В чужих мечтах

POV. Шейлин       Ничего не понимаю, что произошло? Мануэль помогал мне надевать платье, когда все услышали хлесткий звук от удара по лицу, вслед за этим визжащий голос Сантьяго:       — Он меня ударил, вы все свидетели, вы видели - он меня ударил! Джесс, что он себе позволяет, я и не таких звёзд одевал, все были довольны, а этот...       Подбегаю к ним, ноги запутались в подоле длинного платья, чуть не упала, Cанти прижимает руку к лицу, Тео, уставился в одну точку, глаза горят диким гневом, так выглядит человек, испытывающий крайнюю степень негодования, когда эмоции захлестнули и единственный выход - причинить физическую боль.       — Тео, как ты мог ударить человека, что случилось? — я пытаюсь взять его за руку, развернуть к себе, заглянуть в глаза. Он резко и грубо одергивает меня:       — Шейлин, не трогай меня, не настроен сейчас ничего обсуждать, — впервые вижу его в таком состоянии, всегда уравновешенный и ироничный Джеймс предстал передо мной в образе "истеричной звезды", получается я совсем его не знаю.       Джессика отвела Санти в сторону и что-то тихо, но очень эмоционально ему говорит, вижу как меняется его лицо - из обиженного на весь мир, превращается в немного виноватое, но ужасно довольное. Как ей это удалось? При всей своей необязательности и разгильдяйстве, Джесси прекрасно гасит разные конфликты, находит ключик к любому человеку:       — Внимание, у вас две минуты! Шей почему ты не обута, быстро собирайтесь, выходим! — она, таким образом, приводит нас в нормальное состояние, "включаем ускорение", несколько минут и под ручку с Тео, я стою возле выхода. Рука чуть подрагивает - лишь это выдаёт его эмоциональное состояние, внешне абсолютно спокоен, широко и открыто улыбается, смотрит на меня с нежностью. Профессионал, что сказать, вошел в образ.       — Готовы? Выходим, — Джесс подталкивает нас к выходу на сцену. Адский ор фанатов оглушает, вспышки камер и софиты слепят глаза, сейчас необходимо забыть обо всём и думать только о работе.       Четыре часа длится премьера, потом ужин с организаторами, здесь вечером едят очень поздно, около полуночи не выдерживаю, и сославшись на разницу во времени, отправляюсь в отель. Тео уехал раньше, не поняла, как ему удалось исчезнуть по-английски, даже со мной не попрощался.       В машине начинаю копаться в собственных мыслях. Почему Тео уехал один? Мне необходимо узнать, что происходит, его поведение в последние дни пугает.       Автомобиль плавно тормозит у входа в отель, я не переодевалась и теперь с трудом выхожу из машины, длинное платье и каблуки не самые комфортные вещи на свете. Еле тащусь по ступенькам, в лифте скидываю туфли, подхожу не к своему номеру, а к соседнему. Стучу в дверь - за ней тишина, стучу громче, замечаю на ручке табличку "не беспокоить!" - значит он здесь.       Гм, кажется, я знаю где искать! Быстро захожу в свой номер, бегом поднимаюсь на крышу, даже не вспомнила, что без обуви и в открытом платье.       На террасе полумрак, вижу одинокую, такую знакомую фигуру на краю. Он стоит ко мне спиной, кутается в одеяло, наверное принес его из своей комнаты, рядом полупустая бутылка вина. Холодный ветер пронизывает меня насквозь, господи, как холодно.       Бесшумно подхожу к нему сзади, обнимаю, он, не поворачиваясь, хрипло произносит:       — Я ждал, тебя не было так долго, целую вечность.       — Не говори со мной так, будто ничего не случилось, — мой голос дрожит не только от холода.       Резко поворачивается ко мне:       — Сумасшедшая, почему ты совсем раздетая? — Тео распахивает одеяло, принимая меня в своё тепло. Мы стоим тесно прижавшись друг к другу, пьём вино прямо из бутылки, смотрим с высоты на большой, спящий город и молчим.       — Шей, скажи мне, только без обмана, что со мной не так? — он первым нарушает ночную тишину.       — Не понимаю, что именно? О чем ты спрашиваешь? — его вопрос застаёт меня врасплох.       Рассказывает мне про стюарда в самолёте, потом о сегодняшнем стилисте:       — Понимаешь, геи никогда открыто не интересовались мной, у меня даже нет друзей среди них и вдруг два дня подряд открытые попытки: один караулит в туалете, второй хватает за задницу, у них, что охота на Джеймса объявлена. К чертям нашу европейскую толерантность, если они могут вести себя нагло и бесцеремонно, а мы боимся их обидеть даже косым взглядом, — Тео говорит без злости, но очень эмоционально. Пережидаю, льющийся на меня поток слов, как в непогоду пережидают дождь под козырьком подъезда.       Так вот, оказывается, в чем дело, я улыбаюсь:       — Дурень, как тебе пришло в голову, что причина в тебе. Ты чертовски привлекательный мужчина - обаятельный, ироничный, известный актёр, а теперь ещё и объект фанатской любви. Думал такой экземпляр останется без внимания геев. Ты же мужчина мечты, а мечтают не только молоденькие девушки, — стараюсь говорить убедительно, — не обращай внимания. Это издержки нашей профессии, сначала мы всеми средствами добиваемся популярности, а потом не знаем, куда от неё спрятаться. Люди начинают предъявлять свои права на нас, хотят чтобы мы соответствовали их критериям красоты, решают с кем нам встречаться, как одеваться, каких принципов придерживаться, а некоторые идут в своих фантазиях ещё дальше - хотят физического контакта, путая мечты и реальность. Порой хочется крикнуть на весь мир: "Оставьте меня в покое - мне хорошо и интересно жить, и моя жизнь не нуждается в коррекции!" Я с детства в этой профессии и, казалось бы, должна привыкнуть, но это невозможно. Люди считают нормальным обсуждать мою внешность, мою личную жизнь, писать об этом в сети, забывая, что их любимый герой и актер не имеют абсолютно ничего общего.       Тео, разворачивает меня лицом к себе, пристально смотрит в глаза:       — Абсолютно ничего общего, говоришь, а как же я? — его близость обволакивает меня, как мёд - вязкий и сладкий, кажется я растворяюсь в ней.       — Ты? Вот уж, никогда не сравнивала тебя с киношным персонажем, хотя, сказать по правде, есть в фильме парочка крупных планов, когда вижу их, испытываю почти физическое влечение, — говорю, а сама задыхаюсь от смеха, он тоже начинает смеяться:       — И что тебя останавливает? Экшена не хватает? Свидание на крыше равнозначно колесу обозрения.       Мне нравится, что он возвращается в своё обычное состояние, шутит и смеётся. Переступаю с ноги на ногу, пол на террасе каменный, а я без обуви. Мои попытки согреться не ускользают от его внимания:       — Шей, совсем я одурел со своим нытьём, у тебя же ноги замёрзли, быстро пошли отсюда, — он подхватывает меня на руки и несет в свой номер.       У него тоже две комнаты, в одной было интервью, другая видимо спальня, в ней огромная ванна посреди комнаты, кажется, ему достался люкс для молодожёнов. Тео усаживает меня на край, расправляет подол платья, так чтобы на него не попала вода, открывает кран, тёплые струйки льются на мои продрогшие ноги, сам садится на пол, я пальцами перебираю его волосы, сверху - вязкие от лака, у корней приятно шелковистые. Он закрывает глаза, всё тело расслаблено, тишину нарушает лишь глухой звук падающей воды. Вдруг открывает глаза, в них не томная нега, там восторженно скачут адские бесенята, кажется я поняла, что он задумал!       — Тео, остановись! Не надо! Ты же знаешь, платье нужно вернуть завтра утром, не прикасайся ко мне, — пытаюсь встать на ноги, дотянуться до крана, чтобы выключить воду.       — Я куплю это платье, — с этими словами он подхватывает меня и опускает в воду, быстро скидывает пиджак, ботинки и брюки, хочет снять рубашку и галстук, но запутывается в пуговицах и запрыгивает в ванну, прямо так.       Ору на него, он льет на меня воду, платье большим красным пузырём колышется, как гигантская медуза. Я помогаю ему расстегнуть рубашку, он пытается снять с меня платье. Всё это совсем не романтично, очень мокро и не комфортно. Только в кино совместное купание в ванне выглядит красиво, в жизни - полная чушь, ещё и грим начинает разъедать глаза.       Спустя немного времени, смыв с себя весь макияж, лак с волос, тонировку с моего тела, во всей своей естественной красе, закутанные в белые махровые халаты мы сидим в огромной кровати, подложив под спину подушки, пьем вино, заедаем шоколадом, болтаем о разном.       — Шей, ты прости меня, не очень хорошая затея вышла с этим купанием. Как-то всё глупо получилось, не знаю, что на меня нашло. Я всегда мечтал провести выходные в таком номере, думал это так романтично. А в реальности - весь пол в воде, одежду можно выкинуть, холодно и неуютно. Какой идиот придумывал дизайн этих номеров: ванна посреди комнаты - вода выплескивается на пол, туалет со стеклянной стеной, что за удовольствие смотреть на гигиенические процедуры. Вся любовь пройдет после такой романтики. Представляешь, я когда утром вошел, на кровати было сердце из лепестков роз и лебеди из полотенец. Большей пошлости представить трудно. Хорошо, что есть вторая комната. Если бы интервью проходило здесь, журналюги не упустили бы момент постебаться надо мной.       — Да я не обижаюсь, не переживай. Наверное я не подхожу для романтики, во мне всё слишком прозаично, в твоих мечтах явно была другая, — говорю, а на душе становится так паршиво, как в детстве, когда сидишь в кино на чужом месте и боишься, что придет контролер, будет светить тебе в лицо фонариком, стыдить и требовать показать билет, а с твоего места плохо видно и вообще оно на другом ряду и ты плетешься в темноте, извиняешься и так все по-дурацки. Я не хочу в чужие мечты, меня свои вполне устраивают, но почему так грустно и одиноко, рядом с этим роскошным мужчиной, таким близким и таким безумно далёким. И в голове всплывает реплика Трис:       "Это всё нереально".       Горькая правда жизни...