Проклятие рода Баскервилей

Глава третья, в которой появляется блистательная жертва Художник уже ушел, а я все сидел в кресле, поспешно занося в ноутбук все подробности нашей беседы. Если мы раскроем это дело, это будет бомба! Мрачное проклятье, фамильная реликвия, загадочная смерть — что еще нужно читателям! И я, и Холмс, — мы оба привыкли относиться даже к самым мрачным происшествиям с большой долей равнодушия и скептицизма. Каких только случаев не было в нашей практике! — Джон! … — Джо-о-он! Только Шерлок умеет мешать мне в самый разгар писательского вдохновения. Я вздохнул и оторвался от планшета. — Да, Шерлок? — Принеси мне телефон! — Он в правом кармане твоего халата. Нетерпеливое фырканье в ответ. — Телефон нашего нового знакомого, Мортимера. Он рассеян, как все художники. — Или кто-то специально оставил его у нас? — Ну же, Джон, мне скучно, принеси, пожалуйста. — Полагаю, говорить о том, что некрасиво читать чужие телефоны, бесполезно? — Твой я уже изучил вдоль и поперек. Даже порно. А парочка картин в «Сохраненных» Мортимера простимулируют мое воображение. Я со вздохом поднялся с кресла, принес тирану необходимое и опять засел за наброски. «…Я помню, что при последних словах художника мороз пробежал у меня по коже. Судя по тому, как дрожал голос у него, он сам был глубоко взволнован своим рассказом. Холмс подался всем телом вперед, и в глазах у него вспыхнули сухие, колючие искорки — верный признак проснувшегося интереса.  — Вы сами их видели?  — Точно так же, как вижу вас.  — И ничего об этом не сказали!  — А зачем?  — Неужели, кроме вас, их никто не заметил?  — Они были шагах в тридцати от тела, и на них, вероятно, просто не обратили внимания. Я бы сам ничего не увидел, если б не вспомнил легенду.  — Вы говорите, что следы очень большие?  — Огромные.  — Но к телу сэра Чарльза они не приближались?  — Нет.  — Какая тогда стояла погода?  — Сырая, холодная.  — Но дождя не было?  — Нет.  — А что представляет собой эта аллея?  — По бокам высокая зеленая изгородь из тесно сросшихся старых тисов. Посередине — дорожка футов восьми в ширину.  — Если я правильно вас понял, в аллее есть калитка?  — Да, и эта калитка ведет на болота.  — А других выходов туда нет?  — Нет.  — Следовательно, в тисовую аллею можно попасть или прямо из дома, или через калитку, которая ведет на болота?  — Есть еще один выход — через беседку в дальнем конце.  — Сэр Чарльз дошел туда?  — Нет, он лежал шагах в пятидесяти от нее.  — Теперь, мистер Мортимер, будьте добры ответить мне на один очень важный вопрос: замеченные вами следы были не на траве, а на дорожке?  — На траве следов обычно не видно.  — Чрезвычайно интересно! Еще один вопрос: калитка была закрыта?  — Не только закрыта, но и заперта на висячий замок.  — Какой она вышины?  — Фута четыре.  — Значит, через нее можно перелезть?  — Да.  — А около самой калитки было что-нибудь обнаружено?  — Нет, ничего особенного.  — Боже мой! Неужели там не посмотрели?  — Нет, я сам смотрел.  — И ничего не нашли?  — Там трудно было что-нибудь разобрать. Сэр Чарльз, по-видимому, простоял у калитки минут пять-десять.  — Почему вы так думаете?  — Потому что пепел дважды упал с его сигары.  — Мда… Ну что ж. Начало великолепное! Ждем Вас с сэром Генри» Часы медленно пробили двенадцать. Мы договорились встретиться с художником и наследником через три часа. Я оторвался от своих записей и поискал взглядом любимого. Он сидел с ногами в кресле, укутанный пледом и клубами дыма, полностью ушедший в проблему. Как бы почувствовав мой взгляд, он поднял глаза и вернулся ко мне из мрачных болот Дартмура. Как всегда, мы понимали друг друга без слов. Он подошел и присел на ручку моего кресла. Переплел пальцы с моими:  — О чем думаешь? Я постарался оптимально выразить собственные мысли:  — Запутанное дело.  — Как это мудро, Джон! — Ты смеешься надо мной! Он усмехнулся и легко поцеловал меня в шею. — Займусь-ка я манускриптом, раз еще есть время. И Холмс уединился с рукописью за столиком с реактивами. За ее сохранность можно было не бояться: Холмс, когда хотел, мог быть очень аккуратным.

***

Генри Баскервиль — очень привлекательный мужчина. Настоящий представитель древнего рода. Его невозможно было представить, скажем, продавцом в магазине. Умные серые глаза. Черные волосы до плеч. Изящное и сильное телосложение. Глубокий голос с выразительными интонациями. Мы быстро ввели его в курс дела, мало касаясь легенды и более напирая на странные обстоятельства смерти его дяди. Нельзя сказать, что он испугался. Но и обрадованным я его бы не назвал. Мы все сейчас выглядели перед ним, как консилиум врачей перед тяжелым пациентом — озадаченно и вместе с тем виновато.  — Значит, господа, если я уеду в поместье, то смогу оттуда убраться только спустя год? — сказал Генри, попеременно глядя на нас.  — Правильно.  — Но почему? Что за странные условия?  — Это причуда Вашего дяди, сэр Генри. Он был весьма… мда… интересной, своеобразной личностью. Он бы Вам понравился, смею Вас уверить. — Мортимер восхищенно любовался молодым человеком. Наверное, он в уме уже прикидывал, как и чем изобразить такое наследственное великолепие.  — Генри, чем Вы занимались в Канаде? — спросил Холмс, не переставая изучавший его.  — Перегонял машины. Что?.. Не смотрите на меня так! — он с вызовом поднял брови и оглядел всех нас. — Мне приходится содержать больную мать. И я очень люблю автомобили. Одно время был профессиональным гонщиком. Пока травму не получил. Он машинально потер левое плечо. Шерлок резким взглядом осмотрел его с ног до головы.  — Добро пожаловать в клуб раненных бойцов! Джон вас прекрасно поймет: он тоже ранен в плечо; а когда выпьет, жалуется, что и в ногу! Так значит, Вы совсем не знаете, что такое роскошь?  — Нет, — тот скрестил руки на груди, — и, к сожалению, отказаться от данных странных условий не могу. Моя мать по-прежнему больна и нам нужны деньги. Ей необходима операция. Если бы мы знали, что жив брат ее мужа, и он богат, давно обратились бы к нему. Мы потеряли его след в Южной Африке.  — Значит, Вы согласны рискнуть? Сэр Генри пожал плечами:  — А что мне остается? Конечно, меня сильно смущают подозрительные обстоятельства смерти дядюшки, и эти постоянно пропадающие люди… А как Вам кажется, Джеймс, — можно я буду называть Вас так?  — Пожалуйста!  — Как Вам кажется, этому… Бэрримору и его жене можно доверять? Художник пожал плечами:  — Черт его знает. Люди они вполне почтенные и безусловно преданные дому Баскервилей. Но сказать, что не подозрительные не могу. Например, я сам разговаривал с бродягой, что слышал крик возле дома и почему-то верю ему. А дворецкий клянется, что ничего не слышал. Правда, он глуховат…  — А соседи? Возможно, кто-то вызывает у Вас подозрения? Мортимер фыркнул:  — Видите ли… Я художник, а не детектив! Я могу лишь строить предположения. Я знаю только, что по инициативе сэра Чарльза даже работали частные сыщики, обыскали всю округу на предмет страшного или хотя бы громадного пса и ничего не нашли.  — Мне во всем этом наиболее странным представляются две материальные и непризрачные вещи, — сказал Холмс.  — Первое. Это собачьи следы. И это физическое доказательство существования какого-то зверя, пусть даже и косвенное. И второе, что меня очень беспокоит — странное условие завещания. Во всем этом надо хорошенько разобраться. Кстати, есть и третья интересная вещь, и это как раз из области преданий. И Холмс триумфально положил перед нами на стол пресловутую рукопись.  — Это она? — жадно накинулся на нее Баскервиль, гладя буквы тонкими пальцами. — Я только слышал о ней от отца, но никогда не видел! — Но что Вы имели в виду, Холмс? — спросил художник, с трудом отрывая взгляд от наследника. — Вы нашли что-то? В тексте? Шерлок всегда любил эффектные ситуации:  — Вуаля! — и он продемонстрировал нам вторую сторону рукописи. Она уже не была пустой. На ней отчетливо проступали какие-то буквы. Порыжевшие от времени чернила; смешной и странный готический шрифт.  — Абракадабра какая-то! Это шифр? — глаза наследника горели ярким огнем.  — Безусловно!  — И Вам он известен? Вы разгадаете послание?!  — Не сразу. Но я уверен, это мне удастся! И мы, возможно, узнаем больше о проклятии или найдем средство, как бороться с собакой.  — Чудесно! Мистер Холмс, Вы просто кудесник!  — Но Вы устали, сэр Генри, — сказал мой друг, — позвольте нам с Ватсоном проводить Вас до гостиницы. Вы где остановились?  — Маленький отель тут, за углом, недалеко от Вас. Называется «Нортумберленд». Мортимер, Ваш телефон! — О, спасибо! Опять я его забыл. Разговаривая таким образом, мы все прошли в прихожую, разобрали шляпы, взяли зонты и надели пальто: на улице срывался дождь.  — И с Вами пока ничего в Лондоне странного не произошло? — почти шутя спросил Шерлок, спускаясь по лестнице вслед за Баскервилем.  — Да нет, Мистер Холмс, и Слава Богу. Хотя… Генри остановился, прислонился к стене и поморщился.  — Что же?  — Это, наверно, не важно, но еще до того, как я увидел мистера Мортимера в аэропорту, кто-то, проходя мимо, до крови рассек мне руку… Было очень больно. Генри продемонстрировал нам пластырь на мизинце.  — И главное, я даже не увидел, кто это был!  — Случайность, наверное, — сказал я. Баскервиль и Мортимер зашли в магазинчик по соседству с отелем, чтобы купить газет и что-то из еды. Мы остановились подождать их. Я подошел к сыщику и взял его под руку. Вечерело. Горели фонари. Синий свет неба потрясающе сочетался с исправившейся погодой. И я радовался, что Лондон подарит сэру Генри приятные воспоминания о себе. — Ну что, как тебе наследник? — спросил я. — Идеально, — сказал друг, закуривая, — идеальная жертва. Я фыркнул. Приговоры Холмса были часто циничны, почти никогда не деликатны и удивительно точны. Шерлок слегка прижал меня к себе:  — Джон! Ты знаешь, что за Баскервилем следят? Он легко кивнул направо и я скосил глаза на темный силуэт в шагах пяти от нас. Но как бы не был легок его жест, соглядатай почувствовал опасность; машина плавно тронулась с места.  — Ты успел заметить номер? Шерлок фыркнул:  — Естественно.  — Ты проверишь эту машину?  — Обязательно. А вот и Баскервиль! Мы проводили наших новых знакомых до двухместного номера, который они занимали, и распрощались на его пороге.  — Надеюсь, ночью с Вами ничего не случится, сэр Генри. А завтра мы с Ватсоном придем к вам… Во сколько?  — Приходите в девять.  — Отлично. Никуда не выходите без нас!  — После Ваших слов — конечно, нет, — Баскервиль даже позволил себе сдержанно улыбнуться. Мы оба пожали им руку и стали спускаться по ступенькам. Внезапно пронзительный крик привлек наше внимание.  — Где это, Холмс?  — Боюсь ошибиться, но… На ходу вынимая оружие, мы кинулись обратно к номеру. Выбивать дверь не пришлось: она была лишь прикрыта. Должно быть, хозяева только вошли. Мы наткнулись на Мортимера и Баскервиля в крошечной прихожей.  — Что случилось? Вы кричали? Глаза художника вылезали из орбит. Генри был более сдержан, но губы у него дрожали:  — Идите сюда. Он подошел к своей двери и что-то сделал с выключателем:  — Смотрите! Прямо перед нами, казалось, горели огненные письмена, написанные в воздухе: «Болота — твоя смерть!»  — А теперь смотрите, — сказал глухо сэр Генри. И включил свет. На аккуратно заправленной кровати, на белом шёлковом покрывале лежала голова собаки, измазанная запекшейся темной кровью.