Отец

POV Ион Фортуна       После смерти Августы Врадики — Матери, Императрицы, которая была, есть и будет — начался самый настоящий ад в Империи метоселян. Во время военных действий полномочия правящей власти на себя взял Тайный Совет во главе с Милкой Фортуна, герцогиней Молдова. Именно она была представителем Империи и решала все дела, связанные с внешней политикой нашей страны около четырех лет, но так продолжаться более не могло. Начались восстания.       Как только в мире наступило относительное затишье и Авель Найтроуд после очередного боя с главой Розенкрейцеров снова исчез, я вернулся в Империю, подавленный тем, что Эстер использовала нас. Понять ее было несложно, а вот принять… В памяти снова всплывал образ моего погибшего друга Раду, что только еще больше путало.       В тот момент я не особо интересовался состоянием Империи и ее внутренними дрязгами, погрузившись в собственные переживания, что, вероятно, и стало моей роковой ошибкой.       Именно тогда Тайный Совет и решился распечатать и исполнить последнюю волю Императрицы. Она, наверняка предполагая свою смерть после предательства Сулеймана Тигрского, составила завещание, в котором были указаны список ее наследников и дальнейшие директивы с пояснениями.       Августа Врадика была крусником. Метоселянкой, пьющей кровь себе подобных, самой сильной во всей Империи. Понимая, что никого ниже себя ее любимые дети не примут, она на основе своей крови разработала препарат. Он должен был сделать выбранного наследника сильнее и даже более того, однако выжить после его принятия был один шанс из миллиона. Этим и объяснялся список претендентов из двенадцати метоселян и ограниченное количество препарата. Если все претенденты погибнут, то там было еще предложено пару вариантов развития событий, где фигурировал раскол или управление парламентом, то есть тем же самым Тайным Советом.       Список претендентов. Имена детей членов Тайного совета. Я и еще одиннадцать метоселян были приговорены к смерти.       Меня, как и остальных, ни о чем не подозревавших, забрали ночью и привезли в лабораторию. Помню, как мы требовали ответа, пытались выбраться из клетки, куда нас посадили, но никто не отвечал нам. Многих терранов, готовящих аппаратуру, я знал, и лица у них были полны скорби. Только перед самым началом эксперимента, когда нас поместили в специальные одиночные камеры и приковали, нам всем объявили о Воле Императрицы. Началась паника, слышались просьбы, мольбы, угрозы. Я испугался.       «Я не отомстил за Раду этому Кукловоду. Святой Отец исчез. И Эстер… Использовала меня. Стоит ли бороться за жизнь?»       После этой мысли я смирился и перестал бороться, в отличие от Кормака, Виллы и остальных.       Когда камеры заполнились белым газом, думать уже не представлялось возможным.       Дальше была БОЛЬ.       Никогда мне не было так больно. Такого я не пожелал бы даже самому ненавистному врагу. Никому. Никогда.       Потом я начал задыхаться, и как не смешно, но захотел жить.Вспомнил бабушку, маркизу Киевскую, грустную улыбку Раду, Эстер, которая не раз спасала мне жизнь. Это осознание было последним, за что я успел ухватиться, прежде чем упасть в темноту.       Очнулся я в мягкой кровати императорских покоев, где, как оказалось, моего пробуждения ожидал весь Тайный совет. Из всех двенадцати выжили двое. Я и Шамал Терру, но прожил тот недолго. Как сказала моя бабушка, он сошел с ума, а я не стал выяснять подробности.Все еще считал себя мертвым и каким-то сломанным.       О моем новом статусе было объявлено.       Целый год я пребывал в каком-то апатичном состоянии. Я почти ничего не помню из тех событий, кроме одного, расшевелившего меня и заставившего взять власть над Империей в свои руки.       Помню, что, встав рано утром, я отчего-то решил прогуляться по городу. Оделся, чтобы меня не узнали. Однако увидел я картину не повседневных будней, а ходящих по улицам забитых и трясущихся от страха терранов, грубых и надменных метоселян, грязь, голод и разруху. Это все не могло быть Империей, которую я помнил.        «Одиннадцать метоселян погибли ради ЭТОГО? Весь этот эксперимент был зря?» — от этой мысли по венам как будто лава потекла.       Именно в тот момент я поклялся изменить нынешнее положение вещей, во чтобы то ни стало.       Вернувшись, я начал анализировать этот год. Дело было не столько в экономическом состоянии Империи, сколько во власти. Народ метоселян потерял Мать, терраны — защитницу. Новая власть была представлена императором, являвшимся на самом деле куклой, марионеткой Тайного совета. Я сам позволил собой управлять и довести Империю до такого состояния.       Надо было действовать, пока не стало слишком поздно!       За спиной совета я собрал верных империи людей, составил вместе с ними проекты по воскрешению Империи во всех сферах, далее шло развитие и финансирование. И, конечно, роспуск имеющегося Тайного совета и созыв нового.       Я не винил бабушку и остальных за эксперимент или остальное. Они — дети, лишившиеся Матери и пытающиеся держать семью на плаву. Именно поэтому многие вернулись туда снова.       Именно поэтому я больше не имею права убегать от ответственности, возложенной на меня Матерью. Ведь Императрица не просто так выбрала нас, двенадцать претендентов. Она возлагала на нас надежды. И одной из них был мир между терранами и метоселянами.       Я, Ион Фортуна, стану Отцом Империи Истинного Человечества.