Fucking feelings

Шуга приходил к Зейну каждый день, и, как он и обещал, между ними ничего не было. Оба парня из последних сил держали себя в руках, что давалось им слишком тяжело. Влечение было слишком сильным, чтобы спокойно контролировать себя. Малик окончательно понял, насколько же он доигрался. Он видел, как Юнги хотел его, но его обида была сильнее даже этого. Шуга вел себя холодно и сдержанно, что совершенно не напоминало того мальчишку, которым он был до их первой ночи. И когда Зейна выписали, Юнги продолжил пить, порой напиваясь до такого состояния, что старшему приходилось нести его домой. В такие вечера пьяный блондин мог позволить себе приобнять его за шею и не отпускать до тех пор, пока не погружался в сон. Когда его мозг отключался, юноша мог рассказать Малику всю правду. Но он боялся пользоваться данным шансом. Что, если правда была совершенно не такой приятной, как ему хотелось? Поэтому Зейн лишь наслаждался его нежными словами и тихим шепотом своего имени. Только в самом ненавистном его состоянии брюнет мог увидеть своего любимого и привычного ему Юнги.

***

— Теперь всегда будет так? Они стояли у школы, пропуская очередной урок физкультуры и даже не собираясь возвращаться обратно. — Не знаю. — ответил тот, шмыгнув от холода носом и опустив взгляд себе в ноги. — Я же вижу, что ты несчастлив. — Когда вообще в последний раз я был счастлив? — Мне казалось, что совсем недавно. — По-настоящему счастлив, Зейн. Без опасений, что завтра ты пошлешь меня. — Не говори так, — тихо ответил Малик, в который раз делая затяжку и выдыхая сигаретный дым. — Почему только теперь я ощущаю твою заботу? Ответа не последовало. Зейн поник и просто продолжил курить. Теперь между ними часто зарождалась неловкая тишина, во время которой они порой переглядывались и ловили себя на мысли, что такого рода общение напоминало больше издевательство над самими собой, нежели дружбу. — Дай сигарету, — внезапно проговорил блондин, неуверенно кусая губы. — Зачем тебе? И тем не менее он протянул ее ему. Малик позволил себе понадеяться, что тот выбросит ее из своей огромной заботы к здоровью лучшего друга, но Юнги сжал губами фильтр и прикрыл глаза. Так он мог почувствовать вкус губ Зейна. Сделав пару-тройку затяжек, он вернул сигарету ее хозяину. Уловить губами его вкус было практически невозможно, но хотя бы так он мог стать немного ближе к нему. Быть настолько чужим парню, в которого он был безгранично влюблен, было тяжело даже для Юнги. Он злился на друга, ведь тому стоило всего лишь принять себя, и их отношения изменились бы в лучшую сторону. Но раз Малик продолжал терпеть все происходившее, то и Юнги был готов делать то же самое. — Решил научиться курить? — С насмешкой спросил старший, вновь затягиваясь и стараясь ни о чем не думать. У них перестали складываться диалоги, поэтому снова жить по принципу "насрать" было проще всего. — Нет. — Тогда что? — Захотелось вспомнить вкус твоих губ. Юнги устал врать. Он врал ему каждый день, он притворялся и вел себя так, будто ему было легко. Но, черт, ему было настолько сложно, что порой даже не хотелось жить, если все будет продолжаться в том же духе. — Ты всегда можешь вспомнить их другим способом. — Ты всегда можешь признать, что у тебя есть чувства ко мне. — Ты никогда не был таким упертым, поэтому мы и ладили. Ты умел уступать. — Я уступлю тебе в чем угодно, но не в этом. У всего есть свой лимит. — Если один из нас не сдастся, это может затянуться реально надолго. — Я во всем уступал тебе. Твоя очередь. — Это бесполезно. — Проговорил Малик, больше обращаясь к самому себе, нежели к Шуге. Он докурил и выбросил окурок себе под ноги. Настроение мгновенно улетучилось, а надежда на нормальные отношения стала еще меньше. Брюнет считал, что умному и рассудительному Шуге ничего не стоило просто взять и сдаться, как он всегда это делал. И понимание того факта, что именно Зейн его сделал таким, не давало Малику покоя. Он отказывался верить в свою вину, иначе ему пришлось бы возненавидеть себя еще сильнее. Продолжать стоять рядом и постепенно сходить с ума из-за собственной же упертости больше не было смысла. Старший достал из кармана телефон и принялся набирать чей-то номер. Юнги прекрасно понимал, кому тот звонил. В какой-то момент в его груди так сильно защемило, что юноша даже скривился от ревности. — Хорошо, сейчас буду. Эти слова и вовсе заставили блондина потереть переносицу, что начала предательски ныть. — Одна из твоих шлюх решила пропустить уроки и поебаться? — Она "болеет", а ее родители на работе, поэтому будет глупо не воспользоваться шансом. — Боюсь, твои подружки могут болеть только венерическими заболеваниями. Смотри, не заразись. — Зато тебе-то это не грозит — моя сестра девственница. Уверен, ты снова напьешься и начнешь лезть к ней, чтобы позлить меня. — Я трахну ее, потому что мне тоже нужно с кем-то трахаться. Прекрати думать, что все, что я делаю — все из-за тебя. — А разве нет? Блондин промолчал и ушел первым, нарочно задев Малика плечом. Что ж, если он сам дал ему идею касательно своей сестры, то Юнги не мог ей не воспользоваться. Он не мог до последнего ждать, когда его друг остепенится и додумается быть только с ним. Он отправил Фионе сообщение, прекрасно зная, что ради него эта дурочка отпросится с любого урока. Черт, его не на шутку грызла совесть. Так пользоваться влюбленной в него девчонкой было совершенно не тем, чего ему хотелось. Но Шуга по-прежнему надеялся стать тем плохим парнем, что не имел чувств и сострадания. Как только он наплюет на все свои принципы, то непременно забьет и на Малика. Наивно? Слишком. Но Юнги хотелось верить, что так все и будет. Он ждал ее на одной из лавочек около дома Маликов. Шуга перебирал пряди собственных волос, откровенно нервничая и не зная, что делать и говорить ей. Он пытался продумать фразы, действия, но только ловил себя на мысли, что, наверняка, его друг сейчас спал с очередной своей шлюхой. Это сбивало все мысли. — Юнги-и, — пропела его имя блондинка, быстрыми шажками подходя к лавочке и широко улыбаясь. Шуга поднялся и неловко улыбнулся ей, после чего Фиона повисла на его шее, кажется, даже не собираясь отлипать. — Отлично выглядишь, — начал он. Ведь именно так парни начинают соблазнять девушек? С комплиментов? Ох, он совершенно ничего не знал об этом. — Спасибо, — Фиона лучезарно улыбалась, с восторгом осматривая уставшее и сонное лицо парня. — Ты сказал, что у тебя какое-то дело ко мне. — Да-а, — почесав затылок, юноша закусил изнутри щеку и попытался собраться с силами. — Давай переспим. — Что? — Ты ведь сама говорила, что хочешь меня. — Д-да, н-но, ты же... ты уверен? — Как никогда. — Пошли, — блондинка схватила его за руку и сразу же завела в дом. Юнги до последнего верил в ее целомудрие, но какое к черту целомудрие, когда речь шла о влюбленном подростке? Он прекрасно понимал ее и точно знал, что поступил бы так же. Кто бы вообще отказался от такого шанса? Фиона заперла двери в свою спальню и сразу же принялась целовать Шугу, делая это крайне неумело, но старательно. Блондин обвил руками ее тонкую талию и попытался насладиться поцелуем, но это было больше похоже на пытку, нежели на прелюдию. И блондинка это прекрасно чувствовала. Губы Юнги словно занемели, и он даже не мог нормально ответить на поцелуй. — Тебе что-то не нравится? — Фиона немного отстранилась и облизнула губы, всматриваясь в растерянное лицо парня. — Я делаю что-то не так? Почему ты спишь со всеми, но со мной ты переспать не можешь? — Потому что я ни с кем не сплю. Все было бесполезно. Он не мог возбудиться на Фиону, ровно как и на любую другую девушку в этом городе. Шуга хотел только Зейна, и даже злость не могла заставить его тело вести себя иначе. Блондин опустился на край кровати и схватился за голову. Ему было стыдно перед Фионой и даже Зейном, которому он не мог достойно отомстить. Черт, да он даже в своей голове не мог представить свой секс с младшей сестрой лучшего друга. — Это все из-за Зейна? — Блондинка села рядом и, взяв его за руку, робко взглянула на его красное и недовольное лицо. — Что? Причем здесь он? — Думаешь, я ничего не вижу? Может, из вас влюблен только он, но ты тоже что-то чувствуешь к нему. — Наверное, ты думаешь, что я хочу, чтобы ты сейчас побыла моим недопсихологом, но, Фиона, мне сейчас ничего не нужно, правда. — Но ты знаешь о его чувствах к тебе? — Ничего я не знаю. Твой брат законченный эгоист, который не может ничего и никого любить, кроме себя. — Тебя он всегда любил, — качнув головой, Шуга собрался уходить, но девушка схватила его за руку, — он всегда отзывался о тебе так, будто никого дороже в его жизни не было, а теперь он сходит с ума каждый раз, как вы расстаетесь хотя бы на пару часов. Понятия не имею, что между вами происходит, но вы оба страдаете, и ты никогда не сможешь переспать со мной, как бы не старался. Ты хочешь его, и я это прекрасно вижу. — Хватит, — Юнги выдернул свою руку из ее довольно крепкой хватки и сразу же ушел. Слушать Фиону было выше его сил. Она говорила то, что Шуга хотел слышать, но ровно так же заниматься самообманом он не собирался. Зейн не мог признать элементарных вещей, и блондин больше не хотел себя лелеять ложными надеждами. Он направился в магазин. Выпивка. С недавних пор она стала его другом даже более близким, чем Малик. Шуга собирался бросить пить. Каждый раз собирался, но от злости на лучшего друга он пил, забивая на все данные самому же себе обещания. В последнее время он даже не боялся спиться. Он просто хотел напиться до того состояния, в котором даже не стал бы соображать. И белокурый был готов убить любого, кто бы осмелился помешать ему. Любого, но не Зейна, который вальяжной походкой шел по противоположной стороне улицы. Их взгляды встретились, и брюнет тут же подошел к младшему. — Серьезно? Снова с бутылкой? — Серьезно? Снова от шлюхи? — Ты же спиваешься. Не стоит напиваться из-за таких мудаков, как я. — Ох, так ты не отрицаешь, что ты еще тот мудила? — Не отрицаю, — с этими словами Малик выхватил из его рук бутылку и швырнул ее в ближайшую стену. — Ты хоть знаешь, сколько эта хрень стоила? — Не дороже твоей печени. — Какой заботливый папочка! Блондин взмахнул руками, и Зейн успел схватить его за запястье, притягивая к себе и улавливая из его рта сильный перегар. — Если я признаю, что влюбляюсь в тебя, что будет дальше с нами? — Тебе не обязательно признавать то, чего нет, просто перестань ебать шлюх. Начни встречаться со мной. Зейн закусил нижнюю губу и отрицательно помотал головой: — Я понимаю, что ты можешь додуматься до такого сейчас, будучи в стельку пьяным, но поверить не могу, что ты всегда этого хочешь. Расстояния между их лицами практически не было, и Шуга чувствовал, как сильнее пьянел только от одного понимания, что, наконец, Малик был так близко к нему, держал его за руку. Ох, да они, наконец, заговорили об их отношениях, и младшему даже казалось, что его другу было не все равно. — Ладно, я полный придурок, раз решил заговорить на эту тему с таким черствым ублюдком, как ты, — и тем не менее Шуга продолжал отвечать резко и обиженно, — но я бы хотел встречаться с тобой. И, черт побери, я готов поспорить на все, но я знаю, что ты тоже хочешь этого. Но, блять, какой же ты трус. — Почему тебе так нравится говорить то, что задевает меня больше всего? — Малик вздохнул, поправляя волосы и с каким-то даже пониманием глядя на пьяного и обреченного Юнги. — Потому что ты делаешь то же самое со мной. Ты ушел ебаться, прекрасно зная, как же я это ненавижу. И знаешь что? Я тоже пошел к одной девушке, чтобы потрахаться, — Шуга заметил в его взгляде испуг. О да, Малик боялся, что этой девушкой была его сестра, поэтому белокурый ехидно ухмыльнулся и добавил, — да, это была Фиона. И ты бы знал, как сильно она меня хотела. — Но ты-то не мог ее хотеть, — уверенно заявил Малик, убеждая, скорее, самого себя, нежели друга. — Почему? Потом что я твоя сучка, которая не может хотеть никого другого, кроме своего папочки? Знаешь, ты сам сделал меня свободным от тебя, поэтому не смей даже думать, что я не могу трахнуть твою сестру. — И ты ее не трахнул. Зейн разразился громким смехом, который только сильнее раздразнил пьяного Шугу. Младший зарядил ему по лицу, но брюнет схватил его за руку и, сильнее притянув к себе, поцеловал. Ошарашенный Юнги захлопал глазами, отвечая на поцелуй. Здравый смысл подсказывал отстраниться, но пьяное влюбленное сердце внушало делать то, что он сейчас делал. И только, когда их нежный, но в то же время несдержанный поцелуй закончился, блондин оттолкнул старшего, отчего тот снова рассмеялся. — Кажется, мы можем потрахаться, и ты только потом додумаешься меня оттолкнуть. — Отвали, — Шуга вытер губы, стараясь сделать недовольное лицо. Только сейчас разум взял верх и, наконец, заставил парня вести себя так, будто он не скучал по тому, что между ними было. — Не притворяйся, — Зейн обнял его за плечо и облизнулся, довольно усмехаясь, — тебе не хватало моих губ так же, как и мне твоих. — Я не скучаю по губам человека, который сосется со спидозными шлюхами. — Да брось. Начни мыслить как подобает нормальному парню. Если девушка дает — глупо не воспользоваться таким шансом. — Да, только если ты не должен в этот момент быть с единственным человеком, который тебя любит. — Я не хочу быть похожим на сопливого подростка, который спит только с кем-то одним. — Поэтому ты решил стать подростком, который играет в гребаного мудака и парня без чувств? В последнее время ты херово справляешься с этой ролью, милый. Шуга убрал от себя его руку и двинулся в сторону своего дома. Зейн последовал за ним. — Снова пойдешь к себе, найдешь дома бутылку и будешь напиваться, пока алкоголь не заглушит желание стать со мной сопливыми бойфрендами? — Необязательно быть сопливыми, Малик. Прекрати мыслить стереотипами. Не все геи — жеманные педики, не все девушки — шлюхи, не все отношения плохо заканчиваются. — Назови мне хоть одну нормальную девушку в этом городе. — Твоя сестра. — Ох, да, она готова раздвинуть ноги сразу же, как ты входишь в дом. — Она готова это сделать только передо мной. — Думаешь, она так не будет делать с кем-то другим, кто ей понравится? — Она хотя бы не делает это перед каждым красивым парнем, которого видит. — Теперь назови мне хотя бы одну счастливую пару. — Мы могли бы ей стать, да только ты уебок. — Надеюсь, трезвым ты даже не сможешь озвучить это желание. — Надеюсь, трезвым я не буду с тобой разговаривать. Они шли не спеша и достаточно далеко друг от друга. Юнги выглядел так, словно больше всего на свете хотел избавиться от Малика и остаться наедине с собой, но внутри он боялся этого так сильно, что стоило брюнету хотя бы отойти на шаг назад, как он бросился бы ему на шею. Зейн чувствовал вину за все происходившее, но точно так же, как и его друг, не собирался это демонстрировать. Они скрывали друг от друга свои настоящие чувства, и это было их главной ошибкой, которая не давала вернуть прежнюю, настоящую дружбу. Улицы были такими пустыми, что друзья отчетливо слышали шаги друг друга. Шуга прислушивался к его шагам, в голове повторяя их звук. Пока Малик шел следом, все было хорошо. Ему хотелось броситься Зейну на шею, переспать с ним, забыть обо всем, что обещал самому себе, но от одного понимания, что будет на утро, любое желание отпадало. Почему он не мог окончательно расслабиться и послать все подальше, наслаждаясь их близостью и не обращая внимания на неверность Малика? Почему он вел себя не так, как хотел вести себя с самого детства? Шуга всегда твердил себе, что сможет, что научится быть бесчувственным и плохим парнем, но вот уже который год верил в то, что сможет это, совершенно не замечая, как летело время. День изо дня "завтра я приложу усилия, чтобы стать таким", и вот, теперь он шел полностью обиженный, вновь откладывая все на завтра, на трезвую голову и на умного себя. Впрочем, Шуга уже давно не считал себя умным. С того момента, как он влюбился, здравый смысл покинул его. — Моя любимая сладкая парочка. Мерзкий голос. Знакомый и ненавистный. Нет, это был не Джим, с которым оба друга были бы рады подраться, а потом снова и снова задевать, пока вновь не подерутся. Сэм. С недавних пор они ненавидели этого тихоню. — Больной ублюдок, — Зейн развернулся к нему лицом и сразу же заехал кулаком. Он ждал встречи с ним с тех самых пор, как тот толкнул его в воду. Хотел ли Шуга оттащить Малика от хиленького Сэма? Может быть, трезвым он бы и принялся это делать, но сейчас он лишь смотрел на это зрелище, гордо улыбаясь и подпирая спиной ближайшую стену. Сейчас он напоминал себе Сэма, что просто стоял и смотрел на то, как его избивали. И правильно ли было гордиться Маликом в тот момент? Шуге было все равно. Он был горд тем, что его друг мог так сильно кого-то избить. Юнги с интересом наблюдал за тем, как постепенно на лице ненавистного им обоим мальчишки появлялось все больше крови. Черт, его возбуждала одна лишь мысль, что Зейн избивал его не только за себя. — Кто избивал Шугу, когда ты стоял и смотрел на это? — Брюнет схватил едва державшегося на ногах парня за воротник и принялся злобно трясти. — Пусть он тебе сам и скажет. — Сука! Зейн в который раз ударил его, кажется, выбивая зуб. Сэм слабел на глазах, и единственным, что держало его на ногах, была рука Малика, что крепко сжимала его куртку. — Зи... Зейн, — исправив самого себя, Шуга отошел от стены и подошел к ним, опуская руку другу на плечо, — ты так убьешь его. Старший озлобленно фыркнул, отпуская блондина, который тут же рухнул на землю. Юнги взял Зейна за руку и отвел к своему дому. И уже около него, белокурый опустил замерзшие ладони на красные от гнева щеки старшего. — Второй раз я тебя не отмажу. — Что, если его самого засадить? — В избиении меня он не участвовал, а то, что тебя толкнул именно он, доказательств вовсе нет. — Ты можешь перестать так хорошо соображать, будучи бухим? — Я не соображаю, раз позволил тебе поцеловать себя. — Я скучаю по тебе милому, — тяжко вздохнув, признался старший. — Ты скучаешь по мне послушному, — исправил его блондин, — ты скучаешь по мне тому, который бегал за тобой, как собачонка. Ох, теперь я не страдаю по тебе, и твоему эго так сильно не нравится это. Шуга развернулся и сделал решительный шаг в сторону крыльца его дома, но Зейн схватил его за руку и, до боли сжав ее, притянул парня к себе. Юнги тут же запрокинул голову, устало вздыхая. — Прекрати вести себя так, будто ты кусок дерьма и хоть немного безразличен ко всему. Я знаю, что ты бухаешь, потому что тебе пиздец как хуево, так засунь себе в задницу свою гордость и додумайся простить меня. — Чтобы ты снова воспользовался мной? Отвечай за свои слова, Малик — ты сказал, что не хочешь больше спать со мной. Наслаждайся результатом. Блондин выдернул руку и, потирая запястье, направился в дом. Он хотел, чтобы Зейн пошел следом и не дал ему напиться еще сильнее, чем старший и занялся. Он последовал за ним и закрыл за собой двери. — Где твоя мать? — В ночную смену работает. — А ты просаживаешь ее заработанные трудом и потом бабки на бухло? Не похоже на тебя. — Я не прикасаюсь к ее деньгам. — И где же ты их берешь? — Сбережения, обманутые старые геи. — Сбережения? Разве ты не откладывал на учебу где-нибудь в столице штата? — Нахуй столицу. Нахуй все мои планы на жизнь. — Что с тобой случилось? И когда не последовало ответа, брюнет прижал друга к себе и крепко обнял. Он догадывался, насколько сложно ему было, поэтому пытался хотя бы сейчас выглядеть настоящим другом, который не плевал на его чувства и переживания. Младший же охотно прижался к нему, обвивая руками его тело и прилипая щекой к сильному плечу. — Мне так плохо, — признался Юнги, поднимая на него абсолютно пьяный, но бесконечно влюбленный взгляд, — все катится в какую-то бездну. И я понимаю, что могу все исправить, но я не хочу. Не хочу страдать, но и не хочу все исправлять. Каким же жалким я стал. — Ты не жалкий, — едва слышно ответил Малик и провел пальцами по его волосам. — Если ты перестанешь пить, то сможешь собраться с силами, чтобы справиться со всем этим. Шуга вздохнул и потянулся к его губам, но Зейн отстранился. Он знал, что на утро блондин пожалеет об этом, поэтому просто отвел его в спальню. Брюнет помог другу раздеться и уложил его в кровать, ложась рядом. — Почему ты считаешь меня сильным? — Устало прикрыв глаза, Шуга укутался в одеяло и тихо задал вопрос, который с недавних пор не давал ему покоя. — Потому что ты сильнее всех, кого я знаю. Сильнее меня. Ты думаешь, что слабый, но если ты начнешь все решать так, как решал прежде, то совсем скоро твоя черная полоса закончится. — Ты любишь меня? — Внезапно спросил он, по-прежнему не открывая глаз и пытаясь отыскать рукой руку Зейна. — Я не могу тебя не любить. — Он взял Шугу за руку и немного сжал ее. — Ты самый близкий мне человек. Юнги сдавленно посмеялся, поднося их руки к своим губам и шумно выдыхая Малику в кожу. — Спи, — Зейн боялся продолжать этот разговор, поэтому он тоже прикрыл глаза и попытался заснуть. — Я тоже люблю тебя, Зейн.