Fucking feelings

Желания Зейна порой менялись так быстро и часто, что брюнет уже давно отказался стараться жить так, как нужно. Если сегодня он хотел спать с парнем, то уже никак не мог заставить себя отказать ему. И Шуга был один из тех случаев, когда Малик не мог себе отказать. Весь день он провел рядом с Юнги, совершенно не замечая никого вокруг. И ему так сильно нравилось, что он мог разговаривать с ним, прекрасно зная, что ночью они переспят. Целый день друзья обменивались неоднозначными взглядами, похотливо усмехаясь и пялясь друг на друга так, словно были готовы сорваться прямо в классе. — Ну, наконец-то, — довольно ухмыляясь, брюнет затолкал Шугу в его же спальню и прижал к стене. — Ненавижу, когда ты так пошло смотришь на меня и прекрасно знаешь, что между нами ничего не будет. И он накрыл его губы в страстном поцелуе, а младший даже не пытался сопротивляться. Еще вчера он злился и был уверен в том, что сможет отказаться от секса с лучшим другом. Но после того, как Зейн провел с ним целый день и даже не взглянул на какую-либо из девушек, блондин был готов отказаться от всего, что вчера говорил. Он так легко прощал друга, что даже ненавидел себя за это, ведь именно благодаря этому Малик и понимал, что мог делать все, что ему вздумается. Но он лишь продолжал нетерпеливо отвечать на его жадные поцелуи. Хотелось делать необдуманные поступки, о которых потом блондин будет жалеть. Ему нравилось быть таким; быть тем, кем он раньше не позволял себе быть. И как только руки брюнета скользнули к его ширинке, Юнги остановил его, толкая в сторону кровати. — Я думал, принцессы любят долгие прелюдии, — усмехнулся Зейн, не до конца понимая, что тот собрался делать. — Спросишь об этом у бабы, которую завтра трахнешь, — Шуга уселся между ног Зейна и ловкими движениями принялся расстегивать его джинсы. — Знаешь, ты уселся так, словно... — но договорить брюнет не решился. Его глаза удивленно распахнулись, а голова пошла кругом. Юнги уверенно стащил с него нижнее белье и обхватил руками его член. — Я в курсе. Шуга сам не понимал, зачем он делал это, и еще больше не понимал, почему подобная идея пришла ему в голову так внезапно, но это точно было то, чего он хотел. Это было именно то, что заставит его чувствовать себя не тем пай-мальчиком, который не умел даже целоваться. Юнги коснулся губами его головки и прикрыл глаза. Касаться губами чужого члена было более чем странно. Шуга чувствовал себя даже как-то неестественно для самого же себя. Все тело сковывало, челюсть сводило, а мозг пытался донести, что еще было не поздно остановиться, но он не хотел. Ему нравились эти непривычные, но приятные ощущения. Да, именно приятные. Кожа его друга была слишком нежной и мягкой, отчего все становилось только проще. Белокурый неуверенно провел языком вокруг головки и тут же поднял взгляд на удивленного Зейна, который крепко сжимал в руках простынь и с полным непониманием пялился на него. Шуга лишь усмехнулся и, вновь прикрыв глаза, заглотнул его член. Он делал все так, словно представлял себя на месте Малика, пытался по собственным ощущениям понять, что именно будет более приятным. Но, кажется, особо стараться и не нужно было — брюнет тяжело дышал, удовлетворенно улыбаясь и одной рукой хватаясь за копну платиновых волос. Юнги в который раз поднял на него взгляд, дабы убедиться в том, что все делал правильно. Пошлый и достаточно уверенный взгляд Шуги встретился с полным удовлетворения взглядом Зейна, что зародило между парнями некую прежде им неведомую страсть. Но старший тут же надавил на его голову, заставляя поскорее довести его до оргазма и избежать непривычных взглядов. Юнги усмехнулся ему в кожу и вновь поместил в свой рот весь его член, старательно облизывая его и всасывая влажную кожицу. Он довольно причмокивал губами, прекрасно понимая, что его друг был более чем удовлетворен. Его рваные стоны заполнили комнату, и совсем скоро Малик рухнул на спину, накрывая лицо руками и напрягая все свое тело. Он нечленораздельно ругался, выражая свое удовлетворение. — Быстрее. Наконец, четко произнес парень даже с какой-то мольбой в голосе. На что белокурый лишь стал медленно водить языком по всему основанию, улавливая блаженно-мучительные то ли стоны, то ли всхлипы. Младший наслаждался тем, что именно он заставлял так выгибаться опытного друга и вести себя так, точно ему это делали впервые. Быть может, парням и в самом деле было лучше знать, как удовлетворить другого парня. И он хотел слышать его еще лучше, хотел довести его до края, поэтому, выполнив просьбу, ускорил движения головой. И краткие стоны начали превращаться в протяжные и совершенно несдержанные. Пересыщенный подобными ощущениями Малик не мог держать себя в руках. Он откинул голову назад, насколько это было возможно и, жмурясь от безумного урагана внизу живота, приоткрыл рот в немом крике. Шумно выдохнув, брюнет излился. Он ничего не соображал, поскольку подобное было с ним впервые. Нет, девушки часто удовлетворяли его подобным образом, но полные губы Юнги и его умелый язык дарили нечто большее. Это была настоящая волна безумного удовольствия, которое ни с чем нельзя было сравнить. — Ну, как? — Шуга улегся рядом и повернул голову в его сторону. Зейн подавил смешок и большим пальцем вытер с его уголка губ собственную сперму. — Ну ты и пидор. Ты только что отсосал парню. — Не думаю, что это намного хуже, чем трахнуть парня. Промолчав, Малик усмехнулся и прикрыл глаза. Ему нравилась атмосфера, которую они создавали, обмениваясь теплыми взглядами и пошлыми улыбками. Он приобнял друга за плечо и потянулся к его губам, но за дверью раздался громкий крик Фреда, окликавший Юнги. — Мать твою, — блондин тут же кинулся к двери, чтобы выйти из спальни раньше, чем он в нее зайдет. — Что? Я здесь. — Один? Мужчина попытался выглянуть через его плечо, чтобы самому ответить на свой вопрос, но блондин тут же закрыл своим телом обзор в комнату. К счастью, к тому моменту Зейн уже успел застегнуть ширинку и просто сидел на краю кровати. — Отли-ично, — протянул он, разглядывая парней, — я хочу, чтобы вы оба знали, — и он перевел взгляд на своего пасынка, — через две недели мы с твоей матерью собираемся пожениться. — Превосходно. Зачем мне-то это знать? — Спросил Зейн, с неким презрением глядя на мужчину. — Затем, что, если я увижу вас вдвоем в этом доме, я сделаю все, чтобы он вылетел отсюда как пробка. И, даже не дав им возможности выразиться, Фред ушел в другую комнату. — Хренов ублюдок, — изо всех сил пнув дверь, младший злобно сжал руки в кулаках, — в один день я убью его, обещаю. — В один день, а пока что мне нужно проваливать отсюда и поскорее. — Ох, чувак, только не говори мне, что ты серьезно. — Если бы дело касалось меня, я бы остался, а так... — он пожал плечами и поспешно покинул комнату. И Юнги вновь даже не успел ничего ответить. Он лишь тяжко вздохнул и сполз вниз по стене. Шуга прекрасно понимал, что завтра его друг вновь будет делать все, чтобы они отдалились друг от друга. Только вот теперь это будет якобы забота. Забота, в которой он совершенно не нуждался. И как же он был прав этим вечером, ведь на следующий день Малик и в самом деле игнорировал его и демонстративно общался с одной девушкой. Шуга уже давно смирился с тем, что, если он целый день общался с девушкой, то вечером они продолжат "общение" в постели. И каким же было его удивление, когда этим вечером та самая девушка принялась флиртовать с ним. — Кейт, послушай, у меня, правда, нет времени. Белокурый пытался отделаться от нее, но блондинка была подозрительно настойчива. Все происходило по пути домой, поэтому девушка прижала ошарашенного парня к стене и впилась своими губами в его. — Ты что творишь? — Возмутился он, опуская руки на ее плечи и отстраняя ее от себя. — Разве ты не должна сейчас быть с Зейном? — Ты нравишься мне куда больше. — Это, конечно, безумно приятно, но я спешу, если ты еще помнишь. — Но после этих слов голова Шуги пошла кругом, потому что, кажется, блондинка собиралась сделать то же самое, что и он своему другу прошлым вечером. — Н-не-ет, что ты делаешь? Прекрати, — парень неловко улыбался, пытаясь убрать от своей ширинки руки Кейт, но она стремительно делала то, что задумала. И совсем скоро тонкие музыкальные пальцы девушки обхватили его член, из-за чего глаза Шуги округлились, но это было совершенно не тем, чего он хотел. Он действительно не хотел испытывать подобное с Кейт или с любой другой девушкой. Но она будто изо всех сил вжимала его в стену и уверенно скользила языком по тонкой коже. Все тело блондина покрылось мурашками от неопределенных ощущений, и он поскорее хотел это закончить. — Разве тебе не нравится? — Нет. То есть... я уверен, что ты хороша в этом, но я не хочу. Блондин аккуратно убрал ее голову от себя и невольно поморщился. — У тебя не стоит, что ли? — На тебя — нет. Оскорбленная блондинка поднялась с колен и злобно покосилась на него. — Урод, — выпалив одно единственное слово, она стыдливо опустила голову и тут же ушла. Девушка точно знала, куда ей нужно было идти, и уж точно знала, что ни чуть не расстроилась из-за сложившейся ситуации. Разумеется, ее самооценка была задета, но ее ждал парень, который точно был готов все исправить. — Так быстро, — Малик усмехнулся, глядя на недовольную гримасу своей знакомой. — Знаешь, что он мне сказал? Что лично на меня у него не стоит. С каким же мудаком ты дружишь. — У него специфический вкус. Такие красотки как ты ему не нравятся. — Тогда зачем был весь этот спектакль? — Я же сказал, что это личное, но я обязательно тебе компенсирую твою неудачу. — Как могут дружить два таких разных человека? Он же дебил конченный. — Хватит. Лучше пойдем к тебе. И всю дорогу Зейн был в смятении. Теперь он не был уверен в том, что подобный способ выбить эту "голубятню" из младшего друга был верным. Малик думал, что, когда Шугу начнет соблазнять девушка, он поддастся ее чарам и тут же сдастся, тем самым удовлетворив своего отчима, но как же он заблуждался. И это не могло не радовать. Внутри эгоизм брюнета ликовал, потому что его друг хотел только его одного и даже отказался от того, от чего не отказался бы ни один парень. Подобное заставляло испытывать слишком приятные ощущения и эмоции, которые только и говорили о том, что этой ночью он должен был быть точно не с Кейт. Но брюнет хотел закончить день так, как планировал. И хоть в его планы и не входило вновь представлять вместо девушки Шугу, он просто не мог это контролировать. И после проведенного времени с Кейт, Зейн вновь позвонил Юнги — на этот раз он хотел его. Преданность Шуги даже в сексе сводила брюнета с ума, и он просто тянулся к нему, не желая искать никаких оправданий самому себе. — Сегодня тоже будем просто спать? В этот раз блондин уже даже не пытался сопротивляться Зейну. Он и сам хотел провести с ним ночь, отстранив обиду и ревность на второй план. Поэтому он залез с ногами на его огромную кровать и широко улыбнулся, стягивая с себя свитер. — Я планировал заняться чем-то более взрослым. Старший похотливо ухмыльнулся и, подойдя к кровати, притянул Шугу к себе. Прикрыв глаза, он, наконец, за весь этот долгий день смог прикоснуться к сладким губам друга. — Не хочешь повторить мой вчерашний "подвиг"? — Юнги тихо посмеялся и опустил ладони на плечи Зейна, нежно поглаживая их, отчего у того все сжималось внутри. — Нет. До такой херни я не опущусь, чувак. — Опустишься? — Нахмурившись, он отстранился. — Только не драматизируй, принцесса. Одним парням легко взять и отсосать член другого парня, другим — нет. — Потому что так ты не сможешь отрицать, что ты гей? Хоть раз попробуй пожить так, как этого хочется тебе. — Думаешь, я хочу отсосать тебе? — Да. — Я не знаю, что ты себе возомнил, но я не такой же как ты. — А как кто? Как все эти уроды, живущие в этом городе? — Нет. Послушай, тебе легко отсосать мне. Но я не просил тебя делать это. Это было твоим решением, так какого хрена ты заставляешь меня делать то же самое? — Разве это не секс тоже? — Одно дело — совать свой член в тебя, другое — засунуть твой член в себя. Я не тот тип парней, что позволяют затолкать себе в рот чужой член, уж прости, но тебе придется смириться с этим. — Я бы смирился, если бы дело было не в том, что ты просто боишься оказаться геем. Думаешь, ты можешь обмануть меня всей этой херней про "я не такой тип"? Я знаю, что ты именно тот тип, что и я. Трусливый, но такой же. — Еще раз скажешь, что я трусливый, и я вышибу тебе нахер все твои зубы. — Тебя это задевает. Хочешь знать, почему? — Потому что это чушь, Шуга. Ты так сильно хочешь верить в то, что я такой же пидор, как и ты, что выдумываешь ряд моих страхов, которых просто нет. — То есть ты считаешь, что можешь делать со мной все то, что находишь для самого себя унизительным? Думаешь, после такого мне захочется оставаться здесь? — Да нет же, чувак, — но Малик не успел даже договорить, как дверь захлопнулась с той стороны. Юнги ушел, и почему-то Зейн был уверен, что в этот раз это была не просто обида младшего, к которой он уже привык. Нет, в его взгляде была боль, которой не было никогда прежде. Но он и сам не понимал, почему сказал так, будто все то, что он делал со своим другом, считал унижением. И в какой-то момент брюнет и сам начал понимать, что он просто боялся всего этого, но гордыня, скорее, позволила бы потерять лучшего друга, чем признать его правоту. Состояние было ужасным — в сердце давило, словно кто-то непрестанно сжимал его в сильной руке. Зейн хотел пойти за Шугой, хотел прижать его к стене, поцеловать и просто дать понять, что спал с ним, потому что это было именно тем, что было нужно. Но Юнги в жизни не поверит ему, если тот не признает, что является таким же как и он. И этого Малик допустить не мог. Он настолько привык жить той жизнью, которая у него была, что променять ее на ту, где он станет отбросом общества, никогда не решился бы. И к следующему утру это мерзкое состояние стало только сильнее. Зейн ужасно спал, постоянно просыпаясь и совершенно не находя себе места. Он не хотел идти в школу и сталкиваться с Шугой взглядами. В этот день он не хотел ничего. Все вокруг раздражало, и порой даже самые тихие звуки давили на голову. Малик злился и раздражался буквально из-за всего, что его окружало. Надеясь на то, что все уже ушли, он спустился на первый этаж и достал сигарету. Но в этот день даже вкус сигарет не был похож на прежний; диван не казался таким удобным, а одиночество впервые пугало. Обычно этот парень любил оставаться один, прекрасно зная, что совсем скоро его покой нарушит его друг, но теперь он остался наедине со своим одиночеством, и таким оно совершенно не было ему нужно. Брюнет отказывался принимать тот факт, что для Юнги их секс был лишь способом унизить его. И Малик хотел все ему объяснить, но не знал, как это сделать, продолжая отрицать то, кем он, кажется, уверенно становился. Он весь день пялился в экран телевизора и курил одну сигарету за другой, словно пытаясь найти тот привычный успокаивающий вкус. И к вечеру парень даже смог успокоиться, решив все послать и жить так, как все было. Если Юнги ушел из его жизни точно так же как и все другие, значит, он ничем не отличался от остальных. Подобные холодные мысли немного, но утешали. — Ты совсем в амебу превратился, придурок? — Над его головой раздался голос Фионы, отчего юноша недовольно поморщился и в очередной раз затянулся. — Иди нахрен, ладно? У меня нет настроения разговаривать. — Это из-за Шуги? — Что? — Он повернул голову в сторону сестры, совершенно не понимая, откуда она могла узнать об их ссоре. — Кстати, я хотела узнать, это правда? — Да о чем ты, мать твою? — Это правда, что он гей? — Что?! — Глаза Зейна удивленно округлились, и он даже закашлялся. — Совсем ебанулась, что ли? — Уж тогда ебанулась вся школа. — Вся школа? Но он даже не смог дождаться ее ответа. Зейн знал, что Шуга придурок, но не догадывался, что до такой степени, чтобы всем об этом разболтать. И раз знала вся школа, то знали и ублюдки, вроде Джима. Малик сорвался с места и, поспешно захватив куртку, ринулся на улицу. Ссора не имела никакого значения, если Юнги был в опасности. Всю дорогу к его дому Зейн только и думал о том, что вероятное отчаяние его друга было слишком опасным, в первую очередь для него самого. И он не понимал, о чем тот думал, когда при всех заявлял, что гей. И в то мгновение брюнет даже не боялся о том, что Шуга мог выдать и его. В тот момент он беспокоился только о нем. Малик долго и настойчиво звонил в дверной звонок, нервно кусая пересохшие губы. И, наконец, двери ему открыл Фред. — Я же сказал тебе не являться сюда, паршивец. Но преследовавший только одну цель Зейн тут же оттолкнул его и кинулся к спальне Юнги. Дернув за ручку, он принялся стучаться в двери. — Я же сказал, что не хочу ни с кем разговаривать. — Открой, ублюдок, это я. — Кто из нас еще ублюдок, — тихо проворчав, блондин открыл ему двери и недовольно покосился на него, — чего тебе? О тебе никто не узнал, можешь проваливать. — Что с твоим лицом? Зейн сделал неуверенный шаг навстречу к другу и пронзительным взглядом окинул его внешний вид. Все лицо Юнги было в ссадинах и кровоподтеках. Его носом шла кровь, а на губах и бровях застыла кровь. Он шмыгнул, вбирая кровь, а после небрежно протер нос тыльной стороной ладони. — А ты не видишь? — Нахера ты сделал это? — Это сделала твоя шлюха. — Что? — Кейт все рассказала мне после того, как распустила этот слух. Это ты сказал ей отсосать мне, но, какая жалость, Малик, я — пидорас. — Гей, — Зейн тихо исправил его, не решаясь даже взглянуть на друга. — Такие, как ты, называете нас, геев, пидорасами, разве нет? — Кто тебя избил? Джим? Брюнет не хотел продолжать выяснять отношения, прекрасно понимая состояние друга, но, кажется, Юнги хотел совершенно другого. — А что? Хочешь пожать ему руку? — Да что с тобой? — А ты не видишь? Ты унижал меня, трахая, теперь они унизили, избив. Я не похож на человека, которого достаточно унизили? — Я не унижал тебя, потому что мне нравилось заниматься с тобой сексом. — Так нравилось, что ты подослал эту суку отсосать мне? Поверить не могу, после этого ты еще и переспал с ней. А после поперся ко мне. Да ты самый настоящий моральный урод, Зейн. — Я не хотел, чтобы все обернулось именно так. — Тогда чего ты хотел? Ах, подожди, я знаю. Ты хотел, чтобы я понял, что такой же как ты, а наш секс — так, хуёвое развлечение. Ведь, если я буду считать себя натуралом, то у тебя не будет проблем, так? Прости, что я пидор. И последние предложение он произнес так ядовито, так иронично, что выражение лица Малика из понимающего мгновенно превратилось в разъяренное. — Думаешь, мне насрать на тебя? Думаешь, я делал это лишь потому, что хотел, чтобы у нас не было проблем? — Я думаю, что ты трус. Трус и педик. — Заткнись. — Ты же сказал, что вышибешь мне зубы, если я назову тебя так. Так давай, плохой парень. Мне сказать это еще раз? Тру-ус. Злобно фыркнув, Зейн даже не осознал, что после слов Юнги толкнул его. — Так тебе снова становится хорошо, да? — Чего ты хочешь от меня, кретин? Хочешь, чтобы я признал, что педик? Хочешь, чтобы я дал тебе или отсосал твой член? Так ты успокоишься? Так ты не будешь думать, что я чего-то боюсь? Но я не буду делать это по одной простой причине — я не гей. — Ты ебешь в зад своего лучшего друга. Напомнить, как ты кончил мне прямо в рот? О, да, это так по-натуральному. Тот, кто принимает, участвует во всем этом не меньше, чем тот, кто дает. Просто запомни это, Малик. Зейн прекрасно понимал, что Шуга был прав. Понимал, что принимал в этом участия не меньше, чем сам Юнги, и от этого ярость только становилась сильнее. Он не был готов принять это даже для самого себя. Его лицо побагровело от злости, и он снова толкнул блондина, валя его на спину. — Можешь снова избить меня ногами. Шуга как-то даже безумно улыбнулся и прикрыл глаза. Его состояние было слишком непривычным и непонятным. В один день все просто свалилось на него, и он уже ничего не боялся. — Я не хочу тебя бить, просто все не так, как тебе хочется. — Тогда почему ты здесь? Если мы не можем вести себя так, как хочется мне, а ты так сильно боишься стать геем, почему ты пришел сюда? Почему ты не продолжаешь упрямо сидеть у себя? — Потому что я не могу. Я не хочу, чтобы ты думал, что я такой же, но я не могу лишиться тебя.