Fucking feelings

Малик абсолютно ничего не понимал. Его разум был покрыт пеленой, и только его тело понимало, что делало. И самым удивительным для парня было то, что это не было для него противным. Он отказывался признаваться в этом самому себе, но монотонные движения ртом и ловкое скольжение языком только притягивало еще сильнее. Брюнет старался не думать ни о чем, потому что одно мгновение, в котором он начинал понимать происходившее, переворачивало все сознание и принуждало остановиться, но Зейн знал, если он остановится — остановится и их дружба. И он прекрасно понимал, насколько же в данную минуту слово "дружба" было неуместным. Но именно из-за нее он и шел на подобные безумные для самого себя поступки. И только сейчас он сам осознал, что был готов ради этого парня на все. Для многих подобное не было проблемой, и минет нельзя было приравнять к самым тяжелым и сильным поступкам, но только не для Зейна. Ему было проще сделать что угодно, но только не то, над чем он потом бы думал день изо дня. Как теперь он будет самому себе доказывать, что не стал геем, когда член его лучшего друга уже несколько минут находился в его рту; когда ему все это приносило удовольствие? Поэтому бездумно брюнет продолжал водить языком по тонкой коже, целиком заглатывая всю длину. Все тело Шуги мелко дрожало от новых бурных ощущений, и он то и дело хватался за одеяло, цепко сжимая его в потных кулаках. Блондин порой перебирался рукой к густым волосам друга, хватаясь за них и теряясь в пространстве. Мир напоминал одно сплошное пятно. Яркое и красочное пятно, в котором было настолько хорошо, что хотелось просто сойти с ума. Он выгибался в спине, из последних сил удерживаясь в сидячем положении. И на одну секунду Малик недовольно поморщился, потому что понял, что ему безумно нравилось то, что происходило с Юнги именно из-за него. Это стимулировало его доставлять ему только больше удовольствия. Зейн это понимал, и в какой-то момент даже это не смогло помешать ему ласкать своими губами член другого парня. Громко выругавшись, Шуга, чувствуя, как проиграл удовольствию, рухнул на спину. Он закусил тыльную сторону ладони, сдавливая последний и самый громкий стон. И совсем скоро Зейн ощутил на своем языке нечто липкое. И он прекрасно понимал, что это было. Брюнет небрежно вытер рот и демонстративно скривился. — Твою мать, сдерживать себя нужно, — он недовольно покосился на удовлетворенного друга и уселся на край кровати. В ответ он услышал звонкий смех Юнги, а после почувствовал, как спустя несколько секунд он обнял его со спины. — Теперь ты такой же как и я? — Шуга провел кончиком языка вдоль по его шее и слабо улыбнулся. — Нет, не я же даю трахать себя в зад. Он хотел оттолкнуть его и уйти, но обхвативший его и сцепивший руки в замок Юнги казался Зейну слишком милым, чтобы вот так вот встать и бросить его. Они не виделись несколько дней, и Малик хотел провести с этим парнем время не только как с другом. Ему нравилось получать эти теплые улыбки и слышать непривычные пошлые нотки в его голосе. Поэтому совсем скоро он повалил блондина на спину и навис сверху над ним, разглядывая его удовлетворенное лицо. — Теперь ты получил все, что хотел? — М-м, не-ет, — тот игриво усмехнулся и скользнул руками к ремню на джинсах Зейна, — я кончил, а ты еще нет. — Серьезно? Тебе мало? — Мне 17, чего ты ожидал от меня? — И что ты сделаешь? Тоже отсосешь мне? В предвкушении Зейн довольно усмехнулся и проследил за движениями Шуги. — Это было бы неинтересно. — Разве? По-моему, в самый раз. Ответа не последовало, но Зейну и без слов все стало понятно. Совсем скоро он развернул Шугу к себе спиной и навалился сверху на него, медленно входя и выслушивая протяжный, но тихий стон. И именно этот день Зейн мог назвать самым лучшим из всех, что были в его жизни — еще утром он не находил места, собираясь с силами, но вечером осознал, насколько приятным может быть то, когда он подавлял свое "что-то" и делал то, чего хотел его друг.

***

Кажется, два раза испытать оргазм было настоящим испытанием для организма Шуги, поскольку он проспал целое утро. Зейн лениво распахнул глаза, буквально чувствуя, что уже далеко не утро, и они проспали школу. Потянувшись к своему телефону, который вчера улетел с кровати вместе с джинсами, парень посмотрел на часы и сонно проворчал что-то нечленораздельное. Он толкнул друга в плечо, но тот даже не пошевельнулся. — Просыпайся, — Зейн снова толкнул его, на что младший, не открывая глаз, показал ему средний палец и отвернулся в другую сторону. — Вот уёбок. Ты школу проспал. — Насрать, — пробубнил блондин и снова засопел. — Ты в опасной позе, — Зейн рассмеялся и придвинулся к Шуге ближе, — и если ты сейчас не проснешься, я... — Встаю, блин, — Юнги развернулся на спину и медленно открыл глаза, — сексом решил меня запугивать? А если соглашусь? — Поднимай уже свой зад, нужно идти в школу. — Который час вообще? — Первый. Младший уселся на кровати и быстро захлопал глазами. — Да что-о? Ты только понял, что я вчера тебе отсосал, и ты в шоке? — Нет. Если я не просыпаюсь вовремя, мама иногда заходит разбудить меня. И если она заходила... блин, в какой позе мы спали? — А она еще не знает, что ты гей? — Нет, иначе об этом знал бы и мой отчим, а я, как видишь, еще жив. — Ну, да. Малик хотел встать с кровати, но младший притянул его к себе. Зейн уловил аромат его дыхания, и был готов сойти с ума, потому что видеть Шугу так близко было подобно пытке. Он хотел прикрыть глаза и окончательно наклониться к его лицу, наконец, почувствовав вкус его губ. Брюнет терял контроль при одном лишь виде полных чувственных губ друга. Но он должен был держать себя в руках, потому что прекрасно знал и понимал, что подобные желания только сильнее приближали его к тому, чтобы стать одержимым лишь одним парнем. Но руки сами тянулись к нему. Сухие ладони медленно прошлись по острым плечам, поднимаясь к шее и мягким щекам. Зейн хотел поцеловать его. Так сильно хотел, что почти готов был сдаться, повалить его на спину и непрестанно целовать. Почти. В какой-то момент старший просто оттолкнул Юнги, выдавливая из себя привычную ухмылку. — Поцелуи только перед сексом, принцесса. — Всего один. — Если ты хочешь просто целоваться, тогда заведи себе девушку, ну, в твоем случае, парня. — А ты позволишь мне? — Нет. — Почему? — Потому что мне нравится, что только я могу касаться тебя, — Зейн встал с кровати и принялся одеваться, — я не хочу, чтобы кто-нибудь другой целовал тебя или слышал, как ты стонешь под ним. — Но я не смогу всю жизнь быть один. — Найдешь себе кого-нибудь, когда я женюсь. Резко откинув одеяло, блондин насупился и последовал за другом, надевая на себя одежду. Он начинал откровенно злиться и даже не хотел этого скрывать. Шуга схватил его за плечо и грубо развернул к себе лицом. — Серьезно? Ты все еще думаешь, что сможешь жить так, как живут все вокруг? Ты спишь со своим лучшим другом и смотришь на его губы так, словно ничего прекрасней не видел. И после этого ты продолжаешь внушать нам обоим, что ты не гей? — Это просто юношеская глупость. Гормоны, чувак. — Вчера, когда ты сосал мне, это тоже были гормоны? — Вчера вечером я пытался сохранить нашу дружбу. — Теперь это так называется? — Разве ты не этого хотел от меня? — Я хотел, чтобы ты перестал мне врать и сделал это, потому что сам хотел. — Ты знаешь, каких сил мне стоило засунуть твой член себе в рот? Может, ты додумаешься понять, что ради тебя я пошел на такие мучения? — Мучения? Вот что это все для тебя? Мучения? — Шуга мотнул головой, пытаясь заставить себя поверить в то, что происходило, а после продолжил одеваться, — знаешь, ты прав. Нам пора в школу. И Зейн уж было подумал, что все обошлось, как Юнги, поспешно одевшись, удалился, громко захлопнув за собой входную дверь. Малик лишь до боли закусил свою нижнюю губу, после чего громко выругался и поспешил уйти из дома лучшего друга. Он и сам не знал, почему врал ему, намеренно причиняя боль и скрывая правду, которая была именно тем, что было нужно им двоим. Брюнет хотел догнать Шугу. Он не знал, как именно извинился бы перед ним и извинялся бы вообще, но он уже просто не мог терять его из-за собственной лжи. Парень уверенно шел в школу, ставя перед собой цель первым делом помириться с другом, абсолютно наплевав на то, если даже будет идти урок. И Юнги прекрасно знал об его намерениях. Зейн всегда делал ему больно, после чего заглаживал свою вину и снова делал больно. Давил на самые больные места и выпрашивал прощения тем же способом. Он бежал куда-нибудь, лишь бы не в школу. Злость душила его, и блондин просто не хотел никого видеть. Он направлялся куда-нибудь, где еще не бывал, хотя, казалось, что они с Маликом побывали абсолютно в каждом уголке этого чертового городка. — Юнги! — Услышав знакомый голос, юноша остановился и обернулся. До школы было еще далеко, поэтому белокурый весьма удивился, когда увидел перед собой Джима. — Пропускаешь школу, потому что все утро давал какому-нибудь старенькому педику? — Почему же сразу старенькому? Может, это был кто-то из твоих шестерок? Кстати, где они? Может, ебутся друг с другом? — Раз уж речь зашла о шестерках, то где Малик? — Джим подошел вплотную к Шуге и усмехнулся, глядя на его озлобленное лицо, — ты ведь его маленькая шестерка. Паршивая и безнадежная шестерка. Он, кстати, в курсе, что ты пидор? Думаю, мне стоит его посвятить в это. — Все никак не можешь смириться с тем, что я занял твое место? Ведь это ты так хотел завоевать его дружбу, — Шуга оттолкнул Джима и сделал шаг назад, продолжая, — думаешь, если несколько дней назад ты избил меня, то я стану тебя бояться? А я не боюсь тебя. Ни капли. Можешь врезать мне за это. Таким, как ты, почему-то легчает после подобного. — Думаешь, скажешь такие пафосные слова, и я не вмажу тебе? — Вообще насрать. Юнги уверенно шагнул вперед, после чего Джим схватил его за плечо и потянул к себе, до боли сжимая его и хватаясь второй рукой за горло. Шуга сделал глубокий вдох и попытался убрать от себя его руку, но брюнет наклонился к его лицу и, оскалившись, тихо проговорил: — Если ты думаешь, что мне духу не хватит однажды избить тебя до полусмерти, то ты глубоко ошибаешься. — Иди нахрен, — и Шуга тут же толкнул его в грудь, как только ощутил, что хватка Джима ослабела, — ты просто никому ненужный кусок дерьма, который не имеет личной жизни настолько, что его уж слишком заботит чужая. Видимо, твоей матери было не до твоего воспитания, — после блондин ухмыльнулся и сделал вид, что призадумался, — ах, да, она же все твое детство сосала каждому, кто говорил ей хоть что-нибудь лестное. Прости, постоянно забываю причину твоего ебанутого характера. Блондин прекрасно знал реакцию, которая должна была последовать, поэтому когда Джим кинулся на него с кулаками, юноша ни чуть не был удивлен. И сейчас ему было абсолютно все равно. Отчасти он даже хотел быть избитым. Хотел заботиться о физической боли. Хотел чувствовать что-нибудь, что было бы больнее слов Зейна, который, в свою очередь, уже успел разглядеть двух сцепившись парней. Узнав в них Шугу и Джима, он тут же кинулся их разнимать. Повалив второго на спину, Малик зверски ударил его по лицу. — Я тебя предупреждал, — начал он, хватая Джима за воротник, — не вздумай даже приближаться к нему, ублюдок. И, ударив парня в очередной раз, Зейн отпустил его и отвел Юнги в противоположную от школы сторону. — Спасибо, — тихо проговорил Шуга, пряча неловкий взгляд, — но не стоило мучиться и в этот раз. — Прекрати вести себя, как обидчивая истеричка. — А то что? Перестанешь избивать тех, кто избивает меня? — Еще одно слово, и я сам ударю тебя. — Почему ты думаешь, что можешь говорить слова, которые ранят меня сильнее, чем удары Джима, потом просто избить его и решить, что мне станет легче? Мне нихрена не легче, Зейн, потому что ты можешь избить его еще тысячу раз, это не отменит того, что ты сказал. — Да, мать твою, мне понравилось. — Что? — Ты прекрасно знаешь, о чем я. — Понравилось сосать мне? — Да. — Нет. — Не заставляй меня еще и убеждать тебя в этом. Мне понравилось. — Серьезно, что ли? — Прекрати спрашивать. — Ох. Почему ты сразу не признался? — Потому что это нелегко. Не каждый может взять и признать, что ему может нравиться секс с парнем точно так же, как с девушкой, или, что ему нравится делать все то, что он бы никогда никому не сделал. Не всем хватает смелости даже себе заявить подобное. — И сейчас тебе ее хватает? — Думаю, если я не признаюсь в этом, то рискую потерять тебя. — Какая вообще разница, с кем спать? — Тебе легко говорить, а у меня, вообще-то, в школе есть репутация. — Ах, вот оно что. Конечно, репутация, — Юнги иронично кивнул, поджав губы, — репутация плохого парня-натурала. Что же, будет грустно, если тебе придется стать таким же как я, ты прав. Изгой — это отстойно, да. — Знаешь, если мне придется потерять свою репутацию, то я хотя бы должен знать, ради чего. Я не собираюсь становиться изгоем ради нескольких раз секса с лучшим другом. В ответ Шуга опустил задумчивый взгляд и вздохнул. Он понимал, что из них двоих Зейн был куда умнее, в отличие от него самого, который жил одним днем и собственными эмоциями. И до этого блондин даже не задумывался над тем, что, быть может, через пару дней все это закончится, а он до конца школы будет для всех геем. — Это входит в твои планы? — Наконец, проговорил он. — Что? — Прервать все, что у нас сейчас есть. — Нет, но рано или поздно это закончится. Что плохого в том, чтобы дружить и тайно спать? — Плохо то, что я начинаю ревновать. Мне всегда не нравилось знать, что ты трахаешь баб, когда мог бы провести время со мной, но теперь это становится просто невыносимым. Когда я узнаю, что ты с кем-то другим, меня просто разрывает изнутри. Я не могу сказать, что влюблен в тебя. Точно нет, но я не сплю ни с кем, потому что ты этого не хочешь, и мне бы хотелось, чтобы ты... — Я понял, — Малик сухо перебил его, понимая, что для того, чтобы сохранить их дружбу, нужно пойти на еще одну жертву. — Но я не готов. Мы просто спим, а ты хочешь быть тайной парочкой. — Тогда и я буду спать с другими. Почему я должен хранить тебе верность, если мы просто спим? — Хорошо, — Зейн несколько секунд молчал, выбирая, на что именно согласиться: не спать с другими или разрешить другу делать то же самое. — Спи с другими, — на тон ниже и совершенно неуверенно добавил Малик, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Шуга грустно усмехнулся и отвел разочарованный взгляд. Он прекрасно видел, как тот не хотел, чтобы он был с другими, но Юнги слишком злился, чтобы сказать, что все равно не станет ни с кем спать. Наоборот. Сейчас он хотел затащить кого-нибудь в постель и дать Малику понять, что это именно то, что он выбрал. Но Шуга молчал, кусая губы и презренно смотря на Зейна, который курил и даже не поворачивал голову в его сторону. — Это твой выбор, — все же тихо вымолвил блондин. — Да, мой, — коротко ответив, Зейн выбросил сигарету и направился в сторону дома. — Мне кажется, после твоего выбора все должно было стать лучше. — Захочешь потрахаться — приходи, — не оборачиваясь, ответил брюнет и продолжил свой путь. — Вот же уёбок, — буркнул Шуга и, последовав примеру друга, отправился домой. В подобные дни учиться особенно не хотелось. И оба парня знали, что просто запрутся в своих спальнях и не будут выходить из них, пока хоть немного не станет легче. И Юнги знал, что нужно было сделать, чтобы им обоим стало лучше — он должен был прийти к Зейну. Прийти и просто переспать, словно ничего и не было, но это было слишком сложно. Младший несколько дней пытался заставить себя пойти к другу, но от одной мысли все внутри сжималось, и хотелось только еще большего одиночества, еще большего уединения с самим собой и своей злостью. Но дольше четырех дней Шуга не смог продержаться. Он начинал скучать по ехидной ухмылке своего друга, по его наглому взгляду, по его нежным прикосновениям и страстным поцелуям. Все это напоминало наркотик, а дни без него — ломку. И Юнги начинал нуждаться в своей дозе. Он постучался в двери его спальни, после чего услышал, как Малик лениво приближался к двери. И совсем скоро двери открылись, а удивленный Зейн захлопал густыми ресницами. — Ты говорил, что я могу прийти, когда... — Долго ты, — брюнет схватил его за запястье и завел в комнату, запирая двери обратно на замок, — небось, уже с кем-нибудь успел переспать. И кто это был? — Рука. Может, заткнешься и просто сделаешь это? Узнав, что все эти дни Юнги продолжал хранить ему верность, настроение Зейна значительно улучшилось. Он усмехнулся и притянул Шугу к себе. — Удивительно, но я тоже ни с кем не спал эти дни, — брюнет провел кончиком большого пальца по нижней губе Шуги и томно посмотрел в его глаза. — Знаешь, может быть, я смогу спать только с тобой. Я скучал. Шуга мгновенно расплылся в довольной улыбке и провел руками по обнаженным плечам Зейна, немного вздрагивая от волнующего ощущения внизу живота. — Я тоже. Сильно. Старший умиротворенно прикрыл глаза и потянулся к его губам. И, почувствовав их вкус, он даже на мгновение замер, потому что этот сладковатый привкус с горячим дыханием был самым лучшим, что доводилось испытывать. И сейчас оба парня вновь забывали обо всем, что их волновало все это время. Они целовались, вжимаясь в тела друг друга и сходя с ума от возбуждения, которое разливалось по всему телу. Они громко дышали, пытаясь хоть что-нибудь вымолвить, но слова были не нужны — их взгляды выдавали абсолютно все желания. Наконец, подмяв блондина под себя, Зейн вошел в него, сопровождая плавное проникновение тихим протяжным стоном. В голове начинал твориться хаос, и мир переворачивался с ног на голову. Их стоны во мгновение ока заполнили всю комнату, а температура достигла своего пика. Капельки пота стекали по разгоряченным телам, и все вокруг напоминало размытое пятно, которое никогда не имело никакого значения. Шуга приказным тоном просил его целовать, на что Малик охотно соглашался и накрывал губами все доступные участки его тела. Они оба сумбурно шептали ругательства, выражавшие их удовлетворение. И, окончательно потерявшись во времени, наслаждение двоих друзей достигло пика. — Не думаю, что когда-нибудь захочу прекратить это все, — наконец, тяжело дыша, Юнги улегся на спину и смог четко говорить. — Ну, знаешь, ты не пробовал быть сверху. — Кстати, нам бы не мешало поменяться. — Ну, уж нет, чувак. Тебе всего мало. Хватит с тебя того, что я не буду спать с другими и уже отсосал тебе. — Так ты не будешь трахать своих баб? — Мне еще раз это сказать? Шуга улыбнулся и потянулся к его губам, после чего Малик тут же отстранился и нахмурился: — Эй, просто так не целуемся. — Боишься быть похожим на парочку? — Можешь называть это так. И, отвернувшись, Зейн принялся засыпать, дабы не дать себе успеть подумать над тем, что произошло всего пару минут назад, и какое обещание он дал другу. Пускай ночью ему и удалось избежать собственного отрицания, утром оно вернулось только с большей силой. Брюнет даже не мог заставить себя думать о чем-нибудь другом. Он пытался, но не мог отвлечься, лишь с ужасном осознавая то, что не мог жить так, как еще вчера хотел. Он не мог лишиться того ощущения уверенности, которое настигало Малика рядом с девушками. Ему приходилось думать о лучшем друге, чтобы хотя бы просто возбудиться, но он был с девушкой. И этот аргумент был самым нужным в те моменты, когда Юнги в очередной раз пытался доказать ему его бисексуальность. Весь день Зейн был сам не свой. Он постоянно думал и колебался между решением переспать с кем-нибудь и сдержать слово. И решающим стал совершенно незамысловатый разговор у младшего дома. — Мне нужно помочь отцу сегодня. — С каких пор ты помогаешь ему? — Шуга поднял на друга взгляд и пристально уставился на него, пытаясь понять, о чем именно тот лжет. — Ну, знаешь, иногда и предкам нужна помощь. — Возможно. И к чему ты ведешь? — К тому, что ты мог бы сделать уроки за нас обоих. — Ох, вот оно что. Не хочу тебя расстраивать, Малик, но когда наши работы написаны одинаковым почерком, нам снижают оценки. — Ну, принцесса умная, она додумается написать в моей тетради другим почерком. — Фиона права, когда говорит, что ты мудак, — Юнги закатил к потолку глаза и потянул к себе тетрадь Зейна. — Я позвоню тебе сразу же, как освобожусь. И с этими словами Малик вышел из спальни Шуги, уверенно закрывая за собой двери. Он не собирался никому помогать, потому что единственным, кому он пытался помочь в этот день, был он сам. Находиться рядом с блондином было совершенно невозможно. Гормональный всплеск давал о себе знать, пробуждая фантазию брюнета и возбуждая его податливое слабостям тело. Временами Зейн даже не понимал, что говорил Шуга — в его голове были только собственные грязные фантазии, от которых стоило как можно скорее избавиться. И помочь в этом могла только девушка. Зейн уже и сам не хотел ни с кем спать. Он не хотел всех этих проблем, которые с головой накрыли их крепкую дружбу, но превращаться из друзей в любовников хотелось еще меньше. Шуга же тем временем покорно делал домашнее задание, старательно меняя почерк в тетради Малика и порой отвлекаясь от учебы на то, чтобы проверить, не звонил ли он ему. Уныло вздыхая, белокурый каждый раз возвращался к урокам, но совсем скоро вновь проверял телефон. И, наконец, все сделав, Юнги уже не мог сидеть в одиночестве. Решив занести Зейну тетрадь, блондин направился к его дому, где двери ему тут же открыла радостная Фиона. Девушка затащила его в дом и усадила за стол. — Ты к Зейну? Его нет дома. — Я знаю. — Это странно. — Что? — То, что мой брат делится с тобой тем, что идет спать со своими шлюхами. — В смысле? — Зейн же пошел с этой потаскушкой Линдси, очнись. — Разве он не... — Упс, а он сказал тебе что-нибудь другое? — Нет... нет, это и сказал. Тебе он тоже об этом сказал? — Нет, разумеется. Со мной он таким дерьмом не делится. Я случайно застукала их. — Может, они просто разговаривали? — Не думаю, что им было бы удобно разговаривать с языками друг друга во ртах. Повисла тишина. Шуга знал, что слова Зейна недолго держались бы в силе, но к такой скорой смене событий юноша не был готов. Несколько секунд он просто смотрел себе под ноги, перебирая варианты своих последующих действий. И почему он только относился ко всему так серьезно? Почему ревновал человека, которого даже не любил, и хранил себя для того, кому было совершенно все равно, с кем спать. — Иди сюда. Притянув к себе Фиону, Юнги долгим поцелуем впился в ее губы, стараясь не думать о том, что он делал. Целомудренный Шуга не был готов целоваться с кем-то еще, кроме Зейна, но почему они не могут делать друг другу больно через девушек? — Юнги? Ошеломленная блондинка обняла Шугу за шею и прижалась к нему всем телом, уже догадываясь о том, что совсем скоро их поцелуй оборвется. Он не хотел ее. Ее губы были совершенно другими, не похожими на губы ее брата. И вся она была абсолютно не похожей на Зейна, что никак не возбуждало блондина, но он продолжал целовать ее тонкие губы. Продолжал, потому что только так смог бы отомстить Малику. Но с каждой последующей секундой, когда их поцелуй только углублялся, а из уст девушки постепенно начали вырываться рваные вздохи, становилось только сложнее. Шуга собирался переспать с ней, но от одной мысли об этом хотелось просто уйти. Он и представить не мог, как бы сейчас раздевал ее, целовал ее тело, становился с ней одним целым. Нет, прелюдия с парнем была куда проще. И в какой-то момент верх начала брать и совесть, потому что пользоваться влюбленной в него девушкой ради мести было бы слишком жестоко. Фиона не была виновата в том, что ее брат не мог разобраться в себе, и Юнги просто не мог и не хотел переступать через собственные желания, тем самым делая ей больно. — Прости. Блондин аккуратно отстранился и вытер губы тыльной стороной ладони, но Фиона тут же притянула его обратно к себе и с еще большей страстью поцеловала. — Нет, — Шуга вновь отстранился, — я не хотел. Он злился. И злился только на себя, потому что не мог быть таким же как и Зейн. Он не мог заставить себя переспать с кем-нибудь, кроме него. Злобно закусив нижнюю губу, Шуга раздраженно вздохнул и направился к выходу из дома. Но стоило ему открыть входную дверь, как он встретился взглядом с Зейном. — О, ты здесь. — Иди нахуй, — все что и ответил младший, захлопнув за собой двери. — Что с ним? — Вы, парни, такие ебанутые, — Фиона не менее раздраженно фыркнула и направилась в свою спальню, оставив удивленного брата наедине с самим собой.