Проклятие рода Баскервилей

Глава вторая, в которой Шерлок путает вампиров и оборотней, а художник читает древнюю легенду о Призрачном Псе

***

— Оборотни, оборотни… — защелкал пальцами Шерлок, — это те, что пьют кровь и ортопедическому матрацу предпочитают уютный гроб вишневого дерева? — Это вампиры, — терпеливо объяснил я, — простите, — он не читает массовую литературу, — это уже Мортимеру. — Но как же… Брем Стокер и все такое? — развел руками тот, начиная сомневаться в нашей компетентности. — Зачем мне читать про выдуманные трупы, когда в мире полным-полно прелестных настоящих? — нетерпеливо фыркнул Холмс. — Вы не волнуйтесь, Джон сам великий творец криминального чтива. Про меня. Он проконсультирует, если что. Так что там у вас?..  — У меня в кармане лежит один документ, — сказал художник, — манускрипт, очень древний. Мортимер осторожно вынул его из файла. — Начало восемнадцатого века. Шерлок взял его из рук гостя, своим острым взглядом пробежался сверху вниз. — Хм… Я датирую ваш манускрипт тысяча семьсот тридцатым годом. — Тридцать третий, — брови художника взлетели, а наш авторитет опять вырос в его глазах, — эта фамильная реликвия была отдана мне на сохранение сэром Чарльзом Баскервилем, внезапная и трагическая смерть которого так взволновала весь Девоншир совсем недавно. Я был личным другом сэра Чарльза. Сейчас я его душеприказчик. Это был человек властный, дельный бизнесмен, умный, весьма практический. И все же он относился к этому документу очень серьезно и был подготовлен к тому концу, который его постиг. И я хотел бы, сэр, получить от Вас совет по поводу его наследника, сэра Генри, когда Вы ознакомитесь со всеми материалами. Холмс расправил манускрипт на коленях.  — Джон, что ты скажешь об этом?.. Обрати внимание на чернила. Присмотрись к написанию буквы «д». Это одна из тех особенностей, которые помогли мне установить дату документа. Я глянул через его плечо на пожелтевшие листы с полустертыми строками.  — Шикарный артефакт! Как рукопись Бильбо из «Властелина колец», — я пробежался по тексту глазами, — это, по-видимому, какая-то легенда или что-то вроде того?  — Да, доктор, это запись одного предания, которое живет в роду Баскервилей. Холмс поднял бровь:  — Но, насколько я понял, вы пришли посоветоваться со мной по вопросу, более близкому к нам по времени? Художник слабо улыбнулся.  — Мистер Холмс! Рукопись совсем короткая, и она имеет непосредственное отношение к делу. С вашего позволения, я прочту ее вам. Откинувшись на спинку кресла, Холмс вздохнул, сомкнул концы пальцев и с видом полной покорности судьбе закрыл глаза. Мортимер повернулся к свету, прищурился и высоким срывающимся голосом начал читать нам любопытную повесть древних времен:

«Я пишу это, отчаявшись достучаться до родных и близких. Внемлите мне, ибо конец близок! Я верю, что высший судия, наказующий нас за прегрешения наши, волен и отпустить их нам с присущим ему милосердием и что нет столь тяжкого проклятия, коего нельзя было бы искупить молитвой и покаянием. Так предайте же забвению страшные плоды прошлого, но остерегайтесь грешить в будущем, дабы снова всем нам на погибель не даровать свободу темным страстям, причинившим столько зла всему нашему роду! Знают все в округе, что мой дядя, Гуго Баскервиль, известный своим нечестивым поведением, давно исчез в неведомых краях во времена Великого Восстания. Мы, родственники его, открестились от него и предали забвению само его имя. Невеста его, девица богатого рода и благонравного поведения, дала слово другому. Грешник объявился вскорости, взявшись неведомо откуда, расположился в заброшенном замке своих отцов, и предался жизни страшной и таинственной. Ходили слухи, что он не соблюдает обряды веры нашей, что якшается с отъявленным сбродом, и что стал красивее и здоровее прежнего. Что допоздна в стенах замка творятся дела колдовские и страшные. Пастухи с пустошей слышали крики, доносившиеся из башни Баскервиль-холла. С появлением в наших краях на людей стал нападать некий Призрачный Пес — огромный зверь, размером с теленка. Вскоре, в канун страстной пятницы демон в обличье собаки ворвался в церковь. Случилось это во время ужасной грозы. Его косматая шерсть была черна, как сажа, а из пасти струилось адское пламя. Он перепрыгнул через скамьи, убил трех мужчин и загрыз девушку, что сочеталась браком в этот день — бывшую невесту моего дяди. Останков ее жениха так и не нашли. Шесть родственников бедной жертвы во главе с шерифом после долгих уговоров оного пришли на следующий день к Баскервиль-холлу. Нечестивец вышел к ним со своими гостями, полупьяный, все отрицал, выкрикивал богохульства разные. С тех пор все чаще на болотах стал появляться Зверь. Мужчины, женщины, дети пропадают все чаще. Старый священник Стоктон, хорошо знающий весть наш род, к которому я пришел на исповедь, рассказал, что проклятие Баскервилей — человек-демон, что является раз в сто лет. Что Призрачный Пес — великий колдун, способный к превращениям в это демоническое животное. И нет от него спасения ни старому ни малому. Но более всего остерегаться надо близким оного, ибо может человек этот забирать душу кровного родственника, живя таким образом вечно. Случайность помешала мне выслушать, как это возможно. Но кое-что еще важное сохранил я для потомков своих. Имеющий глаза, да увидит! Явившись назавтра увидел я картину убийственную. Кровь была повсюду в доме священника, а его самого не было. Терзаясь угрызениями совести, что обрек старца на смерть, погубил невинного. Есть ли нужда отрицать, что многие в нашем роду умирали смертью внезапной, страшной и таинственной? Так пусть же не оставит нас провидение своей неизреченной милостью, ибо оно не станет поражать невинных, рожденных после третьего и четвертого колена, коим грозит отмщение, как сказано в Евангелии. Заклинаю: остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно! И да пребудет с Вами…» Голос Мортимера, взлетевший к концу рукописи высоко, упал до шепота. Фраза осталась недосказанной.  — А дальше? — спросил я его. По правде, меня заинтересовало это старое предание. Художник посмотрел на меня исподлобья:  — Окончания рукописи нет. Наследника так и не нашли. По словам Баскервиля, рукопись он нашел где-то в тайнике за камином, — и посмотрел на Шерлока. — По-вашему, это не интересно? Шерлок вынул трубку из строгих губ:  — Что вы! Интересно. Для любителей старины. Репортеру желтой газеты тоже… А впрочем… — и он протянул руку, — кое-что меня все-таки заинтересовало. Если Вы оставите этот шедевр для изучения, то я постараюсь добыть из него истину.  — Пожалуйста. Только…  — Не беспокойтесь. Она достанется сэру Генри неповрежденной. Но ведь есть нечто еще, мистер Мортимер, с чем Вы пришли к нам. Даже с Вашей художественной фантазией довольно смело просить нас расследовать древнюю легенду.  — Конечно. Позвольте я надену очки. Резким движением руки вынув из очередного кармана газету, он разгладил ее изящной ладонью:  — Вот номер «Девонширской хроники» от четырнадцатого марта. В нем помещен короткий отчет о фактах, установленных в связи со смертью сэра Чарльза Баскервиля, постигшей его за несколько дней до этого. Мой друг чуть подался вперед и взгляд у него стал внимательным. Поправив очки, доктор Мортимер начал: «Скоропостижная смерть сэра Чарльза Баскервиля, известного миллионера и политического деятеля, произвела очень тяжелое впечатление на весь Средний Девоншир. Хотя сэр Чарльз сравнительно недавно обосновался в Баскервиль-холле, своим радушием и щедростью он успел снискать себе любовь и уважение всех, кому приходилось иметь с ним дело. Как известно, сэр Чарльз совершал весьма прибыльные операции в Южной Африке. Он вернулся в Англию с солидным капиталом. В Баскервиль-холле сэр Чарльз поселился всего лишь два года назад, но слухи о преображенном поместье, об открытой им фабрике, о благотворительном фонде «Дети Англии» и новой школе успели распространиться повсюду. Нельзя сказать, чтобы следствию удалось полностью выяснить обстоятельства смерти сэра Чарльза Баскервиля, хотя оно все же положило конец слухам, рожденным местными суеверными умами. У нас нет никаких оснований подозревать, что смерть последовала не от естественных причин. Сэр Чарльз был не женат и, если можно так выразиться, человек со странностями. Несмотря на свое большое состояние, он жил очень скромно, и весь штат домашней прислуги в Баскервиль-холле состоял из супружеской четы Бэрриморов. Муж исполнял обязанности дворецкого, жена — поварихи. В своих показаниях, совпадающих с показаниями близких друзей покойного, Бэрриморы отмечают, что здоровье сэра Чарльза за последнее время заметно ухудшилось. По их словам, он страдал болезнью сердца, о чем свидетельствовали резкие изменения цвета лица, одышка и подавленное состояние духа. Доктора подтверждают этот факт. Все обстояло весьма просто. Сэр Чарльз Баскервиль имел обыкновение гулять перед сном по знаменитой тисовой аллее Баскервиль-холла. Чета Бэрриморов показывает, что он никогда не изменял этой привычке. Четвертого числа сэр Чарльз объявил о своем намерении уехать на следующий день в Лондон и приказал Бэрримору приготовить ему вещи к отъезду, а вечером, как обычно, отправился на прогулку, во время которой он всегда выкуривал сигару. Домой сэр Чарльз больше не вернулся. Вскоре Бэрримор зажег фонарь и отправился на поиски своего хозяина. В тот день было сыро, падал снег, и следы сэра Чарльза ясно виднелись в аллее. Посередине этой аллеи есть калитка, которая ведет на торфяные болота. Судя по некоторым данным, сэр Чарльз стоял около нее несколько минут, потом пошел дальше… и в самом конце аллеи был обнаружен его труп. Тут остается невыясненным одно обстоятельство. Бэрримор показывает, что как только сэр Чарльз отошел от калитки, характер его следов изменился — по-видимому, дальше он ступал на цыпочках. В то время по болоту, недалеко от аллеи, проходил бомж, некий Мерфи, известный всей округе. Он утверждает, что слышал крики, но не мог определить, в какой стороне они раздаются, так как, по собственному признанию, был сильно пьян. В связи с этим обстоятельством, верить данному свидетелю сложно, никаких следов насилия на теле сэра Чарльза не обнаружено. Чета Бэрриморов крик не слыхала. Основываясь на данных медицинской экспертизы, следствие пришло к заключению о скоропостижной смерти. Как говорят, ближайшим родственником сэра Чарльза является мистер Генри Баскервиль, сын среднего брата покойного. По последним имеющимся у нас сведениям, этот молодой человек находится в Америке. Сейчас приняты меры к тому, чтобы разыскать его и сообщить о полученном им большом наследстве». Доктор Мортимер сложил газету и сунул ее в карман.  — Вот все, что сообщалось о смерти сэра Чарльза Баскервиля, мистер Холмс.  — Дело, безусловно, не лишено интереса, — кивнул сам себе Холмс.  — Теперь познакомьте меня с теми фактами, которые не попали в печать. Он откинулся на спинку кресла и сомкнул кончики пальцев. Я также обратился в слух. — Мне еще ни с кем не приходилось говорить об этом, — начал молодой художник, явно волнуясь. — Я о многом умолчал на следствии по той простой причине, что не знаю, как это все объяснить. Заговорить — значит, поверить старинной легенде. Заговорить — значит, поверить суеверию. И я считаю, что люди правы: усугублять и без того мрачную репутацию Баскервиль-холла — значит обрекать поместье на прозябание без хозяина. Но вам я скажу правду. Торфяные болота — место довольно мрачное, поэтому более или менее близкие соседи стараются почаще встречаться друг с другом. Что касается меня, то я проводил довольно много времени в обществе сэра Чарльза Баскервиля. В нашу компанию входили также археолог мистер Степлтон и старый Френкленд, юрист. Сэр Чарльз любил уединение, но потеря нами… друзей сблизила нас, а общие интересы еще больше укрепили взаимодействие. Художник опустил глаза.  — Могу ли я спросить Вас прямо? — Шерлок устремил свой проницательный взор на гостя. — Были ли Вы с сэром Чарльзом в каких-либо более тесных отношениях, нежели дружеские? Художник захлопал ресницами: — Нет. Но… Он потерял любимого человека там, в Южной Африке. Они вместе открыли новое месторождение алмазов. Потом все досталось сэру Чарльзу — оказалось, что его… гм… друг завещал все ему. А у меня… это давняя история, джентльмены. Но может статься, что и в случае смерти моего Дилана тоже виновата эта проклятая собака! Он громыхнул по столу кулаком, и тут же взял себя в руки. — Я вам обязательно расскажу это. Но в другой раз. Художник успокоился, погладил своего пса, что, прибежав, улегся у его ног, и вновь смотрел куда-то влево, видимо припоминая:  — Мы несколько раз летали в Южную Африку с сэром Чарльзом на его самолете, я — за впечатлениями и сюжетами картин, он по делам. Много беседовали, играли в гольф, катались на лошадях его конюшни, — у него превосходные лошади, — и какое-то время мне казалось, что может быть… А, неважно! Мы с ним и друзьями провели много приятных вечеров. Последнее время мне с каждым месяцем становилось все яснее, что хозяин Баскервиль-холла меняется. Он уже не был так откровенен со мной. Не отвечал на звонки. Нервничал. Куда-то исчезал постоянно, и раз, — я точно знаю, — не ночевал дома, — потому что чета Бэрриморов, отчаявшись дозвониться до него, связалась тогда со мной. Утром он вернулся, как ни в чем не бывало.  — То есть он верил в легенду и Призрачного Пса, но мог пойти куда-то один ночью?  — Да!  — Интересное противоречие, — Холмс весь подался в кресле. — А почему он не завел себе… не знаю, охрану? С его средствами это было, наверное, легко.  — Он не доверял охранникам. Намекал, что один из них виноват в смерти его близкого друга. К тому же сэр Чарльз говорил, что люди бессильны против Пса.  — Продолжайте! Мортимер пожал плечами.  — Ну, что, я спросил его напрямик. Мне он сказал, мистер Холмс, что ищет разгадку проклятой Собаки! Вам это покажется нелепостью, мистер Холмс, но сэр Чарльз был твердо убежден, что над его родом тяготеет страшное проклятие, и, действительно, примеры, которые он приводил из прошлого своей семьи, были неутешительны. Ему не давала покоя навязчивая идея о каком-то призрачном существе, и он то и дело спрашивал меня, не видал ли я чего-либо странного, когда ходил рисовать на болота, и не слышал ли собачьего лая. Последний вопрос сэр Чарльз задавал мне особенно часто, и его голос дрожал при этом от волнения. Он прямо был помешан на проклятии, у него есть специальный человек, что регистрирует все случаи и свидетельства, когда на болотах ее видят. А видят часто. Хотя в тумане на болоте мало что не покажется.  — Вы не думайте, что это суеверия, — зачастил он, — на наших болотах часто пропадают люди, особенно приезжие. Памятников исторических много, одна Долина Клыков чего стоит. Ездят люди, ездят постоянно! Следствия проводят, ищут, да все без толку. Художник передохнул, глядя в пол. Чувствовалось, что все, высказанное им, как исповедь, копилось в его душе не одну неделю. Мы не торопили его. Спустя минуту он продолжил.  — Мне нравился сэр Чарльз, пусть он и не доверял мне в последнее время. Как-то пригласил меня и сказал, что назначил главным душеприказчиком. Что, мол стареет, сердце шалит, и необходимо найти наследника, где-то в Канаде.  — А в какой сумме выражается все наследство? — небрежно спросил детектив. Мортимер улыбнулся наивной детской улыбкой:  — Миллион. Кое-что он оставил на благотворительность, различные фонды, слугам — около двух тысяч фунтов, а все остальное получит сэр Генри при одном условии. — Каком? Улыбка художника стала еще шире.  — Он должен безвыездно прожить на наших болотах, в Баскервиль-холле год. И я должен следить за выполнением этого обязательства. Наследник прилетает в Лондон через… — он посмотрел на свою мобилку, — через час с четвертью. Холмс вскочил и забегал по комнате:  — Вам не кажется, дорогой Мортимер, что сэр Чарльз к концу жизни слегка…  — Тронулся умом? — перебил тот детектива. — Исключено, к документу прилагается свидетельство доктора.  — Даже так? А Вы не спрашивали Чарльза Баскервиля об этом пункте?  — К сожалению, не успел, — художник снял очки и вздохнул, — так что мне делать с наследником, мистер Холмс?  — Не пугайте сэра Генри раньше времени, — мгновенно ответил Шерлок. — Поселите его пока в гостинице, развлекайте — театры, выставки, музеи… А мы вместе что-нибудь придумаем. Вы сами-то верите в Собаку? Видели ее?  — Нет. Но… Дворецкий Бэрримор, нашедший ночью тело сэра Чарльза, немедленно послал ко мне шофера Перкинса. Я поздно засиделся за работой и поэтому поспел в Баскервиль-холл быстро, самое большее через час. Я прошел по следам сэра Чарльза всю тисовую аллею, осмотрел то место у калитки, где он, по-видимому, останавливался, обратил внимание на изменившийся характер его следов, убедился, что, кроме них, на мягком гравии видны только следы Бэрримора, и, наконец, тщательно обследовал тело, к которому до моего приезда никто не прикасался. Сэр Чарльз лежал ничком, раскинув руки, вцепившись пальцами в землю, и судорога так исказила его лицо, что я не сразу мог опознать труп. Физических повреждений на нем не оказалось. Но Бэрримор дал ошибочные показания на следствии. По его словам, на земле около тела не было видно никаких следов. Он просто не заметил их, а я заметил. На небольшом. расстоянии от сэра Чарльза виднелись совершенно свежие и четкие…  — Следы?  — Следы.  — Мужские или женские? Мортимер как-то странно посмотрел на нас и ответил почти шепотом:  — Мистер Холмс, это были отпечатки лап огромной собаки! Лицо Шерлока, доселе сонное и безучастное, преобразилось от восторга. Он, сияя, повернулся ко мне: — Ватсон, налейте же виски нашему гостю: на нем лица нет! — Благодарю Вас, лучше чаю. Я покорно встал и отправился ставить чайник.