With You, I Can Breathe

      Первым, что пришло в голову Блейна на следующее утро, было то, что просыпаться каждый день в объятиях Курта могло бы стать идеальным началом дня. Но потом он осознал, что не может наслаждаться такими пробуждениями.       Он стал испорченным, сломанным. Он никогда не сможет быть с кем-то в отношениях, не сделает другого человека счастливым. Возможно, когда-нибудь он сможет заняться необдуманным сексом. Эрик говорил ему, что он замечательная маленькая шлюха, так ведь? Но настоящие отношения? Ни за что. Никто не сможет полюбить его после… того, что произошло. После нападения. Ох, да ради Бога! После изнасилования. Его изнасиловали, и это сделало его бесполезным. Вот, он это признал. Отрицание не сделает все менее правдивым, так ведь? Ему остается только это принять.       Сейчас он ощущал себя так, будто в его голове кто-то включил новые эмоции. Где вчера еще был только страх, паника и отрицание, сегодня медленно закипала злость. Блейн испытывал ненависть к ублюдку, который разрушил его жизнь и буквально все у него отобрал — его шансы на любовь, на нормальные отношения, на потрясающий первый раз. Он забрал его невинность, игривость и оптимизм, его доверие к миру. Он злился на себя за то, что был таким глупым, наивным и не послушал Курта. Он злился на весь мир, на родителей за то, что их не было рядом, на охранника клуба, который его пропустил, на соседа Эрика, который именно в ту ночь не вернулся в комнату.       Его мать не смогла найти более "подходящего момента", чтобы позвонить.       — Привет, мам.       — Привет, Блейн. Я звоню тебе, чтобы сказать, что мы уже во Франции. Ты не поверишь, но полет был действительно ужасным! Мы прилетели на два часа позже, а весь персонал был до ужаса некомпетентен! В любом случае, хочу спросить — привезти тебе какой-то особенный сувенир из Парижа?       Он сжал зубы настолько сильно, что челюсть начала болеть.       — Мам? Два дня назад мистер Хаммел рассказал тебе, что на меня напали, а ты просто звонишь мне и в первую очередь спрашиваешь — хочу ли я сувенир из Парижа? — он осознал, что к концу предложения его голос заметно повысился. Он увидел, как Курт быстро встал с кровати, показывая глазами на дверь и вышел, закрывая ее за собой. Сейчас Блейн чувствовал, как его гнев начинает закипать, но это его не волновало.

***

      Курт почти слетел с кровати и поспешил выйти из комнаты, чтобы дать Блейну немного приватности в их разговоре с мамой. Он не узнавал парня в кровати, глаза которого искрились гневом, и это действительно пугало.       К счастью, он оставил пару джинсов и подходящую футболку в комнате для стирки, после того, как гладил вещи — это было не лучшим вариантом, но хоть каким-нибудь. Он занял некоторое время своими утренними процедурами, перед тем, как открыть дверь и зайти в свою комнату. Парень больше не слышал крика, поэтому решил, что теперь рядом с Блейном будет безопасно. Но он ошибся.       — Эм, привет. Все в порядке?       — Нет, — его друг, скрестив ноги, сидел на кровати и играл на телефоне.       — Ох, — он больше не знал, что сказать. Сейчас Блейн излучал только враждебность. Впервые он чувствовал себя так не комфортно в присутствии друга.       — Мою мать вообще нихрена не волнует. Какая разница — жив я или мертв.       — Ох, Блейн, я уверен…       — Не надо, Курт. Ты ничего не знаешь. Просто… Оставь меня одного, ладно? — едва сдерживаясь, проговорил парень.       — Но…       — Убирайся нахрен отсюда! — телефон Блейна ударился о стену за его другом. Он упал далеко от него, и Курт почти был уверен, что Блейн не целился попасть именно в него. Но все равно это его напугало. Он никогда не видел Блейна — самого очаровательного, опрятного, собранного человека — в таком состоянии. Он не знал, что делать, поэтому просто убежал.

***

      Когда за Куртом захлопнулась вторая дверь, Блейн почувствовал себя самым большим мудаком в мире. Этот страх в глазах друга… Это разбило ему сердце. И он был единственным, кто в этом виноват. Он просто продолжает рушить все вокруг себя, так ведь? Может, ему стоит уйти, пока он не разрушил что-нибудь еще? Уйти куда-то… Куда-нибудь. Ему было плевать, куда, главное, чтобы другие в это время оставались в безопасности и не попали под его ядовитое влияние. Да, он уйдет… Как только вообще сможет двигаться.       Он свернулся в маленький клубочек посередине кровати, моля о том, чтобы перестать существовать. Когда через пару часов Кэрол пришла домой, он продолжал лежать в таком положении.       — Будет ли безопасно зайти сейчас в комнату, или какие-то вещи все еще летают? — она осторожно спросила.       От стыда Блейн зарылся лицом в одеяло. Конечно, все это слышали, он ведь совсем не заботился о том, чтобы быть тихим.       — Прости, — пробормотал парень. — Курт в порядке?       — Его еще слегка потряхивает. Он пошел в гараж, чтобы помочь отцу, сказал, что ему нужно немного пространства. Они вернутся ближе к ужину.       — Я потерял его, да?       — Нет, я так не считаю. Курт сильнее, чем ты думаешь. Одна ссора не заставит его сдаться. Просто… Поговори с ним чуть позже. Иначе он будет винить себя.       — Себя? Нет, это я во всем виноват!       — Я просто говорю, что он подумает. Итак, ты хочешь поговорить? Может, о том, что произошло раньше? Многие считают меня довольно неплохим слушателем.       — Спасибо, но… пока нет. Не сейчас.       — Хорошо. Как насчет того, чтобы спуститься вниз на ланч, и после него ты поможешь мне с подготовкой к ужину? У тебя будет возможность выплеснуть немного своей злости на нарезку овощей, — в тот момент ее улыбка была действительно искренней.

***

      Блейн пошел вместе с Кэрол и помогал настолько, насколько позволяла его единственная здоровая рука, которую парень мог использовать. Они говорили немного, но эта тишина была настолько домашней, что успокаивала нервы Блейна. После этого, они сделали перерыв с кофе и свежеиспеченным печеньем. И перед тем, как парень осознал это, то уже был вовлечен в диалог с Кэрол, рассказывая ей о своих увлечениях, и школе, и Соловьях. К тому времени, когда Курт и его отец вернулись, у парня было такое чувство, словно они с Кэрол стали лучшими друзьями. И он был удивлен насколько лучше себя почувствовал.

***

      Блейн думал, что из-за утреннего происшествия ужин будет неловким, но это было не так. Рядом с ним Курт старался вести себя осторожно, говорил меньше, чем обычно. Мистер Хаммел выглядел взволнованным, но все равно Блейн чувствовал, что ему здесь рады, его принимают. Как только Блейн застал друга в одиночестве, то сразу начал разговор.       — Курт, мне так жаль. Я не знаю, что на меня нашло. Это просто… Моя мама позвонила…       — Все в порядке. Я понимаю.       — Правда?       — Да. Я поговорил с отцом и знаю, что иногда такое происходит. В следующий раз я тебя послушаю и оставлю в одиночестве, если тебе это потребуется, окей? Просто постарайся не убить меня теми вещами, которыми решишь в меня бросить, — не смотря на секундную заминку, Курт действительно улыбнулся. Может быть, не все еще потеряно.       — Мне так жаль…       — Я же сказал — все в порядке.

***

      После расслабляющих вечерних настольных игр со всей семьей Блейн начал побаиваться наступления ночи и прихода снов, которые обязательно будут переполнены деталями. Последний кошмар никак не хотел покидать его мысли. Парень думал вообще не идти в кровать. Но боль в плече просто убивала, и он знал, что из-за нее не сможет просидеть всю ночь. Он не хотел снова беспокоить Курта, особенно после своей утренней вспышки гнева и корил себя за то, что был таким слабым и зависимым. Но когда пришло время сна, он быстро потерял контроль над страхами. В конце концов, проглотив свою гордость, парень решил попросить о небольшом одолжении.       — Курт, — он остановил друга, который уже был в пижаме и зашел пожелать спокойной ночи. Блейн выглядел измученным. — Ты можешь… остаться? Поспать тут?       — Я… подожди, — Курт исчез в гостиной и после тихого, короткого диалога с отцом, вернулся с улыбкой на лице. — Хорошо. Но учти — я возьму свое одеяло. Ты настоящий похититель одеял.       — Не правда!       — Правда-правда. Прошлой ночью я замерз.       Блейн уснул, снова прижимаясь к груди Курта, слушая его сердцебиение и сладкий голос, который мягко напевал песни, одну за другой, чтобы близко не подпускать его кошмары. Это работало, словно защитные чары.