Шутка Бога

      В просторной темной комнате стояла гробовая тишина, на стенах висели пыльные глиняные таблички разного размера, на некоторых были выжжены тексты — пророчества, появляющиеся, как думают многие, по воле Творца. Где-то предсказаний не было: они либо должны были еще появиться, либо уже успели исчезнуть. Скрипнула дверь, и в помещение вошел мужчина средних лет с редкой сединой в темных волосах, неглубокими морщинами на лбу и щеках и приятными чертами лица. Ничего необычного в его внешности не замечалось, кроме того, что его светло-карие глаза в темноте отдавали неестественным светлым, почти жёлтым отблеском. Он мельком оглянул комнату в поисках изменений, но на первый взгляд все было так же, как и день назад, и иное бы существо не заметило бы той маленькой треснутой, обшарпанной таблички, которую считали неисправной уже много веков и про которую вполне справедливо забыли. Мужчина подошёл к ней, и с удивлением понял, что появляющиеся надписи не были зашифрованы, как иные пророчества. Прошло немного времени, и предсказание, наконец, полностью вывелось на старой табличке: «Дорогие мои детишки! Пишу я, ваш батюшка, родинушка ваша. Как вы там? Что вы там? До меня дошли слухи, что не поладили вы между собой. И долго это продолжается? Мне грустно, что вы не умеете делиться игрушками, поэтому вот вам урок. Родится ребёнок — не айн, не веррат, но человек, соединяющий две сущности эти. По силе, равной моей, дитя будет способно вас спасти и уничтожить. И принесёт он мир, али погибель — решать вам. Скоро ли иль долго ждать придётся, но сбудется пророчество моё, ибо иначе быть не может. Ваш любимый и заботливый папа. Или мама. Или как вы там меня зовёте.»       Прочитав столь странное послание, существо протер глаза и перечитал написанное снова, так и не закрыв от удивления рот. В ту же минуту он сорвался с места и отправился извещать совет.                               ******* В просторный светлый зал, в центре которого стоял круглый резной стол из красного дерева, величественной походкой вошел сам предводитель айнов — Латтейр Благочестивый. Помимо него в помещении уже собрались почти все Старейшины Первых, которые, несмотря на свой относительно спокойный и рассудительный нрав, во всю спорили, не брезгуя отборной бранью и даже рукоприкладством. Поглощенные столь бурной дискуссией, никто даже не заметил прихода одного из глав совета, что весьма удивило Верховного айна. Латтейр также заметил, что в зале совета по каким-то неясным причинам отсутствовал Верратар. Сохраняя невозмутимый и спокойный вид, Верховный молча подошел к своему месту, сел за стол и оглядел всех присутствующих. Близнецы Ула и Уна, стоящие по разные стороны «баррикад», поскольку Ула была верратом, а Уна — айном, пытались достать запутавшиеся в волосах друг друга руки. Веррат Клайрейж, один из немногих заметивших Верховного айна, застыл с рукой во рту своего соседа по столу — Сонэйла — и расширенными от удивления глазами смотрел на Латтейра. Сам же Сонэйл в этот момент отходил от шока, который он пережил, пока его кусали, и только сейчас понял, что до этого он кричал слишком писклявым и звонким для мужчины голосом. В общем, Сонэйл отчаянно пытался перестать краснеть от стыда, видя как его предводитель, улыбаясь уголками губ, осматривал все это зрелище. Айн Нирани и веррат Вартан, уже успели разбить друг другу губы, поставить фингал на левый глаз (причем у обоих) и с толстыми книжками избивали друг друга, чем несказанно поразили Латтейра, поскольку эти двое были из той группы, что во время всепоглощающих конфликтов отсиживалась в стороне. Впрочем, именно их незаинтересованность в спорах, как Верховный айн выяснил позже, стала ключом к драке между ними. Удивила сначала Шатора, которая, казалось бы, невозмутимо сидела на своем месте и словно не замечала всего происходящего. Правда потом Латтейр заметил, что эта веррат впечатала своей ногой лицом в пол айна Сиккада. Но тот уже перестал орать по этому поводу на весь зал, поскольку почувствовал своей, похоже, не головой, а пятой точкой, что пора бы заткнуться. На самом деле, единственной, кто не участвовал в этом массовом побоище, была айн Маив. Она сидела за столом, прикрыв лицо руками, и было непонятно, то ли она плачет, то ли смеется. Однако ж, убрав руки от лица, она одарила всех присутствующих таким презрительным взглядом, что и Латтейру стало не по себе. «Я бы удивился, если бы она принимала участие в цирке» — промелькнуло в голове Верховного, которого, похоже, в отличие от Маив, происходящее больше забавляло. Затем очередь дошла до самого «маленького» представителя верратов — Фредрика, рост которого не достигал и 135 сантиметров. Он сидел на плечах другого веррата, Денара, и отчаянно, со всей душой, бил Вальтоса, самого высокого из айнов, по голове своей маленькой рукой. Латтейр в этот момент отметил, что Фредрик был озлоблен, скорее, не сегодняшним событием, а ростом своего оппонента, ведь Вальтос был свыше двух метров, что очень печалило и злило Фредрика. (Стоя на полу, он едва ли мог видеть лицо «гиганта».) И если остальные начали потихоньку успокаиваться, то Фредрик продолжал бить своего противника, периодически попадая и по Денару, на плечах которого он восседал, и громогласно обвинял Вальтоса во всех смертных грехах, периодически затрагивая больную тему: «Тупой гигант! Верзила недоделанный! Убился бы ты об потолок!». В это время в зал быстрыми, решительными шагами вошёл Верратар, за ним следовали двое братьев: озабоченный на данный момент только своими волосами Артан и погруженный в собственные думы Эилерт. Владыка верратов зло посмотрел на всех присутствующих своими алыми глазами и, только подойдя к своему месту, мощно ударил по столу рукой так, что даже Маив подпрыгнула от вибрации мебели. — Что здесь происходит?! — грубым басом прокричал Верратар, и только тогда Первые, придя в чувства, ускоренными темпами расселись по своим местам. Тут же вошли последние опаздывающие айны, будто поджидавшие до сих пор в стороне. Это были Элрика, висящая на своём любимом «брате», и, собственно, тот, на ком она висела — Аларик. Вместе с Латтейром они составляли, как привыкли называть остальные айны, «верхушку верхушек». Маив, потирая виски то ли от головной боли, то ли от простого напряжения, с искренней благодарностью во взгляде посмотрела на Верратара. И она же, дождавшись, пока все рассядутся, принялась разъяснять ситуацию.  — Сегодня утром один смотритель в Комнате Предсказаний наткнулся на странное послание, — Маив оглянула всех присутствующих и продолжила, — Его невозможно проигнорировать. Последние слова айн произнесла твёрдо и уверенно, при этом прожигая взглядом Латтейра, который по своей натуре любил чаще не обращать внимания на что-либо, пока оно не выйдет из-под контроля. — Пожалуйста. — Маив обратилась к существу, всё то время стоявшему за колонной. В центр зала вышел мужчина, тот самый смотритель, устремил к Маив неуверенный взгляд, как бы говорящий: «Уже можно?», и, получив одобрительный кивок, начал свою речь.  — На самом деле, я даже не уверен, что это действительно пророчество… слишком оно… — не успел смотритель договорить, как его резко перебил Вартан. — Я могу поклясться всей вселенной, что это самое настоящее пророчество! Настоящее прочих! — на этом веррат закончил свою поправку, при этом заслужив заинтересованный взгляд Латтейра и Верратара. — Конечно, конечно, — продолжил после прерывания смотритель, решая рассказать суть самого пророчества. Он откашлялся в руку и начал цитировать: — Дорогие мои детишки! Пишу я, ваш батюшка, родинушка ваша. Как вы там? Что вы там? До меня дошли слухи, что не поладили вы между собой. И долго это продолжается? Мне грустно, что вы не умеете делиться игрушками, поэтому вот вам урок. Родится ребёнок — не айн, не веррат, но человек, соединяющий две сущности эти. По силе, равной моей, дитя будет способно вас спасти и уничтожить. И принесёт он мир, али погибель — решать вам. Скоро ли иль долго ждать придётся, но сбудется пророчество моё, ибо иначе быть не может. Ваш любимый и заботливый папа. Или мама. Или как вы там меня зовёте.» К концу пророчества голос смотрителя стал более высоким, а лицо всё залилось краской. Видно, он очень нервничал, говоря подобное от лица самого Создателя. Старейшины, прослушав предсказание, продолжили молчать, видимо, не зная, что именно стоит говорить. Некоторые знающие подозрительно покосились на младшего члена совета — Фредрика, история которого могла быть связана с этим пророчеством, но они решили это обсудить уже в кругу «своих». Вскоре, нарушив гнетущую тишину, подал голос Сиккад, потиравший ещё болящую и краснеющую щеку. — Шатора, я знал, что ты очень ценная девушка, но чтобы настолько! Поздравляю. — сказал айн и мерзко так улыбнулся. Веррат, к которому обращался Сиккад, непонимающим взглядом уставилась на него. Она знала, что айн сказал что-то очень пакостное, но не могла понять его задумки. Услышав громкий смех Артана и его слова: «Сиккад, мы замучимся искать отца ребенка — это же одни хлопоты!», — к Шаторе пришло понимание «смешной» шутки. Она, ничего не ответив, резко встала и с размаху дала мощнейшего леща Сиккаду, сидевшему по соседству. Тот от силы удара потерял координацию и, не успев опомниться, снова лежал припечатанный к полу ногой девушки. В этот раз, однако, Верратар не стал делать Шаторе замечание: ему хватило одного взгляда на разгневанную старейшину, для того чтобы разумно промолчать. Артан тоже как-то притих. Шатора горделиво поправила копну своих рыжих волос и вернула беспристрастное выражение лица, будто ничего не случилось. — Так что делать будем-то? — спросил Фредрик, которого, похоже, всё-таки очень забавляло послание Творца. — Предлагаю как-нибудь предотвратить предсказание! — предложил Вартан, сложив на груди руки и, кажется, отчаянно ища там ответы на все вопросы. — Не получится. Все послания сбываются. — категорично отверг предложение Вартана Латтейр. Маив уже было подумала, что Верховный понял всю серьезность ситуации, и была этому безмерна рада. На какое-то время в зале вновь повисла гробовая тишина, все Первые пытались придумать хоть какое-нибудь разумное решение проблемы. — Может… просто подождем, когда родится этот ребенок, а потом мы вырастим его так, как нам надо? — После долгого размышления заговорил айн Нирани. Однако все продолжали молча думать, проигнорировав слова высказавшегося старейшины. Вскоре громким и звонким голосом озвучил веррат Клайрейж свое предложение. — Давайте просто забьем на это, а потом воспитаем ребенка по-своему, и дело с концом! Латтейр и Верратар переглянулись и одобрительно посмотрели на Клайрейжа. Последний даже ухмыльнулся своей сообразительности и порадовался, что никто не успел перехватить инициативу. — Но ведь я уже говорил вам то же самое! — начал было возмущаться обиженный несправедливостью Нирани, но никто, как всегда, не слушал бедного айна, лишь Вальтос подбадривающее похлопал того по плечу. — Так нам больше нет нужды здесь сидеть? Раз так, позовёте когда дело прояснится. — проговорил Денар, вставая из-за стола и помогая слезть Фредрику. — Это… всё? — изумлённо спросила Маив, ни к кому конкретно не обращаясь. — А что ещё тебе нужно? — решил ответить вопросом на вопрос Фредрик, уже попивая молочный коктейль. Маив лишь обречённо вздохнула, в очередной раз осознав, что вокруг неё сплошной детский сад. Фредрик же, поняв, что на этом разговор закончился, вместе с Денаром вышел из зала совета. Шатора последовала примеру ушедших верратов и тоже ушла, гордо подняв голову, что дало, наконец-то, свободу движений Сиккада. Ушли и близнецы Ула и Уна. Отрехнувшись, удалился Сиккад, потирая болезненно лицо. Вартан, подобрав книгу, быстрыми шагами вышел из комнаты, а Клайрейж, увидев, что почти некому хвалить его за умное предложения, ушел по своим делам вместе с Артаном. Направились к выходу и Элрика с Алариком, переговариваясь о чём-то между собой. — А столько шуму было… — смотря в одну точку словно в трансе, с лёгкой улыбкой проговорил Латтейр уже в полупустой зал, параллельно обдумывая и предсказание, и какие-то посторонние дела. Его взгляд в миг прояснился, и он уже более живо обратился к оставшимся сородичам. — А давайте сходим куда-нибудь? — Латтейр ожидал реакции оставшихся айнов, однако его идею никто не поддержал. Почти никто. — Если ты дашь мне сделать тебе причёску, то я пойду с тобой хоть на край света! — Раздался совсем близко за спиной Верховного голос Вальтоса, который, оказывается, уже успел причесать волосы своего предводителя. Латтейру не хотелось становиться жертвой «парикмахера», и он, убрав руки Вальтоса от своих волос, быстро пробормотал: «Ну, раз никто не хочет никуда идти, то и я не пойду!» и попытался смыться, однако серьезный, очень серьезный взгляд Маив заставил сидеть его на месте. Кажется, она не была согласна с завершением совета, но при этом ждала, пока «лишние» уйдут. А Вальтос, обиженный таким пренебрежением со стороны главы, схватил Сонейла под руку, и отправился на выход, про себя обдумывая, что можно сделать с волосами друга. Нирани отправился следом за этими айнами, обдумывая один важный для него вопрос, уже давно мучивший его и являющийся более насущным, чем всё остальное. В зале остались только четыре старейшины. Во главе верратов продолжал сидел Верратар, который, кажется, вовсе и не замечал происходящего, углубившись в размышления. По правую руку находился Эилерт. Он тоже сидел на своём месте и не спешил уходить. Младший брат Владыки посматривал то на самого Верратара, то на Маив, то на Латтейра. На самом деле, само пророчество его волновало меньше всего, скорее, он в очередной раз продумывал то, как низвергнуть Владыку. — Фредрик… — Маив успела сказать лишь одно слово, как её, как ни странно, перебил Латтейр, призывая ничего не говорить. Айн от неожиданности опешила, но взгляд Верховного ясно говорил: «Молчи. Потом поговорим». Тогда, прервав свою первую мысль, старейшина обратилась к Верратару. — Надеюсь, ты ничего не замышляешь…— то ли сказала, то ли попросила Маив бывшего Айна. Владыка ничего не ответил на данное замечание, лишь его глаза недобро сверкнули, и, он усмехнувшись каким-то своим мыслям, непринужденно покинул комнату вместе с младшим братом. Маив, предчувствуя что-то неладное, ушла в компании Латтейра, который, кажется, в этот раз к вопросу подошёл действительно серьезно. Во всяком случае, сейчас Латтейр только делал вид, что беспечен. Айны вместе вышли из зала, и первые минуты их сопровождала тишина. Маив размышляла о странном поведении вечно беспечного Латтейра, а тот, в свою очередь, думал над взвалившейся проблемой, но, скорее, не о сути вопроса и не о способе его разрешения, а о том, как именно он относится к пророчеству. «Уничтожит или сохранит» — до сих пор стояли в ушах эти слова. «Неужели Омнэс действительно готов нас уничтожить?» — задавался постоянно одним и тем же вопросом Верховный и даже не знал, какой исход ему больше по душе. — Маив, — вдруг айн обратился к старейшине — что ты думаешь? Та, в свою очередь, как-то тяжко вздохнула и посмотрела на приближающуюся дверь, оторвав взгляд от пола. — Ничего. Может, так оно и лучше. — словно прочитав мысли Латтейра, Маив ответила и на тот вопрос, который глава не осмелился задать вслух. — Может быть. — коротко проговорил Первый.