Изгой

В комнате было почти темно. Я не сразу поняла, где нахожусь, и что происходит. Голова гудела, глаза болели, во рту было сухо. Кое-как приняв сидячее положение, я попыталась прийти в себя. К сожалению, воспоминания о случившемся вернулись слишком быстро и будто огрели меня тяжёлой палкой по затылку. Мама… Мамочка… Неужели это был не сон? Я закрыла рот ладонями и зарыдала. За дверью комнаты тут же послышались шаги и голоса, потом кто-то вошёл и включил свет, ослепив меня. Это был Андрюха. Он присел рядом со мной и обнял, сомкнув плотное кольцо рук на моих плечах и уткнувшись носом в мой висок. — Не реви… — прошептал он и сжал меня ещё крепче. — Слезами горю не поможешь. В этот момент я заметила, что в дверном проёме появилась высокая фигура. Сначала я даже подумала, что это призрак или у меня галлюцинации, но повернув голову и присмотревшись, я поняла, что ещё не сошла с ума. — Пап? — всхлипнула я и вытерла мокрое лицо рукавом. Андрей наконец-то меня отпустил. — Ты что тут делаешь? — я как-то сразу успокоилась. Не ожидала увидеть отца. — Ну как же? — хмыкнул он и подошёл ближе, встав прямо передо мной и братом. — Разве я мог остаться в стороне, узнав такие новости? Я был, мягко говоря, шокирован, когда Андрей мне позвонил. Приехал сразу, как только смог. Вы мне всё-таки не чужие, — отец сел на стул у моего рабочего стола и сцепил пальцы в замок. Он всегда так делает, когда хочет завести какой-то разговор. — Знаю, сейчас, пожалуй, не совсем тот момент, чтобы обсуждать подобное, но это нужно сделать… В общем, Саш, мы с Ириной поговорили и решили, что ты будешь жить с нами. После похорон нам с тобой нужно будет сходить в органы опеки и… — Я не хочу жить с тобой! — резко прервала я его речи. О чём он вообще думает? Что я сдружусь с его новой тупорылой жёнушкой и детишками? Да я их видела-то всего один раз в жизни! — Хм, интересно… — отец наклонился вперёд. — То есть, ты предпочтёшь детский дом? При живом отце? — Я с Андреем буду жить. Здесь, — я даже не заметила, как вцепилась в руку брата. — Чего? Да кто ему опеку даст? Он же безработный алкаш! — папа усмехнулся и издевательски посмотрел на Андрюху. Тот заметно напрягся всем телом и сжал мою руку в ответ. — Ты будешь жить со мной, и это не обсуждается. Не волнуйся, у меня условия не хуже, чем здесь. А квартиру эту мы позже продадим. Деньги пойдут на твоё обучение. — Не продадите, — я никогда не слышала у Андрея такого серьёзного голоса. — Мама ещё год назад оформила на нас с Сашкой наследство. Вы её не продадите, потому что я не позволю. И сестра со мной останется, я всё для этого сделаю. — Самому-то не смешно, Андрюша? — отец заулыбался и встал со стула. — Кто такому, как ты, доверит опеку над ребёнком? Андрей молчал, явно понимая, что он в проигрыше. Отец прав, никто моему братцу опеку не доверит, тут нужно чудо. — Уходите, — севшим голосом пробубнил брат, переведя взгляд на моего отца. — Не портите настроение ни мне, ни Сашке. Нам и без этого хреново. К счастью, отец не продолжил разговор. Он пошёл к выходу, но остановился у двери, потом обернулся к нам. — Саш, я в ритуальное агентство позвонил, заказал гроб. Его завтра, наверное, привезут уже. А ещё место на кладбище выбрал рядом с бабушкой твоей. Уже всё оплачено, так что не беспокойся. И звони в любое время, если что-то понадобится. После визита отца остался неприятный осадок. Некоторое время мы с Андрюхой просто сидели молча. Потом он чаю предложил, я согласилась. Мы прошли на кухню. Брат достал из шкафчика печенье, которое мама недавно стряпала. Мне сразу дышать стало тяжело. — Убери, — прошептала я, потирая глаза ладонью. Андрюха сразу засуетился, спрятал печенье обратно. Потом окно открыл настежь, достал свои сигареты, закурил. — Можно мне тоже? — сама не знаю, зачем попросила у него сигарету, ведь не курю. Андрей, как ни странно, даже не удивился. Молча протянул мне пачку с зажигалкой и подвинулся, чтобы я тоже встала у окна. Наверное, он думает, что я давно курю. С первой же затяжки я закашлялась, выдавая своё неумение, но дальше всё пошло не так плохо. Я быстро сообразила, как нужно вдыхать дым, чтобы не задыхаться. Когда сигарета почти истлела, у меня ноги подкосились, и голова закружилась. Я упёрлась руками в подоконник с облезающей краской и вышвырнула бычок в окно. В этот момент закипела вода в чайнике. — Лучше не кури, — подметил Андрей, делая нам чай. — Ничего хорошего в этом нет. — А сам тогда почему куришь? — Потому что дурак, — да, это всё объясняет. — Привык, а теперь бросить не могу. Я наблюдала за тем, как он наливает кипяток по кружкам и макает в него пакетики. Даже дольку лимона в мой чай бросил. Удивительно, что он помнит такую мелочь. — Отец что, все похороны оплатит? — я спросила это не просто для того, чтобы разговор поддержать. Это действительно было важно. — Не думаю. Только гроб и могилу, больше он ничего не говорил, — перемешивая сахар, ответил Андрей. — Я попытаюсь у себя на работе аванс выбить. Надеюсь, войдут в положение. — И я тоже постараюсь. Хоть пару тысяч. — Кстати, твоя подружка обещала с учителями поговорить. Так что, думаю, твоя школа тоже нам окажет поддержку, — он отхлебнул глоток чая, а я удивлённо уставилась в его глаза. — Какая ещё подружка? — Ну, та, с которой ты тогда приходила за квитанцией от ноутбука, — я поняла, что брат говорит о Дине. — Красивая девка. Не знаю, как её зовут… — Динка, — выдохнула я над поверхностью кружки. — А откуда она про маму нашу знает? Я в школе никому ничего не говорила. Да и не подружка она вовсе. — Да? А я думал, что только подружка может уйти с уроков, чтобы принести тебе твои брошенные вещи и узнать, всё ли в порядке. Странно, что какая-то левая девка так за тебя волнуется. Войти попросилась, в комнате с тобой сидела, руку твою держала. — Что? Она заходила, пока я спала? — сначала захотелось ударить Андрея за то, что без моего ведома впускает ко мне посторонних, но потом я задумалась о поступке Дины. Неужто она действительно так беспокоится за меня? Кстати, во сне я, кажется, видела её. — Да, полчаса примерно с тобой просидела. Потом ушла, когда я сказал, что твой отец приехать должен и мамины знакомые. — Ясно, — я сделала маленький глоточек и отставила кружку в сторону. Ничего не могу с собой поделать: как только думаю о маме — сразу плачу. Так плохо без неё, так пусто. Кажется, что она вот-вот выйдет из комнаты, улыбнётся и спросит, что приготовить сегодня, а потом позовёт к столу и будет разговаривать с тобой обо всём на свете. Я не верю, что её больше нет. Не хочу верить. Моя мамочка, любимая! Не могу смириться, что она умерла! — Сашка, ну ты чё? — Андрей бросился меня успокаивать, когда я опять заревела. Да, я знаю, что мои слёзы нихрена не изменят, но, блять, мне так хуёво, что я просто не могу себя контролировать! Кажется, что я вообще никогда не смогу успокоиться. Всю жизнь буду плакать от воспоминаний о матери. *** На следующее утро привезли гроб, мы оставили его в подъезде. Я не смогла смотреть на деревянный ящик, обтянутый красной тканью, сразу руки затряслись. В больнице нам сказали, что вскрытие ещё не сделали. Очередь. Я позвонила на свою работу, чтобы попросить у начальницы аванс. Той опять не было на месте. Пришлось рассказать всю ситуацию кладовщице. Женщины сжалились надо мной, скинулись между собою и пришли прямо к нам в квартиру. Я даже чаем никого не смогла напоить — всё валилось из рук, да и плакала я постоянно. Мне пожелали быть сильной и ушли поскорее. Обязательно отблагодарю коллег за поддержку, когда приду в себя. Андрюхе, кажется, удалось выпросить аванс на работе. Немного совсем, но хоть что. Эти деньги как раз уйдут на оплату автобуса до кладбища, на рамку с фотографией и цветы с венками. Ещё столовую для поминок оплатить нужно. Тут я, конечно, надеялась на отца, почём зря. Он сказал, что и так потратил много денег, не нужна никакая столовая. Дома все пусть соберутся, по стопке водки выпьют и расходятся. Гениально, блин. От меня вообще было мало пользы. Всей организацией похорон занимались мамины подруги и Андрей. Я же боялась даже выйти из дома, только слонялась из комнаты в комнату. Часто останавливалась у кровати мамы, брала её подушку, подносила к лицу и вдыхала её запах. А потом снова плакала, пока глаза не начинало щипать от соли. Единственное, что я сделала из полезного — выбрала платье для мамы. Я взяла её самое любимое: шёлковое, тёмно-синего цвета, с брошкой-цветком на груди. Мама купила его на мой выпускной в начальной школе. С тех пор в это платье она наряжалась на все праздники. После обеда кто-то позвонил в дверь. Я думала, что Андрей вернулся с портретом и рамкой, но на пороге моей квартиры стояла Динка. Она была в чёрных лосинах и чёрной куртке, на лице ни грамма косметики. Из её кармана торчал какой-то конверт. — Привет, — тихо поздоровалась она, не улыбаясь. Так непривычно видеть её такой серьёзной и грустной. — Можно войти? Я молча отошла в сторону, открывая дверь шире. Ростовцева переступила порог. — В общем, — она вытащила этот конверт и протянула мне, — это учителя просили передать тебе. Финансовая поддержка. — Спасибо, — ответила я с искренней благодарностью. Считать деньги при Динке не стала. Как-то некультурно. — А это, — она полезла в другой карман, который был застёгнут, — от моей семьи, — у неё в руках оказалась пятитысячная купюра. — Мы тебе очень соболезнуем. — Даже брать неудобно, я и так тебе денег должна… — Да забудь ты уже о тех деньгах! И эти возьми, — она не стала на этот раз насильно пихать мне деньги, вкладывать их мне в руку. Просто положила купюру на трюмо и пододвинула ко мне поближе. — Папа сказал, если будут трудности с похоронами, чтобы ты сообщила, он поможет. — Спасибо твоему папе. И тебе… — я смотрела на её стройные ноги и не могла найти сил, чтобы поднять взгляд. Кажется, я крупно ошибалась насчёт этой девушки, и теперь мне очень стыдно перед ней. — Когда похороны? — ненавязчиво спросила Дина, присаживаясь на край трюмо. — Завтра, если тело вернут. Они ещё не произвели вскрытие. — Мы с мамой придём, чтобы поддержать тебя. Ну, если ты не против, конечно… — она теребила край своей куртки и смотрела вниз, ожидая ответа. — Не против, — тихо произнесла я и коснулась руки одноклассницы. — Дин, прости меня за всё. Знаю, я ошибалась насчёт тебя. — Да ничего! — она улыбнулась, и кажется, что даже в коридоре стало светлее. — Я не держу зла. Наоборот, очень рада, что всё прояснилось, — после этих слов она встала и обняла меня, а я снова разревелась, как ребёнок. — Тише, не плачь, — Дина держала свои руки на уровне моей талии. — Это просто нужно пережить. Когда-нибудь боль пройдёт. — Я… Я не знаю… что мне… делать… — захлёбываясь от слёз, кое-как промычала я ей в плечо. — Не знаю, как жить без неё! Отец… хочет забрать меня в свою новую семью, но я не хочу! Я хочу… остаться здесь. С братом. Дина просто молчала, слушая мою истерику. И я не винила её в том, что она не даёт мне советов. Что тут вообще можно посоветовать? Я была благодарна уже за то, что она позволяет стоять мне вот так и размазывать слёзы с соплями по её куртке. Не знаю даже, сколько пробыла в её объятьях, но всё успела высказать, что на душе скопилось. Так было значительно легче.