Fucking feelings

— Блять, насколько же это дерьмовое место, — ссутулившись, Малик недовольно шел в школу, безостановочно жалуясь своему парню. Раньше, когда это место было для него исключительно местом встреч с друзьями и девушками, все казалось куда красочней. Сейчас же ему приходилось просто ждать, когда это все закончится, чтобы поскорее оказаться где-нибудь наедине с Шугой. Но это утро началось совершенно не так, как обычно. Когда все уже сидели на своих местах, желая улизнуть с еще не начавшегося урока, в класс вошел учитель. Он угрюмым взглядом окинул учеников, и те сразу же притихли. Только на последних партах доносились шуточки о том, что прошлой ночью ему кто-то не дал. Мужчина несколько секунд смотрел куда-то вперед, а после, прокашлявшись, томно проговорил: — Вчера вечером Томас Майклсон ушел из жизни. Класс сразу же зашумел. Все с самыми недоумевающими лицами переглядывались. И только один из друзей Джима достаточно громко проговорил что-то вроде: "наконец-то, на одного педика стало меньше". Зейн сразу же развернулся к нему лицом и был готов устроить драку прямо здесь, но угрюмый вид Джима сбил его с толку. Тот сидел чернее тучи, смотрел на учителя и выглядел так, точно был шокирован. — Встаньте. Почтим его минутой молчания. Все поднялись со своих мест, но Джим продолжал сидеть, все так же пялясь в одну точку. Учитель не стал трогать его. Пожалуй, это была самая отвратительная тишина за все годы обучения. Пару девушек растрогались и расплакались, остальные же, опустив головы, молча стояли. Минута длилась вечность для каждого. Почему-то в такие моменты невольно задумываешься о самом ужасном. — Что с ним случилось? — Наконец, спросил один из парней, когда все уселись на свои места и принялись все с тем же угнетенным видом листать учебники. — Покончил с собой, — бросил учитель и сразу же записал на доске тему урока. — Надеюсь, ты доволен, ублюдок, — Шуга развернулся к Джиму лицом. Он хотел увидеть в нем раскаяние, но был готов к полному безразличию. И, к полному удивлению блондина, Бейли молча покинул кабинет. — Кусок дерьма, — прошипел ему вслед Зейн. Юнги еще несколько секунд пялился на дверь, пытаясь понять, почему именно Джим покинул кабинет, почему он выглядел таким разбитым. И только после учебного дня все начало проясняться. Совершенно забыв о том, как именно хотели провести вечер, Зейн и Шуга вышли из школы. У входа они увидели Джима, курившего в компании своих друзей. — Почему мне так хочется уебать ему? — Зейн уставился на эту компанию, бурно обсуждавшую что-то, и не нужно было быть гением, чтобы понять что. — Можно считать, что твоя миссия выполнена, Джим? — Один из них усмехался самой ядовитой ухмылкой и потягивал сигарету. — ты выжил со свету своего первого педика. — Заткнись, — Джим затушил сигарету. Его руки и губы дрожали, сам же он выглядел слишком нервным. — Только не говори, что тебя грызет совесть. Тот разразился смехом, и Бейли ударил его по лицу. Между ними завязалась драка, в которой Джимбо походил на сумасшедшего. Он избивал своего друга так, словно винил его во всем, что случилось с Томми. Желание Зейна избить Джима отпало само собой, и они с Шугой принялись помогать их друзьям разнимать их. — Не смей даже вспоминать о нем! — Впервые Джима было так трудно от кого-то оторвать. Он горел ненавистью, еще даже не понимая, что в ту минуту ненавидел именно себя. — Какого хуя, Джим? — Мартин толкнул его к стене и схватил за воротник. — ты, блять, нам весь мозг проел, как ненавидишь этого пидора. — Иди нахуй, — тот оттолкнул его и, шмыгнув носом, принялся уходить, — идите все нахуй. — Да пошел ты, Джим! — Крикнул ему вслед один из друзей, после чего все разошлись. — Он, блять, больной ублюдок, — проговорил Малик, пялясь вслед уходящему Джиму, — гнобил его, ненавидел, избивал до полусмерти, а теперь ведет себя так, будто умер его самый люби... — Зейн резко замолчал и шокировано посмотрел на Шугу, — ... блять... Думаешь, он... — Похоже, он влюбляется еще дебильней тебя, — блондин вздохнул и потащил Зейна следом за Джимом. Поначалу они даже не знали, стоило ли идти за ним. Джим же быстрым шагом направлялся к лесу. Его голова была опущена, и при каждом столкновении с человеком, Бейли шел дальше, игнорируя все оскорбления в свой адрес. Наконец, он зашел в лес, где сначала просто стоял несколько секунд, а после с громким криком ударил ногой по ближайшему дереву. Он натянул на голову капюшон и, прислонившись, головой к тому же дереву, заплакал. Зейн с Шугой не знали, что делать. Они понимали, что Джим просто обязан был побыть наедине с собой, но в то же время прекрасно понимали, что вынести подобное в одиночку было невероятно сложно. Его плач был настолько горьким, что младший даже отвернулся. Сейчас ему не верилось, что они смотрели на Джима. На Джима, который не умел любить даже себя. И когда оба парня поняли, что правильней будет уйти, тот изо всех сил ударил кулаком по дереву. Он избивал его, точно перед собой видел самого же себя — виновного в этой смерти. Брюнет закричал от боли, и Зейн, схватив его, оттащил. Костяшки Джима были сбиты практически до мяса, он дрожал и плакал. И стоило Малику отпустить его, как тот рухнул на землю, словно безжизненный мешок. Парни уселись рядом с ним. Зейн обнял его за плечо, и Джим даже не обращал внимания на то, кто его утешал. Он понимал, что это были люди, которые ненавидели его, но сейчас ему было плевать на все. Он плакал на плече Зейна, бормоча кучу обвинений и оскорблений в свой адрес. Он впивался пальцами в свое лицо, будто стараясь разодрать его. И Шуга каждый раз убирал его руки. Они провели так около двух часов. Полная тишина и только плач Джима. Зейн с ужасом представлял себя на его месте, вспоминая тот раз, когда практически довел Шугу до самоубийства. Юнги же пытался понять, почему Джим умудрялся быть таким подонком с человеком, которого любил. — Тебе нужно ширнуться, чувак, — наконец, Зейн обратился к Джиму. Тот шмыгнул носом и севшим голосом переспросил, не решаясь поднять голову и показать им свое заплаканное лицо. Малик молча достал из кармана куртки небольшой пакетик, который собирался продать. Джим быстро выхватил его и, крепко сжав в руке, спрятал. — Есть кто-нибудь, кому можно позвонить, чтобы этот человек присмотрел за тобой? — Шуга решил поддержать идею своего парня в том, чтобы помочь Джиму расслабиться. Бейли где-то с минуту молчал, после чего кивнул. Юнги протянул руку, и Джим, быстро найдя нужный номер в контактной книге, передал его ему. Блондин увидел "Хлоя" и слабо усмехнулся. Что же, наверное, с этой девушкой он дружил больше, чем со своими друзьями. Ривьер не отказала, и совсем скоро Зейн с Шугой практически передали ей в руки Джима. — Что с ним? — Блондинка крепко обняла его. — Томми покончил с собой, — ответил Зейн, и девушка несколько раз подряд кивнула. По ее лицу было видно — она все понимала. — Позаботься о нем, — Шуга в последний раз осмотрел горем убитого Джима и невольно сжал руку Зейна. — Конечно. Когда Хлоя и Джим удалились, Зейн с Шугой, наконец, остались наедине. Только вот теперь они не знали, ради чего ждали этот вечер. Внутри было как-то мерзко. Блондин тут же кинулся к нему на шею с объятиями. — Понятия не имею, насколько ему сейчас хреново. — Я ведь мог быть на его месте. — Зейн не понимал, почему в такой момент думал о себе, вспоминая Шугу на крыше, — если бы в ту ночь я продолжил вести себя как полный мудак, то мог бы потерять тебя. — Я хотел, чтобы ты спас меня, — краснея от стыда, Юнги крепче обнял его, — я был готов прыгнуть, но я бы отдал все, чтобы ты спас меня. — Какими же придурками мы были, — Зейн слабо усмехнулся, обнимая Шугу в ответ. — Особенно ты. — Особенно я. Через некоторое время оба парня лежали на кровати Шуги, обнимаясь и целуясь. Они обсуждали Джима, слишком часто проговаривая "бедный Джим". — Может, он не из-за Джима покончил с собой? — Юнги поднял голову, смотря на Зейна, но не успел тот ответить, как он сам понял, какую глупость сказал. Вместо ответа Малик молча взял его за руку и сплел их пальцы. Он чувствовал усталость, от которой его избавляли только тишина и Шуга. — Черт, я выжат как лимон, — признался старший, закрывая глаза и шумно выдыхая. — Думаю, все наши планы о бурном сексе отменяются. Шуга накрыл губы Зейна нежным и ласковым поцелуем, после чего помог им обоим освободиться от верхней одежды. Малик тем временем пялился в экран телефона, и когда блондин улегся рядом, он показал ему снимок Джима с одним из его "папочек". — Наверное, стоит удалить. Мне уже не хочется ему мстить. — Тоже так думаю, — согласившись, Зейн удалил снимок. Юнги накрыл их обоих одеялом и прижался к Зейну. Хотелось поскорее заснуть, но, как назло, мысли обоих парней были мрачнее тучи. Малик вспоминал то время, когда вел себя точно Джим, чем заставлял Шугу страдать, а младшего мучили мысли о том, насколько плохо было Тому, раз он пошел на это. — Блять, я не могу заснуть, — пробормотал он, поворачивая голову к Зейну. — Я тоже. Никогда не думал, что не смогу спать из-за Бейли. Они провели еще около двух часов за разговорами, стараясь обсуждать легкие темы и не думать о случившемся. Но на следующий день атмосфера в школе только усугубилась. Под самим зданием стоял большой портрет Томми, а вокруг него столпились ученики. Все подходили и прощались. — Половина из этих ублюдков даже не знали его, — проворчал Малик, презрительным взглядом осматривая все это сборище. — Какое лицемерие. Стоит умереть, как тебя все начинают любить, — поддержал его Шуга. — Подумываете о том, чтобы сдохнуть? — голос Сэма раздался позади них, и оба парня с самыми недовольными выражениями лиц обернулись к нему. — Уверен, ты будешь следующим, — Зейн слегка сощурился и ухмыльнулся ему, — может, тогда тебя кто-нибудь полюбит. Ну, точно не я. Сэм криво улыбнулся и прошел между ними, намеренно задевая обоих. — Если он сдохнет, я станцую на его могиле, — совершенно уверенно заявил Малик, а после отыскал взглядом Джима. Тот еле держался на ногах, а рядом с ним стояла Хлоя. Девушка чуть ли не каждую секунду посматривала на него тревожным взглядом. — Кажется, Джим в стельку пьян. — Зачем он вообще пришел? Зейн пожал плечами. Он не знал, что нужно было отвечать, впрочем, он даже не хотел задумываться над поведением Джима. Даже для него поступки Бейли утратили всякую логику. И когда Малик захотел что-то сказать, он услышал шум. Снова драка. Снова Джим и Сэм. — Этот ублюдок сегодня напрашивается, что ли? — они двинулись к толпе и помогли их разнять. Когда же Сэм, шмыгая разбитым носом, ушел, Шуга обратился к Хлое: — За что Джим набросился на него? — Этот ублюдок спросил Джима, доволен ли он. — Ривьер уставшим взглядом окинула Джима и посмотрела на Шугу, — он вчера напился до такого состояния, что мне пришлось тащить его, а с утра он принял дозу. Если этот идиот сегодня умрет, я просто... — Травку? — уточнил Зейн. — Если бы. Героин. — Героин? — Ты вчера дал ему героин? — Шуга с осуждением посмотрел на своего парня. — Нет. Там был марихуана. Откуда у него героин? — Откуда я знаю?! — Хлоя была вся на нервах, поэтому ответила крайне возмущенно. — я ужасно устала за вчера. Если этот придурок будет искать меня, скажите ему, что я дома. Мне нужно хотя бы час поспать. — Эй, — Шуга окликнул ее, — если тебе не удалось спасти одного парня, то, может, тебе удастся спасти Джима. Она еле заметно улыбнулась ему и ушла. — Не хотел бы я сейчас быть на месте Джима, — себе под нос проговорил Зейн. Идти на уроки совершенно не хотелось, но под страхом вылететь из школы на последнем году обучения они все же решили отсидеть целый учебный день. На большой перемене Малик вышел покурить, прихватив с собой Юнги. Он хотел обсудить их возможное свидание, на котором они смогли бы отвлечься от всего, но уже в который раз ничего не получилось. Младший кивнул в сторону той самой фотографии Майклсона, к которой утром все подходили. Сейчас возле нее не было никого, кроме Джима. Он сидел на снегу, шмыгая носом и не обращая внимания ни на кого, кто проходил мимо и пялился на него. Его лицо было бледным, руки — красными от холода. Они подошли к нему. Парень даже не поднял голову, чтобы посмотреть, кто к нему подошел. Ему было плевать. Сейчас он не видел никого и ничего, кроме себя. Себя, избивающего Тома. Перед глазами пронесся каждый раз, как он бил его. Джима съедала ненависть к себе. Прежде героин приносил удовольствие и расслабление, но сейчас становилось только хуже. Порой, принимая дозу, он думал о том, как однажды признается Томми в своих чувствах и попросит прощения, сейчас же он понимал, что все шансы были упущены. Он больше не мог сидеть и просто любоваться тем, как Томми читал учебник или разговаривал с кем-то. Его больше никогда не будет душить ревность. Вместе с Томом внутри Джима исчезло и что-то, что помогало ему чувствовать себя настоящим. Ему уже хотелось поскорее ощутить ту пустоту, которую влюбленные испытывают при расставании или потере любимого человека. Но вместо пустоты была лишь ненависть. Отвратительная ненависть, которая раздирала изнутри. — Джим, — Зейн обратился к нему довольно дружелюбно, — ты сидишь здесь с самого первого урока? Он промолчал, опуская голову еще ниже. Малик не должен был видеть его слез. Никто не должен был их видеть. — Ты можешь так серьезно заболеть, — добавил Шуга. — Пусть. Я этого заслуживаю. — его голос дрожал от слез и холода. — Давай, мы отведем тебя к Хлое, — Зейн потянулся к нему, но Джим оттолкнул его. — Не хочу к Хлое. Я хочу остаться здесь, с ним. — Блин, чувак, ты же так загнешься, — Юнги вздохнул и присел рядом, — тебе нужно отпустить его. — Я не хочу его отпускать, — Бейли прошипел, сильнее опуская голову, — вам обоим никогда не понять, каково это. Просто уйдите. — Ты, конечно, можешь сидеть и ныть здесь еще несколько суток, но не думаю, что это то, чего хотел Томми, — проговорил Зейн, чем, кажется, что-то задел внутри Джима. Тот поднял на него заплаканные глаза и нахмурился. — Знаешь, чего Томми хотел? Он хотел, чтобы я оставил его в покое. Он хотел, чтобы ему дали нормально жить. Я, блять, думал, ему похуй. Всех гнобят. Все эти годы я был влюблен в тряпку. Я не хотел его любить... — Джим шмыгнул носом и снова опустил голову, — вы не понимаете, каково это, когда ты живешь так, будто ничего не может случиться. Когда ты влюблен, борешься со своими чувствами, а потом все ломается. Абсолютно все рушится, и жизнь кажется невыносимой. Эти сутки длятся для меня вечность. Я, блять... блять, я просто не знаю, что мне делать со своей ебаной жизнью. Если бы я знал, что ломал его, я бы отдал все, чтобы измениться. Теперь поздно. Я все надеюсь, что увижу его, что это ошибка, но... — его голос дрогнул, и на снег упало несколько огромных капель, — ... я больше никогда не увижу его. Но самое дерьмо заключается в том, что он так и не узнал, как сильно я был в него влюблен. Я знаю, что он сделал это из-за меня, из-за всех уебков вроде меня. Я никогда не искуплю перед ним свою вину. Хлоя сказала, что я довел его до самоубийства, сказала, что это уголовная статья. Если я во всем сознаюсь его отцу, я смогу искупить свою вину перед Томми? — Думаю, Томми хотел облегчить всем жизнь своей смертью, — неуверенно ответил ему Шуга, — возможно, он думал, что избавится от всего этого и избавит других от себя. Если ты сдашься его отцу... я не думаю, что он ненавидел тебя. Он не умел ненавидеть. — Почему я поступал так с самым лучшим человеком в этом мире? Зейн слушал его и с ужасом понимал, что мог быть на его месте. В ту минуту он гордился собой, потому что смог преодолеть самого себя, а в Джиме видел исключительно несчастного парня, загнанного в темный угол собственными же демонами. — Знаешь, если ты упустил шанс, ты должен найти другой, — наконец, проговорил Малик, — рано или поздно все это станет воспоминанием. И лучшим для Томми было бы то, что ты сможешь измениться. — Я не хочу жить с тем, что я упустил шанс. Джим чувствовал, как сходил с ума от подобных мыслей, как быстро билось его сердце, как болело в груди. Он хотел избежать всего этого, но погружался только сильнее. И совсем скоро от эмоций или спиртного, смешанного с героином, юноша потерял сознание. — Вот блять, — Зейн тут же взял его на руки и отнес к школьному врачу. — Ему нужен психолог, — двери в мед. кабинет закрылись, и Шуга с Зейном остались ждать у выхода, — он или сдохнет от героина, или покончит с собой. — Думаю, его семья может позволить себе психолога. — Думаю, Джим не позволит. Он настолько считает себя виноватым, что предпочтет сгнить, чем найти причины жить. Зейн промолчал. Он и сам не заметил, как погрузился в мысли. Смерть рано или поздно настигнет каждого, и что будет, если он потеряет Шугу первым? — Обещай мне, что не умрешь раньше меня, — совершенно серьезно проговорил он. Блондин тихо посмеялся, но тут же затих, увидев, насколько серьезным выглядел его парень. — Я не могу этого обещать. Но могу пообещать не жить долго без тебя. — Я хочу, чтобы ты жил долго. — Мы еще школу не окончили, а ты уже обсуждаешь, кто из нас сколько проживет. — Умереть можно в любой момент. — Я не хочу это обсуждать, Зейн. Шуга сдвинул брови и хмуро посмотрел на Зейна. Он и в самом деле не был намерен обсуждать подобное. Мысль о том, что он мог потерять его насовсем, хотелось откинуть как можно дальше и не вспоминать о ней до тех пор, пока не случится что-то по-настоящему ужасное. О чем, разумеется, тоже не хотелось думать. Малик же, наблюдая за его недовольным лицом, улыбнулся и наклонился к его губам. — Ты серьезно? — Прошептал Шуга, не веря тому, что тот был готов поцеловаться прямо у кабинета. Но Зейн, не проронив ни слова, просто долгим поцелуем впился в его губы. — Я люблю тебя, — наконец, отстранившись, старший облизнулся и подпер стену, словно ничего и не было. Юнги заулыбался, но их идиллию прервала медсестра. — Я вызвала скорую. Нужно вывести из его организма спиртное и наркотик. А еще придется сказать об этом директору. — Он не наркоман, — торопливо проговорил Шуга, — у него умер очень близкий человек... — У него синяки от иглы, — строго бросила она. — Блять, у него же нормальные оценки. Это дело каждого, наркоман он или нет, — встрял Малик. — Школа несет ответственность за учеников. — Поэтому, чтобы не нести ее за наркомана, вы решили исключить его? — Зейн был полон возмущения, о чем говорил его крайне озлобленный тон. — Да что за блядство?! Какого хуя вы такая мразь? — Зейн, — Шуга успел понять, что все было бесполезно, поэтому только дернул его за рукав, — ее не уговорить. — Из-за вашей уебанской школы дети и становятся наркоманами. Женщина безразличным взглядом посмотрела на него и вернулась в кабинет. — Нахуй вас всех! — Крикнул ей вслед Зейн, и Шуга только сильнее схватил его за рукав. — Может, у его родителей хватит денег, чтобы оставить его здесь. — Надеюсь.

***

Джима положили в больницу, и Хлоя была первой, кто навестил его. Он неохотно шел на контакт, но боялся остаться один, что она прекрасно чувствовала. Тем временем Зейн с Шугой лежали в кровати последнего и снова пытались заснуть. Малик обнимал его сзади, нежно целуя за ухом и вдыхая сладкий запах его мягких волос. Сейчас он понимал, насколько было важно наслаждаться каждой проведенной вместе минутой.