Демоны дальнего космоса

- Знаешь, а у отца все время гремит музыка в кабинете, - сказал как-то Тор Стиву, когда оба мальчишки, еще двенадцати и одиннадцати лет, лежали на летней траве на склоне холма, спиной к серебряным иглам города, озаряемого огненными фонтанами стартующих ракет, а солнце горячим озерками плескалось на их животах, лениво стекая по бокам. Стив шмыгал разбитым носом, упрямо сглатывая набегающие слезы: мелкий и тщедушный от природы, он, тем не менее, не мог пройти мимо, когда по его, стивовому, мнению, творилась несправедливость, за что и ходил вечно в синяках и ссадинах. До города было не меньше пятидесяти километров, но только здесь заканчивались рабочие кварталы, посеревшие от копоти и выгоревшие в жаре плавильных печей гигантские ангары заводов – огромные, точно броня доисторических черепах. Мальчишки нежились на траве, еще не тронутой ядовитым дыханием труб, точно две маленькие ящерицы, и щурились на солнце, откинув мысли о взбучке, что устроят им родители, узнав, что те опять сбегали за черту города. - Отец никогда не выключает музыку, - повторил Тор, а голубое небо лилось бесконечным потоком в его глаза. – Ни в машине, ни дома, ни, я подозреваю, у себя в военном ведомстве, – воздух вокруг них гудел от послеполуденного жара. – У нас в каждой комнате играет музыка, андроид-уборщик что-то бормочет, информационный портал постоянно о чем-то рассказывает, грохочет, крутит новости и музыкальные передачи, домашний компьютер следит за каждым шагом, раздавая советы и включая музыку, соответствующую твоему настроению, на кухне поет плита и читает нравоучения холодильник, а ступеньки на лестнице – даже ступеньки! – звучат на разные лады, точно клавиши рояля! И всюду, куда не пойдешь – тебя преследуют звуки, ноты, музыка, речь! Ни минуты покоя, ни минуты тишины! Прыгаешь на диване – а в такт твоим прыжкам уже играет веселая песня, выбранная компьютером! Крадешься ночью на кухню – а в коридоре вспыхивают сирены! И ты знаешь, Стив, однажды меня все это достало! Мне так сильно захотелось тишины! Когда отец опять отлучился в дальнее плавание на несколько недель, а мама куда-то уехала, я пробрался к терминалу управления нашим домашним компьютером и отключил там все! Нет, ты представляешь, совсем все, даже сигнализацию! И наш дом погрузился в тишину. Целый день я наслаждался тишиной и беззвучием, целый день просто ходил по дому, слыша лишь собственное дыхание и то, как шуршат подошвы по ворсу ковра. А потом пришла мама и все включила снова. Я думал, она будет ругаться из-за того, что я сделал, но она просто взяла меня за руку и попросила так больше не делать. Потому что отец очень не любит тишину. Я спросил маму, почему. И тогда она объяснила. - И почему? - Потому что в космосе всегда тихо. - Я не понимаю. - Я тоже. Но, наверное, когда-нибудь обязательно пойму. _______________________________________________________ И вот, сотню лет и тысячу жизней спустя, Стив Роджерс тоже ненавидел тишину. Где-то в чреве корабля начала капать вода, и Стив напрягся: то конденсировалась влага из воздуха на трубке с жидким азотом. Значит, где-то повреждена тепловая изоляция. Некритичная поломка, но неприятностей доставить может. Почти на ощупь он добрался до командной рубки, усмехаясь про себя тому, как часто в последнее время ему приходится бродить по кораблю при ночном освещении. Под ногами громыхнул ящик с инструментами, оставленный там Клинтом, отвертка покатилась по наклонному полу и тут же замерла, перехваченная стремительно нагнувшимся капитаном. Просторный зал рубки сонно сощурился на Стива тысячами приглушенно светившихся глаз-индикаторов, точно огромный, разбуженный впервые за долгие столетия доисторический хищник, потревоженный в своей холодной стальной глубине. Капитан взмахнул рукой, точно дирижер перед гигантским светодиодным оркестром. - Просыпайся, Джарвис, - голос капитана разнесся по рубке, резонируя в металле и волнами отдаваясь в каждой микросхеме. - Здравствуйте, сэр, - спокойный ответ Джарвиса прозвучал откуда-то сверху, оттуда, куда не доставал свет. – Спешу отметить, что ранние подъемы, а также утренняя зарядка очень полезны для организма. - И тебе не чихать, падла электронная, - отозвался Стив, одним пружинистым прыжком оказываясь в кресле. Десятки проводов и панелей любовно прильнули к его рукам, под полом завибрировали моторы, поднимая кресло капитана выше к экрану, по которому теперь разливалось лазурное свечение. Мгновение – и промозглая тысячелетняя пещера рубки озарилась яркими огнями, встрепенулась волнами графиков и отчетов, застрочила длинные столбики цифр, опоясываясь ими, точно праздничными лентами. Пылали тысячи расчетов и диаграмм – вся информация о корабле, о его системах, начиная от температуры за бортом и заканчивая профилем электромагнитного поля в реакторе – нескончаемые потоки данных, выкачиваемые из каждого закоулка огромного металлического тела. - Что скажешь про сегодняшнее происшествие, Джарвис? Что тебе известно про телепортацию? – кожаный подголовник кресла удобно уперся в шею. - Ее не существует, сэр. Моя логика и мои алгоритмы не позволяют мне дать разумное объяснение произошедшему сегодня ночью, - спокойно ответил искусственный интеллект. – Впрочем, если вас заинтересует, в электронной библиотеке имеются несколько научно-фантастических книг, где описывается телепортация. Схожее по существу явление встречается в фэнтазийных книгах и в детских сказках. Гарри Поттера читали, сэр? - Уснул на первой книге, - хмыкнул Стив, погружая пальцы в навигационную перчатку и лениво листая вспыхивавшие перед его лицом голограммы. – Сколько до рассвета? - Три часа, сэр. Асгардские сутки длятся тридцать часов. - Самое время, чтобы выспаться. Джарвис… - Стив задумчиво потер обросший подбородок, гадая, как бы корректнее сформулировать запрос. – Скажи, а в информации по планете тебе не встречалось ничего… хм, странного? - Странного, сэр? - Что угодно. Логические нестыковки, несоответствия, нестандартные атмосферные явления. Необычное расположение островов, гор или водоемов: например, геометрические формы природных объектов или еще что-то... - Запрос понят, сэр. Обработка данных, - Джарвис умолк, и Стиву показалось, что он почти слышит, как щелкают электроны в его кремниевом мозгу, перетекая между зонами. - Никак нет, сэр, - наконец, после пятиминутного молчания, оповестил механический мозг. – Все естественно и сопоставимо с Землей, сэр. Сэр? Стив сидел, закрыв глаза и запрокинув лицо навстречу льющимся потокам неонового света. - Вот именно, Джарвис, - пробормотал он одними губами, и его ресницы, светящиеся синей проволокой, чуть дрогнули. – Все естественно, слишком естественно , натурально, слишком… слишком настоящее. - Сэр? – в голосе безэмоциональной машины мелькнуло удивление. - Ничего, не обращай внимания, - неожиданно, точно вынырнув из забытья, Стив тряхнул головой и улыбнулся внимательному окуляру наблюдавшей за ним камеры, блестящей, круглой и черной, точно вороний глаз. - Если желаете, сэр, я могу проверить информацию по Асгарду из предыдущей версии общегалактической базы данных. Стив расслабленно кивнул, откинув голову на спинку кресла, и продолжая все также безразлично смотреть в высокий потолок, где над его головой развернулось северное сияние отражавшихся в металле разноцветных датчиков. Общая космическая база данных – сокращенно ОКБД – была сердцем и пульсом звездоплавания землян. В огромном космическом хранилище-станции, подвешенном на орбиту Земли, находилась величайшая библиотека со времен александрийской: собрание всех знаний, когда-либо постигнутых человечеством. Наука и искусство существовали бок о бок, и любое научное открытие, любое достижение культуры, достойное как-либо претендовать на вечность и признание, тут же откалибровывалось и заносилось в ячейки памяти этой необъятной библиотеки, чтобы храниться там до окончания существования человечества. Стоит ли говорить, что ОКБД охранялась лучше, чем любая военная крепость? Но для космоплавания ОКБД играла свою особую, триумфальную роль: любое космическое открытие, любая информация о планетах, звездах, метеоритных потоках мгновенно посылалась исследовательскими кораблями на ОКБД, где анализировалась, и критическая – например, о взрыве сверхновой или о метеоритном потоке – переизлучалась на все земные корабли, гражданские и военные, находящиеся в неспокойном секторе. Раз в месяц происходило полное обновление: тысячи земных кораблей присасывались к информационным каналам базы, скачивая на свои бортовые компьютеры бесценные потоки данных, получая взамен знание – призрачное оружие борьбы с не ведающим пощады космосом. Ни один законопослушный капитан не рискнул бы отправиться в космоплавание без обновленной космической базы, зная, что это будет чистым самоубийством. Свою версию ОКБД Джарвис обновлял планово аккурат перед отправкой с Тортуги, перед их последним рейсом. Однако помимо основной актуальной версии в электронных мозгах сохранялась еще и сжатая версия предыдущей базы данных – страховка на аварийный случай – и сейчас в этот-то архив и отправился Дажрвис по приказу капитана. - По запросу «Асгард» ничего не найдено, сэр, - металлический голос оборвал ленивую полудрему Стива. - Что? – тупо спросил капитан, открыв глаза. - Ключ с индексом «Асгард» отсутствует в базе данных, сэр, - повторил компьютер. Стив медленно поднял корпус с кресла. В голове, точно хлопья пепла, медленно оседали мысли, никак не желая складываться в четкую картину. - Джарвис, - медленно, чеканя слоги, произнес он. – Повтори-ка еще раз. Ты точно не ошибся? - Я машина, сэр. Но в базе данных старого образца планеты Асгард не существует. Гулкий вздох сорвался с губ капитана. Подняв руку с подлокотника, он на мгновение приложил ладонь к лицу, зарываясь в блаженную темноту, прочь от рубки, наполненной пытливыми взглядами индикаторов. - Короче говоря, за месяц до нашего полета информации по Асгарду просто не существовало в базе? - За месяц до полета человечество не знало о существовании планеты Асгард. - Ошибка какая-то, - пробормотал, покачав головой, Стив. – Джарвис, сверься по последней базе данных: когда был открыт Асгард? - Сто семь лет назад, сэр. - И появился в Базе данных только за месяц до нашего полета? Всего четыре месяца назад? - Истинно так, сэр. Бестолково подняв руку, Стив зарылся пальцами в волосы, кожей ощущая холод навигационных перчаток, а капитанским чутьем – что далекие отзвуки бури, ранее скрывавшейся за горизонтом, уже рокочут в воздухе первыми ударами грома. - Джарвис, - беспомощно пробормотал он, глядя в бесконечный колодец потолка. – Я не знаю, что и думать. Час назад я узнал, что не могу доверять своему экипажу, а минуту назад – верить собственному бортовому компьютеру. - Я бы рекомендовал вам мятный чай. - Я бы рекомендовал тебе полное форматирование. - Один-один, сэр. Стив тихо усмехнулся: неужели ехидство компьютера – след какой-то особой психологической программы, вшитой в его мозги, чтобы в нужный момент встряхнуть впавших в уныние астронавтов? Но – шутки в сторону – ситуация была беспрецедентной. Полтысячи лет понадобилось человечеству, чтобы научиться писать надежное ПО – и вот сейчас, одним единым словом машины – рушился фундамент, на котором лежали основы безопасности современного космоплавания. - Проклятие, Джарвис, - можно было только глухо простонать имя компьютера сквозь стиснутые зубы, не в силах опустить глаза на экран, чтобы убедиться: что вот оно, машина не врет. Полгода назад этой планеты не существовало. - Слишком много загадок для такой задрипанной планетки, не находишь?.. - Неизвестность – лучшая приправа реальности. Стив резко открыл глаза. Голос Джарвиса прозвучал тускло, будто компьютер по букве считывал записанные на ленту слова. - Что ты только что сказал? – одними губами шепнул капитан, и его рука машинально потянулась к бластеру, в последние недели словно вросшему в бедро. Ответить Джарвис не успел. На рубку обрушилась ночь. В единое мгновение замолк дальний предгрозовой рокот насосов, захлебнулись, даже не оставив остаточного свечения, огни индикаторов, рухнул в черный провал экран – и по рубке потянуло холодом. Точно в один миг Стив оказался посреди космической ночи – самой глубокой, дальней, беззвездной, куда еще не дошли даже первые вспышки с самого начала времен – и почувствовал, что задыхается. Он вскочил, вырвавшись из паутины проводов – и застыл диким хищником, застигнутым врасплох голосами охотников. Ни единого лучика света, ни единого звука не тревожило вылившийся на него мрак, густой и жирный, точно осеняя грязь. Стив вдохнул холодный воздух. В такой темноте, что сворачивается вокруг кольцами гигантской змеи, грозя раздавить в любое мгновение, начинаешь слышать шум собственной крови в ушах, свист расправляющего легкие воздуха и размеренный рокот ворочавшегося в груди сердца – не участившегося и на десятую долю секунды. Корабль был мертв: аварийное освещение не заливало алым закатным заревом скученные коридоры, молчали сирены, оповещавшие о сбое в бортовом компьютере, не шумели аварийные генераторы, - точно прошла уже тысяча лет, давно погасла последняя искра в реакторе, вышли из строя все системы, от старости и влаги разъело провода, а сама Вдова погребена под надгробной плитой из лиан и трав, что заботливо долгие годы свивали джунгли на ее утратившем былой блеск теле, навечно вросшем в плоть планеты. - Джарвис? – позвал Стив, надеясь не на чудеса, а на аварийные системы. Темнота, потревоженная облачком живого дыхания, сорвавшегося с его губ, взволновалась шелковым покрывалом, затрепетала, мягкой волной перекатываясь под пальцами, дохнула теплом в лицо капитана, в котором, точно издалека, ветер донес влажный запах листьев – и ответила. - Ты боялся темноты в детстве, Стив? Капитан закрыл глаза. «Одно движение воздуха, один только шаг – и я вычислю тебя» - думал он, и в его воображении с каллиграфической точностью отрисовывалась рубка, вплоть до мельчайшей детали. Неосторожное движение, неловкий вздох затаившегося в ночи гостя – и бросок капитана перехватит эту беспечную жизнь. - Тони? – спросил он тихо, напряженно слушая дышавшую за его плечами темноту. - Так вы меня назвали, - спокойно согласился голос, а капитан чуть было не зарычал от ярости: казалось, голос доносился отовсюду, тек в беззвездной и безвоздушной пустоте рубки, шелестел искрами опадающих звезд, насмешничал в неизвестности, втекал под кожу и шумел под гулкими сводами черепной коробки: голос звучал везде и все же нигде. - Тони, что ты делаешь? – ладонь сухо обхватила рукоять бластера. Один выстрел – одна вспышка, которой будет достаточно, чтобы разглядеть, где скрывается чертов дикарь – и скрутить его, как котенка. - Всего лишь пришел тем, чем был всегда. Твой разум так воспринимает меня. - Но я ничего не вижу! – сердито воскликнул капитан. - Именно, Стив, - мурлыкнула ночь, сжимая его тело со всех сторон, точно воздушная перина – и тут же отступила, оставив на губах тающее касание шелка. - Это ты отключил Джарвиса? – ощущая, как в груди закипает тихая, неясная ярость, спросил капитан, и тут же себя одернул: ну что за ерунда! Чтобы Асгардский дикарь управился с бортовым компьютером? Да ему самому с Тором придется полдня с паяльником лазать в электронном уровне, чтобы добиться полного отключения автоматики! - Он не отключен. Его просто нет, - ответил Тони, и его голос запел со всех сторон, отскакивая от стен рубки, точно россыпи фортепьянных нот. – Как нет тебя, меня, всей вселенной. Есть только это – чувствуешь? - тьма вновь всколыхнулась длинными нитями паутины, коснувшись лица – и отступила, обдав холодом подземных вод. – Так ты боишься темноты, Стив? «Черт побери, конечно же, нет! – раздраженно подумал капитан, всматриваясь во мрак так, точно мог прожечь его яростным взглядом. – Кто в наше время боится темноты? Наши дети больше не боятся ночи, не рассказывают друг другу страшные сказки. Потому что все монстры, чудища, отголоски доисторических поверий и страхов – изжили себя, канули в прошлое, остались в памяти давно ушедших поколений. Мы не верим ни в ад, ни в рай, ни в бога, ни в дьявола, мы смеется над древними страшилками, мистика для нас – плод чужой бурной фантазии, еще не вылеченной благом цивилизации. Мы не верим в то, что в темноте скрываются монстры и не боимся мертвецов. Есть только реальность, есть только реальные опасности. Тысяча лет свободы – и все потому, что за звездами мы нашли только холод». - Нет, Тони, я не боюсь темноты, - громко сказал он в бесконечность, тщетно стремясь уловить хоть единое движение воздуха. Ему никто не ответил. - Тони?.. Ночь заволокло тишиной – ненавистной, космической. Однажды Стив видел, как уносит в космос одного из десантников, вырванного лазерным ударом из надежного брюха корабля. Его сносило взрывной волной, и его крик – крик, полный ужаса утопающего, которому сквозь динамики в скафандре вливается черное ледяное нечто – звенел в наушниках, но солдаты, захваченные яростной битвой, когда им с трудом приходилось управлять подбитым кораблем против трех етунских истребителей, не могли прийти ему на помощь. Только сейчас Стив был этим утопающим, уносимым в ночи, поглотившей всю вселенную – и кричал, кричал отчаянно и безмолвно, даже после того, как радиоволны перестали доносить его голос для ближайших слушателей. В тщетной надежде, что кто-то окажется рядом, протянет руку, вырвет из черной ледяной воды, что обступает – и смотрит, спокойно, терпеливо, ожидая, когда уже впрыснутый в тело жертвы яд лишит ее последних сил биться – и тогда уже космос возьмет свое. Стив стиснул зубы. Пусть дикарь каким-то немыслимым образом и ослепил его, но проигрывать всякой хвостатой швали он не собирался. Тьма промывала глаза, когда он решительно шагнул вперед, протягивая руку, чтобы схватиться за спинку пилотского кресла и попытаться запустить системы вручную – как пальцы вдруг провалились в пустоту, холодную, точно кладбищенский воздух. «Как?» - промелькнуло паническое в мозгу. Неужели он растерял всю квалификацию, неужели забыты годы тренировок, а тщательно воспитываемая способность ориентироваться в полной темноте пошла насмарку? Пальцы все еще слепо шарили в пустоте, когда Стив решительно сжал рукоять бластера на бедре и рванул оружие из кобуры. Выстрел ушел вниз – капитан не хотел повредить оборудование. Бедром он почувствовал жар плазменного пучка – и, замерев в каком-то особенном, обреченном удивлении, смотрел, как затухающий обрывок света все падает и падает глубоко вниз, в темноту под ногами, тая, как крохотная искра в бесконечном колодце. - Ты по-прежнему не боишься темноты, Стив? – ласково выдохнула ночь. - Зачем вы пришли к нам?! – почти крик, прорыв накопившихся в груди эмоций, под аккомпанемент жалобного стона рукояти оружия в руке, которое Стив, забывшись, чуть не раскрошил в ладони. - Вы сами нас позвали, дали образ, имена и плоть, вложили речь в уста, - темнота дышала ему в лицо, жарко, точно целуя окаменевшие губы. - Вы хотели идти дальше – мы ведем вас за собой. Вы оступаетесь – мы поддерживаем, вы блуждаете – мы ведем вас за руку. Вы пришли учиться – а мы терпеливые учителя. Вы принесли с собой глину – а мы дадим вам дыхание. Вы утонули в тишине – а мы дадим вам голос, когда вы поймете, что это – одно и то же. Так чем ты не доволен, Стив? Нечто летало вокруг Стива, обмахивая мягкими крыльями черной летучей мыши, а он неожиданно разжал ладонь – бластер с мягким шипением рассерженной кошки вернулся в кобуру. Капитан прикрыл глаза – медленно, безвольно – пальцы окунались в темноту, точно в деготь. - Кто вы такие? – спросил он одними губами. - Что вы такое? Тишина была ответом. Мысли вязли в этой тишине, она холодила лицо и душу, и откуда-то из темноты, из ночи и смерти мерзко скалила зубы древняя, паническая, пещерная тоска по свету: страх, что рассвет никогда не наступит. Тогда, в космосе, всегда был защитный клапан скафандра, который можно рвануть, когда уже нет сил кричать и подступает смирение – и можно будет, наконец, втянуть эту тьму ртом и носом, ощутить, как она сдавливает легкие – и получить в обмен на жизнь пару мгновений эйфории. За выдох до смерти – ощущение, что схватка с космосом закончилась вничью. Но у Стива не было клапана. Он был весь – темнота, что медленно вздымалась вокруг него, по миллиметру за вечность, стеклась к ногам и проникала в тело, растворяя в себе, вымывала каждую клеточку и поднималась по щиколоткам – точно неторопливый прибой, зная, что жертва, придавленная тишиной и неизвестностью, никуда не денется. В горле стало горячо и сухо, словно туда ворвался пустынный воздух. Стив сделал шаг. Покачнулся. Почувствовал, как дыхания стало не хватать, удушье легло на лицо теплой подушкой. Порывисто схватил ртом воздух. Упал на колени – вскинутые в поисках опоры ладони провалились в пустоту – и, запрокинув голову – точнее, ему показалось, что запрокинул: он давно утратил представление, где верх, а где низ – снова спросил свистящим, срывающимся шепотом у безучастной темноты. - Что вы такое?. И тут – мягкое прикосновение, шелест крыла ночной бабочки, чуть задевшей щеку – шепот, взметнувший волосы на висках. - Твой страх, Стив. Я ждал тебя, Стив, я так тебя ждал… И что-то мягкое коснулось груди капитана.