***
После большого семейного обеда Финн чувствовал себя сытым и ленивым. Его тетя Марша была удивительна в готовке и сегодня в качестве прощального ужина приготовила все любимые блюда племянника. Он с нетерпением ждал момента, когда по пути домой сможет подремать в машине. Как только они уселись в автомобиль, и он прикрыл глаза, его мама нарушила тишину. — Милый, не спи. Нам нужно кое-что тебе рассказать, чтобы ты был в курсе, чего ожидать, когда мы приедем домой. Финн недовольно застонал. — Вы же не разрешили Курту покрасить мою комнату, да? Потому что я говорил ему, что сирень — это цветок, а не цвет, и мне нравятся мои стены такими, какие они есть. — Нет. Но сейчас у нас есть гость, и необходимо, чтобы ты узнал некоторые вещи.***
— Что же, это прошло не так уж и плохо. — Я уверена, он поймет. Он просто немного в замешательстве. — Что здесь такого, что может привести в замешательство? Это все ясно и понятно, несколько простых правил. И это, действительно, не лучшее время для такого. — Я уверена, что утром он будет в порядке. Ты же знаешь, что иногда он немного медлителен в своих эмоциональных переживаниях. Ему нужно с этим переспать. — Что, если и завтра он это не осознает? — Тогда я сама с ним поговорю. А сейчас, давай просто поедем домой. Берт и Кэрол сидели в машине, припарковавшись рядом с домом Ноа Пакермана, к которому Финн отпросился на ночевку. После короткого, неуютного разговора о Блейне, который они начали, когда только выехали, и после долгой неуютной тишины на протяжении всего пути, это было почти облегчением, когда Финн вышел из машины и направился к дому друга. — Я не знаю, смогу ли это сделать, — сказал Финн ранее, — Это будет странно и неудобно. Как мне теперь с ним говорить, когда я все знаю? Я скажу что-нибудь тупое, или странно на него посмотрю, или забуду и дотронусь до него, и он испугается. А Курт снесет мне за это голову. Может, я лучше останусь с Паком, пока Блейн будет у нас. Тяжело вздохнув, Берт завел машину. И он еще думал, что самым сложным будет убедить Блейна рассказать Финну о случившемся.***
— Блейн, ты проснулся? Тишина. Спокойное глубокое дыхание. Курт осторожно убрал свою руку, которая лежала на руке Блейна, и постарался аккуратно встать с кровати, где лежал последние полчаса и мягко пел для Блейна. Он тяжело вздохнул. Сколько он мечтал о таких моментах с Блейном — спать рядом с ним, обнимать его, петь ему, проводить время вместе. Он знал, что сейчас открылся для того, чтобы ему снова разбили сердце. Блейн воспринимал его только как друга, лучшего друга, но, все же. Со временем он придет в себя, оправится, его тело и душа тоже, а потом, в один прекрасный день, появится другой парень, который перевернет его жизнь с ног на голову. Поцелуй, который они разделили, заставил осознать Курта, что он больше не сможет этого делать. Он погряз в этом слишком глубоко. Он должен переступить через свои чувства к Блейну, быть лучшим другом, любить его как друга — это не изменится никогда. Но он должен перестать думать о нем в романтическом смысле. Возможно, когда-нибудь полюбить кого-то другого. И сейчас он обязан начать что-то менять, до того, как станет поздно, если уже не было слишком поздно. Но сначала он решил спеть Блейну песню, которую хотел воспроизвести все эти дни, но не мог, потому что это было слишком разоблачающее. Поэтому, пусть это будет его прощальной песней. Блейн ее не запомнит, но, возможно, это послание останется глубоко в его подсознании и даст ему силу, когда он будет в ней нуждаться. Он позволил себе пройтись пальцами по мужественной челюсти Блейна, зарываясь в его волосы. Он всегда хотел так сделать. Но это можно сделать только один раз. Он старался запомнить этого прекрасного мальчика, который умиротворенно спал в его кровати. Курт навсегда запечатлел эту картинку в голове, закрыл глаза и начал петь, находя слова в своем сердце. Iʼve been alone,/Я был одинок, Surrounded by darkness/Окружен тьмой, I know how heartless/Я видел, каким бессердечным The world can be/Может быть мир. Iʼve seen you crying,/Я видел, как ты плачешь, You felt like itʼs hopeless/Тебе казалось, что надежды нет. Iʼll always do my best/Я всегда буду делать все возможное, To make you see/Для того, чтобы дать тебе понять Baby youʼre not alonе/Малыш, ты не одинок, "Cause youʼre here with me/Ведь ты здесь, со мной, And nothingʼs ever gonna bring us down/И ничто нас никогда не сломает, "Cause nothing can keep me from loving you/Потому что ничто не может помешать мне любить тебя, And you know itʼs true/И ты знаешь, что это правда, It donʼt matter what will come to be/Ничего не имеет значения, Our love is all we need to make it through/Наша любовь - все, что нам нужно, чтобы со всем справиться... Потерявшись в мелодии и эмоциях, он не заметил, как в темноте открылись и расширились янтарные глаза, и продолжили за ним наблюдать. Он закончил петь и почти упал с кровати, когда почувствовал теплое прикосновение к своей руке и услышал шепот. — Ты действительно так считаешь? — Ох! Прости, я тебя разбудил? Я думал, что ты спишь. Прости. — Курт, ты, действительно, так считаешь? — Блейн сел рядом с ним, выражения его лица было напряженным, а руки сцепились так крепко, что было больно. — Я… Да. Я так считаю. Но, не волнуйся, я… это не станет проблемой. — Курт. — Да. — Ты говоришь то, что я думаю, что ты говоришь? — Что ты думаешь, что я говорю? — Я думаю… У меня сложилось такое впечатление, что ты говоришь, что ты… что ты любишь меня? Несмотря на все то, что произошло? И то, что ты хочешь быть моим, быть со мной, не смотря на то, что может случиться? — Да, — прошептал он. Звук, похожий на всхлип, который издал Блейн, заставил почувствовать себя ужасно. — Мне так жаль, я не должен был этого делать. Я думал, что ты спишь, и мне просто необходимо было спеть эту песню именно сейчас. Ты не должен был слышать. — Почему? — Потому что теперь тебе будет не комфортно рядом со мной. Ты будешь думать, что я все время мечтаю о тебе, в то время, как ты хочешь быть никем иным, кроме как друзьями и это разрушит… — Но я хочу… — … нашу дружбу и я не смогу… Что? — Я хочу быть с тобой больше, чем друзьями. — Но… — И я тоже тебя люблю, — теперь настала очередь Курта задыхаться. — Я месяцами тебя любил. Я просто не осознавал, что это было за чувство. Ты самый важный человек в моей жизни, моя родственная душа. Я все время о тебе думаю. Я хочу быть рядом с тобой. Проводить вместе дни и ты, честно говоря, безумно меня привлекаешь. Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности. Я думал, что все это происходит, потому что ты рядом, ты просто привлекательный друг, и это не может быть любовью, если это так… Просто, так естественно, понимаешь? Любовь должна быть трагичной, неуверенной, со всеми трудностями, через которые проходят пары, правильно? Но теперь — я будто могу все видеть ясно и я чувствую, что это имеет значение. Курт все еще боялся поверить в то, что только что услышал. — Откуда ты знаешь, что это не просто временный ответ в связи со сложившейся ситуацией? Ты чувствуешь себя в безопасности рядом со мной, поэтому ты думаешь, что любишь меня? — Нет. Это не так, словно я чувствую что-то новое, понимаешь? Это то, что я чувствовал на протяжении длительного времени и сейчас, наконец, осознал, что это такое. Что такое любовь. Совсем не то, что я чувствовал к Джеремайе или… или к Эрику… или к любому другому парню. Это оно. Это ты. И это реально. Она большая, и простая, и безопасная. Она не нуждается в драмах или неуверенности. Она просто есть. Курт изменил свою позицию и теперь они лежали лицом друг к другу, держась за руки. — Итак, я тебя люблю. И ты любишь меня. К чему это нас приводит? Блейн звучал неуверенно. — Я не знаю. Я не знаю, смогу ли быть твоим парнем, даже если ты захочешь. Быть чьим-то парнем включает в себя физические аспекты. И я… я не могу. Даже с тобой. Я не знаю, буду ли когда-нибудь к этому готов. — Эй, сейчас даже об этом не думай. Я понимаю, все в порядке. И… чтобы ты знал… мне тоже не очень комфортно от некоторых вещей. — Да? Что ты имеешь ввиду? — Ну, я просто… Честно говоря, не думаю, что секс должен быть на первом месте. Я люблю романтику. Поэтому мне нравятся бродвейские мюзиклы, потому что прикосновения кончиков пальцев уже сексуально само по себе. Блейн, мне не нужно больше. Поэтому, если это единственная вещь, которая тебя беспокоит в наших отношениях… Тогда тебе не следует волноваться. — Прикосновения кончиков пальцев? Что же, это я могу сделать, — Блейн улыбнулся. — Но я уверен, что в один день… — Я ни за что и никогда не заставлю тебя что-нибудь делать. Я, знаешь ли, не обращаю внимание на ярлыки, только если они не находятся на одежде. Нам не нужно решать это сейчас, называть или искать определение. Просто знай, что я рядом. Этой ночью больше не было поцелуев, не было обещаний. Были только фильмы. Парни просто уснули, держась за руки, как и предыдущей ночью. Но именно в эту ночь в их сердцах зародилось новое крохотное чувство, которое изменило так много. Надежда.