With You, I Can Breathe

      Следующим утром Блейн проснулся поздно и первое, что он увидел — была пара ярких, серых глаз с голубым оттенком, которые ему улыбались. Он начал осознавать, что это были самые прекрасные в мире глаза. И как он раньше этого не замечал? Но его тупой мозг решил окончательно проснуться и напомнить настоящую причину, почему Курт находился сейчас рядом с ним. Эти воспоминания дополняли красочные картинки из памяти. Он заметил, как лицо его друга стало более серьезным и взволнованным. Он хотел спросить — что не так, но не мог вымолвить и слова, будто все его мысли застилал туман. Он услышал мольбы знакомого голоса. — Блейн, ты должен дышать, пожалуйста, все хорошо, просто дыши, — после того, как темнота начала поглощать его, он почувствовал, что задыхается. — Нет, ты не можешь сейчас это сделать, дыши, черт возьми! — он почувствовал руки, которые прижимали его к теплой, твердой груди. Это было приятно и совсем не так, как в его воспоминаниях. Кто-то держал его, нежно укачивая и мягко проговаривая слова успокоения. Несмотря на то, что объятия приносили немного боли его поврежденному плечу, это было прекрасно, потому что означало, что он выжил, что картинки в его голове были просто картинками из прошлого и не могли на него влиять. Давление в груди, которое становилось тяжелее, сейчас начало уменьшаться, а темнота потихоньку рассеивалась. После того, как Блейн пару раз моргнул, то заметил в глазах Курта слезы.       — Не смей никогда больше так делать, Блейн Андерсон. У меня почти случился сердечный приступ.       — Прости. Что я сделал?       — Ты перестал дышать, дурачок. На минуту, если не больше. Я думал, что ты умираешь, — когда Курт отстранился, его руки все еще немного тряслись. В тот момент, когда их контакт прервался, Блейн еле сдержал стон разочарования. В прочем, это было неудивительно. — Я так испугался!       — Прости меня. Я просто… Вспомнил. Я запаниковал.       В ответ Курт слегка сжал его руку.       — Как ты себя чувствуешь?       — Лучше. Но за нормальный душ я готов убить.       — Ты сможешь справиться сам? — после этой фразы щеки его друга слегка покраснели.       — Думаю, да.       — Тогда я оставлю туалетные принадлежности, полотенца и некоторые вещи на полочке, — Курт пошел в ванную и вернулся спустя пару минут. — Я буду недалеко, если понадоблюсь — зови.       Блейн встал и потянулся. Длительный сон определенно пошел ему на пользу, он чувствовал себя сильнее, чем за день до этого. Усталость и дрожь почти ушли, но воспоминания о насилии все еще роились в голове и вызывали отвращение. Душ стал благословением. Он тер кожу, пока та не покраснела, и наслаждался потоками обжигающей воды. Он пытался смыть с себя все нежеланные прикосновения. В конце концов, ему даже удалось одеться, не задев поврежденное плечо. Просить Курта о помощи было бы унизительным. И даже слегка неловким… Он не решался смотреть на себя в зеркало — это означало, что сегодня он точно не побреется. Мысль о том, чтобы взглянуть на себя вызывала отвращение. Когда спустя двадцать минут он вышел из ванной, кровать уже была заправлена, а Курт улыбнулся ему поверх книги, которую читал.       — Привет, солнышко, — Блейн сомневался, что такое обращение в эти дни хоть капельку подходит ему, но все равно на сердце потеплело. — Кофе и черничные маффины, как тебе?       — Звучит волшебно, — соврал он. Блейн чувствовал себя нехорошо, но не хотел беспокоить или волновать друга.       — Отлично, потому что это то, что сегодня у нас на завтрак. Я пойду и принесу еду сюда.       — Может… Я мог бы пойти с тобой? Я не буду хорошим гостем, если буду просиживать все время наверху.       — Готов к покорению лестницы? Туда и обратно? Потому что потом я тебя не понесу. У папы с Кэрол традиционное воскресное свидание, которое они запланировали еще пару недель назад. Они сказали, что могут все отменить, но я пообещал, что в их отсутствие я о тебе позабочусь, — новая волна тепла прошла через грудь Блейна. — Кэрол приготовила нам ланч, поэтому, пока ты не удостоишься чести попробовать мои кулинарные шедевры. Родители вернутся к трем часам, и папа сказал, что если у тебя будет достаточно сил, он отвезет тебя домой, чтобы ты смог взять некоторые свои вещи.       Блейн был благодарен за то, что Курт пошел вниз по лестнице до того, как увидел слезы в его глазах. Океан эмоций, который он испытывал, становился все больше, но пока он не был готов их выпустить, пока нет. На душе становилось тепло даже от одной мысли о том, что эта семья приняла его так просто, переживала за него, продолжала заботиться о нем, потому что ему причинили боль. Он был одинок и напуган, их поддержка была необходимой, и это трогало до глубины души. Он никогда не думал, что кто-то сможет так легко о нем заботиться, не из-за семейных обязанностей или его хороших оценок, таланта, шарма или еще чего-то. И такое проявление заботы — просто принимать его, быть рядом, не давить на него, не читать нотаций, ничего не спрашивать, но быть готовым поговорить или просто посидеть в тишине — все это было новым и непривычным.       Это звучало неправильно, но он чувствовал столько любви и заботы, сколько никогда не ощущал в своем собственном доме. Если бы его родители находились сейчас не в Европе, он бы все равно провел все время в одиночестве. Они проверяли бы его по вечерам, после своих долгих часов в офисе и деловых обедов, спрашивали, нужно ли ему что-нибудь. И, возможно (в случае отца), он получил бы одну из таких привычных речей "Вот, что с тобой случается после твоих „гей“-заявлений". Они бы отговаривали его от подачи заявления об этом… нападении. — "Такое постыдное заявление не должно фигурировать в твоем личном деле", — они бы настаивали, что означало бы — "Мы не хотим, чтобы другие знали— кто ты такой". А что говорил Берт Хаммел? — "Это не твоя вина". "Ты этого не заслужил". "Его нужно арестовать и наказать".       Теперь он мог слышать, как Курт поет на кухне. Он делал это все время, всегда пел или напевал, пока его руки были заняты чем-нибудь, не требуя большой концентрации. Блейн был уверен, что чаще всего Курт этого даже не осознавал. Он остановился в дверном проходе, чтобы послушать пение. Песня была знакомой, и когда он, наконец, узнал ее, то в груди у него защемило. Парень пел достаточно тихо, чтобы Блейн не мог случайно его услышать, и это впечатляло еще больше. Потому что даже если Курт и был в комнате один, он все равно продолжал думать о нем и переживать. Чистый голос плавно звучал под звон тарелок и звуки кофе-машины.       Youʼre not alone/Ты не один,       Together we stand/Мы вместе.       Iʼll be by your side,/И я буду рядом с тобой,       You know Iʼll take your hand/Ты знаешь, я буду держать тебя за руку.       When it gets cold/Когда становится холодно,       And it feels like the end/И кажется, что все кончено,       Thereʼs no place to go/Когда некуда идти,       You know I wonʼt give in/Ты знаешь, что я не сдамся.       No I wonʼt give in/Нет, не сдамся.       Keep holding on/Не сдавайся. Держись.       'Cause you know weʼll make it through, weʼll make it through/Ведь ты же знаешь, мы пройдем через это, пройдем через это...       Just stay strong/Просто будь сильным.       'Cause you know Iʼm here for you, Iʼm here for you/Ведь ты же знаешь, я здесь ради тебя, я здесь ради тебя...       Thereʼs nothing you could say/И нечего здесь говорить,       Nothing you could do/И ничего с этим не сделать,       Thereʼs no other way when it comes to the truth/Не надо ничего менять, ты уже на верном пути!       So keep holding on/Так не сдавайся, держись!       Cause you know weʼll make it through, weʼll make it through/Ведь ты же знаешь, мы пройдем через это, мы прорвемся!       Легкие шаги на лестнице заставили его зайти обратно в комнату и быстро вытереть слезы. Курт неосознанно что-то напевал, когда зашел в комнату с подносом, на котором стояло пару тарелок с едой и две чашки ароматного горячего кофе. И даже если ранее, притворившись счастливым при идее позавтракать, Блейн чувствовал себя отвратительно, то сейчас еда показалась действительно аппетитной. Он был уверен, что это связанно с мягкой и теплой улыбкой человека, который принес ему завтрак.       Они провели воскресенье ничего не делая (для этого и были созданы воскресенья, Блейн, ну, кроме того, чтобы планировать дела на следующую неделю). Развалившись на кровати, они посмотрели первые три части фильмов о Гарри Поттере (Курт разрешил просмотреть Блейну всю его DVD-коллекцию и выбрать что-то на свой вкус), они говорили на обычные (безопасные, легкие, неизменные) темы или просто сидели в уютной тишине, пока IPod Курта проигрывал множество песен. Почти все время Блейн чувствовал себя нормально. Но было пару моментов, когда он терял контроль над мыслями, возвращался в наполненную ужасом комнату в общежитии, тогда паника начинала его поглощать. Были моменты, когда он хотел найти металлическую щетку, чтобы тереть кожу во всех тех местах, где он до сих пор ощущал прикосновения губ и рук Эрика. Были мгновения, когда он просто хотел перестать существовать. И каждый раз, когда это происходило, Курт начинал о чем-нибудь говорить, о чем угодно, или начинал напевать, предоставляя другу путь обратно к реальности, безопасности.       Все чего Блейн хотел — это перестать думать о той ночи, забыть все, что произошло, навсегда вычеркнуть это из своей памяти. Стать снова нормальным. Он хотел, чтобы кто-то наложил на него заклинание Обливиэйт. Но проблема была в том, что никто не мог этого сделать.       Вечером они поужинали внизу вместе с родителями Курта, и после этого Блейн все же принял предложение мистера Хаммела съездить домой за своими вещами. На протяжении всей поездки его плечо болело, но наличие своих вещей того стоило. К тому времени, когда он наконец добрался до кровати, он был истощен. Курт вернулся в комнату Финна, когда убедился, что у Блейна есть все необходимое. После этого брюнет почти сразу же уснул.       Курт знал, что не сможет уснуть еще несколько часов. Ему необходимо было просто выплакаться. На самом деле, он нуждался в том, чтобы побыть в каком-нибудь месте, где он смог бы кричать и громко рыдать, пока его горло не охрипнет, и также, где он мог бы швырять вещи о стены. Много вещей. Но такого места не было, поэтому он только всхлипывал в подушку Финна, тихо включив музыку, которая могла заглушить звуки, что он издавал.       Он смог вести себя спокойно и собрано с того самого момента, как приехал домой (ну, за исключение короткого приступа паники, когда он был уверен, что Блейн находится в душе), потому что он знал, что сейчас нужно заботиться не о своих чувствах. Он должен быть здесь — и быть сильным — для своего друга, который был больше, чем просто другом, и это еще больше все усложняло. Но сейчас он был предоставлен себе, и все картинки и эмоции за последние тридцать часов его поглотили, он просто в них потерялся.       Весь день он продолжал незаметно наблюдать за Блейном и замечал, что улыбка друга никогда не касалась его глаз. Блейн обращал внимание на синяки на своих запястьях и от волнения он постоянно закусывал нижнюю губу. В его прекрасных глазах была боль, когда время от времени он терялся в своих мыслях. Он испытывал раздражительность, когда ему приходилось пить обезболивающие для плеча. Руки, которыми он обхватывал себя настолько сильно, что оставались следы от ногтей. Такое чувство, будто он сдался.       Больше всего на свете Курт хотел пойти в свою комнату и всю ночь держать Блейна в своих руках. Мягко убеждать его в том, что мир не такой ужасный. Говорить о том, какой Блейн для него идеальный, что, не смотря ни на что, он всегда будет рядом с другом, будет о нем заботиться. Сказать ему, что он никогда его не бросит. Но он не мог этого сделать, так ведь?       Он не мог все исправить и помочь другу, и это просто убивало. Он ненавидел человека, который сотворил такое с Блейном, и такая сила ненависти его даже пугала. Он чувствовал себя виноватым, будто ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это — а мог бы? Подушка полностью промокла, когда он, наконец, уснул, но лишь для того, чтобы проснуться, как ему показалось, всего через пару минут.       Что-то было не в порядке.       Он снова услышал высокие звуки, похожие на хныканье.       — Нет, нет, нет, не прикасайся ко мне. Пожалуйста, не трогай меня. Я не хочу. Нет.       За считанные секунды он пересек гостиную и направился в другую комнату. В проходе он столкнулся с отцом.       — Я этим займусь, — прошептал он, на что мужчина кивнул с грустью в глазах и прислонился к двери.       Курт аккуратно сел на кровать, чтобы не прикасаться к Блейну, который продолжал метаться по кровати.       — Блейн, это я. Это Курт. Ты в безопасности. Проснись, ты в безопасности, я рядом.       Рука Блейна метнулась и ухватила его за руку, принуждая лечь в кровать. Когда янтарные глаза распахнулись, осознавая — кто находится рядом с ним, страх потихоньку начал рассеиваться.       — Курт, — его голос звучал полусонно.       — Я рядом.       — Пожалуйста, не оставляй меня.       — Я не оставлю, обещаю, — он лег рядом с парнем, все еще сжимая его руку.       — Можешь… Ты можешь подержать меня так некоторое время? И спеть? Твой голос меня успокаивает.       Пришлось немного переместиться, но после этого Курт снова обнял Блейна, который прижался к нему поближе и спрятал лицо на груди друга.       Берт стоял в проходе и был ошеломлен. Он знал, насколько сложным был сейчас для Блейна физический контакт. Всего лишь несколько часов назад он вскрикнул и яростно отпрянул, когда во время обеда Кэрол слегка похлопала его по руке. Он принимал прикосновения Берта, но чувствовал себя при этом не слишком комфортно. С Куртом все было по-другому — Блейн не только принимал это, по сути, он сам протянул руку и попросил, чтобы его держали. Это именно то огромное количество доверия и уюта, которое было между этими двумя.       Курт тихо и нежно запел:       Come with me and youʼll be/Пойдем со мной, и ты окажешься       In a world of pure imagination/В мире чистого воображения.       Take a look and youʼll see/Просто попробуй - и ты проникнешь       Into your imagination/В свое воображение.       Weʼll begin with a spin/Мы начнем с небольшой прогулки,       Traveling in a world of my creation/Путешествуя в созданном мной мире.       What weʼll see will defy/Все, что мы увидим, не поддастся       Explanation/Никакому объяснению.       Блейн уснул до того, как песня закончилась. Курт не спал до самого утра, охраняя его сновидения.