Fucking feelings

— Я все правильно делаю? — Тихо посмеиваясь, Шуга водил мыльными руками по спине Зейна. Парни стояли в душе, игриво размазывая пену по телам друг друга и стараясь вести себя как можно тише. — Если ты собираешься вызвать у меня стояк, то да. Юнги тихо посмеялся и прижался к нему всем телом. Он стоял сзади, ловя себя на мысли, что хотел бы второй раз побыть сверху. Настойчиво прижав брюнета лицом к стене, Шуга провел ладонями от его спине к ягодицам и принялся целовать плечи. — Ты серьезно? — Зейн прекрасно понимал его намерения, отчего недовольно заскулил. Он не был готов признаться себе в том, что был совершенно не против вспомнить те ощущения, которые подарил ему Шуга в прошлый раз. — Я позволяю тебе это только потому, что теперь ты мой парень. — Ты позволяешь мне это только потому, что у тебя встает от одной мысли, что я могу отыметь тебя. Можешь сколько хочешь стонать, проявляя свое неудовольствие, но твой член выдает тебя. Он не умеет врать. — Я возбудился от твоих прикосновений. — Ты возбудился, когда понял, что сейчас я трахну тебя. — Просто заткнись и сделай это уже. — Как скажешь, любимый. Шуга хитро улыбнулся, и вскоре раздался протяжный стон Зейна. Парни снова погрузились в то состояние, когда им было абсолютно наплевать на то, что кто-то мог их услышать. Они погрязли друг в друге целиком и полностью. Старший не хотел признаваться себе, но он сходил с ума от того, как Юнги трогал его и целовал, оставляя засосы и красные следы. Ему нравилось отдаваться и чувствовать, что этот робкий мальчишка мог быть сильным и мужественным. В одну минуту он водил языком у него за ухом, а в следующую оттягивал волосы так сильно, что лицо Зейна кривилось от боли. Но ему нравилась эта боль. Боль, смешанная с удовольствием, была прекрасной. — Охуенно, — Юнги оперся спиной о стену и протер потный лоб. После оргазма тело было таким расслабленным, а на лице не могла перестать сиять довольная улыбка. — Да, ты многому набрался у меня. — Я смог переплюнуть своего учителя? — Нет. Уж этого ты никогда сделать не сможешь. — Говоришь так, потому что я уже сделал это? — Ты никогда не сможешь трахаться лучше меня. — Да ладно тебе, я ведь не буду применять свои умения на ком-то другом. — Ну, тогда я могу признать, что ты практически так же хорош, как и я. — Ты неисправим, — Шуга снова заулыбался, после чего потянулся к губам Зейна. — Нас могли слышать, поэтому лучше проваливать отсюда, — сквозь поцелуй пробормотал старший. — Ненавижу тот период, когда ты отходишь от оргазма и начинаешь заботиться о том, что нас окружает. — Знаешь, в этом доме живет не кучка гомофобов, а моя семья, которой пока что рано знать о том, что их позор семьи трахается со своим парнем в их ванной. — Ты слишком сложный. Шуга выключил воду и потянулся к полотенцу. — А ты сам-то долго собираешься торчать у меня и носить мои вещи? — Тебе это не нравится? — Нравится, но когда ты поговоришь со своей матерью? — Думаю, ей нужно дать время отойти. — Или тебе — перестать бояться? — Ей, — прошипел Шуга, после чего словил на своих губах поцелуй Зейна. Блондин тут же расслабился и крепко обнял его, не желая покидать эту заполненную паром комнату. — Знаешь, быть бойфрендами, оказывается, не так отстойно. — Поверь, это было бы отстойно, если бы твоим парнем был не я. — У тебя значительно поднялась самооценка за последние пару дней. — Я, наконец, добился своего. — Разве твоя самооценка не повышалась от того, что ты нравился мне? — Малик притянул блондина обратно к себе и накрыл его голову полотенцем, после чего принялся небрежно вытирать мокрые волосы. — Она только опускалась, когда ты отталкивал меня и трахал других, — Шуга отдернул его руки, после чего этим же полотенцем принялся аккуратно вытирать плечи своего парня. — Бойфренды ведут себя нежно друг с другом, Зейн. — Прости, принцесса, — немного ядовито ответил тот и притянул его за подбородок, — тебе придется научить меня стать твоим парнем мечты. — Тебе предстоит долгий путь. — Разве я никогда не был твоим идеалом? — Старший вскинул брови и развел руками. — Был, но потом я узнал, что крутые парни ведут себя как подонки не потому, что они бесчувственные мудаки, а потому, что у них дохуя страхов. — И кто же теперь твой идеал? Уебок Джим или до смерти запуганный им Том? — Видел бы ты свое лицо, — Юнги залился звонким смехом, который только заставил Зейна закатить глаза и недовольно закусить нижнюю губу. — Расслабься, ты все еще самый идеальный парень для меня, иначе я бы не добивался тебя. После слов Шуги Малик накрыл его губы долгим поцелуем. Вскоре они перебрались в спальню, где провели еще пару часов. Их милый разговор прерывался на долгие поцелуи, после которых парни совершенно не помнили, о чем говорили. Но оборвался он именно тогда, когда брюнет заговорил о матери Шуги. Зейн не хотел, чтобы тот возвращался домой, но он хотел, чтобы у него не было проблем, а подобные открытые — быстро закрывались. — Она ведь запретит нам общаться. — А ты станешь ее слушаться? — Нет, но мне не хочется... Их прервал звонкий крик Фионы. Парни поморщились, и блондинка ворвалась в комнату. — Думаешь, я забыла?! — Вопила она, нагло улыбаясь, — хватит валяться, ра-аб, иди сделай мне молочный коктейль и салат. — Блять, — жалостливо простонал Малик, закрывая лицо руками. — Не могла бы ты съебаться и подождать? — Ты хочешь, чтобы мать обо всем узнала? — Фиона, — встрял Шуга, обращаясь к блондинке крайне мягко и даже как-то ласково, — мне нужна твоя помощь. — Глаза девушки засветились огоньками надежды. Ее старший брат, устало вздыхая, слез с кровати и поплелся на первый этаж. Когда они остались наедине, Юнги продолжил, — ты подозреваешь Зейна в том, что я нравлюсь ему, верно? — Я уверена в этом, — поняв, что разговор пойдет о ее старшем брате, Фиона лишь поджала губы и присела на край кровати, украдкой поглядывая на полуобнаженного парня. — И тебя совершенно не смущает, что ему может нравиться не девушка? — Нет, — пожала плечами она. — То есть ты бы вполне могла жалеть тех бедняг геев, которых избивают всякие ублюдки? — Это ужасно, на самом деле, — прокашлявшись, ответила девушка, — в моем классе так много гомофобов. Я понятия не имею, откуда они берутся, но разве людям не плевать, кто кого любит? — Ты бы хотела помочь одному из них? — Зейну, что ли? — Нет. Другому парню, — глаза блондинки округлились, и Юнги замахал руками, —нет-нет-нет, не мне. Другому парню. Он очень хороший, очень милый и приятный, но один парень-гомофоб сильно достает его... — Джим? — Да. Откуда ты знаешь о нем? — Зейн часто говорит о нем. Приходит домой и материт какого-то Джима, при этом называя его пидарасом. — Да, речь идет о нем. Он достает того парня и, знаешь, было бы мило, если бы ты повстречалась с ним. Недолго. Если у него появится подружка, такие как Джим не станут доставать его. — Почему ты не попросил меня встречаться с тобой, когда тебя избивали? — Потому что у меня есть Зейн. — Ее глаза снова округлились в недоумении, и блондин мотнул головой, — в смысле, он защищает меня. — Ладно. — Ладно? — Я сыграю роль его подружки, если ты просишь об этом. — И что мне придется сделать взамен? — Ничего. Ты ведь не мой брат, — девушка улыбнулась и ушла. Шуга с облегчением выдохнул. Неужели ему не придется ничего делать? Порой было хорошо иметь поклонницу. Он спустился к Фионе и Зейну. Последний с самым недовольным выражением лица нарезал овощи, а его сестра, развалившись на диване, смотрела какой-то сериал о подростках. — Скажи, что любишь ее, идиот! — Вопила она, словно надеясь, что парень по ту сторону экрана услышит ее. Юнги подошел к Зейну и аккуратно накрыл его руку своей. — Ты отвратительно режешь огурцы. — У меня всегда были проблемы с продолговатыми предметами. — Думаешь? Может, если тебе не нарезать его, а поместить в рот, то проблем не будет? — Иди нахуй, — Зейн усмехнулся и поморщился. — Я... — замялся Шуга, — я, наверное, поговорю с матерью. — С чего бы это? — Внутри такое ощущение, будто я что-то не закончил. Ненавижу это состояние. Эту тему нужно закрыть. — А потом ты вернешься ко мне? — Конечно. Кстати, мы можем познакомить Фиону и Томми. — Ты договорился с ней? — Шуга кивнул, — и чего тебе это стоило? Ты должен отлизать ей или стать ее секс-рабом? — Твоя сестра не такая. — Знаешь, девственницы куда опасней шлюх. — Меня не интересуют ни те, ни те, так что твои теории о женщинах мне не пригодятся, — Шуга улыбнулся и, поцеловав своего парня в губы, собрался уходить, но взволнованный голос Малика остановил его. — Спятил? А если бы она увидела? — Фиону не отлепить от телевизора. — Да уж, готов поспорить, что на месте тех парня и девушки она представляет вас. — Я практически уверен, что она сводит не ту пару, которая будет вместе. Зейн слабо улыбнулся и еле коснулся его губ своими. — Как поговоришь с матерью, сразу же иди ко мне. — Потому что ты будешь скучать по мне? — Потому что я хочу знать, как все прошло. — Тебе больше не нужно играть в безразличие, забыл? — Блондин снова улыбнулся ему и ушел, добродушно прощаясь с Фионой. Стоило перешагнуть дом уютной, но постоянно спорящей семейки, как Шуга вспомнил, куда направлялся. С недавних пор он начал понимать, что никогда не получал поддержку от матери. И если раньше ему было наплевать на это, то теперь, когда он напрямую столкнулся с этим, становилось даже как-то мерзко. Отдаляться от дома своего парня с каждым шагом становилось только тяжелее. Не хотеть видеть собственную мать было мучительно сложно, но парень заставлял себя вспоминать слова Малика, который всегда твердил ему о том, что даже родители не всегда смогут быть опорой и поддержкой. Юнги шел медленно, специально оттягивая время. Его губы мелко дрожали, и он прекрасно понимал, что причиной тому был отнюдь не холод. Тихо отворив двери, юноша вошел в дом, где по-прежнему стоял запах спиртного. В гостиной работал телевизор, но Синди не было. Он неуверенно окликнул ее, но на последнем слоге его голос предательски дрогнул. Ответа не последовало. Устало вздохнув, Юнги выключил телевизор. На мгновение он допустил мысль, что с матерью могло что-то случиться, но тут же откинул ее. Поднявшись на второй этаж, Шуга увидел Синди, спавшую словно младенец. От нее за версту несло алкоголем, поэтому он сразу же открыл окно и опустился на край кровати. Все же смотреть на родную мать и видеть ее в таком состоянии было чертовски тяжело. Шуга осмотрелся и увидел на прикроватной тумбочке свою детскую фотографию. Это было удивительно, ведь в комнате матери он ожидал увидеть, скорее, ее общую фотографию с Фредом, но вокруг ничего не напоминало о нем, словно его и не было. Шуга просидел около Синди примерно 2 часа, после чего она проснулась, лениво потянувшись и сразу же схватившись за голову. Он хотел принести ей воды, но продолжал сидеть с холодным выражением лица. — Ты пришел извиниться? — прокряхтела женщина, едва поднимаясь и снова падая на огромную подушку. — Нет. — Шуга ответил так сухо, как только смог. Держаться подобным образом было сложно, но он прекрасно понимал ее состояние после такого количества спиртного и просто понимал, что когда он упивался, Синди совершенно это не заботило. — Тогда что тебе нужно? — Теперь ты так разговариваешь со своим сыном? — она промолчала, поэтому Юнги разочарованно усмехнулся и качнул головой, — только не говори, что отныне я тебе не сын. Между ними зародилась тишина. Блондин понимал, его мать была в полном разочаровании, и он старался понять ее ощущения и мысли, но просто не мог. Он никогда не думал о том, как кто-то может ненавидеть другого за любовь, как родители и близкие могут отворачиваться из-за этого. И сейчас, глядя в ее пьяные глаза, Шуга понимал, что был один. Ему не хотелось находиться здесь ни секунды, но он просто не мог позволить себе оставить эту тему открытой. Юнги сложил губы в тонкую линию, недолго размышляя над тем, что сказать дальше. Вряд ли Синди могла найти нужные слова, вряд ли вообще хотела. В этой семье сын всегда чувствовал себя взрослым, в матери он каждый день видел только нереализованную девочку, которая не видела своей жизни без мужчины. И даже сейчас она выглядела так, будто надеялась, что с сыном сможет поговорить кто-то вместо нее. — Ты любила Фреда? — Внезапно спросил Шуга. Синди продолжала молчать. Она быстро заморгала, сдерживая слезы. Блондин отвел взгляд и смиренно выжидал ответа. — За всю жизнь я любила только одного мужчину, и им был не Фред... и не твой отец, — Юнги захотел ответить, но женщина продолжила, — Джонатан... — Шуга тут же удивленно посмотрел на нее, и та утвердительно кивнула. — Я была влюблена в него так сильно, как это было только возможно для девочки-подростка. Он был таким красивым, таким популярным и таким бессердечным. Зейн вылитый отец. Она резко замолчала. Кажется, на пьяную голову люди всегда становились сентиментальней. Повторяя о том, как сильно она его любила, Синди потерла переносицу и шмыгнула носом. — Надеюсь, не окажется, что Зейн мой брат? — Нет, — грустно усмехаясь, она потерла воспаленные глаза, — конечно, меня волнует, что ты влюблен в парня, но еще больше меня волнует то, в кого ты влюблен. Я смотрю на Зейна и вижу Джонатана, такого же наглого, самовлюбленного и плюющего на всех, кто его окружает. — Зейн не такой. Синди снова горько улыбнулась, кивая головой. — Я так же думала. Так же оправдывала его перед любым, кто говорил о нем плохое. Так же видела в нем идеального человека, но все закончилось, когда Джонатан начал изменять мне. Я долго боролась с его нежеланием заводить отношения, и когда у нас все, казалось, наладилось, он изменил мне. Я простила ему это, ведь люди не могут так быстро меняться, но он доказал мне, что люди вообще не могут меняться. Не прошло и пяти месяцев, как все, за что я боролась, превратилось в пыль. Черт, я до сих пор... Она не смогла озвучить то, что собиралась, но Шуга прекрасно все понимал. Он обнял мать и тяжело вздохнул. Ему не хотелось верить в гены и в то, что его парень был настолько копией своего отца. Нет, в нем было куда больше переживаний и любви. Младший Малик только хотел быть бессердечным, когда его отец таким и являлся. Сейчас ему было искренне жаль Синди. Он мало чего знал о ней, кроме того, что она никогда не любила своего мужа и обожала посплетничать. И, быть может, ее поведение и ненависть к Зейну, были лишь попытками защитить сына? Неудачными, но все же. — Я не хочу, чтобы ты была против того, что у меня есть с Зейном. Я знаю, ты уверена, что он вылитый отец, но даже если это так, пусть это будет моей ошибкой. — Я всегда была уверена, что тебе нравится Фиона. Шуга сдавленно посмеялся. — Мне всегда нравился Зейн. — Всегда? — Не знаю... но... — блондин замялся, пытаясь вспомнить то, что было в детстве, — мне нравилось смотреть на то, как он переодевался или... у меня не было пошлых мыслей, мне просто нравилось это. Думаю, меня с детства тянуло к парням... к парню, — Шуга густо покраснел, прикрывая глаза и стараясь не нервничать, но это было чертовски сложно. Он никогда не делился этим даже с самим собой. Понимать, что с детства его привлекало тело лучшего друга, понимать, что его желание сблизиться с ним и понять, скорее, были влюбленностью, чем чертой характера. Нет, он не мог принять, что мог быть влюблен в Малика так долго. И пусть это даже было неосознанно, но ведь было. Юнги сделал глубокий вдох и долгий выдох. — Зейн всегда был последним мудаком, который не уважал ни себя, ни других, но к таким людям нужен особый подход. Может, ты просто не нашла его к его отцу? В любом случае, Джонатан и Зейн не один человек. Разве я похож на своего отца? — Ты никогда не был похож на него, чего не скажешь о Зейне. — Он и не похож. Он только хочет быть таким, потому что считает это крутым. Не думаю, что Зейн даже знает о прошлом своего отца, он постоянно пропадает и толком не общается со своими детьми. — И все же было бы лучше, если бы ты любил девушку. Шуга сам не понимал, почему, но последние слова Синди задели его. Он молча встал и направился к выходу. Она не надеялась, что это будет не Зейн. Она надеялась, что это будет не парень. В словах матери Юнги находил слишком много лукавства. Быть может, она просто нашла отличное оправдание своей гомофобии, сводя все к характеру Малика? Думать об этом хотелось меньше всего, но ни о чем больше думать не получалось. И почему по пути к Зейну хотелось заскочить в магазин и купить выпивку? Теперь в каждой непонятной ситуации его будет тянуть к спиртному? Нет, Юнги хотел быть сильнее этого. Он не хотел превратиться в Фреда или выглядеть, как только что выглядела его мать. Ему нравилось пить со своим парнем, просто расслабляться и получать удовольствие, но те дни, когда он упивался, заглушая боль, были, вероятно, самыми ужасными в его жизни. Блондин быстрым шагом направился к дому Малика. Вскоре он увидел в дверном проеме своего парня и сразу же кинулся к нему на шею, точно не видел целую вечность. Сомнения матери только усилили его влюбленность, и Шуге хотелось своей любовью перекрыть все то, что она наговорила. Он прекрасно понимал, что брюнет понятия не имел о том, что говорила Синди, но почему-то младший хотел защитить его от этих слов. Так было всегда — Юнги еще сильнее тянулся к нему, когда кто-то другой ненавидел. — Все прошло настолько ужасно? — Старший заулыбался, отодвигая от себя Шугу, — ты в порядке? — Да. В полном. — Уверен? Я знаю, что ты дофига беспалевный, но Шуга, которого я знаю, не стал бы засасывать меня вот так с порога, не убедившись, что за спиной не стоит мой отец. — Кстати о нем, — блондин оставил на губах Зейна еще пару коротких, но несдержанных поцелуев и заулыбался, — ты знал о романе моей матери и своего отца? — Что? — Малик искренне удивился и повел Шугу к дивану, — ваш разговор дошел до того, что это у вас в роду — влюбляться в мужиков моей семьи? — Нет. Я знал, что они учились в одном классе, но никогда не думал, что моя мамочка была по уши влюблена в твоего папу. Она сказала, что он был последним подонком и бабником. Впрочем, теперь я знаю, в кого ты пошел. — И он отшил ее? — Не совсем. Ей удалось влюбить его в себя, но потом он снова вернулся к своим шлюхам. — И ты решил, что я сделаю так же, поэтому накинулся на меня, пока я тебе не изменяю? — Нет, просто думаю, что ты не станешь мне изменять. Я же вижу, как сильно ты в меня влюблен. — Я в тебя не... — Да-да, — Шуга заулыбался еще шире и ничего не дал ему сказать, жадно целуя и валя на диван. — Но что она сказала о нас? — Зейн не хотел прерываться, но состояние Юнги волновало его куда больше. Он видел в этих полных желания глазах некое беспокойство, и оно не давало ему расслабиться. — Сказала, ч-что... — Шуга перестал его целовать и громко вздохнул, — она считает, что ты такой же как твой отец и вообще паршиво, что ты парень. — И что ты теперь будешь делать? Будешь налаживать с ней отношения или съедешь? — Не знаю. Не хочу об этом думать сейчас. Я всегда туго соображаю в тот же день, как что-то произойдет. Мне нужно время. — Можешь пожить у меня, пока не примешь хоть какое-то решение. — Твои родители не будут против? — Ну, теперь-то папа точно не будет против приютить сына своей бывшей. Хочешь стать моим приемным братом? — Господи, заткнись, — Юнги расплылся в довольной усмешке и толкнул Малика в плечо. — Кстати, мне написала Эббигейл. — Эббигейл? — Ну, такая... ну, я с ней еще переспал, помнишь? — О да, круг сразу сузился. — Давно переспал, в смысле... ты еще ждал меня, когда я закончу с ней. — Круг не стал уже, Зейн, — Шуга ревниво скривился и скрестил руки на груди, закатывая глаза. — Ну, в общем, она позвала меня сегодня на вечеринку. — Здорово, — безразлично ответил тот. — Ты не понял. Я хочу пойти туда с тобой. — Она не для этого звала тебя, ты в курсе? — Еще бы, — Малик притянул все еще ревнующего парня к себе и опустил ладони ему на ягодицы, — нам нужно развеяться, напиться, а потом пьяными переспать, как в первый раз. — Но мы не сможем там контактировать так, как ты говоришь. — Посмотрим, что можно будет сделать. — Как насчет того, чтобы познакомить там Фиону и Томми? — Ты собираешься взять на крутую вечеринку мою сестру? — На ней они с Томми точно найдут общий язык. Не думаю, что хоть кто-то из них прежде бывал на такой. — Там же, блять, ебутся все, кто встретятся глазами. Эти два придурка сойдут с ума, — старший усмехнулся и сильнее притянул своего парня к себе. — А мы сможем затеряться в толпе и вливать алкоголь друг другу в рот. — Звучит возбуждающе. — Еще бы. Шуга не смог ответить. Его глаза непослушно пялились на слегка влажные губы Зейна, а руки сами поглаживали широкие плечи. Дрожь пробрала все тело, и юноша был готов провалиться сквозь землю. Почему он так чувствовал себя? Почему сердце так бешено колотилось? Почему так было всегда, стоило Малику ласково улыбнуться и обратиться к нему своим бархатным голосом? Разве за столько лет он не мог привыкнуть к этому всему? Они ведь всегда были близки, всегда делали что-то слишком интимное, но почему каждый раз был как первый? — Ты сейчас такой милый, — заметил брюнет, любуясь его едва заметной улыбкой. Малик буквально чувствовал, как влюблялся в него все больше и больше, стоило просто взглянуть на это застенчивое выражения лица и полный нежности взгляд. Из уст практически слетали эти непривычные и слишком нелюбимые три слова, но Зейн просто не давал себе выпалить подобное. Шуга прекрасно видел, как тот не мог собраться с силами, чтобы что-то сказать, поэтому решил разрядить обстановку. Наверняка, голова Малика сейчас заполнится бессмысленными сомнениями и мыслями. — Во сколько вечеринка? — В десять, как и обычно, — Зейн был безгранично благодарен ему за то, что он сменил эту слишком нежную ноту, — ах, ты же не знаешь, во сколько начинаются вечеринки. — До десяти осталось не так много времени, но ни Фиона, ни Томми даже не догадываются о том, что пойдут. Зейн видел, как сильно Шуга хотел расслабиться, напиться и забыть обо всем на свете. Он лишь одобрительно кивнул и ушел наверх. Юнги же, сказав, что догонит его, принялся набирать номер Томми. Они обменялись ими еще пару лет назад, когда Малику понадобился номер Джима, который был только у него. Откуда он был у Тома? Это их тогда не волновало.

***

— Это моя первая настоящая вечеринка! Фиона радостно захлопала в ладоши, когда она с братом и его парнем подошли к небольшому двухэтажному дому. Свет горел в каждой комнате, а музыка доносилась на два ближайших квартала. Некоторые парни и девушки уже были достаточно выпившими и целовались прямо у входа. На мгновение в голове блондинки промелькнуло, что, быть может, через пару часов она и абсолютно пьяный Шуга будут выглядеть так же. Ведь он сам целовал ее только в таком состоянии. Отмахнувшись от грустных мыслей, девушка снова заулыбалась и неуверенно посмотрела на брата. — Этот парень... Томми-Тони, он здесь? — Томми, — ответил Зейн, — вряд ли его пустят сюда без меня. — Есть хоть одна вечеринка, на которую тебя не пустят? — Шуга ухмыльнулся и принялся рассматривать гостей. Казалось, практически всех девушек он видел в компании своего друга. — Может, на чаепитие? И стоило ему опустить руку на его талию, как на него тут же накинулась Эббигейл. Высокая девушка с длинными русыми волосами сразу же вспомнилась Шуге. Он и в самом деле ждал, когда она и Малик закончат. Это было летом, когда они просто гуляли, и они бы продолжали это делать, если бы она не позвонила старшему. Впрочем, Юнги не хотел это вспоминать. Недовольно закусив щеку изнутри, он наблюдал за тем, как она висела на шее его парня, осыпая его комплиментами и жаркими поцелуями. — Да ты уже пьяная, — брюнет аккуратно отстранился и отодвинул ее от себя. — Я думала, ты не придешь. Пошли в комнату, пока ее не занял кто-нибудь другой? Буквально на каждой подобной вечеринке была спальня, в которой пьяная парочка пыталась заняться сексом. И Зейн, казалось, побывал в каждой. Обычно это были спальни родителей хозяев вечеринки, и от этого она приобретала особый шарм. Трахаться в комнате, обвешенной семейными фотографиями, было куда лучше, чем в какой-нибудь подсобке или спальне какого-нибудь своего знакомого. — Милая, кажется, ты забыла, что я не сплю ни с кем больше одного раза. — Прошло четыре месяца с тех пор, как мы переспали. Это уже и не считается. — Прости, но у меня есть свои правила. — Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать. Если, конечно, кто-то другой не опередит тебя. И она, качая бедрами в такт музыке, пошагала в дом. — Милая? — Шуга гневно глянул на него и толкнул в бок. — Фу, Зейн, — скривилась Фиона, — как ты можешь спать с девушками, которые говорят, что ждут тебя, но сами могут переспать с кем-то другим, если им только предложат. Ты такой мерзкий. Старший лишь закатил глаза, после чего услышал за спиной тихий и неуверенный голос. Это мог быть только Том. Парни развернулись к нему лицом, и он неловко улыбнулся им. — Том, это Фиона. Фиона, это Том. Юнги решил поскорее представить их и остаться наедине с Зейном и выпивкой. Впрочем, те сошлись достаточно быстро. Они прекрасно понимали, зачем их знакомили, поэтому сразу принялись обсуждать, что будут делать в дальнейшем. — Надеюсь, ты не сразу накинешься на все бухло, которое здесь есть, — брюнет прошел в дом следом за Шугой. Парни направились к столу, полному стаканов, банок с пивом и полупустых бутылок. Блондин взял одну из них и двинулся в самую толпу. Второй рукой он схватился за рукав Зейна и просто вел его за собой. Наконец, они затерялись среди танцующих подростков. Малик тут же выхватил из его рук бутылку и влил ее содержимое себе в рот. — Оставь мне, — возмутился белокурый, с негодованием смотря на то, как янтарная жидкость постепенно исчезала. — На, алкоголик, — Малик всучил ему бутылку и небрежно вытер губы тыльной стороной ладони. Музыка играла настолько громко, что они толком не слышали друг друга, и это даже нравилось. Зейн скучал по подобной атмосфере. Он редко посещал подобные тусовки со своим лучшим другом, ведь тот всегда ворчал и обижался, когда он отводил какую-нибудь пьяненькую старшеклассницу на второй этаж. Но сейчас, когда они оба пили и буквально сверлили друг друга голодными взглядами, вечеринка начинала становиться особенно приятной. Вскоре заиграла одна из любимых песен брюнета, и он притянул своего парня к себе. — Ты собираешься танцевать со мной, как с девушкой? — Усмехнулся Шуга, проливая на себя немного виски. — А ты против нашего первого танца? — Ну, не под Limp Bizkit же. — А ты хотел, чтобы это был свадебный вальс? — Да как под это можно вообще танцевать? — Посмотри на других — они могут. — Они просто дергаются. Они что-то приняли? — Обычно здесь принимают не только спиртное, малыш. — Ладно, давай танцевать. Шуга был не настолько пьян, чтобы раскованно танцевать, тем более под подобную музыку. Но все же чувствовать трущееся о него тело любимого парня было слишком приятно. И с каждой секундой он втягивался, совершенно забывая о бутылке в своей левой руке. Правой же Юнги обнял Зейна за шею и прикрыл глаза, двигаясь в такт музыке. С тех пор, как они разрешили все свои личные проблемы, жить стало намного проще. Малик, казалось, остался тем же, но в нем будто открылась новая страница, которую блондин раньше не мог открыть. И теперь он мог читать ее, наслаждаясь каждой строкой. Все были расслаблены, всем было весело. Даже Фиона и Том решили выпить, держась друг друга и не отходя ни на шаг. Парень был крайне галантен с ней, но блондинка все равно пыталась высмотреть в толпе Шугу. Порой она отмечала, насколько Томми был милым и привлекательным в своей скромности. Живя с Зейном, она думала, что только его лучший друг был таким застенчивым и правильным. И во всей этой толпе довольных подростков был только один, который нервно кусал губы и с ненавистью смотрел на каждого. Джим сидел на лестнице, выкуривая, наверное, десятую сигарету за этот вечер. Он видел, как сюда вошли Зейн, Шуга и Том, и присутствие последнего сильно злило его: уши пылали, а тонкие вены на лбу ярко выпирали. — Твой коньяк, — проговорил один из друзей Бейли, вручая ему полную бутылку. Тот принял ее и тут же начал осушать, не сводя глаз с мило улыбавшегося Фионе Томаса. Брюнет хотел избить его, он буквально видел, как делал, но в подобном месте устроить драку было невозможно. "Его привел Малик, значит, он точно станет защищать его", — думал он, делая глоток за глотком, — "нахера только он привел его? Ебаный защитник пидарасов". Порой Джим настолько верил в то, что не был одним из тех парней, которых ненавидел, что и вовсе забывал о том, как часто спал с мужчинами за деньги. Он был ярким примером того, как человек мог прекрасно обмануть самого себя. — Нахуй коньяк, — пробубнил он, возвращая бутылку другу. Бейли поднялся и подошел к первой попавшейся ему на глаза девушке. Он развернул ее к себе лицом и жадно поцеловал. Та сразу же ответила взаимностью и обняла его. Один поцелуй, и она уже была готова на все, чем Джим и воспользовался. Брюнет потащил ее в ту самую комнату, где подростки уединялись. Он успел поймать себя на мысли, что занимался самообманом и был таким же как Том, и обычно в подобные моменты ему было необходимо переспать с какой-нибудь девушкой. Так же, как и Зейну, это помогало ему считать себя обычным, не интересующимся парнями и не получающим удовольствия от прикосновений к члену.