Fucking feelings

С тех пор, как не стало Томми прошло два месяца. Джиму повезло — он остался в школе. Стоило Хлое узнать о том, что его могли выгнать, как она приложила все усилия (родительские деньги), чтобы его оставить. Бейли же, в силу своей веры в жалкость человечества, был уверен, что директор даже не мог выгнать ученика. Разумеется, их школа была чуть ли не худшей в штате. Вылетевшие ученики не улучшат им репутацию. Но спустя время Джимбо стал все реже посещать школу, оборвал всякое общение с друзьями и только иногда светился в компании Хлои. Ходили слухи, что он серьезно подсел на героин, но никто не мог их подтвердить. Без Томми он перестал задираться к другим и стал совершенно безразличным ко всему, что его окружало. Он даже послушно ходил в церковь на службы отца. Нет, Джим не начал верить в Бога, ему просто стало все равно. Все равно, если кто-то из школы увидит его там. Все равно, если его перестанут считать крутым. Бейли по-настоящему утратил весь свой бессмысленный смысл жизни. Сейчас его держал только героин. Чувство расслабленности и спокойствия помогало держаться. А в "трезвые" времена удерживала Хлоя. Девушка была такой мягкой и ласковой, что он даже чувствовал себя любимым, но с радостью променял бы ее на Томми. Томми... одна мысль о нем доводила до дрожи. Руки невольно тянулись к игле, хотелось просто забыться. Что же касательно Зейна и Шуги, то в их жизни все было куда лучше. Отношения старшего с его родителями немного наладилось. Как? Как обычно и происходило у людей, не желавших что-то исправлять — они просто сделали вид, будто ничего не было. Малик все чаще ночевал у Шуги. Его мать смирилась с ориентацией сына и даже начала лучше относиться к Зейну. Все же рядом с ним Юнги выглядел по-настоящему счастливым. Да и у нее стало намного меньше времени, чтобы думать об этом. Синди активно занималась поисками жениха. Теперь, когда она была беременна, это было сделать сложнее. Но, вроде как, одному приятному мужчине она очень даже приглянулась. Так что каждый раз, как ее не было дома, Шуга и Зейн наслаждались тишиной и возможностью побыть наедине. Недавно Юнги серьезно заболел, что по-настоящему огорчило его парня. Ему приходилось одному ходить в школу, приносить ему домашние задание, а после делать его вместе, так как Юнги был не в силах делать его за двоих. Коротать время в школе одному было мучительно. Зейн с нетерпением ждал, когда закончится последний урок, и он пойдет к Шуге, который обычно спал днем, поэтому Малику приходилось еще часа два проводить просто сидя на кровати или обнимая его. Но подобные моменты он даже любил. Тишина, только он и сладко спящий Шуга. В это время Зейн думал о многом, но чаще всего о том, как сильно он был влюблен. В голове было так много планов на будущее, что он с дрожью думал о том, что все могло оборваться. Никогда нельзя строить огромные планы. Они всегда разрушатся. Это он усвоил раз и навсегда. Жизнь была слишком дерьмовой, чтобы люди могли осуществить все свои мечты. И вот, сейчас он так же лежал и ждал его пробуждения. Ласково перебирая белокурые пряди, Малик оставлял на белоснежной коже невесомые поцелуи. Вскоре Шуга лениво открыл глаза и уставился на него, расплываясь в довольной улыбкой. — Люблю просыпаться и видеть тебя. — Люблю наблюдать, как ты просыпаешься. Они оба все еще краснели от подобных фраз. — Как ты себя чувствуешь? — Зейн попытался отвлечь их обоих от смущения. Он любил наблюдать за краснеющим другом, но терпеть не мог, когда это случалось с ним. Малик понятия не имел, насколько очаровательно выглядел с ярким румянцем на коже. Он же представлял себя с ним крайне нелепо. — Немного лучше. Много задали? — Ты же не собрался делать уроки? Нахер их. Шуга сдавленно посмеялся. Он ненавидел болеть и чувствовать себя беспомощным. Но своеобразная забота Малика не могла не радовать. Юнги опустил голову на его плечо и одной рукой обнял за пояс. — Сегодня произошло что-нибудь интересное? — Не знаю. — в последнее время Малик и в самом деле совершенно не интересовался всем, что происходило в школе. Он просто ждал время, когда сможет уйти. Его не интересовали разборки и слухи. Узнавал только о том, что никак не получалось не услышать или не увидеть. Спустя с минуту молчания Зейн добавил, — у Моники день рождения, она устраивает вечеринку. Ты же знаешь, у нее всегда самые охуенные вечеринки. — Развратные, — исправил его тот. — Ну или так, — согласился Зейн, перебирая пальцами его челку. Он всегда знал о том, как сильно Шуга ненавидел вечеринки Моники, на которых творилось Бог знает что. Радовало только одно — дальше какого-нибудь секса втроем и моря спиртного Малик никогда не заходил. — Можешь сходить, если хочешь. — Без тебя? — Ты каждый день сидишь со мной и совершенно не развлекаешься. — Мне хорошо с тобой. — Если ты сходишь, мне станет спокойней. Знаешь, не очень круто наблюдать за тем, как ты просто сидишь здесь и никуда не ходишь. — Поправишься — сходим вместе. Шуга мягко улыбнулся, перебираясь рукой с его пояса к лицу. Он провел по острой скуле тыльной стороной ладони и устало прикрыл глаза. Несмотря на то, как блондин ненавидел подобного рода вечеринки, он действительно хотел, чтобы Зейн сходил туда. Сейчас не было причин ревновать и беспокоиться. Малик стал совершенно другим человеком. И Юнги ни на секунду в нем не сомневался. — И все же сходи. Я соскучился по тебе пьяному. — Ты соскучился по мне пьяному даже больше, чем ревнуешь ко всем шлюхам на таких вечеринках? — Да. Тем более, я тебя больше не ревную, потому что если бы ты мог мне изменить, уже давно сделал бы это. — Откуда ты знаешь, что я этого не делал? — Боже, Малик, у тебя на лице написано, что ты самый верный в мире гей. К тому же, ты не должен кардинально менять свой образ жизни. Знаешь ли, скоро тебе может это все надоесть. — Так вот чего принцесса боится? — Малик сдавленно посмеялся, качая головой, — нет. Мне даже нравится быть таким. Оказывается, спокойная жизнь местами даже интересней той, что у меня была. — И все же сходи развейся. Я снова рано усну, и тебе будет скучно, — Юнги невесомо коснулся губами его губ и снова провел рукой по скуле, — пожалуйста. — Блин, ладно. — Зейн на самом деле не хотел никуда идти и совершенно не понимал, почему Юнги просил его об этом. Вероятно, он действительно боялся того, что может надоесть ему. Малик же пока что совершенно не знал, как доказать ему, что его не тянуло к прежней жизни. И, наверное, проще было сходить на пару часов, а потом вернуться к сладко спящему парню и, крепко обняв его, заснуть. — Дашь мне свои ключи. Я хочу вернуться к тебе. Блондин улыбнулся и кивнул в сторону письменного стола, на котором лежала связка ключей. Малик повернулся к Шуге всем телом и немного растерянным взглядом осмотрел до ужаса болезненное лицо Юнги. Он всегда был бледным, но сейчас его кожа казалась какой-то желтовато-серой, глаза были стеклянными, а губы побледнели и потрескались. Зрелище было не из самых приятных, тем более, когда блондин практически никогда не болел. Малик не хотел оставлять его одного, но если младший вбил себе что-то в голову, то лучше было это сделать. Может, потом он успокоится. Подобные просьбы Зейн сводил к ужасному состоянию из-за болезни. Они пролежали вместе весь день и вечер. Ровно до тех пор, пока Шуга не напомнил Зейну о вечеринке. Тот до последнего надеялся, что сонный и уставший Юнги забудет о ней, поэтому с самым огорченным видом принялся собираться. "Всего два часа, и я уйду", — думал он, надевая куртку и опуская в ее карман ключи. "Ели сильно соскучусь, я уйду раньше. И пошел Шуга нахуй, если скажет, чтобы я сидел там дольше". Наконец, он пришел. Зейн буквально плелся туда, надеясь, что так проведет на вечеринке меньше времени. Но когда он понял, что потратил всего 20 минут, тяжко вздохнул и зашел в дом. Кажется, вечеринка была в самом разгаре. Народу было так много, что невозможно было кого-то отыскать. Разумеется, ведь Моника приглашала всех, кто только хотел. Больше народу — веселее. И чем только ее веселили драки и оргии? Впрочем, она сама не раз участвовала в последнем. Сигаретный дым стоял стеной. А запах спиртного смешался с запахом табака и наркотиков. Музыка была слишком громкой, но старательно перекрикивающие ее в хлам пьяные и укуренные подростки все же были громче. Малик с отвращением вспоминал, как сам получал удовольствие от подобного. Теперь все это казалось ему каким-то унижением. Да, он считал, что вся эта кучка безголовых придурков унижалась. Насколько же галимыми были их жизни, что им приходилось наслаждаться подобным дерьмом? — Блять, ну и дыра, — ворчал он, проходя сквозь толпу и пытаясь разглядеть хоть одно знакомое лицо. Отлично, он увидел целующихся Джима и Хлою. Кажется, он прекрасно забивал себе голову, только бы не вспоминать Томми. После Малик одну за другой видел девушек, побывавших в его постели, а теперь искали себе новых "парней". И почему теперь они не казались ему такими сексуальными красавицами? Все больше хотелось к Шуге. Малик достал телефон и посмотрел на время. Он так мало провел времени здесь. Но оно куда быстрее летит, когда есть выпивка. Брюнет подошел к столу со спиртным и налил себе в стакан содержимое первой попавшейся ему под руку бутылки. И стоило прикоснуться губами к краю стакана, как он увидел Сэма. Малик удивленно посмотрел на него, совершенно не понимая, что подобный отброс забыл здесь. Кто его вообще пустил сюда? И тем не менее брюнет предпочел сделать вид, будто не заметил его. — Почему ты без своего парня? — Сэм оскалился ему до омерзения неприятной ухмылкой. И только в ту минуту Зейн понял, насколько сильно он соскучился по дракам. — Если ты еще раз обратишься ко мне, я вышибу тебе все зубы, — Малик притворно улыбнулся ему и, прихватив бутылку, двинулся к толпе. Юноша опустился на первую ступеньку лестницы и прислонился к стене. Он надеялся, что в обнимку с бутылкой время пролетит гораздо быстрее. Но спустя полчаса, или, может, больше, веселее не стало. Зейн заливался спиртным, но атмосфера не начала нравиться ему больше. Он провожал взглядом парочек, поднимавшихся мимо него наверх, но куда приятней было поглядывать на счастливого Джима. В том, что он был обдолбан, не было сомнений. Он радовался, смеялся и веселился, флиртуя с Хлоей, что совершенно не было похоже на привычное состояние Бейли. Но вскоре Ривьер ушла, предварительно поцеловав Джима в щеку, вероятно, самым нежным поцелуем. Зейн был даже немного рад за него. Сейчас у него не получалось ненавидеть Джима. Вся ненависть куда-то испарилась, и юноша не смог бы ее отыскать, даже если бы захотел. Вскоре их с Джимом взгляды встретились, и Бейли направился к Малику. Последний слабо улыбнулся ему. Тот сел рядом, чем они напрочь перекрыли проход на второй этаж. — Где твоя сучка? — Спросил Джим, но в его голосе не было ни капли неприязни. — Болеет. Заставил меня прийти сюда. — Как мило. — Что именно? — Что он не хочет, чтобы ты скучал. — Знаешь, я не думаю, что должен обсуждать это с тобой, — признался Зейн и с неким недоверием посмотрел на улыбающегося Джима. — На самом деле, я всегда... блять, я всегда мечтал дружить с тобой, Зейн. И Шуга... он не кажется мне плохим... — Нет-нет-нет, — рассмеявшись, завопил Малик, — избавь меня от этой ванильной хуеты. Джим рассмеялся следом. Сейчас его смешило абсолютно все. — Ты все еще сидишь на героине? — Совершенно серьезно спросил Зейн, прилипая губами к бутылке. Джим следом за ним перестал смеяться и кивнул: — Когда не ломает, становится охуенно. Зейн задумался. Он всегда знал, что Бейли закончит именно так. Но почему сейчас он не мог злорадствовать или хотя бы радоваться тому, что был прав? С каждым днем он все больше не узнавал себя. — Хочу трахаться, — рассмеялся Джим и, встав, подошел к одной из девушек, с которой Малик уже имел дело. Зейн снова остался один. Он продолжил пить и наблюдать за другими, пока к нему не подошел Джеффри. Этот плотный парень с совершенно не выдающимися чертами лица всегда приносил на вечеринки наркотики. Он умудрялся смешивать их так, что все превращалось в хаос. Адские смеси вызывали настоящие галлюцинации, и Малик всегда наблюдал за этим зрелищем, громко смеясь и снимая все на камеру. — Тебе скучно? — Твои таблетки меня не очень интересуют, — сразу же отверг его Зейн. — Хочешь всегда наблюдать за весельем со стороны? — Поверь, наблюдать куда веселее, чем быть частью всего этого. — Да ты слабак, Малик. — Иди нахуй. К ним подошли еще несколько человек. Джеффри всегда пытался уболтать Зейна попробовать его таблетки, но тот каждый раз уверенно отказывался. Поэтому для многих это уже превращалось в соревнование, в котором они делали ставки на Зейна или Джеффри. Последний начал маячить перед лицом Малика пакетиком с белыми таблетками, на что тот только сделал очередной глоток из своей бутылки, содержимое которой уже заканчивалось. — Тебе слабо, что ли? — Продолжал Джефф. — Ты не возьмешь меня на слабо, — заявил Зейн, прекрасно понимая, что не мог показаться слабым перед этой толпой придурков. Возможно, он не так уж и сильно изменился, если все еще мог сделать все что угодно только ради того, чтобы его считали крутым. Джеффри поддержали практически все, непрестанно беря Зейна на слабо. Спустя несколько минут подобного давления Малик выхватил из его рук пакетик и высыпал себе на ладонь 3 таблетки. Он грубо всучил ему обратно этот чертов пакет и положил под язык наркотики. Зейну оставалось только надеяться на то, что они не повлияют на него, и он не превратится в идиота, видящего галлюцинации. — Умница, Малик, — Джеффри громко рассмеялся, отчего у Зейна сразу же разболелась голова. Звуки стали такими громкими, что казалось, будто они разрывали его голову. Зейн махнул ему, чтобы тот ушел, и Джеффри послушно удалился, раздавая содержимое пакетика другим. Малик же схватился за голову и буквально чувствовал, как его накрывало. Перед глазами все плыло, а звуки музыки напоминали оркестр, играющий в его голове. Люди плыли и казались картонными, а напитки — прозрачными. Он попытался подняться на ноги, но сразу же рухнул обратно. Серый туман стал нежно-розовым, и брюнет расплылся в убитой улыбке. Он выглядел так, будто умирал, и чувствовал себя примерно так же. Сейчас еще сильнее захотелось к Шуге. Повалить его больного на какой-нибудь стол и отыметь так жестко, как никогда. Все же юноша смог подняться и, держась за перила, осмотрелся. Джим, бросивший девушку сразу же, как к Малику подошел Джеффри, подошел к нему и помог удержаться на ногах. — Не нужно, — оттолкнул его Зейн, — я могу стоять сам, — он начал привыкать к этому состоянию. — мне нужно к Шуге. И сразу же после этой фразы Зейн увидел, как к нему подошел Юнги. Совершенно здоровый и какой-то другой, но ведь сейчас все казалось другим. Малик расплылся в кошачьей улыбке и взял его за руку. — Пошли наверх, принцесса. Юнги охотно пошел за ним, но Джим остановил их. — Блять, Малик, это же Сэм. — У тебя от героина галлюцинации, чувак, — проговорил Зейн и потащил Шугу наверх. Они заперлись в одной из спален, и Малик сразу же толкнул его на кровать, нагибая и стаскивая джинсы. — Прости, любимый, но сегодня я буду грубым.