Fucking feelings

— Мы выпустились, — улыбаясь, Шуга лежал на кровати, подперев голову рукой и рассматривая лицо своего теперь официального парня. Он поверить не мог, что все это не было сном. Пять утра, а они просто лежали в кровати абсолютно голые и ни о чем не думали. Эта спокойная пустота была невообразимой. Пустота, в которой не было места волнению или страху. Все было по-другому. Не в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Чикаго. Все это было именно здесь, в их катастрофически маленьком городке. — Теперь осталось только свалить. — Теперь осталось только свалить, — подтвердил Зейн, пялясь в потолок и совершенно не понимая, что происходило. Все закончилось? Они, наконец, были свободны? Теперь оставалось только найти деньги и убраться отсюда? Такие перемены казались невозможными. Впрочем, еще вчера казалось невозможным и то, что сделал Зейн. Он гордился собой и видел, как сильно им гордился Юнги. Сейчас он вспоминал себя несколько месяцев назад и совершенно не верил, что мог быть таким глупцом. Шуга был прав. Не город делал Малика таким, а он сам. И только он сам мог измениться. И он смог. Лицо брюнета одарила довольная полуусмешка. — И чем мы займемся там? Где остановимся? — Мы ведь решили начать с путешествия, — Зейн перевел взгляд на Шугу и снова улыбнулся. Теперь ему хотелось постоянно это делать, — и поженимся в городе, который понравится нам больше других. — Поженимся? — Да. Знаешь, вся эта хуйня, когда священник предлагает обменяться кольцами, когда два придурка клянутся в самой ванильной херне в мире, потом целуются, а другие радуются. Я хочу этого. — Потом тебе придется хранить мне верность, ты в курсе? И я официально буду иметь право ревновать тебя ко всяким шлюхам или парням хоть немного похожим на меня. — И этого я тоже хочу. — Ты ведь всегда презирал браки, — хитро сощурившись, Юнги не сводил с Зейна глаз. — До тех пор, пока не влюбился. Я до сих пор презираю это, но не с тобой. Шуга придвинулся к нему немного ближе и поцеловал. Теперь даже целоваться было как-то спокойней. В спокойствии все казалось в разы прекрасней. — Ты согласен? — едва отрываясь от его губ, Малик достаточно серьезно посмотрел на него, отчего широкая улыбка мгновенно слетела с губ младшего. — На что? — Стать моим мужем. — Ох, — рассмеялся Юнги, — об этом рано... — но по-прежнему серьезное выражение лица его парня вновь заставило напрячься, — ты же сейчас не серьезно? — Почему? — Ты прикалываешься? — Нет. — Ты делаешь мне предложение? Сейчас? Когда мне еще не исполнилось восемнадцать? — Какая нахуй разница, если мы поженимся, когда тебе уже будет восемнадцать? — Я знаю. Я сейчас соглашусь, а ты начнешь ржать, как законченный кретин, и скажешь, что я повелся. Угадал? — Нет, я пошлю тебя нахуй, если ты не ответишь, — Малик продолжал сверлить его сосредоточенным взглядом. — Блять, — блондин покраснел и закрыл лицо руками, — озвучь свое предложение. — Ты хочешь настоящее предложение? Мне встать на колено? — Ты голый. — Тебе пора уже привыкнуть, что у нас все не как у людей. Малик слез с кровати и, обойдя ее, встал со стороны Шуги. Опустившись на одно колено, брюнет взял его за руку. Младший еле сдерживал смех. Зейн из последних сил продолжал выглядеть серьезным. — Мин Юнги, согласен ли ты стать моим мужем? — У тебя даже кольца нет, Зейн Малик. — Да похуй. Согласен или нет? — Разве я могу отказать голому парню? — Скажи это. — Я согласен. — Согласен на что? — Стать твоим мужем в городе, который нам понравится больше всего? — Да. — Да. Я согласен. Малик поднялся и молча обнял Шугу. Все это выглядело странным, но делало их по-настоящему счастливыми. Оба смеялись, не прекращая обнимать друг друга. — Ты заслуживаешь нормальное предложение, — проговорил Малик, немного отстраняясь и рассматривая до безумия смущенного, но радостного Юнги. — Я получу его, я знаю. Зейн кивнул и поцеловал его. Он чувствовал себя настолько спокойным, что был готов расплакаться от счастья. Подобное было с ним впервые. Прежде он не был счастлив настолько, чтобы испытывать подобное. Но еще более прекрасным было видеть, что Юнги чувствовал то же самое. — Я люблю тебя, — тихо прошептал младший, зарываясь пальцами в волосы своего... теперь Зейн был ему женихом? От одной мысли об этом голова шла кругом и пробивались слезы счастья. И если бы не постучавшаяся в двери Фиона, эти двое определенно бы смеялись и вытирали слезы счастья, за которые было бы безумно стыдно. Блондинка больше не врывалась в спальню брата. — Зейн, спустись вниз, пожалуйста, — проговорила она, после чего сразу же ушла. — Блять, ну что на этот раз? Малик недовольно вздохнул и принялся одеваться. — Наверняка, что-то случилось, — пожав плечами, Юнги последовал его примеру. Совсем скоро оба парня стояли в гостиной, где на диване сидели родители, а до ужаса взволнованная Фиона стояла прямо перед ними. — Зейн и Юнги уже знают, но я должна сказать и вам... — голос девушки дрогнул, и она, запрокинув голову, попыталась сдержать слезы. — Блять, только не это, — Малик злобно посмотрел на сестру. Он только начал забывать о том, что с ней произошло, но она заставила его спуститься в самый счастливый момент в его жизни и слушать это. — Я не буду это слушать. Иди нахуй. — Зейн, мне нужна твоя поддержка, — умоляющим голосом проговорила блондинка. — Будешь меньше трахаться с кем попало, — парень направился к выходу, где поспешно начал одеваться, чтобы не услышать ни слова из того, что собиралась сказать его сестра. — Зейн, пожалуйста! — Разбирайся сама. Он поспешил выйти на улицу. Юнги вышел следом за ним. — Зачем ты так с ней? — Потому что я не хочу это слышать. Фраза "я болею спидом" означает "я скоро умру", и я не хочу быть рядом, когда Фиона будет это говорить. Я вообще не хочу быть связан с этим. Я хочу хотя бы один день побыть по-настоящему счастливым. Пусть сама разбирается со своими проблемами. — Ты должен поддержать ее. — Я никому ничего не должен. У тебя нет сестры, Шуга. Блять, я готов ее доставать, обижать, но я не хочу ничего слышать о том, что ей осталось мало жить. Шуга понимающе кивнул и притянул к себе Зейна. Он крепко обнял его и провел пальцами по волосам. Юнги знал, что объятия успокаивали его парня как ничто другое. На телефон младшего пришло сообщение, и когда он захотел его проигнорировать, зазвенел и телефон Малика. Оба парня полезли в карманы. — От кого это? — они переглянулись, всматриваясь в сообщения друг друга. Сообщения были совершенно одинаковыми, и это не могло не настораживать. — На крышу зовет, — усмехнулся Малик. — Но мы ведь не пойдем. Не пойдем же? — переспросил блондин, когда увидел усмешку на лице Зейна. — Конечно, пойдем. Думаешь, я не знаю, что это Сэм? — И ты пойдешь у него на поводу? — Я пойду, чтобы, наконец, отпиздить его так, как он этого заслуживает. — Настанет день, когда тебе захочется спокойной жизни? Шуга обреченно вздохнул и поплелся за Зейном, который, в свою очередь, шел к назначенному месту в отличном расположении духа. Что же, разборки всегда воодушевляли его. Совсем скоро оба парня стояли на крыше. Кроме них было еще несколько человек. Все переглянулись, совершенно ничего не понимая. После пришло еще несколько человек, и вскоре они узнали, что все получили абсолютно одинаковые сообщения. Когда же на крыше стояла большая половина класса, к ним поднялся и Сэм. Выглядел он как-то по-особенному безумно. — Что ж ты, сука, такой ебанутый-то? — Зейн пылал злостью. Он поверить не мог, что тот собрал своих бывших одноклассников, чтобы что-то сказать им или чтобы вытворить что-то безумное. — Тебе я особенно рад, Зейн, — блондин подошел к краю крыши и посмотрел на всех. — Как же я ненавижу каждого из вас. — Может, ты уже скажешь, что хотел и отпустишь нас? Стоим здесь только из любопытства, — продолжал Малик. — Вам любопытно, что я хочу сделать? Конечно, вы только любопытством и живете. Когда кто-то дерется, вы только стоите и смотрите. — Ближе к делу, мешок с дерьмом. — Ох, Зейн, ты всегда был самым паскудным человеком из всех, кого я знаю. Наверное, у тебя привычка портить жизнь и себе, и другим. — Ты же не собрал весь класс, чтобы поговорить обо мне, придурок? — Нет. Я собрал весь класс, чтобы вы были свидетелями того, как я сброшусь с крыши из-за тебя, Малик. — Превосходно. Вперед. — Ты не веришь мне? Может, поверишь, если я сделаю это на пару с тобой? Сэм сделал шаг на встречу к нему, и Зейн невольно отшагнул назад. Его испуганный вид рассмешил блондина. — Просто, блять, прыгни. — И ты готов жить с этим? Жить с тем, что я покончил с собой из-за тебя? — Сэм призадумался, и на его лице сверкнула презрительная усмешка. — Конечно, ты ведь уже живешь с одной смертью. Одной больше, одной меньше. — Знаете, вы могли бы разобраться и наедине, — вставил кто-то из толпы. — Вам не любопытно посмотреть на то, как я прыгну? — Блять, все знают, что ты не прыгнешь, — снова ответил ему Малик. Сэм безумно улыбнулся и сделал небольшой шаг назад, отчего одна из его ног повисла в воздухе. — Остановите его кто-нибудь! — Завопила одна из девушек. — Он не прыгнет, — продолжал Зейн. — Этот придурок слишком слабый, чтобы покончить с собой. Он пытался убить меня, пытался убить Шугу. Себя-то он никогда не тронет. Тебе мало внимания? Хочешь, чтобы все стояли и слушали тебя? Зейн был прав, когда говорил, что Сэм хотел внимания. Он давно мечтал покончить с собой, но никогда не хотел это сделать так, как сделал Томми. Умирать в одиночестве было для него слишком скучно. Блондин хотел, чтобы все видели его смерть. Он хотел, чтобы на него смотрели. Родители давно водили его к психиатру, диагноз Сэма был ясен. Денег отправить сына в лечебницу не было, поэтому родителям ничего не оставалось, как позволить ему медленно сходить с ума. — Не уходите, — попросил он, когда увидел, как несколько парней направились к выходу. Сэм, действительно, был готов умолять всех остаться. Он ничего не понимал. В последние дни все пошло не так. Хотелось умереть и обвинить в этом Зейна. Блондин считал, что он довел его до этого. Он считал, что был здоров, просто ему не было места в этом мире. — Я прыгну. И все вы будете знать, что это на совести Зейна. — Нахуй нам на это смотреть? — снова обратился к нему один из парней. — Потому что вы любите смотреть, как другие страдают! — голос Сэма дрогнул, и юноша начал дрожать. — Я прыгну... — прошептал он, оборачиваясь назад. Один шаг и все. Конец. Всего один шаг, и внимание всех окружающих будет приковано только к нему. — Да остановите же его кто-нибудь! — Снова завопила женская половина. — Они любят смотреть... — все так же тихо прошептал Сэм, отчего начал казаться еще более безумным, — они любят смотреть... Повторив, блондин шагнул назад. Одна из девушек сразу же кинулась к нему, но не успела даже схватить его за руку. Она посмотрела вниз и закричала. В тот момент никто не мог даже сдвинуться с места. Он сделал это? С абсолютно безумным взглядом Сэм спрыгнул так, будто внизу был матрас. В это было трудно поверить. В голове Шуги все еще звучал голос этого безумца, когда он повторял, что все они любят только смотреть. Как же он был прав. Даже Юнги не сдвинулся с места, хоть и прекрасно понимал, что тот был способен на этот шаг в пустоту. Внутри Зейна все рухнуло. Всякий раз думая о смерти Сэма, он радовался, но, когда это случилось на самом деле, он просто не знал, что делать. Малик не мог даже пошевельнуть рукой. — Вызовите кто-нибудь скорую! — одна из девушек опомнилась первой, — Может, его еще можно спасти. Все зашумели и принялись доставать телефоны. Зейн же кинулся к выходу. Юнги последовал за ним. Малик быстро спустился вниз и подошел к телу. Спустя несколько секунд он поднял голову и увидел, как с крыши на него смотрела толпа напуганных подростков. Брюнет отрицательно замотал головой, давая им понять, что тот не дышал.

***

Прошла неделя. Сэма не было уже неделю, но все, кто видел его смерть, видели его во снах, а порой и в собственных отражениях. Было действительно страшно смотреться в зеркало и видеть его безумные глаза, слышать его шепот и отчетливо вспоминать, как он шагнул назад. — Я так свихнусь, — Зейн брызнул себе водой в лицо и опустился на край ванны. — Кажется, в его планы входило, чтобы мы так чувствовали себя, — Шуга опустился рядом, потирая лоб и рассматривая лицо Зейна. — Чтобы я чувствовал себя так, — исправив его, брюнет о пустил голову. Он начал плохо спать по ночам, отчего выглядел болезненным и слабым. — Нам просто нужно убраться отсюда, — Шуга провел пальцами по его щеке и слабо улыбнулся. — В ближайшие дни мы сделаем это. Я не могу больше находиться здесь. — Принести тебе воды? Зейн кивнул. В последние дни он совершенно не ел. Только пил воду, чем очень сильно волновал своего парня. Тот же, пока наливал содержимое в стакан, хозяйничая в доме Маликов, точно у себя, получил сообщение, за которым последовал звонок. — Да, мам, — блондин ответил, направляясь к ванной, где его ждал Малик. Отдав своему жениху стакан, Юнги сменился в лице. Он пару раз ответил "да, хорошо" и убрал телефон в карман. — Что-то случилось? Зейн свободной рукой притянул его к себе и аккуратно поцеловал. — Мама сказала, что родила. Глаза Малика округлились, а уголки губ опустились вниз. — Тебя поздравить или это будет неуместно? — Не знаю, но я должен пойти в больницу. — Сходить с тобой? — Нет. Лучше поспи. Тебе нужен сон, — Юнги улыбнулся и, поцеловав Зейна в висок, направился к выходу. — Я сразу же приду к тебе. Тот проводил его взглядом и допил залпом воду. теперь он понимал, что помешает им уехать. Конечно, Синди ведь так и не смогла найти себе нового жениха. Она не сможет справляться одна, и Шуге придется помогать ей. Теперь о сне точно можно было забыть. Его парень всегда был слишком добрым и слишком любящим других, чтобы взять и бросить все. Малик спустился на первый этаж, где его точно специально поджидала мать. Женщина кусала губы, словно собиралась с силами. — Можешь не париться, — Зейн начал разговор первым, — говори сразу. — Ты ведь знаешь о болезни сестры, так? — Допустим. — Я слышала, что вы с Юнги собираетесь уехать. Ты ведь понимаешь, что не можешь бросить сестру? — Почему? Это ее жизнь, которую она испортила. Я не хочу испортить свою. Буду высылать вам деньги. — Как ты можешь так относиться к своей семье, Зейн? — Семья — это клеймо какое-то? — парень нахмурился и фыркнул, — я не хочу оставаться здесь. Я не хочу смотреть, как умирает моя сестра. Если вам нравится жить в этом дерьме, живите и дальше. А я хочу выбраться отсюда. — Ты нужен своей семье. — Вам нужны мозги. И только. Громко опустив стакан на стол, Зейн ушел. Он ненавидел подобные просьбы своей матери. И еще больше ненавидел, когда она просила об этом так слезливо, как делала это сейчас. Ей было сложно отказать, но отступить от собственной мечты ради семьи? Нет, не таким Малик воспитывал себя. Он никогда не позволит себе остаться здесь после всего, что случилось. Ни одна просьба не изменит его решения. Тем временем уверенность Юнги была далеко не такой сильной. Он слушал страдальческий голос матери, которая умоляла его не бросать ее и помогать с сестрой. Шуга еще не видел ее, но этот ребенок уже напоминал ему о Фреде. Возможно, это было глупо, но избавиться от этих ассоциаций было невозможно. Будто частица Фреда всегда будет рядом с ним. Нет, он не хотел оставаться. Но как же сильно плакала Синди. Юнги отводил глаза, он не хотел смотреть на нее, не хотел понимать, что был настолько добрым, что шел на это. Он отказывался от своей мечты. И оставалось только надеяться, что Малик останется с ним. Но желание Зейна выбраться из этого дерьма всегда было выше всего. Им придется расстаться? Зейн, бросив все, уедет, а Шуга проведет остаток жизни здесь, с женщиной, которая его никогда не поддерживала? Да. Он был слишком слабым, чтобы бросить ее. — Хорошо. Юнги ответил холодно. Он не хотел больше находиться здесь, не хотел выслушивать ее благодарность. Не хотел ничего, кроме Зейна. Руки дрожали. Почему он был таким? Почему так и не смог измениться? Почему набирал своего парня, чтобы сказать, что им придется расстаться, а не чтобы обрадовать? Он не мог позвонить Малику и сказать, что смог отказать матери и уехать с ним. Жалкий. Шуга непрестанно называл себя жалким, пока набирал сообщение. Нет, он не решился позвонить. Его голос слишком дрожал. Теперь оставалось надеяться только на то, что Малик не спал. Блондин уселся на тот самый пирс, с которого Сэм сбросил Зейна. Но сейчас он совершенно не помнил об этом. Сейчас были только он и его мысли. Юнги дрожал от волнения. Он дрожал изнутри, и это ощущение было крайне отвратительным. Будто выкручивало изнутри. Он ненавидел себя, но понимал, что не мог ничего поделать. Некоторые вещи были сильнее самих людей. — Почему ты дрожишь? — Зейн шел, заранее зная, о чем будет их разговор. И взволнованный вид Юнги только сильнее убедил в этом. Парень видел до ужаса напуганное лицо Шуги, отчего даже сам испугался. Он сел рядом и обнял его за плечо, — Все в порядке? — Да, то есть... не знаю. — Юнги посмотрел на него, опуская стыдливый взгляд, — ... она просит моей помощи. — В каком плане? — Помочь растить сестру. — Что же, я не удивлен, — Зейн вздохнул. Он совершенно не чувствовал разочарования. Наоборот, было даже некое облегчение. Теперь они могут остаться. Пусть он будет жить с мыслями о Сэме, с мыслями, что упустил главный в жизни шанс, но он останется здесь, с Шугой. Останется и не будет чувствовать себя ужасным человеком. И почему для этого нужно потерять все, о чем мечтаешь? — Прости. — Ты решил остаться? — Прости, — повторил Юнги, на этот раз глотая слезы. — Это хорошо, — Зейн грустно улыбнулся, вытирая его слезы. — Хорошо, потому что я тоже должен остаться. — Что? Почему? — Потому что Фиона болеет, а я не хочу жить с тем, что бросил ее. — Кажется, младшие сестры нужны для того, чтобы портить нам жизни, — Юнги грустно улыбнулся и прижался к Зейну. Становилось спокойней. Им не придется расставаться. Быть может, когда-то они уедут отсюда. Хотя оба и понимали, что этот город засосал их навсегда, но насколько же сильно хотелось верить в лучшее. — Главное, что мы остаемся вместе. — Разве мы сможем здесь пожениться? — Мы можем пожениться для себя. — Для себя? — Нам не нужен священник. Нам не нужны кольца. Мы можем просто дать клятвы друг другу. — Ладно. — Сейчас. — Сейчас? Зейн, мы только что приняли решение остаться здесь, а теперь ты хочешь поклясться в вечной любви? — Среди дерьма должно быть и светлое пятно. Широко улыбаясь, Шуга посмотрел на него. — Ладно. Я клянусь хранить тебе верность и быть с тобой несмотря ни на что. — Я клянусь всегда быть рядом и думать в первую очередь о тебе. — Я клянусь поддерживать тебя абсолютно во всем. — Я клянусь любить тебя до самой смерти. Младший расплылся в довольной улыбке и потянулся к губам Зейна. — Я люблю тебя, — он прошептал это сквозь поцелуй, нежно обнимая его за шею и прекрасно понимая, что, пускай и в этом никчемном городке, но их жизнь станет другой.