Шорохи осени

       КёнСу проснулся оттого, что закашлялся.    Он резко сел, втянув в себя напоённый какими-то химикатами запах, и прочистил горло. Спустив ноги со своего ложа, мальчик встал и осмотрелся.    То помещение, где он очнулся, мало напоминало подвал, и, если уж на то пошло, вообще было одним из тех мест, куда мальчик не пошел бы ни за какие коврижки.    Комната напоминала больничную палату из какого-то второсортного ужастика: щербатая казённая плитка на полу; светло-зелёные стены, основательно попорченные временем, плесенью и мышами; косо стоявшие металлические кровати с прорезиненными перегородками, покрытыми бурыми пятнами; отсыревшие от времени низкие деревянные тумбочки; разбитые окна...    Школьник передернулся и медленно направился к полураспахнутой двери. Почему-то ни это таинственное место, ни то, что он здесь оказался, его не удивляло: молодой человек находился в какой-то прострации.    "Видимо, я просто сплю, и мне снится сон", – подумал КёнСу, выходя из помещения и идя вдоль по узкому коридору.    Последний оканчивался лестницей, большая часть пролета которой попросту отсутствовала, и ступени в одном месте попросту резко обрывались вниз.    Подросток резко остановился и, осторожно перегнувшись через перила, посмотрел прямо в зияющую бездну.    Что ж, становилось совершенно прозрачно, что этим путём воспользоваться нельзя.    КёнСу пожал плечами и спокойно побрёл назад. "Это просто сон, – вертелось у него в голове. – Я могу проснуться в любой момент".    Если это просто грёзы, то почему бы не посмотреть их, ведь подсознание вполне может подкинуть пару интересных сюрпризов?    Мальчик шел по коридору, внимательно глядя по сторонам. Стена в подтеках, периодически мигавшие потолочные светильники, какие-то медицинские приборы, лежавшие прямо на полу, – эта больница явно стояла заброшенной уже не один год.    Тем не менее, судя по время от времени искрившим лампам, электричество тут было.    Юноша шел, куда глаза глядят, особо не задумываясь о том, как выберется отсюда: он рассматривал то, что происходило с ним, как приключение, предпочитая просто наслаждаться тем, что происходило в данный момент.    Завернув за угол, он вдруг остановился, как вкопанный: хилые светильники разом погасли, и лишь один, расположенный прямо над головой молодого человека, продолжал давать жалкий отсвет. Школьник инстинктивно отступил назад, обняв себя руками.    Подросток не был трусом и с легкостью проходил все тесты на храбрость, что одноклассники устраивали друг другу, но тут, в этой непонятной лечебнице, которую КёнСу упорно продолжал считать плодом своей фантазии, чувство безотчетной паники вдруг накатило на него.    Сам мальчик вряд ли мог бы назвать причину, почему это произошло; до сего момента он был абсолютно спокоен, и тут...    Юноша закусил полную нижнюю губу и быстро ущипнул себя за ладонь. Вздрогнув от боли, он беспомощно огляделся: значит, это не сон?    Хотя, может быть, все эти ощущения ему тоже снятся...    Молодой человек внимательно прислушался: ему показалось, что какой-то шум донёсся до его ушей. Первые несколько секунд в помещении царила тишина, а потом вдруг в глубине коридора кто-то зашагал.    Походка этого пока ещё невидимого субъекта была неровной, шаркающей, неритмичной; он явно приволакивал одну ногу, но какую именно, сказать было невозможно, так как он скрывался во тьме.    Подросток так и стоял на одном месте. Его ноги будто приросли к замызганному полу. Он смотрел в киселеобразную темноту, как завороженный. Он ждал... Он и сам не знал, чего или кого именно.    Сначала показалась рука. Тощая, с костистыми пальцами, обтянутая коричневато-серой кожей, она высунулась из темноты и заскребла по стене, издавая отвратительный звук. Ногти оставили за собой пять параллельных царапин.    КёнСу вздрогнул и, развернувшись, бросился прочь. Он не стал ждать, пока существо выйдет на свет; неясный инстинкт велел уходить отсюда, и школьник подчинился.    Он бежал, ориентируясь исключительно на память, так как свет всё ещё не горел. Юноша помнил, что в одном месте лестница обрывалась, поэтому старался держаться левой стороны, но после нескольких поворотов, в которые он с трудом вписался, стало ясно, что ориентация в пространстве окончательно потеряна.    Молодой человек сильно ударился о стену и упал на пол. Немедленно вскочив и выставив руки вперёд, он начал шарить вокруг, пытаясь найти выход, но тщетно: подросток оказался в тупике.    КёнСу медленно втянул в себя затхлый воздух и, закрыв глаза, попытался успокоиться. В любом случае, паника – это плохой помощник; нужно взять себя в руки и подумать.    Сделав несколько глубоких вдохов, юноша прижался спиной к стене и медленно двинулся вдоль неё, справедливо рассудив, что где-то обязательно должен быть поворот, ведь он как-то сюда попал. Он преодолевал метр за метром, быстро обшаривая пальцами липковатую поверхность, но безрезультатно: коридор казался бесконечной ловушкой. Положение усугубилось ещё и тем, что утихшие было шаги снова зашаркали, причем совсем не далеко.    Молодой человек сжался и присел на корточки прикрыв голову рукой. Он старался дышать как можно тише, но некто неумолимо приближался.     Школьник уже мог явственно расслышать дыхание, с хрипом вырывавшееся из невидимых легких, скрип суставов и непонятное лязганье. Его лица коснулось легкое дуновение, когда то создание прошло мимо, и КёнСу вздрогнул: могильный холод и запах плесени и разложения окутал его призрачным коконом.    Юноша, скорее, почувствовал, чем вычислил, что таинственный преследователь, замерев, стоит прямо перед ним.    И в эту самую секунду все потолочные светильники, которые подвели мальчика в столь неподходящий момент, резко зажглись.    В коридоре воцарилась абсолютная тишина, прерываемая лишь приглушенными хрипами.    Юноша знал, что ему нужно побороть любопытство, но ничего не мог с собой поделать: с безысходностью самоубийцы он открыл глаза.    Перед ним стояла высокая фигура, облаченная в большей частью истлевшие лохмотья. Лицо мумии, обтянутое кожей, пугало само по себе, но этот полухрип-полустон, вырывавшийся прямо из раззявленной пасти, ввергал в абсолютный ужас.    Оно ходило и издавало звуки! Оно было живым!    Мертвец протянул к КёнСу костистые руки, и школьник снова закрыл глаза. Когда пальцы вонзились ему в живот, мальчик издал громкий крик и затих навеки. ***    СеХун открыл глаза. Вокруг было темно и очень холодно, а ещё пахло какой-то химией. Это амбре так резко шибало в нос, что дыхание перехватывало.    Юноша, уперев руки оземь, попытался подняться, но не смог: он ударился головой о твердую поверхность. Испуганно охнув, он начал шарить вокруг себя ладонями.    Самые худшие подозрения подтверждались: со всех сторон его окружали металлические стенки.    Его что, похоронили заживо?!    Молодой человек начал в панике колотить кулаками и ногами в крышку своей темницы. Через минуту бесплодных усилий он замер, тяжело дыша: он вдруг понял, что истерика ни к чему не приведет.    Закрыв глаза, он положил одну ладонь на живот, а другую – на грудь, и начал размеренно вдыхать и выдыхать, стараясь гнать воздух в брюшную полость.    Чуть-чуть успокоившись, подросток попытался вспомнить ту жутковатую статью, которую когда-то давно читал в интернете. Заметка была посвящена тому, как выбраться из гроба при прижизненном захоронении. Собрав в кулак всю свою волю, он начал колотить ногами в крышку, молясь, чтобы последняя поддалась.    Он уповал на то, чтобы гроб оказался не усиленным металлическим.    Молодой человек упорно колотил ногами, прикрыв лицо ладонью. Пот градом катился у него по лицу, несмотря на то, что внутри было очень холодно, а колени уже давно были сбиты в кровь, но СеХун не останавливался, ведь он понимал, что как только расслабится и поддастся унынию, битва будет проиграна.    И школьник колотил в крышку снова и снова.    А полчаса спустя, когда усилия так и не дали никакого эффекта, юноша внезапно осознал одну ужасную вещь.    Он был не в могиле, а в морге, в мортарной камере-холодильнике. ***    Лу Хань открыл глаза и не смог сдержать удивлённого возгласа: его руки были связаны. – Какого дьявола?! – мальчик рванулся прочь, но путы крепко держали его у батареи центрального отопления.    Он попытался встать, но снова упал на каменный пол.    Нервно кусая губу, юноша посмотрел на свои запястья. Они были перехвачены довольно толстой бечевкой, которую обычно использовали для закрепления грузов на крыше машины. Другим концом веревка была тщательно оплетена вокруг батареи.    Молодой человек завертел головой в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ему освободиться.     Он сидел в обычной комнате, довольно скудно освещенной. Пол, покрытый далеко не новой паркетной доской, был основательно зашаркан, а в углах скопилась пыль.     Две мощные металлические двери, прорезанные в правой и левой стенах, были плотно закрыты и даже, скорее всего, заперты. Из мебели тут присутствовал лишь старый диван, обитый тканью терракотового цвета с вытертым ворсом. Этот громоздкий уродец с продавленным сиденьем располагался как раз напротив батареи.    Стены, оклеенные полосатыми горчичными обоями, ближе к потолку были изуродованы коричневатыми подтеками, а потолок, когда-то белый, теперь щеголял желтыми разводами.    Окон тут не предусматривалось.    Лу Хань прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.    Ему необходимо было успокоиться и оценить ситуацию здраво, но это не так-то легко, когда твои руки связаны, ты сам не можешь отойти от злосчастной батареи, к тому же, находишься неизвестно где.    Но если хочешь выбраться откуда-либо, то нужно успокоиться, пусть даже это и кажется невозможным.     И китаец, сжав зубы, постарался мыслить рационально.    Итак, они вошли в темную комнату за бойлером, а потом он очнулся здесь. Скорее всего, его либо одурманили эфиром, либо ударили по голове, а потом похитили.    А где же остальные ребята?    Неужели, их тоже...    Юноша потряс головой, отгоняя от себя ненужные думы: сейчас главное – это освободиться, а потом он сможет сообщить в полицию и привести помощь товарищам.    Но зачем кому-либо их похищать?    Во-первых, это огромный риск: забирать сразу двенадцать подростков, которые вполне могу очнуться в самый неподходящий момент и дать решительный отпор преступникам, попросту неразумно. Во-вторых, далеко не у всех имеются обеспеченные родители, так что куш сорвать бандитам вряд ли удастся. В-третьих, как именно их увезли с территории школы? Волочь двенадцать парней, пусть и худощавых, – это немалая работа...    Но факт остаётся фактом: он находится в плену, привязанный к батарее, каким бы нелогичным ни казалось данное положение вещей.    Что ж, значит, нужно выбираться.    Лу Хань, нахмурившись, стал лихорадочно вспоминать фильм "Клетка", который смотрел не так давно. Там пленник был в той же ситуации, что и мальчик сейчас, и киногерой смог не только выбраться из западни, но ещё и отомстить обидчикам.    Но заграничные боевики, как правило, имеют очень мало общего с реальной жизнью.    Школьник пробовал подражать актеру, напрягая и расслабляя запястья, сжимая и разжимая кулаки, а также не забывая тереть веревку о батарею, но за полчаса добился лишь того, что слегка взлохматил волокна бечевки.    Любой другой на его месте опустил бы руки и покорился коварной судьбе, но юноша был не из тех, кто легко сдается: он твёрдо решил бороться до конца.    Молодой человек начал перетирать свои путы ещё интенсивнее. Каждые две минуты он давал себе пятисекундный отдых, а потом снова приступал к своему делу.    Пот градом катился со лба школьника, форменная рубашка промокла почти насквозь, руки сильно болели и устали, как и спина, находившаяся в скрюченном положении довольно давно, но Лу Хань с завидным упорством продолжал своё непростое дело.    Спустя три часа, которые показались юноше вечностью, веревка истончилась достаточно для того, чтобы порвать её. Молодой человек напрягся и резко развёл руки в стороны. Бечевка лопнула почти бесшумно, и китаец, вскочив на ноги, сделал несколько наклонов, разгоняя кровь.    Подойдя к старому дивану, что стоял напротив, школьник присел на корточки и постучал по одной из ножек: он хотел взять её в качестве оружия, но та держалась очень крепко. Махнув рукой, школьник поднял голову и обомлел: прямо на него смотрел объектив миниатюрной камеры видеонаблюдения, которую он сначала не заметил.    Мальчик медленно и с трудом сглотнул, не в силах отвести взгляд от холодного электронного ока, и инстинктивно отшатнулся в сторону. Камера тут же бесшумно повернулась следом. – Вот черт.., – выдохнул Лу Хань, запуская пятерню в густые волосы.    Самые худшие его подозрения оправдывались: он был в плену у сумасшедшего.    Китаец нахмурился и, не спуская взгляда с объектива, резко метнулся налево. Он дернул за ручку двери, и та неожиданно поддалась. Школьник скользнул в полутемный коридор. Он бросился бежать вперед, отметив про себя, что уж слишком легко всё получилось...    Он остановился перед высоким проёмом, за которым, судя по прохладному ветерку, располагалась воля. Быстро оглянувшись и удостоверившись, что погони нет, Лу Хань сделал уверенный шаг туда – в чернильные сумерки, что обещали даровать свободу.    Бежать не получалось: юноша то и дело натыкался на какие-то стены, мешавшие продвигаться вперед. Он несколько раз свернул и уже почти совсем потерял ориентацию в пространстве. Паника, которой молодой человек так долго сопротивлялся, грозила захватить его: он начал судорожно всхлипывать, изо всех сил стараясь сдержать душившие его слёзы.    Китаец всё понял: он оказался в лабиринте, и то, что он изначально принимал за ночные шумы или слуховые галлюцинации, являлось настоящим, подлинным звуком, шедшим от миниатюрных колонок, понатыканных тут на каждом шагу. Эти маленькие квадратики висели так высоко, что достать до них было нереально. Кроме того, сейчас, в условиях сумерек, их вообще можно было не заметить.    И сейчас из колонок доносился приглушенный смех.    Этот зловещий звук, сам по себе не особо пугающий, заставлял вставать дыбом мелкие волоски на задней части шеи юноши. – Беги, пока можешь, – тот, кто смеялся, вдруг заговорил приглушенным и надтреснутым голосом. – Беги, только, правда, недолго...    Лу Хань вскрикнул и тут же бросился прочь. Этот жуткий смех преследовал его повсюду, как бы школьник ни пытался скрыться.    Он бежал, не разбирая дороги и постоянно натыкаясь на стены; юноша понимал, что остановка означает смерть, поэтому изо всех старался не стоять на одном месте. Несколько раз молодой человек оказывался в тупике, и ему приходилось разворачиваться и мчаться назад.    Подросток попытался перелезть через стены лабиринта, но те оказались слишком высокими и скользкими от мха и сырости. Юноша, упав в очередной раз на землю, встал с большим трудом: его силы стремительно таяли.    Лу Хань вдруг с поразительной ясностью осознал, что если не выберется из этой ловушки в течение четверти часа, то останется здесь навсегда. Отчаяние в одно мгновения овладело душой мальчик, и он, приподнявшись на руках, снова рухнул лицом в грязь.    Всё кончено. Ничего нельзя сделать.    Из этого чертового лабиринта невозможно выбраться, и, в отличие от Ясона, у него нет ни меча, ни щита, ни нити, чтобы сразиться с могучим Минотавром, обладающим тысячей глаз.    Эта ситуация была безвыходной, и дальнейшая борьба бессмысленна.    Но постойте!    Неужели, он и умрет вот так, лежа лицом в жидкой грязи?!     Ни за что.    Школьник снова приподнялся на руках и, согнув одну ногу, с трудом распрямился. Показав ближайшей колонке неприличный жест, он медленно пошел вперед.    Плевать, что его могут настичь; всё равно, что этот ненормальный следит за ним.    Лу Хань решил не сдаваться до самого конца.    Зловещий смех замолк, но китаец даже не заметил этого: утерев лицо рукавом форменного пиджака, он черепашьим шагом двигался куда-то. Его одежда и руки были перемазаны в грязи, но глаза сверкали решимостью.    В очередной раз свернув, юноша резко остановился, а потом радостно рассмеялся: вдалеке чернел лес, шелестевший на ветру кронами деревьев.    Молодой человек расправил плечи, почувствовав прилив сил. Он побежал туда, в безопасность, прочь от этого места.    И вдруг его окликнули коротким и пренебрежительным: "ЭЙ!".     Подросток обернулся и увидел высокого и плечистого человека, стоявшего в проёме. Лицо его скрывал козырёк твидового кепи, которое обычно носят охотники.    Преступник, убедившись, что пленник смотрит на него, вскинул своё ружьё и осклабился, прицеливаясь.    Лу Хань закричал и, повернувшись спиной к своему мучителю, побежал к лесу что было сил. Он всем своим существом ощущал, что сейчас это случится.    И тут раздался выстрел.    Китаец, почувствовав дикую, обжигающую боль между лопатками, вскинул руками и упал. В последний раз дохнув запах свежей земли и перегноя, мальчик испустил последний вздох.