With You, I Can Breathe

      Было ранее утро, когда они вернулись из больницы домой. Родители Блейна все еще не перезвонили и не отвечали на звонки. Пока они ехали в машине, Берт пересмотрел все варианты и решил поселить Блейна в комнату Курта — кровать была удобной, комната — тихой и знакомой, что предоставит Блейну хоть немного комфорта. Все равно Курта не будет до среды.       Вообще-то, это как раз и беспокоило Берта. Может, ему следует позвонить сыну и рассказать про нападение? Но… Какой смысл его беспокоить, если его здесь нет? Он знал Курта, знал, как близко тот все воспринимает, как сложно ему будет слышать обо всем, что произошло с его другом, парнем, в которого он, возможно, влюблен. Если Берт правильно истолковывал знаки. Нет, он решил, что расскажет Курту обо всем после того, как тот вернется, когда это не будет таким свежим и кровоточащим, а Блейну станет лучше и он будет дома с родителями, как и должен.       Кэрол встретила их возле двери и даже если была шокирована состоянием Блейна, то не показала этого. Она двинулась, чтобы обнять парня, но, заметив жесты, которые показывал ей муж за спиной парня, вовремя остановилась. Вместо этого она просто ему улыбнулась.       Казалось, что мальчик этого даже не заметил. Он едва держал глаза открытыми, а ноги почти его не слушались. Берт провел его наверх, взял в ванной пару футболок, которые Курт никогда не носил, и помог ему переодеться. Это должно было выглядеть странно, но нет, это было вполне нормальным, так же, как в прошлом году он помогал своему сыну переодеваться в пижаму, когда у того была простуда. Единственным отличием было то, что Блейн не возмущался насчет цвета футболки, который не подходил под цвет простыни. После этого Берт уложил их гостя в кровать, закрыл шторы и попросил его попробовать поспать. Он не переставал волноваться из-за того, каким тихим и апатичным был мальчик после того, как они покинули больницу. Его глаза казались безжизненными и и пустыми, а движения — автоматическими. Он закрывался, строил стены, за которыми прятал себя. Сейчас он не должен находиться не с родными людьми. Где были его родители?       Когда он спустился вниз прямо в комфортные объятия жены, то почувствовал себя измотанным. Он позволил им провести некоторое время в тишине, пока его омывали волны спокойствия Кэрол. После этого они вместе сели за стол на кухне с чашками горячего кофе. Холодный утренний зимний свет пробирался сквозь окна, когда он все ей рассказывал. Кэрол плакала. Потом они плакали вместе, чувствуя себя беспомощными, злыми и пораженными таким миром, где детям вот так можно было причинить боль. И потом, когда они уже допили свой кофе, то взялись за руки и вернули выражения уверенности на свои лица, потому что именно так делают родители.       Блейну казалось, что он тонет. Страх продолжал распространяться по его венам, паника формировалась в голове, наполняя ее отчетливыми воспоминаниями. Он чувствовал головокружение, а душная комната крутилась вокруг него. Поцелуи, мокрые и принуждающие. Руки, ощупывание, царапанье, насилие. Холодное прикосновение металла на запястьях. Боль в плече, по бокам, со всех сторон. Стоны и шепот. Ужас и стыд, и… Нет, он не мог об этом думать. Он хотел, чтобы воспоминания прекратились, а мысли затухли, стоп, стоп, просто остановите это, пожалуйста.       Он не обращал внимания на то, что его окружало, с того самого момента, как осмотр был закончен. Он едва ли осознавал, что находился в машине, потом в доме, шел по лестнице; кто-то помог ему переодеться во что-то теплое и мягкое (сначала его это напугало, но руки и голос были знакомыми, безопасными, все было в порядке). После этого, когда в полутьме он почувствовал себя комфортно и тепло, дверь тихо закрыли. Было что-то знакомое в месте, где он находился. Несмотря на страх, он чувствовал себя в безопасности. Он глубоко вдохнул и даже одеяло пахло безопасностью, миролюбием, как Курт, и он понял, где находится. Вдыхая знакомый запах, который окутывал его, будто щит, он думал о своем друге — с его ангельским лицом, ясными глазами, его голосом — мягким, и сильным, и прекрасным. В конце-концов, его мысль оборвалась, и он погрузился в черную пропасть сна без сновидений.       Его крик разбудил Берта шесть часов спустя. Ранее у мужчины был нелегкий разговор с отцом Блейна, и когда после этого он проверял парня, тот спал вполне мирно. Берт почувствовал боль в груди от того, каким молодым и беззащитным казался мальчик. Он не мог отделаться от ужасного видения, будто бы там лежал Курт, пострадавший и сломленный.       Он быстро поднялся по лестнице, находя Блейна все еще спящим, но, очевидно, захваченным кошмаром. Все спокойствие испарилось. Мальчик запутался в одеяле, яростно мотая головой и задыхаясь. Его лоб был покрыт потом, а лицо исказилось от боли. Его голос пронзил Берта, словно, молния — сломленный и запуганный. Он рыдал и звал Курта. Именно тогда Берт принял решение, которое на тот момент было единственным правильным. Годы спустя он все еще будет вспоминать об этом, как об одном из самых лучших решений в его жизни.       Аккуратно присаживаясь на краешек кровати, он попытался осторожно разбудить Блейна. Он говорил спокойно, стараясь его не трогать, чтобы не испугать еще больше. Когда парень, наконец, проснулся и немного успокоился, он умоляюще на него посмотрел.       — Как ты себя чувствуешь?       — Потрясенным. Странным. Слабым. Все кажется нереальным, — голос Блейна был отдаленным и монотонным.       — Ты хочешь остаться в кровати? Ты спал не очень долго.       — Вы не против, если я пока останусь в кровати?       — Конечно, нет. Я пойду и принесу тебе ланч, хорошо? Я вернусь через пару минут.       Десять минут спустя, после одного телефонного звонка, Берт вернулся с тарелкой супа и свежим хлебом на подносе. Он убедился, что Блейн удобно сел, и дал ему поесть в тишине, пока не начал говорить.       — Блейн, после того, как ты уснул, звонил твой отец, — он старался заглушить всю злость от воспоминаний о разговоре. — Он сказал, что они не могут отменить свои планы, и вернутся в следующее воскресенье утром. Он попросил отвезти тебя домой, сказал, что попросит своего секретаря каждый день приносить тебе готовую еду и продукты.       Блейн пожал плечами. Его глаза, такие ясные минуту назад, снова затуманивались и становились отдаленными. Берт практически видел, как вокруг него снова выстраиваются стены.       — Мы не будем этого делать.       Это вывело Блейна из состояния оцепенения. Он посмотрел на Берта в недоумении.       — Я, пожалуй, воздержусь от выражения своего мнения о твоих родителях. Прости, но я, вроде как, накричал на твоего отца, — это могло бы его смутить, если бы он не был так зол. — Но я с уверенностью могу сказать, что тебе нельзя сейчас оставаться одному. Ты останешься с нами на неделю, — Блейн попытался протестовать, но Берт его остановил. — В любом случае, нам с Кэрол нужно будет работать, а тебе сейчас нужен друг, а не охранник. Поэтому я привезу Курта домой раньше — он сможет быть здесь с тобой.       Глаза Блейна в недоверии расширились. Когда он говорил, его голос дрожал.       — Спасибо вам. За все. Я действительно не хочу причинять неудобств.       — Насчет этого не волнуйся, — Берт искренне ответил. Теперь он чувствовал ответственность за этого парня, будто тот был ему вторым приемным сыном. — Мне нравится думать, что, в случае чего, кто-то также помог бы моим мальчикам.       — Но… — в голосе Блейна звучало явное сожаление. — Скорее всего, Курт даже не захочет меня видеть. Последние пару дней я вел себя с ним ужасно. Уверен, что он больше не захочет быть моим другом, — его голос сломался. — А он просто пытался меня защитить. Все это время он был прав.       — Прав насчет чего?       — Насчет Эрика, — имя было произнесено с отвращением. — Я познакомил их пару дней назад, когда мы только начали встречаться. Курт его полностью возненавидел с первого взгляда и даже не пытался этого скрыть. Он оскорбил его пару раз, в этой своей остроумной манере, намекая на то, что тот был жутким, неискренним и даже хищным. Не думаю, что Эрик понял хотя бы половину из всего этого, но, суть он уловил и потребовал, чтобы "мы оставили этого ревнивого ребенка и пошли куда-нибудь еще". И я согласился, несмотря на то, что Курт был моим лучшим другом. Прежде чем я ушел, он попросил меня быть осторожным, сказал, что есть что-то в моем парне, что его беспокоит. На это я только фыркнул. С того момента я не разговаривал с ним, игнорировал его звонки и сообщения. Если бы я только его послушал… Но нет, я должен был пойти и втянуть себя во все эти неприятности. Я должен был понять… — теперь его голос отдавал горечью.       — Эй, нет! Даже и не думай винить в этом себя. Да, ты был наивным, но такими и должны быть тинэйджеры. Наивные, идеалистичные и доверчивые. Это не значит, что ты сделал что-то неправильно — твой путь пересекся с действительно плохим парнем, это была его вина, что он причинил тебе боль и за это он должен быть арестован и наказан. Да, ты мог быть более рассудительным. Да, в идеале ты не должен был шляться где-то ночью и пить алкоголь. Но, хотя бы раз или два все делают что-то подобное в подростковом возрасте, это не значит, что они заслуживают подвергнуться жестокому обращению. Это не твоя ошибка, ты это понимаешь?       В ответ Блейн лишь слабо пожал плечами. Берт положил руку на его плечо.       — И не сомневайся в дружбе Курта, парень. Он один из самых понимающих людей, которых я знаю. И он действительно о тебе заботится. Как только я ему позвонил, он сразу начал собирать вещи. Я собираюсь ехать за ним прямо сейчас. Мы вернемся к ужину.       Он улыбнулся, замечая, как светлеют глаза Блейна. Да, это было правильным решением.