Демоны дальнего космоса

Локи, не шевелясь, сидел на койке, и косые тени от приглушенных неоновых ламп стекали по его скулам, точно черный шелк. Рядом спал кот, доверчиво положив взъерошенную голову на колени брата, и смешно дергал во сне ушами, на кончиках которых серебрились длинные кисточки. Златорогий медленно гладил беспорядочное сплетение густых прядей своего хвостатого соплеменника, а из его груди вырывалось тихое, приглушенное мурлыканье, низкое, как рычание молодого льва. Тяжелые черные косы спускались по шее, смоляными реками пересекая худую грудь дикаря и обрамляя узкие точеные плечи. Браслеты на руках и ногах туземца мягко мерцали, отбрасывая размытые солнечные пятна на аквамариновую кожу Локи, и казалось, что сама фигура дикаря светится изнутри, заполняя голубой полумрак каюты задумчивым золотым светом. - Здравствуй, Тор, - тихо сказал Локи, поднимая глаза на десантника – отчего-то они казались очень темными, глубокими, как волны северного моря за час до рассвета. – На твоих губах закипают вопросы, как морская пена. Задай их, иначе они до черных рубцов прожгут твою плоть. Военный невольно облизнул пересохшие губы. Он уже немного свыкся с манерой дикаря изъясняться, но под взглядом тлевших углями глаз становилось не по себе, а по спине скользил едва осязаемый озноб. - Я хотел… Эм, поговорить о твоем племени, - кот на коленях Локи недовольно вздохнул и закрыл лицо хвостом. - Я слушаю тебя, Тор, - Локи, не отрываясь, смотрел на мужчину; тонкая рука с черными крючьями когтей покоилась на макушке его брата. - Где ваше племя? - Далеко, - легкий ветер налетел на ясную безмятежность черных глаз Локи, и дикарь печально улыбнулся, - очень далеко. Не бойся, пришелец. Мое племя не причинит зла тебе и твоим друзьям. Тор машинально стиснул зубы: синехвостый змееныш оказался на удивление прозорливым. - Более того, - продолжал Локи, и его тонкие пальцы перетекали в черных шелках волос кота, точно играя, - я и мой брат исчезнем, как только для него вновь запоет ветер, засмеется чаща, а горы будут плакать, радуясь тому, что солнечный металл перестал выжигать их склоны… Тогда, только тогда, дыхание далеких звезд перестанет пьянить его, а земля под ногами станет теплее материнского лона. «Лучше бы ты тоже мяукал, честное слово…» - тоскливо подумал Тор, но осторожно продолжил допрос. - А как давно в последний раз вы видели свое племя? - Давно? – черный бархат бровей чуть дрогнул: наверное, это следовало расшифровать как изумление. - Ну… сколько времени вы его не видели? Сколько лун? Сожалеющая улыбка тронула тонкие синие губы, и дикарь чуть качнул златорогой головой: - Как ты можешь спрашивать о времени, пришелец, если вы в глубине себя не постигли его суть? Вам не дано понять, что есть время, вы считаете луны, но так ничего и не осознали. Так что для вас время не имеет значения, для вас времени нет. - Для нас оно имеет смысл, - хмуро возразил Тор. – Наша жизнь конечна, - и, к его удивлению, Локи тихо рассмеялся, игриво, точно дикий кот, склонив голову к плечу: - Кто тебе сказал такую глупость, блудный сын своего мира? «Да чтоб тебя! - тихо взвыл про себя Тор: диалог явно складывался не в его пользу. – Ладно, маленький обманщик, попробуем по-другому…» - А как ты через щит прошел? - Ты про твердый купол над вашим летающим домом? Тебе не понять этого, пришелец, - рогатый вновь покачал головой, глядя на Тора, как тому показалось, с какой-то снисходительной жалостью. – Вам не дано чувство материи и вибрации тайных струн бытия, вы прячете свое непонимание там, где возвели условности, за бесконечными узорами символов и знаков, по-прежнему не ощущая их истинной природы… - Так, стоп, стоп, стоп, я понял, сдаюсь! – замахал руками штурман, примиряющее опустив голову, и в бордовых глазах, устремленных на него, промелькнул легкий огонек удивления. – Я понял, что мы непроходимые идиоты, тупее нас нет никого в целой вселенной, и нам вас не понять! - Можно сказать и так, - тонкие губы дикаря тронула лукавая улыбка, и десантник чуть не задохнулся от такой наглости. – Не огорчайся, Тор. Штурман лишь мрачно хмыкнул в ответ. Оставался последний вопрос: - А почему вы назвали наш дом летающим? - Я уже видел такой же, - тонкий синий хвост дрогнул, изгибаясь знаком вопроса. Тора точно ножом в живот пырнули: - Ч-что?! Такой же? Где?! – острый взгляд отливавших багрянцем глаз охладил его пыл и заставил прикусить язык. Локи чуть сощурился, оценивающе глядя на десантника и словно размышляя, отвечать ему или нет. - Дом был иной, - дикарь рассеянно скользнул взглядом по каюте, не задерживаясь более на Одинсоне. – Он был больше вашего, и падал очень медленно, со столь громким ревом, что трескались основания гор… - То есть как, «медленно»? – нахмурившись, спросил Тор. - Он сел на огненном столбе и не упал набок, в отличие от вашего дома, - отозвался Локи, вдумчиво мерцая глазами. - Почему ты удивлен, воин? Тор сидел, нахмурившись. По данным бывших военных, за всю историю исследования Асгарда только тот чертов беспилотник, за которым они сюда прилетели, приземлялся на поверхность планеты. И то не приземлялся, а пылающим куском металла рухнул с ужасающей скоростью, разорванный на куски ударом об атмосферу. Исследовательские же крейсера курсировали на орбите, изучая планету с помощью стратосферных зондов. Изумляло другое: ни один беспилотник не способен сесть на планету без навигационного луча, и лишь достаточно крупные космопорты владели подобным оборудованием - однако коспомопорта на этой забытой Федерацией планете отродясь не было. - А где сейчас находится этот дом? - Он остался здесь. - Ты можешь показать, где именно он остался? - Он слишком далеко, чужеземец, - Локи глубоко запустил пальцы в волосы брата, а переливчатые струны его голоса зазвучали глуше. – Я не могу тебе его показать. - Но ты знаешь, где он находится? – косматые брови Тора сошлись на переносице. - Знаю. - А почему не скажешь? - Не могу, - Локи встрепенулся и с бесконечной грустью устремил глаза на пришельца, опустив уголки красиво очерченных губ. – Если бы я только мог, я бы показал тебе все ритмы этого мира, Тор. - Мне не нужны «ритмы», мне корабль нужен, - проворчал себе под нос мужчина, грузно опираясь на колени и вставая тяжело, точно поднимая на своих плечах весь многотонный пласт из металла и пластика нависавших над ним палуб «Черной вдовы». Локи проводил его спину алыми звездами глаз и вновь склонился над братом. У самой двери десантник обернулся, бросая прощальный взгляд на облитую искусственным светом фигуру - и замер. Продолжение асгардской ночи сидело на узкой белой койке, твердой, точно камни – непонятное, чужеродное, иное – и гладило черные пряди юного хищника на своих коленях. Тонкий профиль был склонен, волосы неумолимым водопадом скатывались по хрупким плечам, кошачьему изгибу спины и окутывали облитую в лазурь фигуру, облачая его в некое подобие траурного савана. Локи, почувствовав на себе взгляд мужчины, поднял голову; и Тор забылся, блуждая взглядом по лицу дикаря, гармоничному настолько, точно некий скульптор, великий и безумный в своей гениальности, год за годом шлифовал эти черты, обрабатывал изящной, как нож, пилкой хрупкий разлет ноздрей, тончайшую линию носа, раз за разом прикасался резцом к острой линии скул, обтачивая, доводя до совершенства; выводил кистью угольные крылья бровей, до миллиметра выверяя их гордый излом – так, пока прекрасное создание не ожило, не встрепенулось, не подняло невесомые веера ресниц, обводя его мастерскую печально-мудрым, некукольным взглядом. Штурман, стиснув зубы, рывком развернулся и вышел из каюты. ______________________ - Одинсон, не держи меня за идиота. - Что? – Тор чуть заметно вздрогнул; его прозрачно-голубые глаза сверкнули враждебно из-под насупленных бровей. Неподалеку от двери в каюту диких котов, скрестив на широкой груди руки с вздувшимися от тяжелой работы венами, стоял Стив и сверлил его взглядом, твердым, как оружейная сталь. Штурман, тихо хмыкнув, перевел про себя дух: кажется, еще немного - и он поедет крышей с этими котами. - О чем ты, кэп? - Ты кому заливаешь, Тор? – лениво осведомился Роджерс, потирая тонкую переносицу, и его голос прозвучал устало и как-то глухо. Штурман, виновато хмыкнув, развел руками, показательно сдаваясь: ложь давно уже потеряла смысл, ведь они слишком давно друг друга знали: - Роджерс, я в жизни не встречал ничего… - он замялся, подбирая нужное слово, - совершеннее. - В который раз я это слышу, - фыркнул Стив, и, оттолкнувшись плечом от стены, размашистым шагом направился в рубку. Тор, ухмыляясь в бороду, двинулся за ним следом. Во времена службы любовные похождения штурмана Тора Одинсона входили в разряд баек, которые травили друг другу молодые солдаты с глазами, поблескивавшими от сального возбуждения. Весь космический флот знал, что большего бабника не найдешь на всех семи рукавах нашей галактики. Поговаривали, что у Тора есть по пачке любовников и любовниц в каждом мало-мальски значительном космическом порту, причем далеко не всегда эти партнеры были потомками земных колонистов; а на безымянных планетках типа Асгарда и вовсе можно было сбиться со счету. Обставлял Тора в этом вопросе разве что Клин Бартон, которого подозревали даже в связях с негуманоидными формами жизни, о чем, правда, сам стрелок скромно умалчивал, загадочно улыбаясь и нехорошо сверкая серыми глазами. - Ревнуешь, сладкий? – Одинсон обольстительно улыбнулся, сверкнув белыми зубами в полумраке. - Не для тебя моя роза цвела! – привычно отозвался Стив. Такие шутки уже давно стали обыденными среди экипажа «Черной вдовы». Впрочем, капитан не мог не радоваться благоразумию штурмана: загулы Тора еще никогда не приводили к негативным последствиям для всей команды. - Я думаю, Локи врет, – бросил Тор, стремительно догоняя капитана. - Как пить дать, – согласился Стив. – И насчет корабля, и насчет племени. Но если их племя нам не опасно, то корабль очень не помешало бы раздобыть. Не удивлюсь, если эти дикари решили всем племенем поклоняться упавшему беспилотнику. - Или окрестили его обителью демонов, - насмешливо фыркнул Тор: такие случаи уже бывали на других планетах. – А наш Локи дважды в месяц пляшет вокруг него с бубном и возводит молитвы своим множественным богам. Роджерс ухмыльнулся себе под нос, оценив нарисовавшуюся в воображении картину, и, к немалому удивлению штурмана, завернул не в рубку, а в навигационную кабину, в мирное время служившую рабочим кабинетом для капитана. С мерным гудением заработали лампы, выхватывая из темноты помещение, в которое давно никто не входил, отражаясь в латунных, под старину, витых ручках шкафов. Посреди комнаты, обставленной, как гостиная в старинном дворянском поместье, и этим выбивавшейся из общей обстановки на корабле, стоял тяжелый стол из темного, почти черного дерева. Столешница его была матовой, идеально плоской, точно вода подземного озера, на которые еще никогда не падал луч солнца. При каждом фрахте корабля Стив на несколько часов запирался в этой комнате, и тогда оживала немая доска старого стола, загоралась тысячами лапочек и графиков, рисовала в воздухе путаные диаграммы отчетов, кривлялась множеством возникавших и растворявшихся лиц, а капитан до хрипоты ругался по видеофону со службами космопорта, сверял длинные столбики счетов и проектировал расположение груза на корабле. Но сейчас потускневшее озеро стола с тяжелыми витыми ножками было безмолвно, на нем не играли лазурные змеи графиков и не вились длинные ленты столбцов с расчетами – коспоморты были далеко, за бездонным черным морем космоса, видеофоны молчали, и все, до самой последней души на Земле, забыли о корабле, потерянном на краю галактики. Капитан быстро обогнул ненавистный стол и приблизился к квадратной металлической панели за высокой спинкой кресла, оббитого вытертой бордовой кожей. Отполированная до зеркального блеска пластина отразила обгоревшее от электросварки лицо солдата, когда Стив, стянув перчатку, осторожно коснулся кончиками пальцев идеально гладкой поверхности, на которой не было заметно ни единой щели. Тут же по всему металлу волнами разбежались размытые голубоватые блики, и крышка сейфа тотчас же скользнула в бок с легким шипением. Тор, сверкая глазами от любопытства, замер у стола, жадно буравя взглядом бездонный провал сейфа, но так ничего и не увидел. - Вот, - на шершавую ладонь штурмана легла крохотная черная коробочка, бархатная на ощупь. – Жучок. Я его спер, когда был в последний раз в гостях у твоего бати, и он нам демонстрировал последние разработки военного ведомства. В светлых глазах Тора промелькнуло восхищение, он с величайшей осторожностью потрогал пальцем коробочку, размер которой был не больше ногтя. - Ну ты и шельма, Роджерс! Даже я не заметил! Да за один такой жучок нам полгода работать! – Стив самодовольно ухмыльнулся в ответ: - Выберешь удобное время – повесишь на своего Локи. Только так, чтобы он ничего не заметил. Меня настораживает этот пришелец, и, раз уж он так легко проходит наши щиты, я хочу знать, где носит его рогатую светлость. - А на кота твоего маячок будем вешать? - Уже есть, - хмыкнул Роджерс в ответ и, поймав удивленный взгляд штурмана, снизошел до объяснений. – В гипсе у него закрепил, когда ноги перебинтовывал. - Роджерс, хитрая ты жопа, - восторженно пробормотал Тор, осторожно открывая коробочку и катая на широкой ладони полупрозрачный шарик маячка. Прелесть этого устройства состояла в том, что, прикрепленное к любой поверхности, оно меняло цвет, как хамелеон, становясь практически незаметным. – А на змейса нашего мне как маячок вещать? На хвост ему нацепить иль в задницу засунуть? - Ну это как вам обоим больше понравится, - меланхолично отозвался Стив и быстрыми шагами направился в чрево корабля, туда, где, судя по рокоту проснувшихся грузовых роботов, уже сыпались огненные брызги искр, вздымались удушающие клубы дыма и разворачивался локальный филиал их личного Асгардского Ада.