***
Перемена перед последним уроком. Зейн с Шугой все же решили высидеть до конца дня, и желание поскорее уйти выражалось на лице старшего. Он постоянно поглядывал на часы и раздраженно отвечал каждому, кто обращался к нему. — Тебя сейчас трясти начнет, — усмехнулся Шуга, подпирая стену и с любопытством осматривая лицо друга. — Я ненавижу это место. С радостью променял бы его на любое другое. — Даже на гей-клуб? — Нет. Это даже хуже, чем школа. — Почему? Разве там нет всего, что тебе нравится? Выпивка, секс без обязательств, и даже имена запоминать не нужно. — Но есть один большой минус — вместо красоток-шлюх, там потные мужики. — О красотках-то тебе уже пора забыть. И, кажется, ты как-то сказал, что капельки пота мне к лицу. — Я говорил это, когда... — брюнет замялся, надеясь на то, что Шуга сам прекрасно помнил, когда именно он сказал подобное, но хитрая усмешка младшего говорила только о том, как сильно он хотел услышать эти слова. И все же Зейн промолчал. Он чувствовал присутствие Джима, который, вероятно, как и обычно, прожигал его спину раздраженным взглядом и только ждал момент, когда сможет оборвать их разговор. — Ну давай же, Джим, тебе же так хочется встрять в наш диалог, — обратился к нему Малик. Но, к его удивлению, тот продолжил молчать. И тогда брюнет развернулся к нему лицом. Он, прищурившись, смотрел в сосредоточенное и какое-то даже озадаченное лицо этого парня. Странно, но сейчас Бейли не вызывал в Зейне прежнего раздражения. Зная по себе, он понимал, что если такого мудака что-то и могло заставить отвлечься, то только что-то действительно серьезное. — Он у нас сегодня сама серьезность. — Усмехнулся Шуга, после чего Зейн ответил ему, что, вероятно, их общий "друг" все еще переживал о том, кто же мог украсть его заначки. На следующий день после того, как эти двое просадили украденное, Джим устроил всем настоящий мозговой штурм. И почему-то больше всего его волновало не то, что кто-то ограбил именно его, а то, что кто-то ворвался в его дом. Шуга сделал вывод, что Бейли просто не хотел, чтобы кто-то знал, каким милым был его дом, Зейн же — где-то в матрасах были наркотики, о которых могли узнать. В тот день Джим сорвался на Томми, прекрасно зная, что тот был последним, кто мог вломиться к нему. Зейн и друзья Джима пытались буквально отодрать его от бедняги, но он стал ярким примером того, как во время ярости человек становится гораздо сильнее. Его отстранили от уроков на неделю, пригрозили исключением, отчего добрая половина класса понадеялась, что вскоре сможет спокойно вздохнуть. Но ровно через неделю об исключении забыли абсолютно все. Он ходил в школу, но почему-то вел себя как-то иначе. Нет, Джим продолжал избивать парней, которых считал педиками, продолжал встречаться со своими богатенькими папочками, но в остальном он был чуть ли не тише Сэма. Зейн не мог вывести его из себя, а хорошие оценки Шуги не заставляли Бейли желать избить его до потери памяти. Да и Томми он больше не трогал. Что же касается Сэма, он стал таким, каким изначально и был. Когда он видел Зейна, ни разу не упоминал его ориентацию. Ходил как привидение и после уроков сразу же шел домой. Он всегда был замкнутым, и Юнги считал, что подобная отстраненность от других делала из него настоящего психа. — Ебанутый класс, — проворчал Малик, усаживаясь на свое место и закидывая ноги на парту. — Потерпи всего один урок. Шуга уселся рядом с его ногами и провел кончиками пальцев по его скуле. Брюнет поморщился, его смущало подобное проявление их отношений на людях, но все же это была часть их новой ступени дружбы. Впрочем, дружбой это уже назвать нельзя было. Они самим себе напоминали подростков, которые все не знали, как предложить друг другу начать встречаться.***
Время прошло достаточно быстро, поэтому вскоре Малик смог с облегчением выдохнуть и покинуть пределы школы. Они, как и обычно, гуляли по городу, совершенно не зная, куда пойти. — Что с тобой будет, если ты попадешь в этот гей-клуб? — Внезапно обратился к Зейну Шуга. — Меня стошнит. — Разве ты не хотел попробовать в этой жизни все? — Есть вещи, которые я пробовать не хочу. — Но ты должен там побывать. Не избавляй меня от возможности увидеть твое выражение лица. — Нам необязательно туда ходить. Мы можем просто пройтись или выпить в любом другом баре или клубе. — Не можем. Я хочу именно туда. — Хочешь попасть в свою среду? — В нашу, — исправил его блондин, — не забывай, что теперь ты не можешь оправдываться своими бабами. — Малик недовольно вздохнул, отчего Шуга хитро улыбнулся и покосился на него. — Но я могу пойти туда один. — Сейчас, что ли? — Зейн прекрасно понимал, что тот шантажировал его, но отпускать его одного в подобное место не хотелось больше, чем отстаивать свое мнение. — Да, я хочу побывать там. Говорят, там есть комната отдыха. — Комната отдыха? Что-то вроде комнаты, в которой кучка педиков занимаются анонимным сексом? — Вижу, ты наслышан об этом, — усмехнулся младший. — Ну, так что? Ты со мной, или я иду один? Тяжелый вздох Зейна ответил за него. Юнги тут же потащил друга за руку к клубу. У входа брюнет украдкой всматривался в прохожих, надеясь не встретиться взглядом хотя бы с одним из той компании, которая его избила. Что же, кажется, сегодня их не было, или же они затерялись в толпе танцующих и подвыпивших парней. Поговаривали, этот клуб был настолько хорош, что сюда приезжали даже из окрестных городов. Впрочем, с количеством народа в рабочее время можно было понять, что это не было слухом. Прожекторы освещали просторную комнату, которая даже днем напоминала ночной клуб в самый разгар вечеринки. Парни и мужчины были на любой вкус. Все они выглядели жизнерадостными и расслабленными, чего нельзя было сказать о посетителях всех других клубов — пьяные парни заигрывали с не менее пьяными девушками, а после они шли в туалет. И все же Зейн шел с кривым лицом, всматриваясь в каждого и стараясь расслабиться. Но в таком месте это было просто невозможно. — Как тебе? — Обратился к нему друг, направляясь к барной стойке. — Такое ощущение, что я попал в твой рай. — Мне кажется, это место довольно... очаровательное. — Очаровательное? — Переспросил старший, опускаясь на стул и рассматривая недоверчивым взглядом полуголого бармена, который чуть ли не жонглировал шейкером и бокалами, лучезарно улыбаясь и приветливо общаясь с посетителями. — Скорее, слишком гейское. Они всегда такие улыбчивые и смотрят друг на друга, уже раздевая? — Думаю, только здесь. Они счастливы, свободны, и их никто не осуждает. Какими еще можно быть? — Тогда почему я не хочу так улыбаться? — Потому что ты осуждаешь себя. Смазливый бармен подошел к ним и улыбнулся все той же лучезарной улыбкой. — Я впервые вижу вас двоих. Новенькие? — Да, — ответил Шуга и сдавленно посмеялся, рассматривая удивленно-недовольное лицо Зейна. — Твой парень похож на одного из тех, кто еще даже не понимает, что он такой, как все здесь. — Да, он у меня тугодум. Малик тут же больно толкнул его в плечо и заказал себе абсент. Бармен налил им обоим и уставился на старшего пристальным взглядом, после чего серьезно проговорил: — Тебе нечего стыдиться. Особенно здесь. Если ты пришел сюда — у тебя достаточно смелости. — Просто не хотел отпускать его одного в подобное заведение. — Здесь он в безопасности, — развел руками парень. — А вот его зад — вряд ли. — Так у вас все серьезно? Вы не спите с другими? — Он пытался, но мне это не нравится, — улыбаясь, вставил Шуга. — Многие здесь спят с любым, кто им понравится. А нравятся им все. — Зейн поежился и заказал еще абсента. — Эй, — бармен нагнулся к Шуге — если хочешь, чтобы он расслабился, отведи его в комнату отдыха, а потом отсоси так, чтобы он забыл, что кроме вас там есть кто-то еще. — Налей еще, — прервал их Зейн, когда понял, что из-за музыки ему не удастся услышать, о чем же говорил его другу этот парень. В какой-то момент он даже подумал о том, что он мог просить у Шуги номер телефона. И из-за собственных мыслей он уже успел пожалеть, что вообще пришел сюда. Но стоило Малику допить еще один шот, как белокурый расплатился и, схватив его за руку, потащил в противоположную от выхода сторону. — После одиннадцати у нас танцуют очень сладенькие мальчики! — Крикнул им вдогонку бармен, и от его слов Зейн в который раз скривился. — Куда ты меня тянешь? — В комнату отдыха. — Я не хочу засаживать каким-то педикам. — Ты и не будешь. — Тогда зачем? И после его вопроса они вошли в темную комнату, освещенную лишь парой тусклых синих ламп. — Черт, абсолютно такая же была в том сериале о геях, — восторженно заметил Шуга, осматривая занимавшихся сексом и целовавшихся парней точно на экспонаты. — Не знал, что ты смотришь гейские сериалы. — Я многим интересуюсь, — немного стыдливо ответил тот, но тут же потянул брюнета вглубь происходящего. Юнги прижал Зейна к стенке и сразу же принялся целовать его шею. Малик же, в свою очередь, посмотрел на стоявших рядом с ними парней. Один из них стоял на коленях перед другим и, казалось, по самые гланды заглатывал его член. В подпиравшем стену и вовсе не сдерживавшем стонов парне он узнал одного и тех, что побили его. Они встретились взглядами. — Вы, гомофобы, всегда такие, — даже как-то скалясь, проговорил он сквозь прерывистое дыхание, — все равно потом пробуете. Зейн промолчал. Он вернул внимание Шуге, который уже успел опуститься на колени и начать расстегивать его ширинку. Он хотел помешать ему или сказать, что это все можно было сделать и в любом другом месте, но почему-то тело не могло пошевельнуться. Возбуждение нарастало с безумной скоростью от одной мысли, что они могли не прятаться и о них мог кто-то узнать. Малик издал побежденный вздох и запустил пальцы в волосы друга. Юнги не соображал. Он просто делал то, что хотел. Он обхватил рукой уже возбужденный член и горячим дыханием обдал тонкую кожу головки. Зейн поджал губы. Его сердце забилось так же быстро, как это бывало во время хорошей взбучки. И было проще вовсе не думать о том, что сейчас происходило. Губы и язык младшего коснулись абсолютно каждого участка его члена, оставляя за собой влажный след. Зейн думал, что сходил с ума от удовольствия. Он сжал пальцы и издал глухой стон, когда Шуга вобрал в рот всю его длину. Он проделал это раза 3-4, после чего вывел языком некое подобие восьмерки. Малик прикрыл глаза и не смог сдержать стон. Он был так близок к тому, чтобы кончить. И почему подобное творилось с ним от губ только этого парня? И в какой-то момент, когда Шуга буквально играл с его членом, раздражая чувствительную кожу своим проворным языком, Зейн поднял его с колен и, развернув к себе спиной, прижал к стене. Он обнял его, опуская ладони на плоский живот и быстро спускаясь вниз, к ремню и ширинке. Резкими рывками брюнет избавил его от джинсов и нижнего белья, стащив их к коленям. Брюнет вошел в него даже как-то грубо. Парень был настолько возбужден, что не мог терпеть ни секунды. Желание распирало его, а некая пелена страсти покрыла его глаза. Малик хотел кончить, хотел сделать это именно с Шугой и именно так. Он слышал его рваные стоны и только сильнее возбуждался, отчего ускорял свои движения и ощущал, как кружилась его голова. Несколько секунд, несколько глубоких толчков, несколько протяжных стонов, и все закончилось. Малик излился в него, а Шуга попытался восстановить дыхание. Но вскоре брюнет развернул его к себе лицом и повторил то, что всего пару минут назад делал сам Юнги. Старший опустился на колени и, уставившись в ошарашенные глаза друга, уверенно заглотнул его член. Блондин вжался в стену и попытался ухватиться за нее. Он простонал и удовлетворенно улыбнулся. Ему нравился язык Зейна, губы и пальцы, что обхватили твердый член у самого основания. Малик проделывал это не так часто, поэтому ему понадобилось совсем мало времени, чтобы довести своего друга до оргазма. — Научись не кончать мне в рот, — старший притворился, что ему это не нравилось и демонстративно вытер ладонью губы. — Не думаю, что смогу. Тебе идут капельки спермы на губах. — Шуга усмехнулся и вытер его уголок губ, который Малик плохо протер. — Иди в задницу, — и он стремительно направился к выходу из комнаты. Юнги громко рассмеялся, тем самым вызывая негодование некоторых сосредоточенных на своем деле парочек, а после, одевшись, последовал за другом. — Снова будешь играть в недотрогу? — Шуга поймал его на выходе из клуба и крепко схватил за плечо. — Нет. Просто давай свалим отсюда. Не нравится мне трахаться среди кучки педиков. — Не скажешь, что тебе это не понравилось. — Это было... что-то нахлынуло на меня. Наверное, ты просто хорош в том, что делаешь. — Как называется этап, который у нас сейчас? "Я перестал трахать баб, но я все еще не гей" или "ты парень, поэтому я не могу трахать тебя при геях"? — Все проще. Наш этап называется "мы просто друзья, которые трахаются, но другим не стоит об этом знать". — Ладно, — разочарованно качнув головой, Шуга вздохнул. — Просто проведи меня до дома. — Есть планы на день? — Нет. Просто, думаю, тебе нужно подумать над тем, что я тебе нравлюсь. Я не обижаюсь и не пытаюсь снова отдалиться от тебя, но просто подумай надо всем, что происходит. То, что между нами происходит... для меня это не просто дружба или секс без обязательств. Я не хочу никого другого и меня интересуешь только ты. Может... — блондин усмехнулся и отмахнулся, кусая губы и краснея от того, что только что собирался сказать. — Что? — Ерунда. — Говори давай. — Юнги начал краснеть еще сильнее, отчего Малик не смог сдержать улыбки. Он притянул друга к себе за руку и нежно поцеловал в губы. Тот мгновенно ответил на поцелуй, обвивая руки вокруг его талии. — Так, что ты хотел сказать? — Что мы могли бы попробовать начать встречаться, — пролепетал младший, отводя взгляд, — тайно, разумеется. Ох, он уже успел пожалеть о сказанном, но Зейн только крепче обнял его и повернул его лицо к себе за подбородок: — У меня ведь есть время подумать над этим до завтрашнего дня, верно? — Не знал, что ты готов подумать над этим. — Есть вещи, в которых я сомневаюсь лишь потому, что слишком сильно их хочу. — Это безумие, — блондин немного нервно посмеялся и закрыл лицо ладонями. — Не закрывайся от меня, — Зейн усмехнулся и, схватив Шугу за запястья, опустил его руки. — Я когда-нибудь говорил, что у тебя красивая улыбка? — Кажется, ты боялся превратиться в того, кто ты сейчас, — Блондин заулыбался еще шире и осмотрелся по сторонам. — Почему сейчас ты так сильно меня смущаешь? — Ты ведь всегда хотел, чтобы я вел себя именно так, нет? — Да, но ты сам хочешь этого? — Я бы не стал вести себя подобным образом, если бы сам не хотел этого. В противном случае, у меня бы даже это не получалось. Шуга кивнул, пытаясь заставить себя выглядеть хоть немного серьезней, но губы сами по себе расплывались в лучезарной улыбке, отчего он только сильнее краснел и сильнее влюблял в себя Малика. — Хочу, чтобы ты поскорее подумал обо всем. — Хочется понервничать? — Не думаю, что твой ответ будет плохим. — Ты так уверен во мне? — С недавних пор — да. — Отлично. Надеюсь, ты безумно соскучишься. Шуга усмехнулся и повел его в сторону своего дома. Друзья шли, обсуждая что-то совершенно не связанное с тем, о чем они говорили всего пару минут назад. — Как нам стоит попрощаться? — Спросил брюнет, уже стоя на крыльце. — Ты должен поцеловать меня, сказать, что будешь по мне сильно скучать и уйти. — Мы можем обойтись только поцелуем? — Почему ты не хочешь сказать, что будешь скучать по мне? — Потому что я буду целый вечер думать только о тебе. — Это ведь просто слова. — Очевидные слова. Зачем их говорить? — Их приятно слышать. — Какая же ты девчонка. — Скажи мне это. — Я буду скучать, — быстро проговорил Малик. — Как сильно? — Нет, на это мы не договаривались. Зейн наклонился к его губам, но Шуга закрыл его рот рукой. — Говори, если не хочешь проблем. Брюнет рассмеялся. — Маленький малыш может организовать мне большие проблемы? — Не стоит недооценивать меня, Малик, — Юнги прищурился и, крепко схватив друга за воротник, резко притянул к себе. — Ты должен научиться разговаривать со мной о своих гребаных чувствах. — Но ты ведь не психолог, чтобы я делился с тобой всем, что накопилось в моей башке. — Если ты помнишь, то когда ты молчишь, ничего хорошего не происходит, но стоит тебе выговориться, как... — Ладно-ладно, я понял, — торопливо перебил его Зейн, — я буду очень сильно скучать по тебе. — Так-то лучше, — не отпуская его воротник, Шуга впился своими губами в губы друга и совсем скоро отстранился. — А теперь ты свободен. — Маленький засранец, — старший ухмыльнулся и, дурашливо толкнув Шугу в плечо, ушел. Тот проводил его довольным взглядом и сразу же, как Зейн зашел за ближайший угол, Юнги со счастливой улыбкой вошел в дом. Он не до конца понимал, что все, что сегодня произошло, не было его очередным сном. Но приятная боль в теле все же придавала реальности. Внутри творился ураган, и впервые за последние дни он был приятным. Напевая себе под нос какую-то из песен, что играла в клубе, Шуга направился на кухню, где сидела Синди. Ее выражение лица было подавленным, а сама она нервно сжимала в руках стакан с виски или еще какой крепкой выпивкой. Блондин уставился на мать, скрещивая руки на груди и скептически осматривая ее. В последнее время она была совсем не своя. Ужасная депрессия и полное отсутствие мотивации жить. — Разве ты не должна думать о своем ребенке? И я говорю сейчас не о себе, а о том, который внутри тебя. Но женщина, казалось, совершенно не слушала сына. Она лишь закусила нижнюю губу и покачала головой, смотря в одну точку. — Поверить не могу, что Фред был прав. — О чем ты? — Простонал Шуга, направляясь к холодильнику. — О том, что я ворую деньги из семьи? — О Зейне. Юнги сразу же остановился и хмуро посмотрел на мать, надеясь, что речь шла о чем угодно, но только не об их странной дружбе. — Кажется, то, что он не тот друг, который должен быть у меня, ты давно говоришь. Что же тебя так осенило? — Юноша продолжал делать вид, что совершенно не понимал, к чему вела его мать. К такому разговору он не был готов и вряд ли когда-нибудь будет. — Я видела... — она сделала большой глоток содержимого стакана, — вы целовались у входа. — Ты следишь за мной? — Я увидела вас в окне! — Словно оправдываясь, повысила тон она. — Допустим, — смиренно произнес Шуга и вздохнул, — он давно мне нравится и проблема не в Зейне. Если бы я не хотел всего, что между нами происходит, этого не было бы. — Когда я упустила это? Где я неправильно тебя воспитала? — Женщина уставилась в свой стакан и говорила тоном, корящим ее за то, что происходило с жизнью ее сына. — Думаешь, это зависит от воспитания? — Ухмыльнулся Юнги. — Почему взрослые думают, что геями становятся из-за неправильного воспитания? Почему вы думаете, что это отклонение? Если тебе станет спокойней, то мне не нравятся другие парни и никогда не нравились. — Что он сделал с тобой? — Соблазнил, превратил в ведомого и заставил думать, что все хорошо. Ты ведь именно так и думаешь? — Синди налила себе еще спиртного и снова осушила стакан, — черт! — Повысил тон Шуга, — Не веди себя так, будто я стал убийцей или еще какой хренью. Я, блять, понимаю, что ты хотела себе мальчика-цветочка, который будет сидеть у тебя под юбкой, а потом — под каблуком жены. Но, прости, в жизни не все бывает так, как мы хотим. — Ты просто поддался его влиянию. Понимая, что мать даже не пыталась его слышать, блондин начинал по-настоящему злиться, но он лишь поджал губы и выдавил из себя подобие понимающей улыбки. — Как скажешь. Может, хочешь водить меня в воскресную школу или отдать в монастырь? Можно сразу в мужской? Мне там понравится. — Ты отвратителен. Шуга промолчал. Он не хотел больше разговаривать об этом. Раньше он боялся этого больше всего на свете. Рассказывать родителям о том, что ты не такой, как все, всегда сложно. Но еще сложнее — когда родители застают тебя врасплох, когда ты совершенно не готов что-то объяснять. Что же, если раньше Юнги и боялся оказаться в подобной ситуации, то сейчас он был разочарован ее исходом. Когда все началось с фразы о том, что Фред был прав, Шуга понял, что ничем хорошим этот разговор не закончится. Он каким-то грустным взглядом окинул так скоро опьяневшую от эмоций мать и напомнил ей поменьше пить ради того ребенка, который не должен ее разочаровать, после чего поднялся в свою комнату и закрылся на замок.