Fucking feelings

Вероятно, в жизни каждого человека наступал тот момент, когда руки окончательно опускались, и желания что-либо делать для себя вовсе не было. Он помнил слова Зейна, который с полной верой в него сказал, что, перестав пить, он сможет найти выход из сложившейся ситуации. Но каждый раз, мысленно отвечая ему в голове, блондин лишь бубнил что-то вроде: "не выпивка загоняет меня в тупик, а ты" и снова шел пить. Где-то в глубине своего сознания юноша понимал, что вел себя недостойно, что спиртное загоняло его только глубже в бездну, которую он уже ненавидел. День изо дня жизнь становилась скучной и бессмысленной. Прогулки с лучшим другом, ссоры, ревность, выпивка, нотации от матери. Юнги уже утратил жалость к самому себе — вместо нее появилась ненависть. Где-то между любовью к лучшему другу и ненавистью к ним обоим Шуга пытался сделать хоть что-нибудь, что могло бы исправить его жизнь. Он с отвращением смотрел в зеркало, с ужасом оглядывал свою комнату и небрежный внешний вид. Да, сейчас он выглядел плохим, но только внешне. Внутри же творился настоящий беспредел, которым правили любые чувства, кроме безмерно нужного безразличия. Старший пытался помочь ему, но разве он мог, когда сам давно утратил связь с реальностью? Оба друга из последних сил старались верить в то, что могли все исправить, но пусть Зейн и отрицал, что опустил руки, он сделал это еще в тот день, когда отказался развивать их отношения. Они реже виделись, реже посещали школу, пропуская ее далеко не друг с другом. Сколько продлилась их невыносимая дружба? Две недели? Может, месяц? Оба старались не считать дни, абсолютно сбиваясь в них и стараясь ни о чем не думать. С каждым днем младший напивался только сильнее, и в один день он дошел до предела. Спиртное всегда превращало его сознание в пелену, которая затмевала любую здравую мысль. Сидя в баре, парень заливался алкоголем, рассказывая бармену о том, как его все достало. Взгляд молчаливого собеседника был крайне уставшим, а сам он лишь понимающе кивал и надеялся напоить этого парня до такого состояния, чтобы тот отключился прямо на барной стойке. Но ближе к часу ночи Юнги расплатился и ушел. Он хотел побыть в одиночестве или зайти к Зейну. Да, второго ему хотелось гораздо больше. Внезапно стало плевать на все убеждения и желание заставить старшего спать только с ним. Шуга был готов принять даже то, что было между ними все это время. Набрав номер друга, белокурый так и не дождался ответа. Он позвонил ему еще раз и уже прокручивал в голове то, как скажет, что готов забить на все и переспать с ним. Но Малик снова не ответил. Шуга набрал его номер в третий раз, и в третий раз не последовало ответа. Блондин фыркнул и спрятал телефон в карман джинсов. Уверенным шагом он направился к дому друга и, подойдя к его окну, кинул в него небольшой камушек. В комнате включился свет, и уста Шуги одарила улыбка. Зейн выглянул в окно, и блондин тут же помахал ему рукой, только вот лицо брюнета вовсе не выражало радости. Он как-то растерянно кивнул ему, и из-за его плеча выглянула полуголая девушка, которая тут же поцеловала его за ухом и что-то сказала, после чего Зейн снова выключил свет. Несколько следующих секунд Шуга по-прежнему стоял на месте и просто ненавидел себя за то, что верил в то, что в эту ночь они могли вернуть то, что им когда-то так сильно нравилось. Блондин хотел послать его, как делал это раньше, громко выкрикнув какое-нибудь ругательство и отправившись за новой порцией дешевого алкоголя. Но как только он попытался проговорить хотя бы слово, к горлу подступил ком, который не давал даже издать звук. Юнги не хотел плакать, заставлял себя злиться, но не плакать. И пока он медленно уходил подальше, это еще получалось, но словно по щелчку пальцев слезы покатились по его щекам. И почему в последнее время он был таким чувствительным? Да, совсем скоро Шуга смог послать все к черту, но сделал это не так, как прежде. Он послал все, что его окружало, послал всю свою никчемную жизнь, которая потеряла всякий смысл. Эмоции перемешанные с алкоголем порой могли стать настоящим врагом, который был сильнее любого человека. Блондин поднялся по пожарной лестнице на самое высокое здание в этом городе. С крыши был отличный вид, и большинство парней приводили сюда на свидания своих девушек. Шуга же видел в этом далеко не романтику. Что обычно делали глупые подростки, которые не знали, как справиться со своими ничтожными проблемами и которых всегда презирал Юнги? Они просто кончали с собой, оставляя родителей и близких им людей. Шуга считал их эгоистами и настолько негодными, что никогда не испытывал к ним жалости. И как же далеко зашла его депрессия, что, не имея даже капли уважения к самому себе, он решил стать одним из них? Подойдя к краю, блондин посмотрел вниз. Он сглотнул, но не сомневался в своем решении. Что же, алкоголь отлично убивал чувства страха и самосохранения. — Теперь я окончательно пошлю тебя, — шепнул он, громко вздыхая и прикрывая глаза. Это было какое-то новое, непривычное и слишком неприятное состояние. Оно не приносило ничего из того, что Юнги доводилось чувствовать прежде. Отвратительное состояние и абсолютно отключенное сознание. Шуга не хотел испытывать это и понимал, что единственным выходом избавиться от всего было просто спрыгнуть. Один простой шаг и все закончится. Тем временем Зейн так и не смог переспать с той самой девушкой, которая была рядом. Он не мог перестать думать о том, как Шуга улыбался ему и каким милым было его лицо. Он был похож на того себя, по которому брюнет так сильно скучал. Поэтому, одарив губы брюнетки еще парой поцелуев, Малик принялся одеваться, объясняя все тем, что у него поменялись планы. Зейн вышел из дома и принялся искать Юнги. Парень шел по улицам, громко выкрикивая его имя и прозвища. — Маленький ублюдок, я убью тебя, когда найду! — Кричал Малик, осматриваясь по сторонам и высматривая блондина в каждом прохожем. Голос Зейна раздался как гром, и Шуга немного пошатнулся. У него начались галлюцинации или друг и в самом деле предпочел его девушке? Он захотел крикнуть ему что-нибудь в ответ, но избавил себя от подобной мысли. И все же желание жить было сильнее, чем слиться с теми ничтожными депрессивными подростками. — Не меня ищешь?! Зейн не сразу понял, откуда доносился голос, но когда поднял голову вверх, остановился и с ужасом посмотрел на то, как близко тот был к краю. — Совсем жить надоело? Ебнешься же оттуда, тупица! — Не велика потеря. Малик отрицательно покачал головой, прикрывая от негодования глаза, но после до него дошло, что его младший друг стоял там отнюдь не потому, что был слишком пьян и хотел полюбоваться городом. — Слезай оттуда, идиот! — Как? Так? Шуга усмехнулся и, пошатываясь, выставил одну ногу вперед, отчего в груди брюнета все сжалось, и он машинально поднял руки, не в силах даже что-нибудь выдавить из себя. Увидев его искренний страх, Юнги снова твердо стал обеими ногами на парапет и молча смотрел на друга. — Просто стой на месте, больной ублюдок. Малик сорвался с места и направился к нему. В тот момент Шуга начал понимать, какую же глупость он делал, когда поднимался сюда и верил в то, что сможет спрыгнуть. Сейчас он ненавидел себя как никогда прежде. Как можно было быть настолько глупым, чтобы решиться на подобное? И все из-за чего? Из-за того, что его друг был этой ночью с кем-то другим. Глупо, слишком глупо. "В кого я превратился?" — с ужасом думал Юнги, слыша приближавшиеся шаги Зейна. Тот же с ужасом боялся, что абсолютно пьяный Шуга мог натворить глупостей, пока тот поднимался. И когда он увидел, что тот по-прежнему стоял, пялясь вниз, то тут же схватил блондина за запястье и притянул к себе. Младший прижался к нему, совершенно ничего не понимая. Как быстро сменялись его мысли и желания. Ему было стыдно перед Зейном даже больше, чем перед самим собой. — Сукин сын! — И только, когда старший понял, что все позади, он злобно толкнул его, — заставил меня так сильно переживать за тебя. Чем, блять, ты думаешь? — Шуга рассмеялся, понимая, что это была, скорее всего, настоящая истерика. Зейн вздохнул и снова обнял его, крепко прижимая к себе. — я не спал с ней. Я... я не буду больше ни с кем спать. Что ж, возможно, им обоим был необходим этот крайне дурацкий и спонтанный поступок. Только сейчас все сознание Зейна перевернулось, а злосчастное "что-то", оказавшееся страхом, испарилось. Насколько, он сам не знал, но сейчас Малик боялся одного — снова пережить это. — Эмоции пройдут, и снова начнешь ебаться, — Шуга не мог перестать безумно улыбаться и смеяться над самим собой. — Я слишком жалкий для того, чтобы ты спал только со мной. — Ты не жалкий, ты... я просто довел тебя. — Есть немного. Шуга вновь улыбнулся и пошло посмотрел на губы Зейна. Тот тут же поцеловал его, крепко обнимая и даже не задумываясь над тем, что кто-то мог подняться и увидеть их. — Все как прежде? — До тех пор, пока ты трахаешь только меня — да. А теперь поцелуй меня еще раз. Зейн улыбнулся и прильнул к его губам. Ему нравился их привкус алкоголя и крови. В последнее время Юнги кусал свои губы так сильно, что на них не осталось живого места.

***

— Обещаешь не пить? — Спросил Зейн, снимая обувь и верхнюю одежду. — Да. Это приводит к херовым последствиям. — Рад, что ты не лишился последней капли мозга. — Да, я тоже рад за тебя. Думал, ты никогда не откажешься от своих шлюх. Хотя, знаешь, прежде ты уже обещал мне это. — Теперь наверняка. — Посмотрим, плохой парень. Юнги улыбнулся и рухнул на кровать. Зейн навалился на него сверху и не смог даже заставить себя перестать так по-дурацки улыбаться. Неужели они, наконец, могли чувствовать абсолютное спокойствие? — Не улыбайся так по-пидорски, — Малик опустился губами к его шее и оставил на ней небольшой засос. Он уже представлял лицо сестры, когда та увидит отметину на своем возлюбленном. Ох, вернуться к прежнему общению было тем, во что уже не верили они оба. — Клянусь, я могу поспорить, что сейчас ты меня та-ак сильно любишь. — Не называй желание потрахаться любовью. И он тут же поцеловал его. Жадно и страстно. Обоих друзей накрыла страсть, и они не соображали, что происходило. Они снова наплевали на все, не беспокоясь о том, что их могли заметить. Все стало как прежде. В эту ночь, когда они занимались любовью, не стараясь скрыть этого, все стало именно так, как они всегда хотели. Никаких девушек, никаких ссор и страха снова все разрушить. Этой ночью Шуга ему верил.