Ярость тигра

       По выработанной годами привычке, БэкХён автоматически протирал стойку и внимал всем разговорам в зале. К обеду во все дни, кроме выходных, его заведение становилось центром Вселенной в миниатюре: здесь собирались все.    ЧанЁль, сидевший у стойки и нервно ёрзающий на неудобном табурете, никак не мог успокоиться, теребя в длинных пальцах упаковку с сахаром. Его большие глаза бегали с предмета на предмет, а зубы, вместо аппетитной французской булочки с маслом, впивались в губы и внутренние части щек.    ЧонДэ, примостившийся рядом, напротив, являл собой олимпийское спокойствие. Он с упоением уплетал сэндвич невероятных размеров, запивая его апельсиновым соком. Рядом с тарелкой лежали пачка сигарет и значок в виде щита. – Уже известно, кто это сделал? – ЧанЁль, резко крутанувшись на табурете, искоса посмотрел на полицейского. – Ты вроде рассказывал, что этот приезжий уже занялся костями... – Ты слишком спешишь, – с набитым ртом ответил шериф. – Мы ещё даже не знаем, кто жертва. Может, он вообще не отсюда. Может, его принесло откуда-то с берегов Таиланда. Океан, он такой, коварный, знаешь ли...    Бармен, бросив взгляд на хозяина лесопилки, отложил в сторону тряпку и облокотился на стойку. – Но раз это череп.., – начал он. – Я имею в виду, если плоти на костях нет, стало быть, тот человек умер давно? – Необязательно, – ЧонДэ, сделав мощное глотательное движение, отправил изрядную часть бутерброда в желудок. – Насколько я помню из курса криминалистики, морская вода и живущие в ней микроорганизмы способны творить чудеса. – Но не мог же он погибнуть вчера, – нервно хихикнул лесоруб. – Не мог, – согласился полицейский, отпив сока и громко поставив стакан на стойку. – Но подробности я буду знать только тогда, когда ребята закончат. Кроме того, мне нужно ещё найти остальные части трупа, а для этого необходимо нырять. СонЧон со своими водолазами освободиться только к завтрашнему утру, так что пока антропологам придётся довольствоваться всего лишь черепом.    ЧанЁль нагнулся ещё ближе и, едва не свалившись с шаткого сиденья, с трудом восстановил равновесие. – А когда ты будешь знать, кто всё это сделал? – спросил он, выпрямляясь. – А разве это не очевидно? – КёнСу, бесшумно подошедший сзади, положил на стойку небольшой свёрток с книгами и с явным трудом забрался на табурет, слишком высокий для него. – Я думаю, арест СеХуна – это лишь вопрос времени. – Но он вернулся только три месяца назад, – передернул плечами шериф. – Не думаю, что тело успело бы... Хотя, какая разница! Я буду иметь на руках стартовую информацию только тогда, когда эти так называемые эксперты со всем разберутся. – Но никто другой в нашем городе не способен на такое, – библиотекарь хрустнул пальцами и поправил ворот черной водолазки. – А тот фермер уже с юных лет мог лишить человека жизни.    ЧонДэ нахмурился, залпом выпив остатки сока. – И чего вы хотите от меня? – раздраженно бросил он, грохнув стаканом о полированную поверхность, чем заработал недовольный взгляд БэкХёна. – Я не могу арестовывать людей направо и налево без достаточных тому оснований. Я даже приблизительно не знаю время смерти, а без этого нельзя и начинать расследование. – Но он уже... Э-э-э... совершал подобное, – вступил в разговор ЧанЁль, отломив от своей французской булочки небольшой кусочек. – Это же говорит не в его пользу, так?    Шериф сердито цокнул языком. – Я повторю ещё раз, – с нажимом вымолвил он. – Мне не известно время смерти – это раз. Я ничего не знаю о жертве – это два. Нет никаких фактов, свидетельствовавших о том, что это вообще было убийство, – это три. – Похоже, они в этом не так уверены, – КёнСу мотнул головой в сторону одного из столиков, за которым сидела группа мужчин.    Эти господа довольно громко обсуждали недавнюю жуткую находку, и в речи каждого явственно звучал призыв взять правосудие в свои руки. – Надо схватить этого щенка за шею и придушить, чтобы больше не смел никого убивать! – постановил первый, ударив кулаком по столешнице. – Мелкий рецидивист! – надрывался второй. – Как только он вернулся сюда, сразу же начались проблемы! – Почему бездействует полиция?! – неистовствовал третий. – Ведь очевидно, что никто другой не мог совершить убийства!    Полицейский застонал и, сложив руки на стойке, уронил на них голову. – Иногда я ненавижу этот прославляемый провинциальный коллективизм, отдающий средневековыми понятиями о справедливости, – пробубнил он. – У нас в городке никто не пропал, верно? Значит, жертва не отсюда. – Дочь МинХёка с мельницы, – помотал головой КёнСу. – Она уехала учиться в столицу как раз полгода назад. – Она ему пишет, – возразил БэкХён, забирая пустой стакан и тарелку у ЧонДэ. – Каждые две недели. – А тот парень, что ушел на охотничий сезон? – нахмурился библиотекарь. – Он ещё всегда ходит с двустволкой... – То было не так давно, – шериф распрямился и, недовольно покосившись на расшумевшихся посетителей, устало потер лоб. – Давайте не будем гадать на кофейной гуще, хорошо?    Бармен кивнул.    В этот же момент до их ушей донесся серебристый перезвон колокольчика, висевшего у входа, и все синхронно обернулись в сторону двери.    Разговоры тут же стихли, и по всему залу пронеслось коллективное: «Ах...».    В кафе вошел О СеХун.    Юноша был облачен в измазанные землёй плотные рабочие брюки цвета хаки, заправленные в высокие сапоги. Из-под коричневой куртки из кожзаменителя торчал ворот плотной фланелевой рубашки, а на голове был небрежно повязан серый платок.    Фермер подошел к стойке и, положив на гладкую, блестящую поверхность натруженную руку, тихо, но четко проговорил: – Мне нужно немного хлеба. Магазин сегодня закрыт.    Несколько секунд БэкХён стоял неподвижно, а потом,будто отмерев, вздрогнул и полез под стойку. – Возьми, – он протянул молодому человеку упаковку нарезанного хлеба для сэндвичей. – И, прошу, впоследствии воздержись от посещения моего заведения. – Почему? – СеХун полез в карман, вытащив несколько монет, отсчитал их и пододвинул ближе к владельцу кафе. – Это ведь общественное место. – Мне не нужны неприятности, – сквозь зубы выдавил БэкХён, сгребая деньги со стойки. – Ты можешь идти.    Смерив бармена взглядом, значение которого невозможно было разгадать, фермер взял хлеб и, развернувшись, пошел к двери. – И как только хватило наглости! – один из возмущавшихся ранее встал со своего места и погрозил юноше кулаком. – Ну, держись, душегуб! Мы тебе ещё покажем!    СеХун повернулся и спокойно посмотрел на крикуна. – Так чего же вы ждёте? – спросил он, пряча упаковку хлеба под мышкой. – Вот он я.    На пять секунд, показавшихся всем присутствующим бесконечными, в кафе воцарилась тишина.    Первым опомнился ЧонДэ. Вскочив, он встал между фермером и прочими посетителями заведения и приказным тоном проговорил: – Держите себя в руках!    Повернувшись лицом к молодому человеку, такому искреннему в своем безрассудном отчаянии, блюститель порядка прошипел: – Перестаньте их провоцировать!    Юноша посмотрел шерифу в глаза, а потом опустил голову. – Вы правы, не стоит, – он повернулся в двери и вышел на улицу, сопровождаемый гробовым молчанием.    Колокольчик коротко звякнул, и тут же чары спали: все разом начали довольно громко высказывать своё мнение по поводу инцидента, который чуть было не случился здесь, в тихом провинциальном кафе.    Шумные господа за столиком, повернувшись друг к другу, громогласно возмущались поведением молодого человека, к ним присоединились и некоторые из рабочих, что трудились на стройке, располагавшейся чуть поодаль. Лу Хань, наклонившись к Тао, переводил ему на ухо всё, что говорили посетители.    И лишь Крис сидел молча, помешивая свой чай и ни на кого не глядя. ***     В кабинете врача резко пахло химикатами и лекарствами. Помещение было заставлено мебелью, чей естественный цвет был изуродован белой краской и продолговатыми царапинами.    Шкафы с лекарствами, предметные столики, каталки были размещены несколько бестолково,затрудняя перемещение по комнате, но людям, которые работали здесь в данный момент, было всё равно.    Предметом изучения был только череп, так как все остальные кости либо покоились на дне океана, либо находились где-то ещё.    Задачу усложняло ещё и то, что под воздействием морской воды кость была отбелена до предела.    Обычно работе криминального антрополога (если в таковой есть необходимость) предшествует патологоанатомическое вскрытие, после чего тело, грубо говоря, разваривают в мощном растворе детергента в течение восьми-десяти часов, чтобы обнажить скелет и подготовить специалисту фронт деятельности. Здесь же в первой стадии не было необходимости: плоть начисто отсутствовала.    Что можно определить по одному только черепу?    Вообще-то, не так уж и мало.    Самая плотная кость в силах рассказать о возрасте, расовой и половой принадлежности, примерном состоянии здоровья, регионе проживания, времени смерти и некоторых её обстоятельствах, а в некоторых случаях – и о профессии.    Именно поэтому черепа было достаточно для того, чтобы извлечь первичную информацию о жертве и сверить её с базой пропавших людей.    Загвоздка была лишь в том, что Сольчан представлял собой небольшой городок, в котором убийств не бывало (случай восемь лет назад не в счет), поэтому, разумеется, ни у полиции, ни у врача не было в распоряжении ни приспособлений, ни химических реактивов, которые могли бы помочь антропологам в их непростом труде.    Поэтому ЧонИну и ЧунМёну приходилось работать по старинке, то есть, используя лишь глаза и лупу.    Но для хороших специалистов это представляло лишь неудобство, а никак не трудность.    Первую задачу, что стояла перед ними, юноши решили довольно быстро: на затылочной части черепа зияла пробоина. Пока, правда, было неизвестно, являлось ли это несчастным случаем или же следом удара, нанесенного злоумышленником, но ответы на остальные вопросы вполне можно было дать.    Свод черепа каждого человека делится на три четкие части, размежеванные швами. Каждая треть зарастет постепенно и полностью твердеет и оформляется только к двадцати пяти годам.    Так что именно эти три небольших шва являлись прекрасными маркерами возраста, позволяя определить его с точностью до полугода, особенно если, как в этом случае, объект был младше четверти века.    Челюсть и именно она, а не таз, как ошибочно предполагали профаны, была той самой областью, по которой считывали пол.    Состояние зубов говорило об общем физическом уровне здоровья.    В общем, два антрополога и врач работали, не покладая рук, но потолком для них была лишь первичная информация. – Нам нужно сделать пару соскобов и спрятать их в холодильник до лучших времен, – предложил ЧонИн, распрямляя ноющую спину. – Этот полицейский обещал организовать нам необходимые реактивы, но, насколько я понимаю, это будет нескоро. – Видимо, Сольчан оказался несколько дальше от Нью-Йорка, чем ты мог бы себе предположить, – бросил Исин, садясь за свой стол и доставая из ящика чью-то медицинскую карту.    Смуглый юноша, кинув быстрый взгляд на врача, предпочел оставить эту двусмысленную фразу без ответа.    Неловкость сгладил ЧунМён, стянувший резиновые перчатки и метко забросивший их в мусорную корзину, стоявшую у самой двери: – Давайте зайдём к БэкХёну и перекусим. Я готов убить за бифштекс, честное слово!    ЧонИн кивнул и снял белый халат. Там, за океаном, где он работал на ФБР, спецодеждой занимались специально нанятые люди. Именно они стирали и стерилизовали робы, фартуки и комбинезоны.    Тут же, в сельской местности, рабочих рук было не так много, поэтому этим пришлось заняться им самим.    Разумеется, особых средств в Сольчане тоже не имелось, так что приходилось ограничиваться старенькой стиральной машиной и промышленным порошком под говорящим названием «Кристалл».    Всё это несколько выбивало из колеи городского гостя, успевшего за одиннадцать лет привыкнуть к совсем другому уровню работы. Инструменты, которые имелись в наличии у доктора, оказались далеко не новыми и морально устаревшими, не говоря уже о том, что набор необходимых химических соединений попросту частично отсутствовал.    Это ничуть не беспокоило самого Исина, который получал удовольствие от жизни, радуясь тому, что есть. Конечно,этот подход, прославляемый буддистами, можно было легко понять и принять, но при других условиях.    Прожив треть жизни в другой стране, антрополог сильно изменился, и это касалось даже менталитета. Он предпочитал действовать, а не созерцать, и в тех случаях, когда натыкался на какое-либо непреодолимое препятствие, страшно злился, но, стиснув зубы, пытался его обойти.    Кроме того, антрополог, как и многие представители его профессии, являлся ярко выраженным индивидуалистом, и именно поэтому он, бросив короткое: «Идите; мне ещё нужно поработать!», снова надел халат.    ЧунМён и Исин переглянулись, и первый, пожав плечами, взял доктора за локоть и повлёк к двери: учитель хорошо знал своего бывшего однокашника и потому счел за благо оставить его в покое.    Как только дверь за преподавателем и доктором закрылась, ЧонИн, вздохнув с облегчением, подошел к одному из предметных столиков. Большинство из тех материалов, что были ему нужны, в данный момент отсутствовали, но этот ему всё же выделили.    Смуглый юноша взял ведерко со строительным цементопластером и, помешав содержимое деревянной палкой, взял немного прямо в руку. Положив гибкий, похожий на пластилин, материал на затянутую плёнкой поверхность рабочего стола, ЧонИн, покосившись на череп, принялся лепить.