Шорохи осени

       КёнСу очень часто встречал мнение о том, что творческий человек не может быть педантичным. Якобы только в хаосе рождаются настоящие произведения искусства, а порядок и метод – для простых натур или технарей до мозга костей.    Юноша был совершенно не согласен с этим. Он обожал уборку, одновременно с огромным успехом выступая в школьном хоре, и считал себя вполне творческой личностью, несмотря на то, что обожал раскладывать всё по полочкам.    Наведение порядка он считал прекрасным методом для снятия напряжения, накопившегося за день: методичные и отточенные до автоматизма движения гарантированно помогали снять стресс, а результат неизменно радовал глаз, доставляя и эстетическое, и практическое наслаждение.    Молодой человек не понимал, как можно существовать в беспорядке, полагая, что вещи, лежащие не на месте, не только, как иронически выражался Лу Хань, "портят карму", но и попросту мешают бесперебойному течению всей жизни.    В соседи по комнате юноше достался Крис. Высокий и молчаливый китаец был одним из самых подходящих партнеров для КёнСу, потому что, мечтая стать высокопоставленным офицером контрразведки, приступил к репетиции взрослой жизни с младых ногтей, обладая минимумом самых необходимых предметов и стараясь содержать их в порядке.    Каждый вечер перед сном Крис делал пятьдесят отжиманий и в течение трёх минут бегал на месте. Тем не менее, он презирал здоровый образ жизни, совершенно правильно считая, что здоровье – это не цель, а средство, и совершенно спокойно брал в столовой калорийные и острые блюда.    Китаец гордился тем, что его поселили в апартаменты под номером один, так как считал это число определяющим в своей судьбе. Юноша, не лишенный некоторого здорового тщеславия, любил всегда и во всем быть первым, и частенько ему это удавалось.    Напротив них, во второй комнате, обитали ЧунМён и Исин. По общему мнению, это был самый гармоничный тандем: ребята никогда не ссорились, не спорили даже по мелочам и всегда были готовы пойти на компромисс.     ЧунМён, прекрасно успевающий по всем предметам, кроме рисования, умел внимательно слушать и читать между строк, что было немаловажно, так как порой корейский язык представлял для его соседа известные трудности.     Кореец увлекался математикой и в свободное время с увлечением гадал судоку, придумывал формулы для забавных графиков и участвовал в составлении соответствующей колонки в школьной газете.     Исин, в отличие от своего лучшего друга, умел и любил рисовать, с огромным вдохновением создавая нежные природные пейзажи, чудесные наброски животных и изредка – урбанистические картины.    Юноша-иностранец отличался добротой, уживчивостью и мягким нравом, но, к сожалению, весь этот набор прекрасных качеств имел и другую сторону: китайцу было неимоверно трудно принять любое решение без посторонней помощи, а также отказать кому-то. Порой эти качества раздражали окружающих, и только ЧунМён делал скидку на нрав своего соседа, всегда мирясь с его недостатками.     Помещение под номером три досталось БэкХёну и МинСоку. Последний, солидный и собранный, ценил тишину и спокойствие, и потому, на первый взгляд, партнер ему попался самый неподходящий.     Но дело обстояло не совсем так.    Очаровательный живчик БэкХён не позволял соседу скучать ни минуты; он, отличавшийся превосходным чувством юмора, обладал почти магической способностью всегда вызвать на лице одноклассника улыбку.    Да, порой их комната напоминала поле после жаркой битвы, но МинСок ни капли не жалел: ему было интересно жить, а это – самое главное.    БэкХён обожал петь, и зачастую именно его заливистые трели и будили по утрам партнера по апартаментам. Последний, поворчав, послушно вставал, в душе чувствуя огромную благодарность своему другу: из-за особенностей биоритма ему было сложно вставать по утрам, а будильник он порой попросту не слышал.    МинСок ценил практичность и обстоятельность; БэкХён обладал легким характером. МинСоку нужно было хотя бы полчаса в день, чтобы побыть наедине с собой; БэкХён являлся ярко выраженным экстравертом.    В общем, двое совершеннейших антиподов вместе чувствовали себя просто превосходно, и причина тому была вовсе не в пресловутой пословице о противоположностях.    Четвёртая комната была отдана ЧанЁлю и Тао.    Китаец, с детства занимавшийся единоборствами, и в школе не оставлял привычек, въевшихся за годы тренировок ему в кровь. Он с удовольствием занимался, выйдя на балкон, и сосед с восхищением наблюдал за своим гибким и ловким другом.    Тао являлся человеком контрастов: несмотря на физическую силу, он обожал викторианские романы и втайне даже рыдал над парочкой из них. Юноша прекрасно ориентировался в гуманитарных науках, а вот точные представляли для него определённую сложность, но упорство, усидчивость и неутомимость всегда помогали иностранцу справиться с чем угодно.    ЧанЁль, увлекавшийся дистанционно управляемыми вертолётиками, любил физику и всегда внимательно слушал на уроках, всерьёз мечтая о том, чтобы сделать мини-вертолётостроение делом своей жизни.     Мальчики порой не до конца понимали друг друга, но дорожили дружбой, так как ощущали уникальность каждого.     Помещение с красивым номером пять досталось ЧонИну и ЧонДэ. Последний, прекрасный оратор и юморист, обладавший хлестким чувством юмора и никогда не лезший за словом в карман, тяготел к творчеству: он прекрасно пел, играл на виолончели, а на школьных вечерах выступал с сатирическими скетчами.     ЧонДэ обладал острым и пытливым умом, который помогал ему держаться на плаву и занимать достойное место в рейтинге учеников, но порой ему не хватало покорности и дисциплинированности. Юноша любил необычных людей, с которыми не было скучно, и, по иронии судьбы, ему достался сосед с самым ровным характером из всех возможных.    Но флегматичный ЧонИн менялся на глазах, когда ходил на выбранный факультатив. Юноша увлекался танцами и с удовольствием ставил номера для школьных вечеров, демонстрируя свою пластику, гибкость и невесть откуда взявшуюся страсть.    А ещё ЧонИн уважал гончарное искусство и даже ходил на соответствующие курсы. У него было терпение, необходимое для этого дела, и потому мальчик добился определённых успехов: у него на столе даже стояла глиняная карандашница, сделанная своими руками.    В шестой комнате проживал староста класса – СеХун. Отличавшийся строгостью и суровостью во всём, этот замечательный молодой человек со свойственной его возрасту бескомпромиссностью требовал от партнера по апартаментам идеальной чистоплотности.    Сам мальчик, естественно, никогда не позволял своим вещам брать над собой верх: всё у него было аккуратно разложено по полочкам или стояло на своих местах.    К счастью, в соседи школьнику достался дипломатичный Лу Хань, который умудрился не только подстроиться под своего угрюмого товарища, но и смягчить его неуживчивый характер.    Китаец состоял в футбольной секции, потому зачастую ходил с разбитыми коленками, но никогда не забегал в комнату в грязных бутсах, делая скидку на перфекционизм и педантичность товарища.    Лу Хань, обладая легким нравом и общительностью, мог поладить с кем угодно и охотно заводил новые знакомства, не теряя при этом старых.    Зачастую все двенадцать друзей собирались в комнате ЧонДэ и ЧонИна и с удовольствием общались, смотрели фильмы или рассказывали страшные истории. Последний вариант пользовался особым успехом поздней осенью, когда сама природа мрачнела, надевая темно-серый саван. Мальчики кутались во флисовые пледы, зажигали свечи и таинственно вещали загробными голосами о привидениях, чудовищах и необъяснимых смертях. Как правило, для некоторых ребят подобные посиделки оканчивались ночными кошмарами, но они всё равно с радостью и воодушевлением снова и снова собирались вместе, погружаясь в мистическую атмосферу непознанного.    Ясный сентябрьский день мало подходил для подобного времяпрепровождения, но после полуночи стало достаточно темно, чтобы вдоволь попугаться, именно поэтому, как только перевалило за двенадцать ночи, школьники, не сговариваясь, собрались на обычном месте.    Без обычных пледов и всего с одной свечкой их вечер был куда скромнее, чем обычно, но молодым людям было всё равно: вместе всегда веселее.    Слово взял Исин. Несмотря на то, что ему порой приходилось подбирать корейские слова, тихий голос этого подростка нагнетал напряжение и создавал нужную атмосферу.     Китаец вещал о легенде, передаваемой из поколения в поколение жителями его родного города, и все остальные ребята слушали его, как завороженные.    Как только юноша закончил, весь коллектив отблагодарил его аплодисментами. –Такие рассказы куда лучше страшилок, – отметил Тао, расстегивая верхнюю пуговицу своей черной пижамы. – Красиво, лирично и никакого негатива! – Но, согласись, скучновато, – коварно ухмыльнулся ЧонДэ. – Только ужасы придают нашему существованию перца. – Ладно, – СеХун, усевшись по-турецки, подтянул левый носок, сползший со щиколотки. – Я соглашусь с нашим Ченом: мне хочется пощекотать нервы.    Лу Хань улыбнулся и подался вперёд. – Тогда у меня кое-что есть для тебя, – начал он. – И самое страшное заключается в том, что это произошло на самом деле. – Эту фразу я, кажется, уже где-то слышал, – МинСок шутливо ткнул друга кулаком в бок. – На сей раз это и вправду так, – китаец, в подтверждение своим словам, медленно склонил голову. –Даже свидетель имеется. – Серьёзно?! – БэкХён широко распахнул глаза. – Живой? – Разумеется, – уверенно произнес Лу Хань. – Правда, когда мне это рассказывали, я обещал молчать, но теперь, думаю, этого не требуется. – Значит, с чужих слов, – прищурился Крис. – Ясно. – С чужих, – кивнул его соотечественник. – Зато тот человек, с которым я общался, был очевидцем. – Ох, да начинай уже наконец! – не выдержал ЧанЁль. – И пусть это будет по-настоящему страшно – О, об этом можешь не беспокоиться, – Лу Хань хрустнул пальцами. – Весь мой рассказ будет состоять всего из одной фразы, но к нему необходима предыстория.    Иностранец приосанился и, прочистив горло, продолжил: – Наверное, вы помните тот случай два года назад, когда одного из старшеклассников увезли в больницу? Этот факт тщательно скрывался ото всех, и даже его однокашники были не в курсе, что именно произошло. Я дружил с ним, и поэтому знаю намного больше, чем та официальная версия, которой нас потчуют. Я поехал навестить его, и каково же было моё удивление, когда я узнал, где он лежит! То была психиатрическая клиника, расположенная за городом. К счастью, визитеров к нему пускали, и я смог добиться аудиенции и поднялся к моему другу в палату. Он сидел на своей кровати и бормотал что-то непонятное, а потом, резко повернувшись ко мне, выдал: "Одна из школьных легенд – правда. Я сам видел!". Затем он забился в судорогах, и мне пришлось позвать медсестру.    Китаец замолчал и оглядел всех своих друзей. – И это всё? – с ноткой разочарования протянул БэкХён. – Но тут же нет ничего страшного! Подумаешь, слетел парень с катушек; ну и что тут таинственного? – Как же ты не понимаешь?! – ЧонДэ поднял брови домиком. – Несчастный юноша увидел призрака и от переизбытка чувств лишился рассудка, а потом, увидев нашего Лу-Лу, вдруг ненадолго пришел в себя от этого зрелища и предостерег младшего товарища!    Все ребята заулыбались, подталкивая друг друга локтями. Последний комментарий весьма позабавил их, разрядив обстановку. – Смейтесь-смейтесь, – бросил Лу Хань, ничуть не обидевшись. – Посмотрим, что вы запоёте, когда прямо на вас из-за угла выскочит кто-нибудь потусторонний! – Ты имеешь в виду завуча? –уточнил ЧунМён, закатывая рукава пижамы. – Помню, перед летними каникулами он проделал как раз это. Я до сих пор не могу опомниться, и его лицо часто грезится мне в самых страшных кошмарах...    Школьники смеялись и беззаботно шутили, твёрдо зная, что им ничего не грозит, ведь завтра обязательно наступит и будет куда лучше, чем сегодня или вчера. ***    Ранней осенью со временем творится что-то странное: оно то с огромной скоростью стремится вперёд, как необъезженный скакун, то замирает на месте, обволакивая всё вокруг, подобно туману.    Так было и четвёртого числа: на первых уроках ученики выпускного класса клевали носами, как сонные мухи, а потом вдруг оживились и так резвились на школьном стадионе, что учителю физкультуры пришлось чуть не силком их выпроваживать.    Разгоряченные активными занятиями юноши собрались в своей любимой беседке. Солнце всё так же ласково пригревало, а деревья радовали глаз свежей и сочной листвой. На небе не было ни облачка, и свод того самого неповторимого оттенка берлинской лазури, который, если повезёт, виден только в начале сентября, поневоле приковывал к себе взгляды.    После летних каникул домашней работы задавали мало, поэтому мальчики могли расслабиться, наслаждаясь последними тёплыми деньками в этом году. – Может, погоняем в футбол? – предложил Лу Хань, лениво потягиваясь. – Точно! – МинСок показал другу большой палец. – Всё лучше, чем сидеть на одном месте.    Сидевший на корточках СеХун мрачно выплюнул травинку, которую жевал, и спокойно выдал: – Нас не пустят: стадион закрывают после уроков, там нужно обновить разметку.    Крис нахмурился и, слегка распустив узел галстука, заметил: – Значит, активно отдохнуть можно только в саду, но и тут особо не развернешься. – Можно заглянуть в библиотеку, только там нельзя шуметь, – предложил ЧунМён, положив руки в карманы и раскачиваясь с носка на пятку. БэкХён скорчил весьма красноречивую рожу. – На экзаменах вдоволь наелся твоей библиотеки, – фыркнул он. –Ещё недели две я туда ни ногой. – Но что нам тогда делать? – спросил Тао, поочередно глядя на каждого из своих товарищей. – Не можем мы, как и вчера, рассказывать эти страшилки... Мне всю ночь снилась какая-то собака с большими клыками... – А ведь это идея! – подхватил ЧонДэ, щелкнув пальцами. – Как нам мило сообщил Лу-Лу, со слов какого-то психа, одна из школьных легенд – правда, так почему бы нам не провести маленькое расследование и не узнать, какая именно?    ЧанЁль посмотрел на одноклассника со смесью ужаса и интереса на лице. – Но как же мы это сделаем? – поинтересовался он. – Мы же не можем проверить каждую! – Мы начнем с самой страшной и подозрительной, – вступил в разговор Лу Хань, переходя на едва слышный шепот.    Ребята переглянулись, и КёнСу шумно сглотнул. Он вовсе не был трусом; дело обстояло с точностью до наоборот, но в тот самый момент молодой человек почувствовал, что прямо на них надвигается что-то жуткое.