***
— Зачем так рано? — Шуга потирал сонные глаза, которые отказывались открываться. Он ворчливо плелся за своим парнем в класс и старался не думать о том, что мог еще полчаса сладко спать. — За этим, — Малик открыл двери абсолютно пустого кабинета и сразу же прижал парня к стене. — Сейчас я тебя разбужу, — и с этими словами брюнет накрыл его пухлые губы своими. — Так вся суть в пустом классе? — Разве тебя не привлекает целоваться здесь, пока никто не пришел? — Тебя привлекают абсолютно странные вещи, но мне это почему-то нравится, — даже как-то резко прижав его тело к себе, Шуга сам несдержанно и требовательно поцеловал Зейна, — ты ведь сможешь вовремя отстраниться? — Наверное. — В последнее время тебя совершенно не заботит общество. Я не узнаю тебя. — Разве это плохо? — Это... тебя не подменили? — Не знаю. Может, и подменили. Зейн снова поцеловал его. Он не хотел разговаривать, не хотел улыбаться или шутить. Малик не мог ничего делать, кроме как целоваться. Ему нравилось чувствовать его язык, губы, руки, бедра. Близость сводила с ума и вызывала внизу живота тягучее, но безмерно приятное ощущение, от которого невольно на лице появлялась дурацкая улыбка. — Это... это так хорошо, — промурлыкал блондин, но Зейн лишь снова поцеловал его. Их губы касались друг друга снова и снова. Жаркие поцелуи заставляли тела гореть и тяжело дышать в перерывах. Младший вот-вот был готов сказать, что хочет его, предложить уйти с урока, но в коридоре стало слишком шумно. — Блять, нахера так шуметь. Зейн с негодованием отстранился и злобно выдохнул. — Кажется, драка. Если это, блять, Джим, я придушу его. Малик с безумно раздраженным видом вышел из класса и принялся высматривать дравшихся парней. На удивление, Бейли просто стоял в обнимку с девушкой и наблюдал за всем, кровожадно ухмыляясь. — Какого хрена никто из вас не может их разнять? — Хлоя стояла не так далеко от Зейна и недовольно смотрела практически на каждого парня, что просто стояли и пялились на это. — Вот же дауны, — Малик тут же оттащил одного из них. Толкнув его к стене, парень рассмотрел в нем одноклассника своей сестры. Этот мальчишка отличался своей нелюбовью к геям. Он бил какого-то паренька, которого Зейн даже не видел прежде или, скорее, просто не замечал. — Иди, проговорил он, обращаясь к этому парню. Тот сразу же ушел, а Джим с ехидной гримасой захлопал в ладоши. — О, наш герой Зейн. Позволишь упасть пред тобой на колени и целовать твои ноги? — На колени ты падаешь перед кое-кем другим, да и целуешь немного другое место. После этих слов лицо Джима тут же стало гневным, точно у животного, готового порвать другого. Но он даже не пошевельнулся, только крепче обнимая свою "подружку" за талию. И когда кучка столпившихся подростков поняла, что второй драки не будет, они принялись расходиться. Шуга подошел к Зейну и попросил вернуться в класс, но к кабинету подошел пропустивший все веселье Томми. — Привет, милый, — Джим лукаво заулыбался ему, — я соскучился по тебе. — Том побледнел и неуверенно шагнул назад. На удивление, Бейли снова даже не пошевельнулся. Он продолжал безумно улыбаться и осматривать его внешний вид. Выглядел он ужасно: потрепанные русые волосы, мятая рубашка и не менее мятые джинсы. — А я думал, пидоры следят за собой. — Поэтому твои волосы всегда в идеальном состоянии? — Бросила Хлоя и подошла к Тому. Блондинка взяла его лицо в руки и поцеловала. — Какая драма, — иронично произнес Малик, наблюдая за скривившимся выражением лица Джима. — Я бы сказал "гейская драма", — вставил Шуга, и только после его слов Джим сдвинулся с места. Его глаза загорелись гневом, и Зейн сразу же встал между ними. — Притронешься к нему — и ты труп. — Маленькая сучка не сможет всегда ходить с тобой, — уверенно произнес Джим и прошел в кабинет, намеренно задевая Зейна плечом. — Конченный, — Хлоя проводила его сердитым взглядом и мило улыбнулась Томми, — ты такой милашка. — Н-но зачем ты поцеловала меня? — Затем, что вчера с той девчонкой ты выглядел не очень убедительно. Но когда тебя целует первая красавица школы, ты мгновенно становишься не таким уж и геем. И она ушла, виляя бедрами так, словно была моделью на подиуме. — Спасибо, — еле проговорил Том и, опустив голову, пошагал в класс. — Ебаный дурдом, — проворчал Зейн, следуя за ним. — Ни дня без драмы, — подхватил блондин. Остаток дня прошел относительно спокойно. Бейли общался со своими друзьями, порой косо поглядывая на Шугу и Томми, последний же порой общался на переменах с Фионой и несколькими парнями, не отличавшимися хорошей репутацией. Но везде сующий свой нос Джим был куда приятней Зейну, нежели Сэм, который снова выглядел невинным мальчишкой, что спал на последней парте и за день не проронил ни слова. Он напоминал ему чокнутого, который выглядел самым неприметным человеком, но на деле был безумцем. Но уроки подошли к концу, и Зейн с Шугой снова остались одни. Парни дождались, когда весь класс покинет кабинет и жадно посмотрели друг на друга. Блондин уселся на край парты и притянул брюнета к себе. — Ну, чем займемся? — Нужно подумать, — Зейн приставил указательный палец к подбородку, делая вид что и в самом деле думал, хотя уже прекрасно знал ответ, — как насчет... м-м... потрахаться? Потом мы можем снова потрахаться и... да, потом можем еще. — У нас должно быть что-то кроме этого, Зейн, — улыбаясь, Шуга опустил ладони на его щеки и пристально посмотрел в его черные глаза. Малик тут же смущенно забегал глазами, избегая зрительного контакта. Он не мог долго смотреть ему в глаза и не становиться похожим на влюбленного придурка. — Хочешь сказать, между нами больше ничего нет? — Нет, — нежно ответил младший, — но ты пережил столько перемен в себе, и я не хочу, чтобы ты держал это в себе. Мы по-прежнему лучшие друзья, и я хочу знать все, что происходит внутри тебя, даже если ты не готов говорить об этом. Ты все держишь в себе, потому что так ты кажешься себе круче, но это не помогает тебе расслабиться. И тебе необязательно... — Ладно, — оборвал его Зейн, делая глубокий вдох и выдох, — что ты хочешь сегодня? Просидеть на диване, попивая ромашковый чай и копаясь во мне? — Нет. Я хочу... свидание. — Свидание? — Да. Знаешь, как у настоящих бойфрендов. — То есть ты хочешь ужин в том дорогущем ресторане и... — Нет, — теперь Шуга перебил его, — я хочу свидание в твоем стиле. Ну, какое-нибудь абсолютно не пафосное и с морем секса. — Но ты только что хотел побыть моим личным психологом. — Этим можно заняться и после секса. — Ладно. Придется организовать тебе свидание.***
Вечером, когда стемнело, а рабочий день официально закончился, они стояли около дома директора школы. Старший заверил, что у него есть отличная идея, поэтому попросил Шугу беспрекословно выполнять все, что он скажет. Заряженный азартом блондин только игриво улыбнулся и полностью доверился своему парню. Малик дождался, пока на первом этаже погаснет свет и только тогда дал Юнги знак сесть в машину. На удивление, они без проблем открыли ее. Брюнет вставил ключ в зажигание и завел двигатель. — Откуда у тебя, мать его, ключи? — младший смотрел на Зейна с восхищением и абсолютным удивлением. — Один раз, — начал тот, выруливая и беспечно выезжая на дорогу, — когда я в очередной раз сидел у него в кабинете, просто спер со стола ключи, сделал дубликат, а потом подложил оригинал... или оригинал у меня? Не знаю, но иногда я катаюсь на его машине, пока он спит. — Ты сумасшедший, просто сумасшедший, — Шуга рассмеялся, закрывая лицо руками и стараясь не думать о последствиях, — просто больной ублюдок. — Разве тебя не заводит опасность, принцесса? — Малик ухмыльнулся и потянулся к магнитоле, включая на ней первую попавшуюся хип-хоп песню и делая ее как можно громче. — А если он заявит об угоне? — Свидание закончится раньше, чем наши ленивые копы найдут машину, — уверенно заявил Зейн, стараясь перекричать песню. — Сколько же, блять, статей ты нарушил, — все с тем же восхищением проговорил Шуга, развалившись на сиденье и абсолютно доверившись Малику. — Надеюсь, свидание не пройдет в чьем-нибудь доме. — Как ты угадал? — Блять, ты не можешь быть настолько криминальным, — Юнги повернул голову в его сторону и удивленно открыл рот, после чего замотал головой, — блять, ты просто не можешь. — Расслабься, сейчас там никто не живет. — Почему меня угораздило запасть на такого конченного ублюдка? — Ты на меня запал? — Малик довольно усмехнулся, на пару секунд поворачивая голову в его сторону. — Разумеется, мы же встречаемся, — но глядя на его безумно довольную кошачью физиономию, Юнги замахал руками, — нет, Зейн, нет! Запал не означает "влюбился". — Если не это, тогда что? — Ты мне просто нравишься. — "Запал" не означает "нравиться". — Песня классная, — замешкался младший, нервно вдавливая на кнопку "громче". Брюнет только сдавленно посмеялся и кивнул, решая не давить на Шугу, который так очевидно был влюблен. Малик убрал одну руку от руля и накрыл ей ладонь Юнги. Он не хотел заставлять его нервничать, когда их отношения были такими спокойными и гладкими. Он хотел, чтобы рядом с ним блондин чувствовал себя максимально спокойно. Добравшись до озера, парни вышли из машины, и Зейн, вновь взяв Шугу за руку, повел его к небольшому деревянному домику, находившемуся между берегом и лесом. — Выглядит реально заброшенным, — проговорил младший. — Сколько раз я здесь бывал, ни разу никого не видел. — Ты приходил сюда со своими шлюхами? — Нет, я... — Зейн замялся и открыл входную дверь, — я приходил сюда один, когда не хотел никого видеть. — Даже меня? — Это было, когда мы не общались. В последний раз. — Ты ночевал здесь? — Да. Шуга осмотрелся. Домик был невероятно маленьким. У окна, которое больше напоминало вырванные доски из стены, стояла одноместная кровать, издающая сильный скрип от любого прикосновения к ней. В другом углу стоял деревянный пошатывающийся стол и два не менее скрипучих и неустойчивых стула. Ни холодильника, ни телевизора, только потрепанная временем дверь в другую комнату. — Что в другой комнате? — Что-то типа ванной. — Как ты вообще нашел это место? — Я гулял, ходил по городу, потом забрел сюда и нашел этот дом. Я был чертовски пьяным и уставшим, поэтому просто отрубился на этой кровати. — Здесь пиздец как холодно, — Шуга поморщился и потер плечи. Ему не нравилось это место ровно до тех пор, пока Малик не притянул его к себе и не поцеловал. — Мы здесь не потому, что я считаю это лучшим местом для свидания. Мы здесь, потому что я хочу, чтобы то место, где я страдал, стало местом, где мы будем вместе. Здесь я пережил свои худшие ночи. Время, когда я не был готов даже находиться дома — по-настоящему отвратительное. Просто останься здесь со мной. Белокурый тепло улыбнулся и кивнул. — Хорошо, я постараюсь сделать это место для тебя незабываемым. Зейн слабо улыбнулся в ответ и накрыл его губы своими. Он не до конца верил в то, что все происходило на самом деле. В те дни, кода они перестали общаться, и старший пытался всячески наказать себя, он так часто оставался здесь, стараясь забыть обо всем и не видеть никого вокруг. В этой Богом забытой хижине он мог, наконец, стать тем, кем хотел — одиноким и отреченным ото всех. Никто не мог задеть его чувств или ранить своим равнодушием. Он лишь лежал на кровати и вспоминал Шугу, который, быть может, когда-нибудь смог бы ранить его, но теперь этого не будет. И это была единственная мысль, которая утешала. Но сейчас это место приобрело новый смысл, более приятный и желанный смысл. Ведь все попытки Малика остаться одному были, скорее, наказанием самому себе, чем настоящим желанием. Он так сильно ненавидел себя за то, что в детстве тянулся к родителям, верил в то, что никто не смог бы понять его так, как это сделают они. Все его детские надежды и мечты были разрушены всего лишь двумя людьми, после которых он возненавидел всех остальных. — Прости, — совершенно неосознанно прошептал он сквозь поцелуй. — За что? — Шуга непонимающе уставился на него, по-прежнему не отпуская его лица и мягко улыбаясь. — За то, что из-за меня ты столько всего пережил. — Все забыто, — уверенно ответив, блондин снова поцеловал его. Юнги чувствовал то, как Зейн был напряжен и как сильно он переживал. Вероятно, это место пробуждало в нем слишком много эмоций. Что же, Шуга был намерен избавить его от них. — Кажется, в фильмах подобные ночевки всегда заканчиваются какой-то херью, — усмехнулся он, падая на кровать и притягивая Зейна к себе за куртку. — Думаешь, на нас сейчас бросится сумасшедший дровосек-людоед? — Малик навис над ним и принялся расстегивать одежду, попутно стаскивая шарф и кидая его к ножкам кровати. — Или дух умершей здесь женщины захочет нас убить за то, что мы оскверняем ее ложе, — блондин звонко засмеялся, но брюнет заткнул его очередным поцелуем. Зейн не хотел больше шутить или разговаривать. Он хотел целоваться, заниматься любовью и чувствовать то, что ему было так необходимо. Он хотел чувствовать отдачу и тепло другого человека. Он срывал с себя и Шуги одежду, но даже это делал как-то по-особенному, по-новому. Блондин зарывался пальцами в его волосы и тяжело дышал, ловя губы своего парня. Холодное помещение за считанные минуты стало настолько теплым, что ни Шуга, ни Зейн не нуждались ни в чем, что могло бы их согреть. Их обнаженные и влажные тела переплелись, превращаясь в одно целое. Малик непрестанно целовал любимые губы, порой перебираясь к содрогавшемуся кадыку и острым ключицам. Он любил его этой ночью как никогда. Скрип кровати сопровождал даже самое малейшее их движение, и это только сильнее возбуждало. Белокурый выгибался и прижимал Зейна к себе как можно крепче. Он не хотел отпускать его и отстраняться даже на несколько секунд. Все тело сковывало нежное ощущение, пробирая до последнего нерва. Любое прикосновение парня доводило Шугу до предела и заставляло стонать так громко, как только это было возможно. Они беспрерывно целовались, а глубокие толчки вынуждали терять голову и не соображать, подчиняясь инстинктам. В порыве желаний и страсти эти двое практически были готовы сорваться и признаться друг другу в любви, но последние капли здравого рассудка не позволяли выдавить и слова. Все сводилось к требовательным поцелуям и громкому шепоту. — Блять, — практически задыхаясь от удовольствия, Зейн лег на спину и накрыл лицо ладонями. Он не мог отойти от недавно настигшего оргазма, — блять, это было... это лучшее, что у меня было. Шуга только улыбался. Он не мог перевести дыхание и начать говорить. Его голос был практически сорван, а сам он начал чувствовать холод, но вместо того, чтобы одеться, просто прижался к своему парню, закидывая на него руки и ноги. — Да, ты был на высоте. — Думаешь, все дело в хижине? — Скорее, в наших чувствах. Зейн промолчал, вспоминая его слова о том, что после секса они поговорят о его состоянии. И, может, Малику и следовало бы не говорить об этом, надеясь, что Шуга сам не вспомнит, но где-то внутри он хотел этого. — Я чувствую себя разочарованием, — наконец проговорил он, решая не задумываться над словами и просто озвучивать свои мысли. — Кажется, ты именно этого и добивался все эти годы. Хотел стать настоящим разочарованием для родителей, разве нет? — Для родителей, но не для себя. — Шуга изогнул бровь и слегка приподнялся, чтобы видеть его лицо. Поняв, что Малик собирался серьезно поговорить, Юнги поджал губы и покорно ждал. Вскоре, собравшись с мыслями, Зейн продолжил, — Я всегда хотел быть не таким человеком. Столько лет ушло на создание того образа, который бы понравился всем, с которым я бы чувствовал себя таким, каким я хочу быть, — парень слабо заулыбался, выдерживая небольшую паузу, и продолжил, — мне нравилось, что ты хотел быть таким же, нравилось идти по школе и знать, что ты толком никого не знаешь, но практически все знают тебя. Я мог подойти к любой девушке, и она бы согласилась пойти со мной. Не думаю, что дело было в моей внешности, скорее, в том, как я подал себя перед ними всеми. И я, правда, любил себя. Мне казалось, что я заслуживаю всего, о чем только буду мечтать. Игнорируя семью, я чувствовал, что становлюсь только круче. Ну, знаешь, плохой парень, ужасные отношения с родителями — это ведь все часть имиджа. Я не люблю влезать в драки, а иногда мне просто хочется спокойно провести день, но мне приходилось задирать всех, драться, потому что я не могу быть тихим, потому что тогда внимание школы будет обращено не ко мне. Все казалось идеальным, я продумал любую мелочь. И если мне чего-то не хотелось или я чего-то боялся, я просто шел и делал это, пока... пока не стукнулся с тем, что я не продумал. — Зейн снова замолчал, кусая губу и тихо вздыхая, — тогда я разочаровал себя. Я превратился в кого-то, кого совершенно не знаю. Я игнорировал тебя, старался выглядеть равнодушным, но это было слишком тяжело. Всему виной был мой образ, который ты с каждым днем рушил, и мне нужно было выбирать. Но ты был моим страхом, который я не мог перебороть. Брюнет говорил робко и невнятно, отчего Юнги, внимательно слушая его, уселся на кровати и задумался. Он мечтал об этом разговоре, но сейчас просто не знал, что делать. Он смотрел на неуверенное лицо Зейна и понятия не имел, как вести себя и что говорить. Шуга так сильно хотел его поддержать, он тщательно подбирал в своей голове нужные слова и действия, но прекрасно понимал, что это ничем бы не помогло его парню. Машинально он просто взял его за руку и поднес к своим губам, обжигая холодную кожу горячим дыханием. Малик снова замолчал. Он вспоминал себя и то, как поступал с Шугой. Если блондин простил его, Зейн уж точно этого сделать не смог. Он притянул его к себе и поцеловал. — Становится холодно, нам нужно одеться. — Если сейчас ты закроешь эту тему, мы ее никогда снова не откроем. — Ты же молчишь, — Зейн потянулся к беспорядочно валявшимся вещам и поднял их на кровать. — Потому что я не думаю, что найду подходящие слова, — ответил Шуга, надевая на себя нижнее белье, — ты делишься своими переживаниями, а я, при всем моем желании, не могу и слова выдавить. — Тогда просто скажи то, что думаешь. — Хочешь знать мое мнение? — Юнги потянулся к свитеру и задумался, но после решил быть честным, — я думаю, что весь твой образ — полная хуйня. Я и сам хотел быть крутым парнем, но вся крутость — страх. Да, ты боишься затеряться среди других, потому что ты одержим чужим мнением. Тебя волнует мнение даже тех, кого ты на дух не переносишь или вообще не знаешь. В порыве за крутостью ты забываешь, что думаешь сам о себе. Ты крут и без шлюх, Зейн. То, как ты говоришь, как смотришь на всех, как закатываешь глаза, когда тебе что-то не нравится, — это делает тебя привлекательным, но точно не все твои попытки обратить на себя внимание. Сейчас ты не высовываешься так часто и даже не здороваешься со всеми этими шлюхами, но я вижу, как они оборачиваются в твою сторону. Блять, — качнул головой он, — тебе не нужно срывать уроки или драться с Джимом на каждой перемене, чтобы сучки текли по тебе. И тебе не нужно делать то, чего ты не хочешь ради тех, кто тебе нахрен не нужен. Ты доказываешь это все не им или себе, а родителям, которые когда-то забили на тебя, но это никогда не компенсирует того, что они сделали. Даже если ты доведешь их до истерики своим поведением, это не вернет того, что они испоганили тебе детство. Пошли их нахуй и будь собой. Почему ты позволяешь людям так влиять на тебя? Зейн молчал, принимая его слова и ловя себя на мысли, что виной всему, вероятно, и были родители. Впрочем, ему нравилось их винить. Так становилось проще. Малик притянул Шугу к себе и снова поцеловал. — Не думаю, что я сказал что-то нужное, — тихо оправдался блондин, но Зейн только молча продолжал его целовать.