— Я очень бледный? — спросил Труляля, подходя к Алисе, чтобы она привязала ему шлем к голове... — Пожалуй... бледноват, — осторожно ответила Алиса. — Вообще-то я очень храбрый, — сказал Труляля, понизив голос. —Только сегодня у меня голова болит! (Л. Кэрролл «Алиса в Зазеркалье»)
— Ну вот, а потом ты ещё раз дал мне в нос, вы сели в такси и уехали. Джон, ты же врач, отключи это безобразие, я хочу встать! Джон приехал ещё до ланча. Лестрейд привёз его, немного ошарашенного, но явно счастливого, впихнул в комнату, посмотрел на спящего Майкрофта, поулыбался и поехал обратно на службу. Шерлок после своих видений побаивался реакции Джона, но всё-таки больному с сотрясением мозга в нос при всём желании не дашь. Но и словесной взбучки Шерлок не дождался. Наоборот, они даже обнялись, то есть Джон, пытаясь не расплакаться от радости, прижался осторожно к широкой груди Шерлока, облачённого в больничную сорочку в какую-то мелкую зеленоватую крапинку. Шерлок при этом смотрел на потолок, так же осторожно поглаживал Джона по спине и чувствовал странное волнение. — Отключи! Шерлока ужасно раздражали датчики, которые реагировали на «каждый чих», тем более на его попытки подняться с постели. — Безобразие отключать рано, потерпи, — ответил Джон с некоторой долей запоздалой мстительности. — Но вообще, конечно, ладно там два года, Мэри какая-то. Но я же хирург! В крайнем случае я бы пошёл работать по предыдущему профилю. Но лечить геморрой! Одно это — бред собачий. — Погоди, ты ещё не знаешь, что дальше было. Тебя чуть не сожгли на костре! Да, честно, и во сне было очень логично. Я тебя спас. Кинулся прямо в огонь! Если не отключишь, не расскажу, что потом. Ну Джон! Я понимаю — пока тебя не было. Тут нет ни камер, ни прослушки, и врачи пытаются как-то следить, не выскочил ли я в окно. Но когда в палате есть врач — зачем это всё? Кому-то очень нравится судно выносить? — Подожди хотя бы, пока Майкрофт проснётся. Не нужно ему лишних волнений. И, потом, если я отключу прибор, набегут врачи. Давай уж напустим на них твоего брата. — Он может проспать до вечера. Он неделю не спал, значит, наглотался какой-то дряни. Наверняка боялся пропустить момент, когда я отдам концы, — снизил Шерлок градус патетики. Но решил всё-таки проявить справедливость: — Ты на него не сердись, Джон. План был всё-таки больше мой, он только помог на последнем этапе. И... это действительно я велел не говорить тебе. — Я не сержусь. То есть я на тебя сержусь, что ты мне вешал лапшу на уши «заклятым врагом». Так что пусть Майкрофт спокойно спит до вечера. Ты нас с ним и так достаточно напугал. Не хватало ещё тебе сбежать из больницы. Я понял, там пока не всех, кого надо, поймали? — Не так уж ты долго вёлся на эту лапшу, ты уже через пару месяцев ему обо мне докла... рассказывал, причём совершенно беспла... бескорыстно. Нет, не враг, конечно. Но знаешь, как бывает: семь лет разницы, я глупый лягушонок, он мудрый, взрослый... Я маменькин сынок, он отцовский любимец. Он всегда меня опережал, я всегда подражал ему и злился на это... Ну Джон… Шерлок опять принялся уговаривать отключить аппарат. Говорил, что охрана тут почище, чем во дворце. К тому же вне стен клиники делать ему нечего. Ловить исполнителей — это уровень Лестрейда. Таким аргументам Джон внял, он понимал, что Шерлок просто не может выносить, когда чувствует себя таким беспомощным. — Ну смотри. Ты обещал не убегать. Готовься, сейчас будем обороняться. И он отключил аппаратуру. Тихий писк прекратился, и тут же поднял голову Майкрофт, увидел помахавшего ему брата, осознал присутствие Джона и снова рухнул на подушку. Потом вбежало двое врачей. От них пришлось действительно обороняться, но Шерлок мужественно принял удар на себя, сказав, что его помощник делает то, что он велит. — Я не хочу больше пользоваться услугами сиделок. — Вот пусть тогда ваш помощник и водит вас в сортир, — хмуро заявил один из медиков перед уходом. Шерлок, обрадованный, сел на кровати и понял, что немного погорячился. Голова не то чтобы болела (какие-то капельницы ему утром ставили), но кружилась знатно, комната буквально плыла перед глазами. Джон удержал его за плечи. — Ну что, третью койку поставим? — Нет-нет, мы сделаем иначе. Бери ночные смены, а днём приезжай ко мне, только не каждый день. — Шерлок посмотрел на брата. — Каждый день он не разрешит, это будет выглядеть подозрительно. Ещё немного, и Майкрофт будет приезжать сюда только ночевать, а я днём, значит, должен скучать?.. Джон, проводи меня, а? Джон рассмеялся. — Пошли уже. Давно мечтал посмотреть, как ты писаешь! — Фотографировать тебе нечем, так что смотри, сколько влезет.***
Приехав утром на другой день, Джон выслушал ещё пару рассказов Шерлока о его снах, с некоторыми, впрочем, купюрами, и уехал в шесть пополудни. Шерлок был уверен, что будет совершенно нечем заняться. Но его развлекла Антея, которая тут же явилась с грузчиками, почти одинаковыми с виду, и начала переделывать палату под гибрид спальни и кабинета. Спасибо, что беговую дорожку не поставили или велотренажер какой. К вечеру в комнате уже стояли письменный стол, три кресла, маленький холодильник и висели шторы вместо жалюзи. Тумбочку около второй кровати заменили на деревянную, но Шерлок возмутился и потребовал себе такую же, и старую вернули на место, пообещав завтра заменить обе. Майкрофт появился в палате около девяти вечера, и Шерлок пожаловался: — Мне не нравится оттенок штор. Я люблю потемнее. Или посветлее. И вели ковролин положить, я люблю ходить босиком. — Капризничать начал? — Майкрофт поставил на кресло кейс и снял пиджак. — И какой же ты предпочитаешь ковролин? И главное — с каких пор? Не помню, чтобы у вас в квартире он был. — Мало ли чего у нас в квартире нет, а тут хочу, чтоб был. У нас теперь общая жилплощадь, так что нужно и мои вкусы тоже учитывать! Это дело принципа, я борюсь за свои права. Этот взгляд борца за права был хорошо знаком Майкрофту. Он означал: «Но я же знаю, что ты на меня не рассердишься». — Ты бы петицию составил, провёл акцию протеста. — Как я могу составить петицию, если у меня нет даже захудалого компьютера? А протест я сегодня уже выражал, я победил тумбочку, тебе что, ещё не доложили? — Ужинал? — Нет. Шерлок и не обедал. При виде еды его начинало мутить. И вот об этом, а вовсе не о тумбочке, Майкрофту как раз и докладывали. И пришлось ещё раз проконсультироваться с врачами. — Тебя тошнит? А ты ещё за ноут сесть собрался. Петицию можно и от руки написать. — Вот ты когда последний раз писал от руки? Хотя, ты, может, и писал... Шерлок сделал вид, что про тошноту не услышал. Брат в своём репертуаре: начинает воспитывать... а так хорошо всё было. И никакой жалости к больному, да ещё с повязкой на голове. Кстати о повязке. — Майкрофт, а это снимут? От сотрясения повязка не спасает, а так... не насквозь же там пробито? Обещаю не расковыривать. Мне в ней жарко, и вообще. — Я завтра спрошу врача. И насчёт еды тоже узнаю. Сам Майкрофт уже поел, и не в его привычках было нарушать режим, но при виде голодного брата его потянуло на подвиги. В принципе, холодильник в палате не был пуст. — Мы можем поесть за компанию. — Я думал, ты не ешь после шести. Если ты голодный... если только ради меня, то давай без жертв. Майкрофт усмехнулся: надо же, какая доблесть. — Никаких жертв. Я тут неделю постился, так что могу себе позволить поесть с тобой. Что ты будешь? — Он открыл холодильник. — Что-нибудь маленькое и не сухое. Видишь, можно извлечь что-то положительное из моего ранения: ты похудел, не прилагая никаких усилий. — Нашёл, чем радовать, — съязвил Майкрофт, достав с нижней полки фруктовый творог. — Поешь что-нибудь приличное. Что твоя моделька тебе положила? Шерлок был обижен на Антею, что та не дала стянуть свой телефон. — Для меня творог — более чем прилично. Но сначала я тебе скормлю эту порцию. — Ха! Ты будешь кормить меня с ложечки? Давай! Майкрофт невозмутимо заложил за ворот его «распашонки» салфетку и сел на кровать по левую руку. — Ешь, деточка, — усмехнулся он, поднося ко рту Шерлока первую ложку. — Мммм... что это? Это для младенцев? Ты этим питаешься? — Это не для младенцев. Это обычный мягкий творог с фруктовым наполнителем. — Майкрофт зачерпнул со дна. — Тут абрикос. — Последний раз я такое ел в школе. Откуда ты знаешь, что это абрикос? Я никакого запаха... — Абрикос вот откуда. Майкрофт убрал ладонь с этикетки на стаканчике. Но Шерлок вдруг занервничал. — Майки! Я запаха не чувствую. Он же должен быть сильным. Это от сотрясения? — Пахнет как раз творогом, а не абрикосом. И ты не волнуйся: всё восстановится. Врачи сказали: так и должно быть первое время. — Чёрт... надеюсь, это не насовсем. Я только сейчас понял, что не так. Запахи... когда твой тигр сегодня... он меня так удивил, что я никак не мог понять, в чём странность. Там есть что-то с резким вкусом? В холодильнике? Или... у тебя есть какая-нибудь конфета? — Есть шоколад, если хочешь. Острое тебе сейчас нельзя, да его тут и нет. Почему ты всё время называешь так Лестрейда? И почему он мой? — Дай кусочек шоколадки, я хочу проверить, не притупился ли вкус. Майкрофт встал и полез в холодильник за плиткой. Отломив ломтик, он сунул его Шерлоку в рот. — Ммм. И половины вкуса нет. — Так что Лестрейд? — спросил Майкрофт, вновь садясь на кровать и берясь за ложку. — Он вчера приезжал, Джона привозил, когда ты спал, так он на тебя смотрел дольше, чем на меня. А сегодня спросил, давно ли ты уехал. И почти сразу сбежал. А пока ты тут был, он, сам говоришь, каждый день сидел с тобой. — Не фантазируй, Маугли. Разумеется, Лестрейд приезжал каждый день — с отчётами. Чем он тебя удивил? — Удивил? Ах, да. Он меня на прощание поцеловал. Представляешь? Я был совершенно ошарашен и не понял, что же не так. А запах... я должен был почувствовать сильный запах, у него одеколон бьёт за милю. Не знаю, как ты терпишь. А тут было гораздо слабее обычного. В щёку поцеловал, не подумай чего. Майкрофт пожал плечами. — Инспектор расслабился, дал волю чувствам. Он к тебе всё-таки привязан и переживал. Но я как-то, знаешь, не принюхивался к нему — какой у него парфюм. Зачем мне? — Красивый же мужчина. И в твоём вкусе, как я понимаю, и неравнодушен к тебе. Шерлок послушно съел ещё одну ложку, которую как-то слишком настойчиво впихнул в него Майкрофт. — Что ты понимаешь в моих вкусах, Шерлок? Лестрейд много лет был женат, он обычный натурал. Наверняка скоро найдёт себе женщину. То, что он красив, отрицать глупо. Это объективно. — Давай не будем, в твоих вкусах я разбираюсь не хуже тебя самого... с моих десяти лет. Он был женат, потому что над ним довлели стереотипы — наверняка родители его считали, что жениться надо на женщине. И попалась такая, которая прибрала к рукам. Что он развёлся — как раз говорит в пользу... в твою пользу. Майкрофт, ты что, слепой? Ты не видишь, как он на тебя смотрит? Пользуйся моментом! — Шерлок... Как тебе сказать. Я инспектора знаю уже не первый год. Если бы он интересовал меня, я бы не остановился перед тем, чтобы увести его от жены. Тем более детей нет, тем более она ему изменяла. По голосу Шерлок чувствовал, что Майкрофт начинает медленно закипать, но он всё-таки решился и выпалил: — Ты просто боялся, что я узнаю! — Да с чего мне бояться-то?! Шерлок мысленно восторжествовал. Брат повысил голос, значит, раздражение в нём сменилось некоторой неуверенностью. — Ну, это же мой инспектор. Но я тебе уступаю! — У тебя Джон — твой. Инспектор сам по себе. Нет, конечно, спасибо за такое братское бескорыстие, но только что мне с инспектором делать? Тебе что-то привиделось наподобие свадьбы Джона? Про свадьбу Шерлок брату уже рассказать успел, а про финальные две недели в его квартире пока молчал... и про всю историю с ноутбуком — тоже. Надо ещё с духом собраться — такое рассказать, хоть это и сон. Брат ещё сделает неправильные выводы. — Это я у тебя должен спрашивать, что в таких случаях… в смысле... ну да. И вообще, пусть он сам с тобой что-нибудь делает, — вспомнил Шерлок разговор во сне. — Тебе же так больше нравится. — Это смотря с кем. А вот свадьба Джона... — Майкрофт решил ответить тем же и перешёл к нападению, — символично, что тебе такое снилось. Ты ведь относишься к Джону не совсем платонически, верно? — Не знаю. Во сне я определённо считал, что да, буквально был уверен. — Творог всё не кончался, и Шерлок чуть откинулся влево, прислонился к Майкрофту. — Если бы я хотел его, я должен был чувствовать это... не только головой, верно? — Устал? Бедный мой ребёнок. Ещё две ложки. Не хочешь? Ну ладно. Шерлок изумлённо уставился на брата. Тот бы раньше ни за что не взял в рот ложку, которую кто-то только что облизывал. Но Майкрофт невозмутимо доел оставшийся творог и отложил стаканчик. — Во сне ты Джона, конечно, любил, судя по твоему рассказу. В реальности — мне сложно сказать. Но женщины возле Джона не задерживаются. И его устраивает, что они тебе не конкурентки. Я боюсь, он вряд ли сделает первый шаг, и во многом потому что ты ему внушил мысль, будто тебе ничего не нужно. Шерлок ответил не сразу, он всё пытался объяснить себе такие внезапные перемены. Он с братом достаточно мирно общался и раньше, когда их никто не видел, но чтобы доедать за ним — такого отродясь не было. Когда мама в детстве предлагала Майкрофту угостить младшего ложечкой мороженого, он отдавал весь остаток, и не потому, что так любил Шерлока, а потому что брезгливость не позволяла ему потом доедать за кем-то. Когда старший начал встречаться с парнями, младший доставал его шутками на тему «неужели вы пьёте из общего стакана?» Сейчас ему даже шутить не хотелось. — Я очень умозрительно представляю любовь, брат, — промолвил наконец Шерлок, закрывая глаза. — То, что я умею чувствовать в этом смысле, вполне применимо к Джону. Но у меня никогда, как ты понимаешь, к любви физиология не примешивалась. Я не знаю, как любят и хотят одновременно. — Это большая проблема. Майкрофт посмотрел на брата и подумал, не уложить ли его, не стало бы ему хуже. Единственное, с чем совершенно невозможно было бороться и чего ни один врач бы не смог запретить Шерлоку — это разговаривать. У него скорее бы разболелась голова от молчания и невозможности выразить свои мысли. — Я вот знаю, как хотеть, — признался Майкрофт. — Но я никогда не влюблялся ни в кого из сексуальных партнёров. То есть у меня не было желания быть с кем-то постоянно. Я никогда ни с кем не просыпался с удовольствием в одной постели. Мне не хотелось с утра полениться, задержаться под одеялом, потому что рядом лежит человек, которым я дорожу. Я знаю, что такое желание, но тоже в усечённом варианте. Меня никогда не тянет на всякие нежности. Хотя иногда попадаются партнёры, ласковые по натуре. Мне всегда было таких жаль, и я предпочитал исчезнуть из их жизни. Не на подобных мне им нужно себя растрачивать. Вам бы, конечно, поговорить с Джоном серьёзно. На тему — хотели бы вы, хотя бы в теории, стать не только друзьями, но и любовниками. Главным образом, всё зависит от твоих желаний. Джон и дальше будет прыгать по женщинам. Но не исключено, что он всё-таки встретит кого-то, с кем захочет остаться. — Я абсолютно точно хочу удержать его рядом с собой любым способом, включая и этот, если так проще всего. Если наши сны — проекция наших желаний и страхов... Я сказал ему про свадьбу, правда, пока без подробностей, просто что она была в результате. Он как-то не очень заинтересовался темой невесты... я ему рассказывал сегодня о заминированном вагоне, это было куда любопытнее. Кстати, знаешь, что странно? Когда я видел сам вагон и всю эту душещипательную историю, я был уверен, что она правдива. А когда как бы время прошло, и я у тебя был... попозже, в общем, я уже доподлинно знал, что в вагоне муляж и всё было подстроено мной специально для пущего эффекта, специально, чтобы произвести впечатление на Джона и добиться того, что мне надо. Если бы в жизни всё было так просто... — Наверное, ты стал ближе к нам, к реальному миру, что ли. И какие-то из твоих снов или видений уже казались тебе бредовыми. Ну-ка, приляг, дай мне переодеться. Единственное, конечно, чего Майкрофт не учёл, обустраивая палату, — это что ему придётся переодеваться на глазах у Шерлока. Но раз уж он за младшим творог доедал, поздно было, как говорили кое-какие знакомые Майкрофту русские, пить боржоми. Но он всё-таки снял только галстук и жилет, и с пижамой в руках сбежал в ванную. Вернувшись, он пока что прилёг на широкую койку рядом с братом. — На чём мы остановились... Считаешь ли ты Джона по-настоящему близким себе человеком, и хотел бы ты, чтобы вы были вместе всю жизнь? Или у тебя есть ощущение, что это лишь какой-то этап? Оба лежали в совершенно одинаковой позе, на спине, сложив руки. Оба смотрели в потолок. Один думал, как бы не спугнуть. Второй — что становится ужасно сентиментальным. Обоим было тепло, почти уютно, и хотелось плюнуть на всё, обняться, как в детстве, и уснуть так. — Не знаю, на всю жизнь или этап, — сказал Шерлок. — Со мной такое впервые. Давай разберёмся. Мы любим родителей. Не могу сказать, что мне или тебе необходимо их присутствие, так? Но, наверное же, мы их любим? Мы любим друг друга. Тут сложнее. Честно говоря, ты присутствуешь в моей голове постоянно, сны это только подтвердили. Даже там, где я, по идее, должен был думать только о Джоне и представлять его, ты вдруг пролезал и начинал в моей голове... распоряжаться. Но в жизни так и происходит, что уж скрывать. Я рад, что ты явно собираешься тут прожить со мной весь этот месяц, или сколько понадобится. И что ты просидел тут неделю безвылазно, меня не удивляет ни капли. И если, не дай бог, мы поменялись бы местами, я бы точно так же тут сидел. И, наверное, как высшее проявление твоей любви — вот эти две последние ложечки творога. В общем, я понимаю, что такое — чувствовать любовь. Но никак не могу понять, как связать это с желанием. И, судя по тому, что ты говоришь, у тебя та же самая проблема. Лестрейд взял у тебя из рук бутылку и глотнул, но, возможно, для него это ничего не значит... хотя я никогда не видел, чтобы он пил с кем-то из одного стакана. Ты допил бы за ним воду из бутылки? — Я даже ни разу кофе с ним не пил. Целиком поглощённый тем, что Шерлок очнулся, Майкрофт тогда как-то не придал значения тому, что Лестрейд, также ошеломлённый, выпил воды из той же бутылки. А теперь брат напомнил. — Странно… С Джоном мы вообще сидели однажды в маленьком кафе. И в «Диогене» я угощал его коньяком. Хм... Лестрейда, кстати, — никогда. Майкрофт задумался. А почему, правда? Инспектор сделал для Шерлока очень много. По-своему, как нужного брату человека, Майкрофт инспектора «прикармливал». Дьявол! Отложились же в голове золотые рыбки, о которых говорил Шерлок. Но что может быть естественней, чем угостить Лестрейда чашкой кофе? — Хм. Не понимаю. — Не понимаешь, почему не угощал его коньяком и не пил с ним кофе? Проще простого, брат: ты не переводишь отношения с ним... в отношения. Потому что он не посторонний человек, которого потом можно просто куда-то отодвинуть. А устанавливать отношения ты не хочешь. С другими такой проблемы нет, поэтому с тем же Джоном ты можешь спокойно пить кофе и всё такое. А Лестрейд тебе нравится. И ты боишься, что с кофе и коньяка что-то может начаться... не в смысле, что боишься, а в смысле... боишься. — Тоже мне Зигмунд, — проворчал Майкрофт. — Скажем так, ты прав, что он в моём вкусе, а я, во-первых, не хочу соблазняться тем, чем не следует, а во-вторых, не хочу морочить инспектору голову. — Ты так уверен, что тебе не нужны стабильные отношения? Во сне... извини, что так часто говорю эту фразу, но во сне ты сказал мне, что не хочешь любить больше одного человека и меня тебе вполне достаточно. Майкрофт с удивлением посмотрел на брата, не понимая, почему тот вдруг покраснел. — Пожалуй, ты прав: я боюсь, — сказал он после долгой паузы, во время которой перебирал мысленно варианты. — Даже не столько за свои нервы. Не уверен, что смогу дать кому-то эти самые стабильные отношения — и по объективным, и по субъективным причинам. — Почему не сможешь? Ты очень постоянен. Давай... попробуем одновременно? У тебя и у меня есть потенциальные объекты приложения эмоций... ведь сны — это мои тараканы, а ты на самом деле не думаешь, что нельзя любить нескольких человек одновременно, Майки? Конечно, не думаешь, иначе ты не «отдавал» бы меня Джону. — О бог мой! Если бы я вздумал «не отдавать» тебя Джону, меня бы следовало отправить на консультацию к психиатру. Я тебя люблю, и наверняка в моём характере присутствует какая-то доля параноидальности, но у меня уж точно нет на тебе болезненной зацикленности, а ревность мне вообще не свойственна — я даже мамулю никогда не ревновал к тебе. А попробовать... ну давай, почему бы нет. Легче лёгкого, подумалось Майкрофту. Только и пригласить инспектора на кофе. Это как в игре в карты на раздевание. Выигрывает тот, на ком больше надето. У него на повестке дня значился лишь кофе, а Шерлоку предстояло объяснение. А потом ему будет просто не до фантазий и не до попыток забраться к брату в подкорку и посчитать там тараканов. — Я и говорю — это был сон. Во сне можно увидеть много ерунды, я-то уж знаю теперь. Например, во сне тебе звонила Её Величество, и телефон заиграл «Боже, храни Королеву». — Майкрофт поджал губы, и Шерлок хмыкнул, попал в точку. — Или, например, во сне можно увидеть, как ты храпишь в десяти дюймах от меня. — Он повернулся на бок и положил руку на грудь лежащему рядом брату, хулиганить так хулиганить. — Только не жульничать! Мы должны одновременно или один за другим, но дойти до одного и того же. Согласен? — Мы во сне спали на одной кровати? Майкрофт покосился на ладонь Шерлока. Кашлянув, он выпростал руку и обхватил брата за плечи. — Ладно, что с тобой делать? Только аккуратнее. Мы же не хотим разбить кому-нибудь сердце? Шерлок почувствовал, будто по палате пробежал сквозняк. Шутить разом расхотелось. — Ладно, слушай. — Он устроился поудобнее на плече брата. — Только не перебивай вопросами по ходу, а то я не решусь второй раз. Часа через полтора его сны были известны Майкрофту во всех подробностях. — Вот. Как-то так. Можешь даже поязвить, я не обижусь. Язвить Майкрофту не хотелось. — Видишь, как всё хорошо закончилось в твоём сне, — шепнул он, осторожно поцеловав Шерлока в забинтованную макушку. — Ты разобрался в себе — и всё наладилось. — А в жизни так получится? — Обязательно, брат. Знаешь, когда Джон накануне нашей безумной операции приходил в «Диоген», он меня так отчитывал, что я чуть не выдал нас обоих с потрохами. Мне с трудом удалось выдержать роль «заклятого врага». Так и хотелось сказать, что всё это чушь и я не то что не использую тебя в каких-то там целях, а любого раздавлю за тебя, как насекомое. Братья давно решили, что такая показная вражда полезна для дела, тем более что характер их обычного общения вполне допускал такие отношения, какими они их демонстрировали. Как результат — тот же Мориарти даже не подумал, что брат, как и Молли, может что-то значить для Шерлока. В обратную сторону это тоже работало. Словом, это было удобно, но, видимо, обоих такое положение дел начало тяготить. — А ведь получается, что Лестрейд — единственный человек, кто знал, что я жив, и всегда был в курсе наших с тобой отношений. Определенно, ты ему доверяешь. — Было бы сложно ему не доверять. Он тебя знал не в лучшие для тебя годы и всегда поддерживал. Даже если оставить в стороне мою незримую помощь, он всё равно рисковал служебным положением, допуская тебя к работе. Будь инспектор карьеристом, он бы с твоей помощью давно бы стал суперинтендантом. — Я тоже ему доверяю. И, знаешь, я очень хочу, чтобы у вас всё получилось. Может быть, даже больше хочу, чем для себя с Джоном. Ну... или настолько же сильно. Такое признание заставило Майкрофта сдержаться и не пуститься вновь в тот же спор, что тигр не тигр или, во всяком случае, не принадлежит никому. Что ж, раз обещал — придётся действовать. Засыпая, Майкрофт представлял себе, каким образом произойдёт их с Лестрейдом первая встреча за чашкой кофе. Сцена зацикливалась на том моменте, когда они садились за стол, а дальше воображение отказывало, и, запутавшись в своих видениях, Майкрофт наконец уснул.