Укрощение строптивого

America Аспен взял меня за руку и улыбнулся. Мы шли по набережной, вдоль каменистого берега, о который бились шумные воды океана. Где-то играла музыка и слышался смех людей. Небо чернело от набегающих туч, предвещая грозу яркими вспышками молний. — Ты какая-то задумчивая. — Аспен остановился напротив меня. Каштановые волосы парня ласкал ветерок, а его зеленые глаза заботливо смотрели на меня. — Расскажи, что тебя тревожит. — Он коснулся моего подбородка, проведя пальцем по скуле и запуская руку в волосы. — Ты всегда можешь довериться мне. — Сегодня выдался трудный день. — Я покачала головой и слегка отстранилась, продолжая держать Аспена за руку. — Я благодарна тебе за то, что ты все это время был рядом. На щеках парня появились ямочки, а глаза заблестели. Аспен притянул меня к себе за талию и прошептал: — Я всегда буду рядом, Америка. Я уже давно не чувствовала такого искреннего тепла и защиты. Была уверена, что могу доверять Аспену и он действительно будет рядом, что бы ни случилось. Он приблизился ко мне, проведя рукой вдоль шеи, коснувшись ключиц. Я неописуемо желала этого поцелуя, вот только в душе понимала, что он должен принадлежать другому человеку. Я опустила голову, делая медленный вдох. — Извини, — прошептала я. Аспен покачал головой и слабо улыбнулся. — Ничего, я понимаю. С неба начали падать тяжелые капли дождя. Я подняла лицо к небу и улыбнулась, вдыхая свежий воздух полной грудью. — Думаю, стоит спрятаться, — заметил парень. Я покачала головой. — Неужели ты боишься какого-то дождика? Где-то близко раздался раскат грома. Дождь с каждой секундой набирал силу. Я закрыла глаза Аспену ладонями и прошептала на ухо: — Почувствуй свободу. Быстро сняла обувь и пошла прямо по лужам, наслаждаясь дождем. Аспен рассмеялся и сделал то же самое. Вода буквально стояла стеной, мы бежали по дороге, ловя на себе безумные взгляды людей, прячущихся под козырьками зданий и навесами. Вся наша одежда промокла и прилипла к коже. Я начала прыгать по лужам, забрызгивая водой Аспена. Тот пытался увернуться, но тщетно. Мы смеялись, гонялись друг за другом, словно малые дети. Мы были живы. Мы были свободны. Мимо нас проносилась жизнь, ее мельчайшие моменты, красивые блики свободы, но мы не замечали этого в суете. Аспен уговорил меня зайти взять кофе, чтобы согреться. Мы сели под дерево, на его раскинувшиеся корни, наслаждаясь капучино с корицей и стручком ванили. Аспен обнимал меня за плечи, рассказывая, как они с сестрами в детстве строили домик на дереве и каждый раз прятались там в грозу. Мы вернулись в кампус, когда небо стало темно-сливового цвета с россыпью маленьких звезд. В воздухе до сих пор пахло дождем и свежестью. Аспен довел меня до нашего блока, придерживая за талию. Я хотела быть с ним, возможно, потому что была уверена в нем и доверяла, но мне не давали покоя слова Максона. — Спокойной ночи, — прошептал Аспен. Я прижалась к его груди и закрыла глаза. Рубашка парня была насквозь мокрая, а в волосах, казалось, до сих пор путались дождевые капли. — До встречи, Аспен. Он провел рукой по моей спине и поцеловал в лоб, смахнув с ресниц капли воды. Я улыбнулась, поднимая взгляд. Его теплая улыбка успокаивала меня, дарила то, в чем я больше всего нуждалась. Тогда почему я сейчас не здесь и не с ним? У нас впервые были закрыты все двери. Уна лежала на диване, окутанная одеялами. Рядом с ней дымилась чашка чая и валялась огромная пачка салфеток. Девушка высунула голову из кокона. — Что с тобой? — удивилась я, подходя ближе. — Я простыла, — прогнусавила Уна. — Когда успела? Она сверкнула глазами, намереваясь что-то сказать, но не сделала этого, потому что начала кашлять так громко, что сотрясались окна. Я подошла к ней и дотронулась ладонью до лба. — У тебя жар. Уна была и без того белая, как снег, но сейчас сквозь ее кожу буквально просвечивал каждый сосуд на щеках. — Максон пошел за таблетками и слинял. — Она взяла салфетку и громко высморкалась. Я удивилась, хотя от Максона можно было ожидать чего угодно. Уна начала ныть, что ненавидит дождь, сырость и слякоть. Потом мне показалось, что она начала бредить от жара. Девушка говорила что-то про пончики и убийства. Я быстро направилась в ее комнату, надеясь отыскать антибиотики, но из таблеток нашла только мятные леденцы. — Я умираю, — ныла Уна, пытаясь подняться с дивана. — Передай Максону, что моя смерть будет на его совести. — Ты не умрешь. — Я закатила глаза, скрестив руки на груди. — Кстати, где Марли? — Она весь вечер вот в этой святой комнате. — Уна ткнула пальцем в дверь, ведущую в туалет. — Сказала, что отравилась суши, — медленно выдохнула девушка. — Китайская еда — это зло. Я переживала за Марли, но нытье Уны раздражало больше, поэтому решительно пошла на поиски таблеток. Открыв дверь в свою комнату, я замерла на проходе. Максон сидел на моей кровати и читал книгу, которую подарила Мэй. Он поднял на меня глаза, сделав вид, что ничего не происходит. — Не думал, что ты читаешь про... — ...принцесс? — перебила я. — Это книга моей сестры. — Я закрыла дверь и гневно метнула: — Что ты тут делаешь? Максон закрыл книгу и вернул на тумбочку. — Прячусь от Уны. — Он хитро улыбнулся. — Я больше не выдержу. В прошлый раз, когда она заболела, мне приходилось читать сказку про волка и семерых козлят каждую ночь, пока она не уснет. — Максон ужаснулся и вздрогнул. — Поэтому ты предлагаешь мне принять удар на себя? — недоумевала я. — Я так понимаю, эта рыженькая с обложки станет принцессой? — перебил Максон. Я проглотила слова, стараясь ответить как можно спокойней: — Я не знаю, у этой книги есть продолжение. Максон усмехнулся. — Ну конечно, никогда не бывает так просто. Бедный принц. — Ничего он не бедный. — Я повела бровью, вскинув руки. Максон рассмеялся. — Ты права, он не бедный. Скажи, ты у этой бестии научилась урокам самообороны? — Можно сказать и так. — Я невольно улыбнулась, вспоминая нашу первую встречу на пляже. — Тогда ничего удивительного. — Он поднялся с кровати и подошел ко мне. — Так чем же она заканчивается? Максон подошел вплотную, и я отступила к стене, совсем забыв про дыхание. — Очень банально. — Я посмотрела ему в глаза, каждой клеточкой тела чувствуя его взгляд. — Она не может выбрать, с кем хочет быть. — И кто же станет ее избранником? — Тот, кого она действительно любит. Тот, кто ее не предаст и не покинет. — Думаю, принц справится с этой ролью. — Мне кажется, он сам не понимает, чего хочет. — Я покачала головой. — Поверь, я абсолютно уверен, что он давно сделал выбор. — Тогда почему принц не скажет, что любит её? — спешно спросила я. Мы оба понимали, что речь уже шла не о книге и ее бумажных героях. — Боится быть отвергнутым. — Максон коснулся пальцами пряди моих волос и неуверенно улыбнулся. — Это не тот страх. Принц боится, что она изменит его жизнь, и этот страх сильнее каких-то чувств. Он несется вперед, не замечая ничего, а иногда надо просто остановиться и понюхать розы. — Он пытался все это время. — Максон опустил руки. — Вот только в нашем мире очень трудно встретить розу. Я отвела взгляд. Мне было больно, и это гадкое чувство шло от самого сердца. Максон сделал шаг назад и прошептал: — Tu persistes a m’ignorer encore, je persiste a t’aimer plus fort* — Что это значит? Максон покачал головой и улыбнулся: — Одна французская поговорка. Мы смотрели друг на друга, желая быть ближе, но слова не слетали с губ. Я чувствовала, что поступаю неправильно по отношению к Аспену. За это время мы очень сблизились, он помог забыть ту боль, которую причинил Максон, и я не хотела поступать так же. Я знала, что принимаю верное решение, но почему оно давалось мне с таким трудом? Маскон попытался перевести тему: — Я предлагаю нам быстренько линять отсюда, пока Уна не опомнилась. Больше не выдержу волка и семерых козлят. Мы рассмеялась, и в этот момент мне захотелось обнять его. Как когда-то в машине. Хотелось верить, что это возможно. — Что скажешь насчет венских вафель в кленовом сиропе? — Звучит безумно аппетитно, — заметила я. — Только прежде Уне все же стоит дать антибиотиков. — Тут поможет только мощное снотворное, которым обычно усыпляют животных в зоопарке. Я толкнула Максона в плечо, и тот улыбнулся. Мы вернулась в гостиную, где Уна спала или притворялась, хотя Максона устраивали оба исхода. Он сел рядом с ней и убрал прилипшие волосы с лица, подоткнув одеяло. — Когда она спит, не кажется такой стервой. Я поджала губы, еле сдерживая смех. — Мне все прекрасно слышно, Максон Шрив. — Уна попыталась треснуть Максона, но тот увернулся. Я скормила ей горстку таблеток и уговорила хоть немного поесть. — Может, стоит вызвать врача? — поинтересовалась я, когда Уна начала истошно кашлять. — Ох, нет. Только не это. Ты смерти моей хочешь? — воскликнула она. Максон ушел на балкон — то ли чтобы покурить, то ли чтобы не нарваться на бредни Уны. Собрав всю волю и выдержку в кулак, я решила остаться рядом с ней. — Расскажешь сказку? — Нет, — отрезала я. Максон на балконе рассмеялся, делая затяжку. Я прищурилась и покачала головой. Он лишь пожал плечами — мол, я сама на это подписалась. — Хорошо, — согласилась я. В этот момент из туалета вышла Марли. Уж не знаю, сколько она там просидела, но видок у нее был еще тот. Девушка подняла на нас глаза — она казалась какой-то потерянной. — Ради бога, скажи, что это тест на наркотик! — воскликнула Уна, и тогда я поняла, что же держала Марли. — Нет. — Она покачала головой. — Я беременна. To be continued... P. S. Все же то, что ей сказал Максон, очень важно. *Tu persistes a m’ignorer encore, je persiste a t’aimer plus fort. — Несмотря на то, что ты игнорируешь меня, я люблю тебя все так же и даже сильнее.