Fucking feelings

В этом городе было сложно жить абсолютно каждому. "Взрослые", как их называли подростки, трудились в поте лица, зарабатывая гроши, лишь бы прокормить своих детей, отчего страдали сами дети. Родителей часто не было дома, поскольку практически каждый из них уезжал в командировки в столицу штата, из-за чего подростки росли сами по себе, подчиняясь своим собственным инстинктам и находя свою собственную, выгодную для самих же себя, философию этой жизни. И взрослым куда проще было закрывать глаза на поступки своих детей, нежели заниматься их воспитанием и терять деньги, поэтому ничего хорошего из каждого из этих детей не получалось. Единственная школа во всем городе из последних сил боролась с продажей наркотиков и обкуренными учениками на ее территории, в последствии чего руководство приняло решение отчислять каждого, кто будет хоть как-нибудь связан с наркотиками. Отчасти это уменьшило количество продаж, но никак не улучшило успеваемость. Взамен наркотикам всегда приходили другие увлечения, которые отвлекали детей от учебы. Старшеклассники и вовсе не воспринимали учебу всерьез, заботясь лишь об удовлетворении собственных потребностей, а подававшие надежды дети зачастую с годами сливались со своим классом, порой даже больше уходя на дно, чем плохиши, которые вели разгульный образ жизни с самого детства. Полиция же еще чаще родителей закрывала глаза на все "шалости" этих детей. Но самой большой проблемой в этом городе считались гомофобы. Точнее, как их называл Шуга, ублюдки, сующие нос в чужую постель. Так или иначе, подростки всегда хотели испробовать что-то новое, поэтому зачастую склонялись к гомосексуальным отношениям хотя бы на одну ночь. Но найти гея или лесбиянку было настолько сложно, что казалось, будто их и вовсе нет, а все потому, что на одного представителя лгбт находилась кучка гомофобов, желавших стереть "неправильных" с лица земли. Это был тот самый тип людей, который куда лучше бы приветствовал воров, убийц и насильников, чем парня, который интересовался другими парнями. И все это внушало Зейну еще большую ответственность по отношению к своему другу, который в свои 17 лет умудрялся оставаться невинным и непричастным ко всем "грехам" это города. Малик мечтал его испортить, но в то же время и опасался этого. Ему и нравилось в Шуге именно то, что он не был похож на всех остальных его знакомых. Юнги, вероятно, был единственным в этом городе, кто с таким страхом воровал и кто совершенно не интересовался сексом. Атмосфера в городке всегда была более чем развратной, а дети, казалось, были склонны только к одному, из-за чего добрая женская половина города в 16 лет уже либо имела детей, либо имела проблемы со здоровьем, отчего у парней, вроде Зейна, уважение к ним давно уже было потеряно.

***

В один из субботних вечеров двое друзей сидели у младшего дома, распивая бутылку красного вина, найденную в серванте его матери. Юнги был уверен, что эту бутылку она точно хранила для очередного романтического ужина со своим хахалем, поэтому с удовольствием опустошал ее, охотно делясь с Зейном. — Слышал про Томми? — Начал брюнет, в очередной раз протягивая бутылку Шуге и не отрывая глаз от экрана телевизора. — Томми? Ах, тот, которого избила кучка ублюдков? — Говорят, он так и не сдал своего парня. — Как они вообще спалили его? — Я слышал, что его сестре заплатили за то, чтобы она в этом призналась. — Получается, она могла соврать? — Честно сказать, я и сам, когда общался с ним, подозревал его в этом. — Думаю, ты нравишься всем геям этого города, — Шуга сдавленно посмеялся и перевел взгляд на Зейна. — Не боишься, что тебя тоже однажды побьют? — Зейн в ответ перевел взгляд на него и приподнял брови. — Я же не гей. — Но и девушки у тебя никогда не было. — Как и парня, — блондин закатил глаза к потолку и мотнул головой, — нет, тебе не удастся заставить меня переспать с кем-нибудь. — Ты ведь даже не знаешь, от чего отказываешься. — От сифилиса? Вич? — От удовольствия. Я не понимаю, тебе 17 лет, и ты не хочешь трахаться? — Как видишь. Малик скривил недовольно-удивленную гримасу и выхватил из его руку бутылку: — У меня вчера была классная девчонка, — продолжал он, — тебе для первого раза очень бы подошла. — Ей попользовался ты, после попользуюсь я. Она похожа на эту бутылку, — и он потянул бутылку к себе, прислоняя горлышко к своим губам. — Знаешь, если бы не было риска, что тебя спалят, то я бы отвел тебя к психиатру. Ты не похож на обычного парня. Блин, да ты даже порнуху толком ни разу не смотрел. — Там все как-то мерзко. Люди впервые встречаются, трахаются, баба наигранно стонет, а люди по ту сторону экрана занимаются онанизмом, глядя на этих извращенцев. — Ну ты, мать твою, и зануда-а. Зейн в который раз забрал из его рук бутылку, но не успел сделать глоток, как Юнги схватил его за руку. "Вернулись" только и проговорил он, после чего ринулся к лестнице прямиком на второй этаж. Малик поспешил за ним, и оба парня прислонились к ближайшей стене. — С каких это пор мы прячемся от твоей матери? — Удивленно спросил старший. — С тех самых, как я хочу подслушать ее разговор с этим кретином. Они не должны знать, что я здесь, чтобы могли спокойно разговаривать. — Думаешь, у них заговор против тебя? — Зейн скептически приподнял бровь и ухмыльнулся, глотая вино. — Они хотят своего ребенка, а этот урод не очень-то и рад ее собственному, то есть мне. И он тут же прислонил указательный палец к губам, прося друга больше ничего не говорить, поскольку первый этаж заполнил голос его отчима. Мужчина был явно пьян, о чем говорила его несвязная речь, и он разговаривал с кем-то, но точно не с матерью Шуги. — Все это добро скоро будет моим, — довольно говорил он, — а когда Синди родит, мы вышвырнем ее паршивца на улицу. Этот маленький уродец невзлюбил меня и думает, что я этого не замечаю, — после он на несколько секунд замолчал, что заставило двоих друзей напрячься и допустить мысль, что он догадался о том, что они подслушивают, но Фред лишь громко выругался и выключил телевизор, — паршивец, судя по всему, дома. Пойду посмотрю, спит ли он. Юнги тут же ринулся в свою спальню, из-за чего Зейну пришлось только догадываться о том, что нужно делать, поэтому он последовал его примеру, где блондин растерянно посмотрел на него. — В шкаф, — наконец, решительно молвил он и начал толкать друга к дверце, а после лег под одеяло и прикрыл глаза. По носу резко ударил запах спиртного, и Шуга немного поморщился. — Сопляк, — начал Фред, пиная ногой ножку кровати, — я знаю, что ты не спишь. — Уже нет, — с умелой театральной зевотой Юнги потянулся и хмуро взглянул на своего будущего отчима. — Мать ушла на ночную смену, просила передать тебе это. А я хочу с тобой поговорить. Ты ведь взрослый парень, знаешь, что мы с твоей мамой скоро поженимся, поэтому веди себя хорошо, если не хочешь, чтобы ей пришлось выбирать между мной и тобой. А мы оба знаем, кого она выберет. — Не тебя, старый мудак. После этих слов в комнате затаилась тишина, а в кромешной темноте даже не было видно реакции мужчины, поэтому совсем скоро лишь раздался звук шлепка. Фред ударил Шугу по лицу. Зейн прекрасно все слышал, и он хотел помешать этому всему, но что-то сковывало его тело. Нет, далеко не страх, а чувство, что так будет правильней. Ведь, если они с Шугой и решат досадить его отчиму, то лезть вот так вот в драку — самое глупое, что можно было сделать. Поэтому, крепко сжимая бутылку в руках, он продолжал слушать. — Если ты, кусок дерьма, выпалишь в мой адрес хотя бы еще одно подобное слово, я спущу тебя с лестницы. И в комнате вновь повисла тишина, после чего стали слышны шаги Фреда. Он вышел из спальни и спустился вниз, после чего раздался незнакомый обоим парням мужской голос: — Спит? — Спит, — ответив, Фред что-то вытащил из комода у телевизора, и входная дверь захлопнулась с той стороны. — Вот сукин сын, а, — Зейн открыл дверцу шкафа и подошел к кровати. Юнги, в свою очередь, включил в комнате свет и вздохнул, — и часто он тебя бьет? — Впервые. Обычно я не называю его мудаком, но мне не хотелось при тебе выглядеть неудачником. В ответ Малик лишь усмехнулся и прислонил бутылку к его щеке. — Она уже давно не холодная, — улыбаясь, ответил Шуга и направился к выходу из спальни, — мать уже и ключи ему дала. Скоро у нас совершенно не останется денег. Уверен, он и сейчас украл что-нибудь из спрятанных от меня денег матери. — И твоя мать не замечает, как исчезают ее заначки? — Она думает, что это я. — И ты не скажешь ей правду? — А мне поверят? — Он должен получить по заслугам. Мразь, — брюнет плюхнулся на диван и залпом допил вино, — есть еще? Шуга молча ушел на кухню, после чего вернулся с тремя бутылками виски. — Уверен, это все тоже для него. — Принцесса впервые в жизни напьется? — Малик усмехнулся и принял из его рук одну из бутылок, — каждому по одной, а третью разделим. Блондин кивнул и уселся рядом, открывая бутылку. Его настроение было испорчено, потому что он прекрасно понимал, что мать выберет отчима. Она слишком хотела второй раз выйти замуж, поэтому в жизни не упустит свой шанс. — Пей и не думай об этом. Мы найдем способ ему досадить. — Да, — тихо пробормотал тот и сделал большой глоток. — Жизнь вообще херовая штука, принцесса. — Хочу свалить отсюда. — Мы свалим, помнишь? Промолчав в ответ, Шуга слабо усмехнулся и снова надпил свой виски. Он часто верил в то, что они вместе уедут и будут жить совершенно другой жизнью, но ровно так же часто понимал, что это всего-навсего детские мечты. Юнги был уверен, что никуда они не уедут, и зачахнут в этом городе точно так же, как и все вокруг. И пока он думал, пытаясь заглушить мысли спиртным, Зейн потянулся к его старенькому ноутбуку, и вынырнуть из потока депрессивных мыслей помог нежный женской голос. Блондин посмотрел в экран: на кожаном диване сидела молодая девушка с пышными формами, а выражение лица Зейна само за себя говорило о том, что будет дальше. — Нет, — усмехаясь и краснея, он отвернул голову. — Она пришла на кастинг, — проговорил Малик и разместил ноутбук на журнальном столике, — ее ждут два парня. — Ох, это ужасно. — Разве она тебе не нравится? — Не особо, — Юнги поерзал на диване, а после пристально уставился в экран. Пышногрудая блондинка целовалась сначала с одним парнем, после — с другим, а ее прозрачное нижнее белье заставляло старшего из друзей фантазировать и делать более большие глотки из своей бутылки. Юнги, не отрывая глаз от экрана, нервно глотнул виски и слегка нахмурился. — Кое-кто говорил, что это все извращение, — Зейн усмехнулся и практически улегся на диване. Шуга же не отрывал глаз от экрана, рассматривая и парней, и девушку. — Один из них похож на тебя, — заметил он, после чего брюнет ему сказал, что девушка похожа на самого Шугу, после чего щеки блондина мгновенно залились красной краской, и он снова немного нервно глотнул свой напиток. Опьяневший, он не особо уже соображал, а пошлые картинки перед глазами заставляли и вовсе думать лишь об одном. — Она хороша, правда? — Малик ухмыльнулся и взглянул на друга, ловя себя на мысли, что и сам уже опьянел и думал только "одним местом". — Они будут ее одновременно? — Шуга повернул голову в сторону Зейна и удивленно захлопал глазами. — Ну, дырки же у нее две. — Разве назад не больно? — Хочешь узнать это? — Зейн пошло ухмыльнулся и тоже уставился в экран. Возбуждение накрывало очень быстро: по всему телу прошлась волна, будто разряд электричества, а желание взяло верх настолько, что стоило брюнету только взглянуть на увлеченное лицо друга, как он словил себя на мысли, что смог бы сейчас переспать с ним. Он резко вернул все свое внимание "фильму", внимательно следя за каждым движением, каждым проникновением. И это не на шутку возбуждало пьяного парня. Малик в очередной раз взглянул на Шугу. Он невольно закусил нижнюю губу и задержал свое внимание на его штанах. Юнги был уже полностью возбужден, и то, что он держался и смотрел, возбуждало Зейна еще больше. Он даже не отдавал себе отчет в том, что хочет парня; что хочет своего лучшего друга. Он снова попытался отвлечься на происходящее в экране, но тяжелое возбужденное дыхание Шуги не давало ни о чем думать. — Блять, — фыркнув, Малик потянулся к нему и поцеловал. Ошарашенный Юнги широко распахнул глаза и даже не смог отстраниться. Это был его первый поцелуй. Он впервые почувствовал вкус чьих-то губ, и то ли дело было в алкоголе, затуманившем его разум, то ли старший друг слишком хорошо целовался, но спустя пару секунд блондин охотно ответил на поцелуй. Он не знал, правильно ли целуется, но как только язык брюнета коснулся его языка, Шуга перестал задумываться над тем, как нужно целоваться. Он просто вторил его движениям, теряя последний грамм контроля над своим телом. Зейн повалил его на спину и принялся поспешно освобождать себя и Шугу от одежды. Так было проще. Спешить было куда проще. В спешке он не успевал даже осознать того, что происходило в этой небольшой гостиной, в которой, казалось, заканчивался воздух. Оба парня тяжело дышали, вновь и вновь сливаясь в поцелуях. Юнги не хотел отрываться от его губ ни на секунду, потому что это было одно из самых лучших ощущений за всю его недолгую жизнь. Блондин впервые в жизни захотел этого так сильно; впервые осознанно желал почувствовать кого-то так близко. И совершенно неудивительным было то, что во всем этом он смог довериться только самому близкому человеку. В какой-то момент они оба начали осознавать то, что происходило в эту ночь. Оба парня уже давно понимали, что видеоролик был не при чём. Они могли остановиться, порой даже хотели, но стоило одному отстраниться, как он начинал понимать, что абсолютно готов на этот необдуманный и неправильный шаг. И ни Зейн, ни Шуга не собирались даже на мгновение задумываться над тем, что секс может испортить их дружбу. Они просто хотели друг друга. Хотели так сильно, как никогда прежде. — Кто будет топ? — Юнги едва успел выпалить эту фразу, как ему снова захотелось поцеловаться. На что он получил ответ в виде довольной полуухмылки, и через мгновение уже лежал на животе.