Fucking feelings

Последние 8 дней Малик изо всех сил боролся со своими страхами. Если ему становилось плохо, и желание скрыться ото всех становилось сильнее, он сближался с Шугой, искренне веря в то, что так будет лучше и легче. Это было, действительно, сложно. Ощущения были подобны тому, когда человек, страдающий акрофобией, находится на высоте. И смотреть в глаза Юнги было подобно тому, как если бы этот человек смотрел вниз с самого высокого здания. Впервые за последнее время он боролся со своим страхом, глядя ему прямо в глаза. Бояться близости с самым дорогим человеком было так странно. Парень испытывал бурю эмоций, но стоило его блондинистому другу ободрить его, как внутри зарождалось нечто теплое и безгранично приятное. И временами брюнет даже начинал думать, что вполне сможет с этим жить, но паника снова и снова охватывала его. Сковывая его разум и заставляя верить только в то, что быть по-настоящему не таким, как многие в этом городе, — самое ужасное, что может с ним случиться. И Зейн снова и снова шел к своему другу. Они включали телевизор и смотрели бессмысленные фильмы, в которых был банальный сюжет и море насилия. Вроде тех, где компания молодых людей попадает в другой город, и их преследует местный псих. Все это заставляло старшего думать о том, что их отношения могут быть исключительно дружескими, но только до тех пор, пока он не начинал находить сосредоточенного на учебе или дурацком фильме Шугу соблазнительным. До тех пор, пока не начинал пялиться на его губы с мыслью о том, как хорошо он целуется или о том, как бы хорошо вмещался в этот рот его член. И последнее сводило с ума от одного лишь представления об этом. Малик все оправдывал своим возрастом и буйными гормонами, но до чего же это раздражало, когда он даже не мог нормально смотреть на своего лучшего друга. Также он пытался отвлечься на, как говорил сам Зейн, "поебень, что творится у нас дома". Родители с каждым днем ссорились только сильнее. И сил жалеть их уже не было, ровно как и Фиону, страдания которой только сильнее злили ее старшего брата. Но все это не так уж и отвлекало, потому что от происходившего дома хотелось только убежать. И единственным, что действительно отвлекало брюнета от мыслей о сексе, была наркота. Нет, он не употреблял ее. Зейн ее продавал. Два года назад он уже так отлично подзаработал, продавая героин наркоманам, страдающим ломкой, вдвое или даже втрое дороже. Брюнет возвращал "поставщику" нужную сумму, а сам наслаждался выручкой. И утаить это от преподавателей было не так сложно, как от Юнги, который постоянно ходил за своим другом. Но, если в тот раз Малик сделал все возможное, чтобы Шуга даже не догадался об этом, то в этот блондин все же смог его "спалить". Зейн как раз стоял со страдающим от ломки парнем и набивал цену порошку, который продавал ему. Ради этого он пропустил два последних урока, ничего не сказав об этом своему другу. Брюнет был уверен в том, что Шуга решит, будто он пошел к какой-нибудь девушке и отправится домой. Но, кажется, он или не так хорошо его знал, или же это просто должно было случиться. — Чувак, это слишком дорого, — тихо проговаривал юноша, надеясь на понимание Малика. — Знаешь, с каждым днем этой хренью торгует все меньше и меньше людей, поэтому если не хочешь мучиться от ломки, пока будешь искать подешевле, тогда бери, что есть. — Хорошо, — дрожащей рукой парень отдал Зейну деньги, взамен на что получил свою дозу. Он сразу же ушел, оставив того наедине с его заработком. — Ты совсем с катушек слетел? — Шуга хмуро посмотрел на него, выходя из-за угла, за которым все это время стоял и подглядывал за ними. Настроение брюнета было слишком поднесенным, чтобы бурно реагировать на тот факт, что Юнги все видел. Он лишь тяжко вздохнул и принялся пересчитывать деньги: — Не нуди, умоляю. — Хочешь из школы вылететь? — Если ты меня не сдашь, то не вылечу. — А если он сдаст? — Послушай, — спрятав деньги в карман джинс, Зейн практически вплотную подошел к Юнги и пару секунд молчал, борясь с уже привычными мыслями о его губах, — ... это всего на один раз. Деньги никогда не бывают лишними. — Почему тогда ты не устроишься кем-нибудь на сутки? — Это принесет мне такую сумму? Не думаю. — Ты еще и обдурил его? — Никто не виноват в том, что из-за ломки наркоманы готовы отвалить любые бабки. Зейн пожал плечами и двинулся в сторону ближайшего ресторана, отлично зная, что Шуга последует за ним. — И совесть тебе позволит тратить их? — Ох, принцесса, я, возможно, даже помог этому парню. Он весь дрожал. Думаю, ему было реально хреново, а теперь ему хорошо. — Я не хочу, чтобы ты зарабатывал подобным образом. — Плохие парни именно так и поступают. — Но все это время ты был не таким плохим парнем. — Если тебе будет интересно, то я уже так однажды торговал. Здесь Шуга и вовсе поник, сам не понимая из-за чего именно: из-за того, что Зейн так рисковал или из-за того, что держал подобное в тайне. Белокурый остановился, и Малик последовал его примеру. Он развернулся к Юнги лицом и усмехнулся: — Может, на эти деньги прикупить тебе наручники или что-нибудь еще? Вдруг тебе станет легче, если некоторая часть суммы уйдет на тебя? — Я не буду спать с человеком, который торгует наркотой. — Это жизнь, Шуга. Одни употребляют наркоту, другие ее продают. Я ведь не стал наркоторговцем. — Но это неправильно. — Трахаться с лучшим другом тоже неправильно, поэтому засунь свою мораль себе в задницу и просто иди и пообедай со мной. Хоть раз мы сможем поесть нормальную еду. — Я боюсь, что тебя выгонят. — Я ведь делаю это не на территории школы, — Зейн подошел к Шуге и, приобняв его за плечо, вновь направился в сторону самого дорогого ресторана в городе. Он был единственным в своем роде, поэтому многие откладывали деньги на хороший ужин в единственном месте, где точно не получится отравиться. Множество парочек устраивали свидания именно здесь, поэтому местные называли этот ресторан "местом свиданий". — Решил сводить лучшего друга в самое романтичное место в этом городе? — Шуга довольно усмехнулся. Он знал, что еще поднимет тему касательно заработка Зейна, но сейчас стоило поесть на эти деньги, ведь так он станет хоть немного хуже? Уж он на это надеялся.

***

Парни переступили порог ресторана и одновременно блаженно улыбнулись, вдыхая приятный шлейф, шедший из кухни. Малик был здесь второй раз, поэтому не скрывал своего восторга практически так же, как и его друг. В прошлый раз он был в этом ресторане, когда ему было 8 лет. В тот вечер родители решили сделать сыну приятно, но именно с тех самых пор Зейн каждый год и надеялся на хороший подарок, который до сих пор так и не получил. — Ну, как, принцесса, тебе нравится? — Ты ведь не хуже меня знаешь, что если нас здесь засекут, то примут за голубков, — Шуга усмехнулся и восторженно осмотрел вычурное помещение. Юнги был наслышан об этом месте, но никогда даже представления не имел о том, каким красивым оно может быть. Их встретил официант, после чего провел к ближайшему столику. Взяв меню в руки, парни даже не до конца понимали, что они читают, из-за чего младший принимался стыдливо улыбаться, а Зейн — хмуриться, по несколько раз перечитывая одно и то же название. — Как это вообще выговаривается? — Рыкнул он, откладывая меню в сторону. Шуга сдавленно посмеялся и, последовав его примеру, отложил меню. Дождавшись официанта, оба друга сделали свой заказ и неуверенно взглянули друг на друга. Но вскоре губы Малика одарила самодовольная усмешка, и он начал разговор первым: — Согласился пойти сюда ради наручников? — Если ты думаешь, что тебе хотя бы раз в жизни удастся приковать меня наручниками к кровати, то ты глубоко ошибаешься. — Звучит как вызов. — Знаешь, мы пытаемся выглядеть друзьями, но обсуждаем то, что, кто-нибудь услышав, непременно сочтет нас за парочку педиков с развитой сексуальной жизнью. — Один из нас таким и является. — Развитая сексуальная жизнь не у меня. — Педик-то не я. После этих слов Юнги на мгновение поник. Все это время он отлично осознавал то, что, вероятно, был геем, но когда это сказал Малик, смысл слов приобрел слишком серьезный смысл. И пускай он лишь шутил, Шуга считал подобное не шуткой. Если же Зейн спал и с ним, и с девушками, то сексуальное влечение Юнги только в сторону его друга начинало волновать. — Бисексуал не так-то и далеко от педика, — наконец, ответил он, нервно перебирая пальцами. — Как насчет недели воздержания? — Что? — Переспросил блондин, поднимая на него удивленный взгляд. — Как насчет того, чтобы не заниматься сексом друг с другом целую неделю? — А через неделю продолжить? — Знаешь, есть теория, мол, если человек сможет без чего-то прожить неделю, то, значит, это не так уж ему и нужно. — Ты предлагаешь мне отказаться от секса на одну неделю, а после, если тебе будет нормально без меня, сменить партнера? — Об этом я не подумал. Но мы же не будем так постоянно. Нам нельзя зацикливаться друг на друге. — Ты боишься этого, — слегка сощурившись, Юнги недоверчиво посмотрел на Малика, — боишься, что станешь зависим сексом со мной. Ведь так? Станешь настоящим педиком. — Что ты несешь, придурок? — Зейн нервно оглянулся в поисках официанта. Он прекрасно знал, что Шуга прав, потому и пытался вести себя менее подозрительно, что никак не получалось. Парни говорили очень тихо, но брюнету все равно казалось, что их все слышат. — Параноик, нас никто не слышит. — Я просто голоден, а этот кретин не несет еду, — Зейн оправдывался, потому что отказывался верить в то, что тот видел его насквозь. — Ты можешь обманывать своих баб, свою семью, самого себя, но ты никогда не сможешь обмануть меня, Зейн. Думаешь, я не вижу, как ты каждый раз пялишься на мои губы, а после густо краснеешь и смотришь по сторонам. Они тебе нравятся, да? — Белокурый немного придвинулся и, указав пальцем на свою нижнюю губу, ухмыльнулся. Его взгляд был полностью прикован к ярко-розовым губам, которые каждый раз пленили взор, не позволяя думать ни о чем, кроме захлестывающей страсти. И каждый раз, когда Малик пялился на них, то никогда не замечал, как Юнги делал то же самое. Он просто смотрел на его губы, тяжело дыша, отчего казался Зейну только сексуальней. — Иди нахрен, — наконец, старший прервал эти мучительно-приятные несколько секунд и вновь обернулся по сторонам. И, надеясь встретиться взглядом с официантом, он заметил вошедшего в ресторан Джима. — Твою мать, нам крышка, — тихо проговорил Зейн, обращаясь к Шуге. — Какого хрена он здесь забыл? — Юнги невольно слегка пригнулся и сложил губы в тонкую линию, взволнованно хмурясь. Но вошедшему в зал Джиму было совершенно не до этих двоих. Парень шел в сопровождении взрослого мужчины, рядом с которым вел себя так, словно был самым примерным ребенком во всем городе. Он мило улыбался улыбкой, которую ни Шуга, ни Зейн никогда не видели на его лице. — Эй, Джим, — громко окликнул его Зейн, после чего тот обернулся на его голос, но с абсолютно безразличным выражением лица прошел к ближайшему столику. — Чё с этим дебилом? — Уже тихо добавил тот, обращаясь к другу. — Может, это его отец? — У этого дауна правильный папаша, при котором тот даже не пытается мне язвить? Кажется, он навсегда потерял свой статус "крутого" парня. — Да уж. Думаю, он не ожидал нас здесь увидеть. Смотри, как злобно пялится в нашу сторону. После этих слов Малик обернулся к столику Джима и, заметив его недовольный взгляд, украдкой показал средний палец. Убедившись в том, что их "враг" его увидел, Зейн с довольным выражением лица развернулся лицом к Шуге, наконец, встречаясь взглядом с официантом. — Так долго, — протянул он, потирая ладони и невольно облизывая губы. Наконец, оба друга принялись есть. Юнги порой поглядывал за спину Малика, рассматривая Джима и его отца: — Смотри, как дорого одет его отец. Мне казалось, что Джим из бедной семьи. — Так и есть. Может, какой-то мажорный родственник? А вообще насрать, он потерял свою репутацию. — Думаешь, кто-нибудь поверит в то, что он обедал здесь вместе с этим "папиком"? — Да никто не поверит даже в то, что мы обедали здесь, поэтому сфотографируй их. — Что? — Блин, принцесса, достань мобильник и сфоткай их. — А если он меня спалит? — Тогда я набью ему морду. Неуверенно взглянув на Джима, Шуга достал из кармана джинс мобильный и, сделав вид, будто просматривает сообщение, сфотографировал его. — Умница, — усмехнулся Малик, уплетая свой обед. Ничего не ответив, Юнги сосредоточенно следил за тем, как к столику Бейли подошел официант и приветливо улыбнулся младшему, словно не впервые видел его здесь. Подобное никогда бы не стало интересовать Шугу. Он не особо любил лезть в чужие дела и интересоваться подобными сплетнями, но имея личную обиду на Джима, в душе он был даже рад подпортить ему репутацию. Ведь в их школе всякий, кто, имея репутацию плохиша перед одноклассниками, был с родителями паинькой, автоматически превращался в изгоя. — Кажется, он здесь не впервые. — Ему же хуже, — пожав плечами, Малик даже как-то кровожадно улыбнулся. Он не мог сказать, что ненавидел Джима, но досадить ему считал за счастье. И с каждой минутой этот день становился только лучше. Зейн даже мог бы назвать его одним из лучших в своей жизни, но ровно до тех пор, пока они с Шугой не переступили порог дома младшего. — Ох, все дома, — блондин тяжко вздохнул, когда услышал разговор матери и своего будущего отчима. — Мне не нравится, что он так много времени проводит со своим дружком, — мужчина говорил громко, совершенно не подозревая о том, что его пасынок вернулся домой. — А с кем ему еще общаться? Они лучшие друзья, — Синди отвечала на тон тише, и даже в ее голосе было слышно, как она устала. — Вот же урод. Знает, что она уставшая, и все равно выносит ей мозг, — пробубнив, Юнги кинул на диван свою куртку и невольно услышал следующую реплику Фреда: — Да они на пидоров похожи. Постоянно вместе, не удивлюсь, если из-за полового созревания они и в жопу долбятся. — Фред, — слегка повысила тон Синди. — Сука, — выпалил Зейн, делая громкий шаг ногой, дабы дать тем понять, что в доме они не одни. Сам Малик любил подобные ситуации и с радостью бы послушал дальше, но он прекрасно знал ранимого Юнги, который начнет переживать, а видеть его взволнованным Зейну не хотелось. Он заботился не только о том, чтобы его друга не обижали физически, но и всячески старался уберечь от всего, что могло бы заставить его страдать морально. Впрочем, чаще всего Зейн просто не знал о том, что именно он был той самой причиной, по которой Шуга и мог убиваться, ведь все остальные не так уж его и волновали. — Юнги, милый, — услышав шум, Синди вышла в гостиную, дабы поздороваться с сыном, но, увидев Зейна, на мгновение нахмурилась. Она отлично к нему относилась, но слова Фреда всегда влияли на нее, поэтому некоторое время женщина даже не знала, радоваться тому, что они вновь проводят время вместе или нет. — А я говорил, — Фред вышел следом за ней и недоверчивым взглядом окинул обоих друзей. Увидев колебания матери, Шуга посмотрел на нее с неким презрением и ушел в свою комнату. Он уселся на кровать и принялся разуваться. Блондин нервно швырнул ботинки в другой конец комнаты, едва не задев ими только вошедшего в комнату Зейна. Но тот лишь ухмыльнулся и оперся спиной о стену. — Поверь, он даже не догадывается о том, что мы на самом деле трахаемся. Он говорит это, чтобы настроить твою мать и против меня, и против тебя. — А что, если знает? Мы ведь впервые переспали сразу же после того, как он ушел. Что, если он возвращался? — Да даже, если и так. Чем он докажет, что застал нас за тем, как я имею тебя? Зейн и сам переживал, но их отношения всегда были построены на том, что паниковал только один из них. Если один начинал переживать, то второй непременно делал все, чтобы его успокоить, несмотря на то, что сам мог волноваться в двое больше. Впрочем, сейчас все именно так и было, ведь именно Малик из них двоих до дрожи боялся оказаться геем, и факт, что кто-то мог бы об этом знать, уж слишком пугал. Но тем не менее продолжал подбадривать друга, всячески пытаясь позаботиться о нем, как это делал Шуга все прошедшие 8 дней. Он запер двери на замок и подошел к кровати. Взяв лицо Юнги в свои руки, Зейн посмотрел в его глаза, отчего собственный страх сменился желанием. — Ты ведь помнишь, что все проблемы мы решаем вместе? Брюнет перевел взгляд на его губы и, наконец, смог их поцеловать. Он тут же углубил поцелуй, укладывая блондина на спину и наваливаясь на него сверху. — А как же неделя воздержания? — Шуга усмехнулся сквозь поцелуй и скользнул холодными пальцами под его шерстяной свитер. Кожа Зейна всегда была теплее кожи Юнги, и порой второму даже казалось, что они отлично дополняют друг друга даже в этом. — Есть фразы, которые ты не должен воспринимать всерьез, — Зейн слегка вздрогнул, когда ледяные подушечки пальцев коснулись его теплой кожи, и опустился губами к шее друга, лаская его сухую кожу своим языком. — Зи, черт, — стонал младший, прогибаясь в своей слишком изящной, как для парня, спине. Он хотел сказать о том, что сейчас заниматься сексом совершенно небезопасно, но просто не мог испортить то, что зарождалась с каждой секундой. — Если ты сейчас скажешь это, я тебе врежу, — брюнет вновь прильнул к его шее, втягивая губами тонкую кожицу. И совсем скоро на ней красовалось яркое багровое пятнышко. — Спятил, что ли, засосы оставлять? — Шуга хотел выглядеть возмущенным, но, поняв, что ничего не получится, лишь притянул Зейна к себе, накрывая его губы своими. Тела обоих парней начинали приятно ныть от нарастающего возбуждения, их вновь с головой накрыли те приятные ощущения, которые затмевали собой все переживания и страхи. Риск быть замеченными начинал казаться приятной игрой, а весь мир, оставшийся за ненадежной дверью, — не более, чем пугающий миф, который в ближайшее время не сможет стать реальностью.