Изгой

Я не помню с похорон почти ничего. Плакала всё время, даже не соображала, куда иду и что делаю. Единственное, что запомнилось мне очень хорошо — Андрей, оттаскивающий меня от могильной ямы. Я, кажется, чуть не упала в неё. Он отвёл меня подальше, к месту, где стояли Дина и её мама. Даже не знаю, кто из них тогда обнял меня и прижал к себе. Пришла в себя я только на поминках. Народу было не много, но и не мало. Были мы с Андрюхой, отец со своей женой Ириной, три маминых подруги, соседи с третьего и первого этажа. Остальных людей я не знала. Наверное, все остальные — бывшие коллеги из лаборатории. Дина и её мама не пошли на поминки, да я и не просила. Что им тут делать? Они мою мать даже не знали, спасибо хоть за то, что помогли деньгами и пришли на сами похороны. Мне была приятна их поддержка. В столовой мы просидели пару часов, потом все начали расходиться. Я увидела, что отец и его жёнушка идут прямо ко мне. Надеюсь, они не заведут тему про опекунство. — Саш, ты как? — полюбопытствовал отец, присаживаясь рядом со мной на лавку. — Нормально? — Два часа назад мою маму в сырую землю закопали. Как думаешь, нормально ли я? — ответила я грубо, зло посмотрев сначала на него, потом на его жену. — Идите уже домой, не стоит за меня беспокоиться. — Сашенька, может ты с нами поедешь? — притворным милым голоском спросила Ирина. — Всё равно тебе переезжать скоро, чего тянуть? — Я ведь уже сказала, что не стану с тобой жить, — обратилась я к папаше. — Ну вот что ты опять начинаешь? — громко вздохнул он. — Неужели думаешь, что в детском доме будет лучше? Или всё ещё надеешься, что твоему горе-братцу доверят опеку? — я внимательно всматривалась в его лицо, подмечая, что мы вообще с ним не похожи. У него глаза зелёные, а у меня карие; лицо у него овальное, у меня — круглое, его волосы русые, мои — каштановые. Ничего общего. Я больше похожа на маму. Ну да ладно, есть же куча примеров, где дети и родители не похожи друг на друга, но у них прочная духовная связь. У меня с отцом этой связи нет. Я вообще ничего не чувствую, когда смотрю на него. Может, намекнуть опеке, что он мне не родной? — Так что, в понедельник идём собирать нужные документы. Я отпрошу тебя со школы. — Признайся, тебе ведь не я нужна, а квартира, — я засмеялась на нервной почве. Наверное, со стороны это выглядело стрёмно. — Хороший план, пап: взять опеку надо мной, через суд лишить моего брата наследства и продать квартирку. У тебя же помимо меня ещё двое спиногрызов подрастают. Их же надо учить и обеспечивать. Ирина застыла с открытым ртом, смотря то на моего отца, то на меня. Папа нахмурился и сжал губы в тонкую ниточку. Помолчал около минуты, потом снова заговорил: — Надеюсь, ты это несерьёзно. И, кстати, твои брат и сестра не спиногрызы. Их зовут Кирилл и Алина. Запомни, тебе с ними достаточно долго жить. Послезавтра я заеду за тобой в девять утра. До понедельника, — он резко поднялся и, схватив свою жёнушку за руку, поволок её к выходу. Я слышала, как она пищала что-то про то, что я грубиянка и хамка. Пошла нахуй, белобрысая тощая шкура! Только твоей критики мне сейчас не хватало! Возле меня будто из пустоты возник Андрей. Я даже дёрнулась от неожиданности, увидев его. Поразительно, но брат сегодня не выпил ни одной стопки. Перед похоронами он клялся мне, что будет держать себя в руках. — Опять он про опеку пиздел? — выдохнул Андрюха, достав из кармана пачку сигарет, но он тут же убрал её обратно. Здесь нельзя курить. — А про что же ещё-то? Сказал, в понедельник заберёт меня из школы и потащит в органы опеки. — Я с вами пойду, — решительно заявил брат. — Попытаюсь объяснить им всю ситуацию, спрошу, что нужно, чтобы опеку оформили на меня. — Думаешь, в этом есть смысл? — да, я прекрасно понимаю, что шансы моего брата ничтожны. Как бы сильно мне ни хотелось этого признавать. — Естественно, они все будут на стороне отца. — Я всё равно попытаюсь. Не хочу потерять ещё и тебя, Саня, — мне не верилось, что сейчас я разговариваю с Андрюхой. Андрюхой! Алкашом и распиздяем, каким он являлся уже несколько лет. Эти перемены в нём были необычны, и мне оставалось только надеяться, что брат не вернётся к старому. — Пошли домой. Меня коробит от этого места. *** Кажется, по возвращению домой я сразу вырубилась. Неудивительно, ведь до этого я всю ночь просидела у гроба с телом матери. Просто смотрела на неё, желая запомнить в мельчайших подробностях. Каждую родинку, каждую морщинку, каждый седой волосок на голове. Мне всё время казалось, что она вот-вот проснётся, несмотря на то, что мама выглядела, как самый настоящий труп. А у меня в душе всё равно теплилась надежда на какое-то чудо. Я поняла, что чудес не бывает, когда увидела, как опускают гроб в могилу. Во сне я видела мать, причём ещё совершенно здоровой. В этом сне она стояла перед зеркалом и красилась, на работу собиралась, кажется. А потом она обернулась ко мне, улыбнулась и сказала, чтобы я ничего не боялась. Всё обязательно будет хорошо, ведь я сильная. И она ушла, обувшись на пороге в любимые чёрные туфли на шпильках. На этом сон оборвался. Я очнулась и поняла, что лежу на её кровати. Свет дома нигде не горел, царила тишина. Я аккуратно встала и тихонечко прошла в комнату Андрюхи. Там его не было. На кухне я его тоже не обнаружила. Найдя в куртке свой телефон, я решила позвонить брату. На душе сразу стало как-то не по себе, я боялась, что он сорвался и пошёл пить. Как же было радостно слышать его трезвый голос. — Да, Сашка, — кажется, он был в немного приподнятом настроении, нежели днём. — Проснулась? — Ага. А ты где? — Да я к другу зашёл, посижу у него немного и вернусь. Просто поговорить с кем-то нужно… — я понимала его прекрасно, потому что чувствовала то же самое. — Ты б сходила прогуляться со своей подругой, развеялась. Или к нам её позови, чего одной-то сидеть? Это была хорошая идея. — Хорошо, спасибо. Пожалуй, так и сделаю, — я сбросила вызов и тут же набрала Дину. Она ответила мгновенно, словно ждала моего звонка. — Аллё, Саш, ты как там? — не успела я сказать и слова, как она заговорила. — Ну, уже лучше, — ответила я, вспомнив сон. — Тоскливо, правда. И дома так пусто без неё. Ты… не хочешь ко мне прийти? Просто посидим, чаю попьём? — Я через десять минут буду! — она положила трубку, а я упала на подушку и закрыла глаза. Полежала так около минуты, потом на кухню пошла, свет включила, чайник поставила на плиту. Пока он закипал, я смотрела в окно. На улице сгущались сумерки, одновременно зажглись все фонари во дворе. Потом я заметила Динку. Она практически бежала, зажимая в руке чёрный пакет. Поднималась она долго. Видимо, по лестнице шла. Я поплелась к двери, когда услышала звонок. — Вот, — Ростовцева сразу протянула мне этот пакет, даже ещё не успев войти в квартиру. — Это к чаю, — я открыла его и увидела упаковку магазинных кексов. Они очень вкусные, с джемом внутри. Меня угощала ими кладовщица на работе. — Надеюсь, ты любишь такое? — осторожно поинтересовалась она, наконец-то войдя внутрь и закрыв за собой дверь. — Я вообще сладкое люблю, — я взяла Динкину куртку и повесила на крючок в стене. — Проходи на кухню, чайник почти вскипел. Одноклассница пошла за мной и села на табуретку у холодильника. Я тем временем доставала из шкафа кружки, чай и сахар. Дина вытащила из пакета кексы и сняла с них упаковку. — Извини за нескромный вопрос, — нарушила она угнетающую тишину, — но что-нибудь уже решилось с твоей опекой? Где и с кем ты теперь будешь жить? — С отцом, — я почти смирилась с этой мыслью. Всё равно у Андрея не получится добиться прав на опеку. — В понедельник мы с ним пойдём собирать все нужные документы. — Мне жаль, — в этот момент она подняла на меня взгляд. — Ты не расстраивайся. Возможно, в его семье будет не так уж и плохо… Во всяком случае, это лучше, чем оказаться в детдоме. — Ну, даже не знаю. Я почти уверена, что отец хочет забрать меня только из-за квартиры. Он столько лет клал хуй на меня, за всё время два-три раза в гости пришёл, а тут раз — и такая забота! Не нужна я ни ему, ни тем более его жёнушке. Я для него чужая. Ошибка молодости. В этот момент чайник засвистел, и я сняла его с плиты, разлив кипяток по кружкам. Дина предпочла чай без сахара, а я себе аж три ложки положила. Как будто сладость сможет перекрыть горечь в душе. Мы съели по кексику в тишине, и то я кое-как его в себя запихала. Почему-то сразу начало тошнить, и напрочь пропал аппетит. Динка попросила разрешения покурить, я открыла для неё окно. Запах её ментоловых сигарет расслаблял. Я встала к ней поближе, облокотившись на подоконник. — Хочешь затянуться? — спросила она, протягивая тлеющую сигарету. — Нет, лучше уж я останусь пассивным курильщиком, — кажется, я даже улыбнулась, на что получила улыбку Дины в ответ. Я не могла оторвать взгляда от её лица, от волшебных голубых глаз, от бледно-розовых полных губ и того, как она обхватывала ими белый фильтр сигареты. Почему эта девушка такая… идеальная? Почему рядом с ней так хорошо и спокойно? Меня тянуло к ней с какой-то страшной силой, и я не могла сопротивляться. Желание коснуться её, прижаться, было невыносимым. Может, это всё только из-за одиночества и пережитого горя, но я чётко ощутила, как моё дружеское отношение перерастает в нечто большее. В нечто такое, что я не могу объяснить. Я выпрямилась, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. Дина отправила бычок в окно и повернулась ко мне, оказавшись прямо напротив и слишком близко. Она положила ладони на мои плечи, а я опустила голову вниз и обвила руками её хрупкую талию, притягивая стройное тело к себе плотнее. Руки Дины плавно перешли на мою поясницу. — Ты дрожишь, — подметила она, уткнувшись лбом в мой лоб. — Но со мной тебе нечего бояться. — Даже своих безумных мыслей? — наши губы были на одном уровне, а разделяла их буквально пара миллиметров. — Чем безумнее — тем лучше. И я поддалась вперёд, тем самым соприкоснувшись губами с Диной и получая свой первый в жизни поцелуй. Я приоткрыла рот, когда она начала пропихивать свой тёплый скользкий язык. Я ничего не умела, просто стала повторять все действия за ней: массировала её язык в ответ, так же нежно гладила по спине, потом положила свою руку на её грудь, как и Дина на мою. Я не смогла сдержать стон, когда она запустила пальцы под кофту, сдвинула мой лифчик и сжала пальцами сосок. Я тут же отстранилась от её губ, тяжело задышала и покраснела. Мне было стыдно, но до одури приятно. Особенно, когда Дина прижала меня к стене, задрала кофту до самого горла и склонилась к моей груди. Сначала она просто целовала кожу, потом начала обводить языком ореолы сосков и поочерёдно вбирать их в рот. Внизу живота начало мучительно тянуть, казалось, что вся кровь в моём теле прилила именно в эту точку. Я уже ничего не соображала. Лишь наслаждалась губами одноклассницы на своём теле и таяла от каждого прикосновения. Это было чем-то волшебным, неописуемым. А когда Дина запустила руку между ног и потёрла сквозь брюки мою промежность, у меня подкосились ноги. И если бы она меня не придерживала другой рукой — я бы точно рухнула. Будто сумасшедшая, я резко притянула её к себе и прильнула к губам. Я не могла насладиться этим поцелуем. Конечно, не так я себе это представляла и не с девушкой, но то, что происходило в реальности, было даже лучше моих представлений. Дина легонько прикусила мою нижнюю губу и несильно оттянула. А мне захотелось впиться в её шею, почувствовать, какая на вкус её кожа, увидеть реакцию, но едва я коснулась одноклассницы, как в коридоре щёлкнул замок. Тогда ко мне вернулся трезвый рассудок. Я оттолкнула от себя Динку и начала поправлять на себе одежду, она тоже оттянула вниз свою кофту и пригладила волосы на голове. Её губы с бледно-розовых превратились в почти красные. Наверное, это из-за того, что я часто задевала её губы своими зубами и посасывала их. Сердце в груди было готово раздробить парочку рёбер. Я зачем-то отошла к раковине, включила воду, начала мыть руки. В этот момент на кухне объявился Андрей. — Привет, — поздоровался он с Динкой. — Надеюсь, я не помешал вашим разговорам. — Нет-нет, всё в порядке, — я хоть и не видела её лица, но знала, что она притворно улыбается. — Я как раз уходить собиралась уже. Саш, проводишь меня? Я закрыла кран и с раскрасневшимся лицом пронеслась мимо Андрея в коридор. Пока Динка обувала кроссовки и застёгивала куртку, я смотрела себе под ноги, боясь даже мельком посмотреть на Ростовцеву. — Напиши мне перед сном, чтоб я знала, что ты в порядке, — спокойно произнесла она и вышла за дверь. Тянущее чувство внизу живота заметно уменьшилось. Я снова оказалась в противной реальности, что в последние пару дней напоминает мне ад.