Укрощение строптивого

Maxon Данная глава писалась под воздействием коктейля «Секс на пляже» :0 Не вините автора))) Я наблюдал за тем, как девушка в нежно-голубом платье собирала цветы. Она убрала за ухо рыжую прядь волос, ступая по поросшему травой берегу босыми ногами. Девушка заметила пристальный взгляд и улыбнулась, смущенно опустив глаза. Этот пляж был абсолютно пуст, мне не удалось разглядеть даже извилистой дороги, ведущей в город. Я сидел у самого берега, опершись спиной о борт катера. Никак не получалось отвести глаза от тонкой фигуры рыжеволосой девушки. Она взглянула на свой букет, следуя в мою сторону. Девушка склонила голову набок, опустившись на колени подле меня. — О чем задумался? — На ее губах заиграла озорная улыбка, невольно заставившая меня просветлеть. — О тебе. Она прикусила нижнюю губу, удивленно вскинув брови. Потом ее взгляд потеплел, и она ответила: — Ну что ж, еще немного — и ты прожжешь во мне дырку взглядом. — Она начала ловко переплетать стебельки цветов, делая из них венок. — Я не позволю этому случиться. Америка замерла, ее пальцы еле заметно дрогнули. Она сделала медленный вдох, пытаясь понять, шучу ли я. Чтобы развеять любые сомнения, я посадил ее к себе на колени, придерживая за бедра, и поцеловал, пытаясь напомнить сегодняшнюю ночь на катере. Я не мог понять, как такой хрупкой девушке удалось спасти меня. Она сделала самое трудное — излечила душу, раны, которые кровоточили из года в год. Она заставила посмотреть на причину моей ненависти с иной стороны. Это не удавалось никому. Америка прижалась к моей груди, обхватив руками шею. Я хотел большего, чем просто поцелуй или объятия: я хотел ее. Приходилось контролировать себя, чего уж точно не случалось с другими девушками. Не могу поверить, что она делает со мной… даже не против воли. Я готов был ждать до тех пор, пока Америка сама не поймет, что действительно хочет быть со мной. — От тебя пахнет океаном, — прошептала она, слегка коснувшись губами моей шеи. — И еще… — Америка отстранилась, задумчиво прикрыв глаза, словно представляя что-то. — Твой запах. Не знаю, но его невозможно спутать с чем-то другим. — Получается, я очаровал тебя своим запахом? — Я усмехнулся, получив за это по макушке. — Эй! — Идиот ты. — Америка встала с песка и отряхнулась, оставляя недоплетенный венок. Я рассмеялся, убрав руки за голову. Она села в катер, всем видом выказывая обиду. Я покачал головой, выдавливая последний смешок, и тоже поднялся с песка. Америка смотрела на океан, отчаянно не замечая меня. Как же искусно у нее это получалось с нашей первой встречи… Брови девушки были сведены к переносице, из-за чего на лбу образовалась довольно милая складочка. Поэтому каждый раз, когда она злилась, я старался не улыбнуться. Я забрался в катер и сел позади нее. Америка все так же безразлично смотрела в сторону. Это было довольно забавно — наблюдать за тем, как она, хмуря брови, смотрит на бездушную гладь воды. Я нагнулся к уху девушки, почувствовав, как Америка замерла. Это происходило каждый раз, когда я касался ее. — Хочешь секрет? — медленно начал я, обдумывая каждое слово. Она ничего не ответила, лишь слегка дернула подбородком. — В первую нашу встречу ты отвергла меня; это, конечно, поколебало мою гордость, но я был очарован. — Она еле заметно приподняла уголки губ, все еще пытаясь держать обиду. — Америка Сингер стала первой девушкой, которая отказала мне. Она наконец посмотрела на меня, как воробушек, склонив голову. — Ты как был идиотом, Максон Шрив, так и остался им. — Америка обняла меня за шею, притягивая к себе. — Но теперь ты мой идиот. Я провел рукой по ее волосам, легонько целуя девушку в кончик носа. Вся моя сущность отчаянно отвергала тот факт, что Америка меняет меня. Сперва осознание этого было отвратительным, но постепенно, погружаясь в глубокий океан, я непроизвольно нашел покой. Каждый раз, смотря на нее, я задавал себе один и тот же вопрос: «Что же ты со мной делаешь?». Америка просветлела, поднимая на меня голубые глаза. Она обхватила мои бедра ногами, и я поднял ее. Девушка засмеялась, еще крепче прижимаясь ко мне. Мы выбрались из катера, и я закинул ее на плечо, услышав еще один шквал визга. Америка дрыгала ногами, громко смеясь. Я пронес ее по пляжу до пирса, остановившись у самого края. — Боже, ты же не сделаешь… — взмолилась она, не успев договорить. Мы спрыгнули в воду, прежде чем я понял, что сделал это добровольно. Америка обняла меня, и я открыл глаза. Нас уже поднимало на поверхность, но я не ощущал прежнего страха, потому что девушка с рыжей копной волос избавила меня от него. Голубое платье прилипло к коже Америки. Мы вынырнули, делая первый вдох. Я держал ее, будучи абсолютно уверенным, что больше никогда не дам близкому человеку исчезнуть в океане. — Ты сделал это… — прошептала Америка. Она улыбнулась, касаясь мокрыми губами моих губ. — Ей-богу, вы неслись по пляжу, как Шрек и Фиона. Америка вздрогнула и подняла глаза к пирсу. Я и так знал, кому принадлежал этот голос, поэтому раздраженно выдохнул и как можно спокойней ответил: — Ты, как всегда, вовремя, Уна. Девушка лежала на пирсе, свесив к нам голову. Ее белые волосы были убраны за уши, а на губах играла надменная ухмылка. — Я бы не пришла, если бы не катер, который, кстати, должен вернуться к причалу в полдень. — Уна постучала по запястью, словно по невидимым часам. — Я не хотела вас отвлекать, но, черт, вы как два идиота. — Она рассмеялась. — Я не удержалась. Америка отпустила меня и нырнула в воду, возвращаясь к берегу. Я посмотрел на Уну, плеснув в нее морской водой. Цель была поражена и с недовольной миной скрылась за краем пирса. Я поплыл вслед за Америкой к берегу. Мы легли на песок, пытаясь отдышаться. Девушка положила мне на плечо голову, прижавшись мокрой щекой к груди. Я чувствовал каждый ее вдох и выдох, вспоминая, как сегодня ночью мы засыпали точно так же. Я услышал, как заводится мотор катера, и, словно специально, обрызгав нас с головы до ног водой, Уна крикнула: — Вас подвезти? Я скрежетнул зубами, поднимая голову. — Мы справимся. Уна пожала плечами и добавила, перекрикивая гул мотора: — Кстати, Амес, утром тебя искал твой дружок. Я сказала, что ты занята. Америка убрала голову с моей груди, отстраненно отряхиваясь от песка. Уна скрылась вместе с катером за пирсом, понимая, что теперь ей точно следует удалиться. Когда звук мотора стих и нас окружил только шум океана, я решил продолжить тему: — Ты же понимаешь, что… Америка подняла руку, давая понять, что это не самая лучшая беседа в ее жизни. Я раздраженно приподнялся, хватая ее за предплечье. Америка бросила на меня пылающий взгляд, вырывая руку. — Ты предлагаешь оставить все как есть, я не пойму? — Меня распирало от возмущения. — Нет, просто меня раздражает, что ты делаешь из меня козла отпущения. — Что, прости? — вспылил я. Америка поднялась с песка, скрестив руки на груди. — Если бы ты тогда пришел на пляж, ничего этого бы не случилось! — Ах, так теперь я во всем виноват? — Заметь, ты сам это сказал, — бросила Америка, сжав губы в тонкую нить. Вот теперь я действительно пришел в ярость. Чтобы не сболтнуть больше лишнего, я развернулся и пошел прочь, в сторону кампуса. Песок лип к мокрым ногам, а солнце безжалостно нависало надо мной. Я шел вперед, борясь с желанием обернуться. Думаю, больше всего я боялся, что Америка не смотрит мне вслед или, хуже того, осознает, что ошиблась во мне. *** Уна сидела в нашей гостиной под вентилятором. — Это очень опрометчиво с твоей стороны, ты ведь только что выздоровела. — Я погляжу, ты один, — заметила Уна, игнорируя мое очередное проявление заботы. — Благодаря тебе, спасибо. — Я шлепнул ладонями по бедрам и сел рядом. — Не волнуйся, Аспен скоро исчезнет, — отмахнулась девушка. — Я так не думаю. — Мне кажется, сейчас неуместно начинать комплексовать, как пятнадцатилетняя девчонка. — Иногда я борюсь с желанием убить тебя, Соуния. Девушка гневно сверкнула глазами, врезав мне по челюсти. Я перехватил ее руку, нагло ухмыльнувшись. — Еще раз назовешь меня полным именем, и я выжгу у тебя на заднице «Максон Каликс Шрив», ты меня понял. Я решил, что на этом не надо останавливаться и продолжил: — Соуния Патриция Гобнет Лай Фрейзер, — сказал я, словно пробуя на вкус ее имя. — Тебя точно любили родители? — Не смешно! — заистерила Уна, ударив кулаком по дивану, как маленький ребенок. — А по-моему, очень смешно, — не удержался я. — Ты еще удивляешься, почему так отталкиваешь от себя Америку, — съязвила Уна. — Что уж говорить об остальных девушках-на-одну-ночь. — Тебе точно не следует переживать, мы стоим друг друга. Уж тем более я не уверен в том, девушка ты или нет. — Я прыснул в кулак, наблюдая за тем, как Уна закипает. — Во-первых, я не проверял, а во-вторых, не уверен, что… — …а во-вторых, мне неинтересно. Для тебя достаточно первого пункта и моего честного слова. Мы оба рассмеялись, не заметив, как растворился наш конфликт. Почему-то я сразу подумал о том, сможем ли мы с Амес так же. В гостиную влетел Картер, как всегда, с ноутбуком наперевес. — Над чем смеётесь? — спросил он, рухнув между нами. — Над тем, что ее родители неплохо так поглумились. Картер давно перестал вникать в наш юмор, поэтому лишь повел бровью и пожал плечами. — Мы с Марли выбрали дом, я хотел показать вам… Уна уткнулась в экран, вырывая у Картера ноутбук. — Неплохо, но вы точно его потянете? Картер усмехнулся, гордо добавив: — Конечно, я не так богат, как Максон, но, поверь, денег на счастливую и долгую жизнь для моей семьи точно хватит. Уж тем более на дом. — Долго и счастливо, — протянула Уна. — Название в стиле книг, которые читает Амес. — Кстати, — перебил ее Картер, — я видел Америку на площади, кажется, она была с Аспеном. — Картер пожал плечами и закрыл ноутбук. Уна посмотрела на меня так, как будто пыталась сказать мне, что не стоит рубить с плеча. Хотя, признаюсь, такое желание было. — Пожалуй, пойду уберу все колюще-режущие предметы подальше. — Уна вскинула руки и добавила, указав на меня пальцем: — Еще надо спрятать твою записную шлюхо-книжку. — Что? — хором спросили мы с Картером. Кто-то у двери прыснул. — Да, довольно интересно. — Америка стояла у входа, опершись о стену, словно ожидая приглашения войти. Уна щелкнула пальцами и взяла Картера за шиворот. — Смываемся, если ты не собираешься погибнуть и все еще хочешь воспитывать своего ребенка. Уна захлопнула дверь, и мы остались наедине. Америка подошла ближе, явно чувствуя себя неуютно. — Я говорила с Аспеном. — В курсе. Америка вскинула бровь и раздраженно поджала губы. — Я не понимаю, что между нами происходит, Максон. — Она беспомощно развела руками. — Мы ненавидим друг друга, прощаем, снова ненавидим… я не понимаю, что испытываешь ты, но точно знаю свои чувства, и это пугает. Иногда мне кажется, что мы слишком разные. — Ее голос дрожал, но Америка никогда бы не позволила дать слабину, зная, что сейчас не время и не место. — Хуже всего то, что ты не доверяешь мне. — Это не так! — рявкнул я, поднимаясь с дивана. Теперь мы были наравне. Америка усмехнулась, меря шагами комнату. — По-твоему, проблема в доверии? — Да, именно, Максон. Если бы ты доверял мне, то не совершил бы много глупостей. — Уж извини, мне еще не приходилось быть третьим лишним. — Что? — Америка недовольно прищурилась. — Максон, ты чертов собственник и эгоист. Я подошел к ней, прижимая к стене. Девушка не испугалась, скорее даже поддалась. Я взял ее за подбородок, поднимая вверх. Она сверлила меня взглядом, плотно сомкнув челюсть. Я изо всех сил контролировал эмоции, чего не позволял себе прежде. — К тому же еще самовлюбленный и лживый. Твои ведь слова, нет? — Именно это Америка сказала Уне, когда я приехал из Франции, она явно вспомнила тот разговор. — Так вот, возникает вопрос, — выдавил я, хватая Америку за запястье, — какого черта ты терпишь меня? — Она не успела ответить, как я продолжил: — Ты могла бы жить спокойно и размеренно вместе с Аспеном или бог знает еще с кем, но ты выбрала меня. Все потому, что тебе не нужна такая жизнь. Америка промолчала, слегка приоткрыв губы. Ее волосы до сих пор были мокрые, а от кожи пленительно пахло океаном. — Я мог бы отстать от тебя, продолжая не замечать. Поверь, это намного проще, чем кажется, для любого другого человека, но я не смог. — Мои пальцы еще сильнее сжались на ее запястье, а рука с подбородка медленно сползла к шее. — Поэтому, чтобы решить все раз и навсегда... Я спрашиваю тебя, в последний раз. Ты понимаешь, что тебя ждет рядом со мной? Я не смогу жить с мыслью, что мне придется делить тебя с кем-то еще. Отпустив ее запястье, я сделал шаг назад. Америка часто дышала, вжавшись в стену. Мы молча смотрели друг на друга, явно ожидая чего-то. — Я не знаю, захотим ли мы быть друг с другом всю жизнь, но сейчас я безумно нуждаюсь в тебе, — ответила она, разрывая тишину. — Если тебе этого недостаточно, тогда я готова смириться с тем, что мне не суждено стать частью твоего мира. Я подошел к Америке, впервые за наш разговор заметив страх в ее глазах. Мы оба знали, что он означал. — Этого вполне достаточно, — выпалил я. Я поднял ее за бедра, вновь прижимая Америку к стене. Она запрокинула голову, делая сдавленный вдох и выдох. Девушка обхватила ногами мой таз, что-то судорожно шепча. Мои ладони скользнули под ее еще мокрое платье, остановившись на ягодицах. Я жадно начал целовать ее плечи, медленно двигаясь к груди. Мне хотелось большего, словно я пил, но никак не мог насытиться. С ее губ сорвался сдавленный стон, когда я сжал ее ягодицы. Америка запустила руку в мои волосы, пытаясь стянуть с меня футболку. Она провела рукой по кубикам пресса, наконец расквитавшись с футболкой. Я усмехнулся, целуя ее шею и кусая мочку уха. Америка начала нервно глотать ртом воздух, я чувствовал, как ее кожа покрылась мурашками, и, не выдержав, понес ее к дивану. Америка притянула меня к себе, схватившись за пряжку ремня на моих брюках. Я облокотился о спинку дивана, и в этот момент он запрокинулся назад и с грохотом рухнул на пол вместе с нами. Америка начала смеяться, оказавшись подо мной. Она схватила меня за плечи и перекатилась, очутившись сверху. Прикусив нижнюю губу, она заговорщически прищурилась. — Ты повержен, Максон Шрив. Я притянул ее к себе за талию, прошептав на ухо: — И готов принять поражение. Америка как-то нерешительно поцеловала меня, проведя пальцами по скулам и подбородку. — Даже не знаю, что еще должно случиться… Сколько еще глупостей мы натворим? Я небрежно пожал плечами, хотя в душе меня волновал тот же вопрос. To be continued…