Ярость тигра

       ЧонИн, сытно поужинав, сидел в своей комнате и, читая дело восьмилетней давности, заодно внимательно прислушивался, не желая пропустить момента, когда придёт ЧунМён.    Антрополог не особо надеялся на результат разговора своего друга и СеХуна, так как прекрасно знал, что свойственная его однокашнику мягкость попросту не позволить хорошенько прижать юношу.    А стоило бы. В конце концов, парнишка не хрустальный.    И делается всё это исключительно для его пользы.    Смуглый молодой человек вновь склонился над документами и, дойдя до вскрытия, стал читать его очень внимательно.    Патологоанатомия и антропология порой шли рука об руку, и ЧонИн часто взаимодействовал с департаментом трупорезов, когда требовалось его заключение. И постепенно он – эксперт по костям – втягивался в сферу деятельности соседнего отдела.    ЧонИн никогда не упускал возможности поучиться чему-то новому, и патологоанатомия на стала исключением. Он даже побывал на нескольких вскрытиях.    Конечно, антрополог не знал процесс до тонкостей, но в общих чертах неплохо в нем разбирался, потому отчет о проведённом анатомировании девушки поверг его в благородное негодование, заставив презрительно бросить: "Провинциальные неумехи!".    Вскрытие было быстрым, небрежным, а документ о нем – кратким и оставляющим после себя море вопросов.    На теменной части черепа покойной обнаружили след от удара тупым предметом, и патологоанатом пришел к выводу, что повреждение получено посмертно вследствие падения тела на землю.    Фотографий практически не было, как и видео. Даже аудиозаписи, и те отсутствовали в отчете.    В общем, всё это невероятно разозлило ЧонИна: смуглый юноша понял, что для всех это дело было уже решенным. Зачем вести следствие, когда и так всё ясно?..    Антрополог сжал зубы и в немом бессилии стиснул ладони в кулаки. Эти люди попросту сбросили жизнь юного парнишки под откос, даже не потрудившись присмотреться к делу повнимательнее.    Протоколы допросов были поверхностными и сводились лишь к одному: никто не мог убить СеНа, кроме СеХуна. И ни один из этих официальных следователей, не говоря уже о ЧонДэ, даже не выдвинул теории о том, что злодеем мог быть кто-нибудь другой.    Прошлое жертвы, пусть и не особо продолжительное, могло бы дать пищу для размышлений, но его даже не взяли в расчет.    И теперь уже поздно; след давно остыл...    Или нет?    ЧонИн помотал головой и решительно опустил кулак на столешницу.    Лично он сдаваться не намерен. Он готов исправить ошибки неумных провинциалов и призвать к ответу настоящего виновника этих трагедий.   А если окажется так, что СеХун и вправду убил свою одноклассницу, то... Что ж, значит, он получил по заслугам.    Услышав шаги по лестнице, антрополог резко встал и метнулся к двери. Раскрыв её полностью, он выскочил в коридор и чуть не столкнулся с Исином, изумлённо уставившимся на гостя. – Что-то не так? – осведомился доктор, сложив руки за спиной. – Нет, я... Я подумал, что ЧунМён вернулся, – промямлил ЧонИн, пожав плечами. – Извини, если напугал. – Нет, вовсе нет, – эскулап улыбнулся и несколько расфокусированно посмотрел на собеседника. – Меня не так-то легко напугать.    И, мыча себе под нос "Лунную сонату", китаец скользнул в свою комнату.    Антрополог, внимательно проследив за ним, отступил на шаг и нахмурился. Он чувствовал себя несколько странно; за одиннадцать лет, проведенных в Америке, он привык к нордическим четкости и ясности во всем, и теперь иносказания и туманность в речи несколько выбивали смуглого юношу из колеи.    Что это сейчас было? Предупреждение? Совет? Угроза?    Или ничего подобного не подразумевалось, и им просто-напросто овладела паранойя?    Скорее всего, сия фраза ничего не значила...    ЧонИн потряс головой и с явным облегчением улыбнулся: входная дверь негромко скрипнула и хлопнула, и через несколько секунд по лестнице, наконец, поднимался его друг.    ЧунМён приветственно махнул рукой своему однокашнику и, повинуясь жесту последнего, прошел в комнату антрополога.    Учитель, сняв с плеча потрепанную сумку, едва слышно вздохнул и опустился на один из стульев, пододвинув его поближе к столу. – СеХун отказался говорить о том, где был с августа по декабрь, – сообщил он. – Но зато я его покормил.    ЧонИн раздраженно дернул уголком рта. Он знал о недостатках друга, особенно о самом серьёзном: ЧунМёна нельзя было назвать сильным человеком. Он всегда старался искать обходные пути, не сталкиваясь в проблемой лоб в лоб. Порой это давало неплохие результаты, но сейчас сами обстоятельства требовали ото всех участников расследования твердости, которой у преподавателя и в помине не было.    Что ж, никогда не стоит искать в других людях того, чего в них нет. – Пустяки, я сам завтра спрошу у него, – махнул рукой антрополог. – Ты не в курсе, когда именно ЧонДэ собирается ехать в Сеул? – Думаю, не раньше одиннадцати, – передернул плечами ЧунМён, расстегивая пиджак. – Именно тогда отходит второй экспресс на столицу. – Второй? – прищурился антрополог. – А как насчет первого? – В семь утра, – сообщил учитель. – Но наш шериф не любит рано вставать. – И что с того? – возмутился смуглый молодой человек, садясь рядом с другом за стол. – Он собирается расследовать дело или нет?!    ЧунМён улыбнулся и похлопал товарища по плечу. – Не волнуйся, – тихо вымолвил преподаватель. – ЧонДэ умен и проницателен; он обязательно сделает всё, что в его силах, чтобы... – Твой ЧонДэ ленив, как дряхлая болонка, – язвительно заметил ЧонИн, скрестив руки на груди. – Он провалил первое дело и то же самое сделает со вторым, если мы не вмешаемся. – Не стоит, – ЧунМён полез в карман пиджака и, вытащив оттуда пару мятных карамелек, предложил одну другу. – Не дави на него. В конце концов, несколько часов погоды не сделают. Да и мы за это время успеем сделать очень и очень многое.    Антрополог развернул и отправил конфетку в рот. Разгладив фантик, он вздохнул и склонил голову. – Наверное, ты прав, – признал смуглый молодой человек. – Пусть ведет следствие, как хочет. – Именно, – учитель тщательно сложил обертку от своей карамельки вчетверо. – И в тот раз, восемь лет назад, у него не было таких помощников, как мы. – Ему повезло, – криво улыбнулся ЧонИн. – Рассказать тебе, что я вычитал из официального дела? – Я весь внимание, – преподаватель чуть подался вперед и оперся локтями о колени.    Антрополог кивнул и начал свой рассказ... ***    ЧонДэ приоткрыл один глаз и, с ненавистью покосившись на будильник, перевернулся на другой бок.    Он ненавидел раннее утро, поездки по делам куда-либо, переполненные поезда и суету мегаполисов, и всё это ему предстояло сегодня пережить.    Чтобы успеть на одиннадцатичасовой экспресс, ему нужно было захватить со своего места работы документ об однодневной командировке, заверить его у прокурора, который обитал в соседнем городке, а потом уже направиться на станцию.    Прокурор начинал рабочий день в девять часов утра, поэтому на первый экспресс шериф, естественно, не успевал.    Он мог, разумеется, заверить бумагу накануне вечером, но ему было не до того: полицейский размышлял о том, что, если личность убитой будет подтверждена, ему придется заказать анализ ДНК, а это означало дополнительные хлопоты.    Да и вообще, вся суета, что затеял этот ЧонИн, казалась ненужной: СеХун уже отсидел своё, а причастность его ко второму убийству ещё надо доказать, что являлось весьма непростой задачей, если учесть, что мальчик пришел в родной городок только после Рождества.    В общем, до поры до времени нужно просто держать язык за зубами и не проговориться никому о том, что юноша освободился в августе. Если фермер окажется виновным, то тут уже будет другой разговор.    Шериф сел и, спустив ноги с кровати, широко зевнул. Надо было собираться, иначе он рисковал не успеть и на второй экспресс.    Полицейский жил с родителями – тихими и спокойными людьми, не особо одобрявшими его выбор профессии. Тем не менее, и мать, и отец поддерживали блюстителя порядка, смирившись с тем, что он заступил на свой пост.    ЧонДэ быстро провел утренний туалет и, поделав несколько наклонов, торопливо оделся. Решив не тратить время на завтрак, он, на бегу попрощавшись с семьёй, буквально выбежал из своего дома.    У крыльца уже стоял небольшой черный автомобиль. Полицейский улыбнулся и, раскрыв переднюю дверцу, уселся на пассажирское место. – Ты точен, как часы, дружище, – вымолвил он, подавая ладонь водителю. – Старые привычки дают о себе знать, – кивнул КёнСу, принимая рукопожатие. – Ты готов? – Как и всегда, – шериф шутливо отдал честь. – Поехали, друг мой.    Библиотекарь кивнул и, заведя мотор, мягко стартовал с места. ***     Утро семнадцатого марта ничем не отличалось от сотен своих предшественников, и ЧонИн, бодро раскрыв глаза под сигнал своего сотового телефона, даже сначала не понял, где именно он находится, ожидая проснуться в своей нью-йоркской квартире рядом с супругой.    События нескольких последних месяцев, на короткое время улетучившиеся из сознания, вдруг нахлынули на него, и юноша поёжился: его будто окатили ледяной водой.    Видимо, он по старой привычке просто слишком сильно погрузился в расследование.    Спустив ноги с кровати, антрополог прислушался. Снизу доносилась какая-то возня, и сложно было сказать, Исин это или ЧунМён.    В любом случае, пора и ему.    ЧонИн встал и, потянувшись, выглянул в коридор. Дверь в ванную комнату была распахнута настежь; значит, она в данный момент пустовала.    Что ж, отлично.    За одиннадцать лет в Штатах антрополог пристрастился к контрастному душу с утра, и тут, в корейской глубинке, решил не изменять этому сложившемуся укладу. Трубы гудели, направляя то горячую, то холодную воду, и молодой человек чувствовал, как каждая клеточка тела наполняется бодростью и силой.     Закончив омовение и насухо вытершись пушистым полотенцем, которое презентовал ему ЧунМён, ЧонИн, завернувшись в старый халат, полученный им от щедрот хозяина дома, скользнул к себе. Переодевшись с похвальной скоростью, антрополог заспешил вниз.    Как ни странно, на кухне он застал лишь доктора, который готовил завтрак с привычной неторопливостью. – Доброе утро, – поздоровался смуглый юноша, медленно заходя в помещение. – А ЧунМён ещё не встал? – Он куда-то ушел, – рассеянно бросил эскулап, щедро посыпая яичницу перцем. – Ему кто-то позвонил, и он умчался, сказав, что пропустит завтрак. – А он не сказал, куда именно идет? – антрополог нахмурился и скрестил руки на груди. – Нет, – беззаботно ответил китаец, вытаскивая из буфета тарелки. – Присаживайся; сегодня на завтрак будет мой фирменный омлет.    ЧонИн послушно занял одно из мест за небольшим столом и сложил руки на коленях. Убегать вот так, без предупреждения, было совершенно не в характере его однокашника.    Если только...    Исин издал торжествующее восклицание и снял сковороду с огня, и смуглый молодой человек любезно улыбнулся.    Если только не произошло чего-то из ряда вон выходящего.    Антрополог поднял глаза на доктора, который с очаровательной улыбкой поставил перед ним тарелку с дымящейся яичницей, и кивком поблагодарил радушного хозяина.    Взяв в руку вилку, он отломил кусочек омлета, размышляя, где же может быть ЧунМён.    Завтрак не прошел в молчании благодаря Исину, который с огромным интересом разглагольствовал с самим собой о применении атропина в современной медицине. Область была знакома ЧонИну, и последний мог бы высказать пару-тройку интересных соображений по этому счёту, но мысли его были заняты лишь другом.    Помыв посуду и пожелав хозяину удачного дня, антрополог буквально взлетел по лестнице и вбежал в свою комнату. Схватив мобильный телефон, он набрал номер товарища и, удивлённо вздрогнув, прислушался: тихая мелодия знаменитого хита "Битлз" доносилась откуда-то совсем рядом!    Телефон ЧунМёна обнаружился в комнате последнего. Он лежал на столе, и экран, мигая, информировал хозяина, что ему звонит некто "ЧонИн". – Вот черт, – смуглый юноша нажал на своём аппарате на сброс, и чужой мобильник тотчас замолчал. – Как он мог забыть сотовый!    Антрополог опустился на стул и запустил пятерню в волосы. Паниковать было не из-за чего: учитель был уже взрослым и вполне самостоятельным человеком; мало ли зачем ему понадобилось выбегать на улицу, даже не позавтракав...    Может, СеХуну понадобилась помощь. Может, ЧонДэ решил посоветоваться с одним из своих добровольных помощников перед визитом в Сеул. Может, родители кого-нибудь из учеников попросили об одолжении...    В любом случае, вскорости ЧунМён объявится, и обо всём этом можно спросить его самого.    ЧонИн встал и, подойдя к столу, наклонился над ним, намереваясь оставить другу записку. Под руку попался раскрытый ежедневник, и антрополог, взяв из подставки ручку, вдруг замер: на одной из страниц была криво начертана цифра "восемь".    Юноша склонил голову набок.    И что это могло означать?    Да что угодно. Вряд ли это столь важно.    И ЧонИн, написав: "Приятель, пока ты шляешься невесть где, я займусь расследованием", развернулся и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.    До начала занятий в школе было ещё полно времени, да и попасть туда без ЧунМёна являлось невозможным, так что городской гость решил начать с человека, который был обвиняемым по первому делу и явным кандидатом в подозреваемые по второму.    Антрополог уже начал кое-как ориентироваться в Сольчане, и его уже не столь раздражали нечеткие улицы, внезапные тупики и дома, стоявшие под углом, напротив, он начал находить в бестолковой планировке города свою уникальную прелесть.    Замерев перед воротами, ведущими на ферму СеХуна, ЧонИн вздохнул, а затем, схватившись за их верхнюю часть, потянулся на руках и закинул ногу на створку. Спрыгнув с внутренней стороны забора, смуглый юноша покачал головой: любой мог проникнуть сюда с той же легкостью, с какой это проделал и он.    Деликатно постучавшись и крикнув: "Это я, ЧонИн!", антрополог вошел в дом.    Фермер вышел ему навстречу.    СеХун был ещё бледноват и двигался чрезвычайно медленно. Он старался дышать поверхностно, чтобы поломанные ребра не причиняли дискомфорта, но было видно, что молодой человек уже уверенно идет на поправку. – Проходите, – отрывисто вымолвил юноша. – Хотите чаю? – Нет, спасибо, – антрополог снял ботинки, отметив в уме, что неплохо бы обзавестись кедами, а ещё лучше – резиновыми сапогами.    Фермер провел гостя через небольшую прихожую на кухню и указал на один из стареньких стульев. – Итак.., – начал юноша. – Вы хотите поговорить насчет убийства, да? – Сначала я хочу спросить, заходил ли к тебе ЧунМён, – поднял руку ЧонИн. – Да, вчера вечером, – молодой человек кивнул и, охнув, осторожно опустился на жесткое сиденье второго стула. – Он был очень любезен и помог мне вымыться. – А сегодня? – антрополог подался вперед.    СеХун помотал головой.    Смуглый горожанин закусил нижнюю губу и посмотрел в сторону. Итак, его друг сюда не заходил... Странно. – Хорошо, – ЧонИн махнул рукой, решив, что разберется с этим сам. – Расскажи мне всё, что помнишь про убийство Им СеНа.    Фермер приподнял тонкие брови и с удивлением уставился на собеседника. – А разве мы будем говорить не про этот череп, что обнаружили недавно? – задал вопрос он. – Мы будем говорить о том, о чем я тебя спрошу, – с некоторым раздражением процедил антрополог. – Только так мы сможем помочь друг другу, так что, будь любезен, отвечай по делу.    СеХун вздохнул и тут же, ойкнув, схватился за бок. – Всё время забываю, что нужно дышать поверхностно, – вымолвил он.– То и дело хочется набрать полную грудь воздуха, но... Пока я не могу. И не знаю, когда у меня это получится.    ЧонИн, ничего не ответив на эту философскую сентенцию, скрестил руки на груди и молча ждал. Хозяин фермы кивнул и начал, глядя на свои пальцы: – Я помню, как всё началось... Тогда мы устраивали вечеринку по случаю окончания школы. Нас предоставили самим себе, и мы решили повеселиться. Она... Она всё время смеялась. У неё были мелкие кудряшки, и от неё пахло розовой водой... Я ещё тогда подумал, что ей уже никто не пользуется, а тут... СеНа любила современные вещи, и этот запах никак не сочетался с этим. У нас было много алкоголя – БэкХён раздобыл из погреба своего отца. Мы решили отделиться от общей компании и пошли к старой мельнице. Помню улыбку СеНа, помню, как она заткнула себе цветок за ухо. А потом – чистый лист... Следующее воспоминание: я стою над ней, а у неё платье всё в черно-красных разводах... А пальцы у меня в крови... А ещё лица БэкХёна и ЧанЁля, испуганные такие...    Антрополог поджал губы. – То есть, ты не помнишь самого процесса убийства? – уточнил он.    Юноша, потупившись, помотал головой. – Ясно, – ЧонИн сцепил пальцы в замок. – А твои друзья, где они были тогда? – В перелеске, – СеХун потер висок, будто у него болела голова. – По пути на старую мельницу. Мы с СеНа обогнали их. Они услышали крики, прибежали на них и застали ту сцену.    Городской гость нахмурился и прикрыл веки, стараясь воскресить перед внутренним зрением всю картину происходящего. – Кто вызвал полицию? – спросил он. – ЧанЁль и БэкХён побежали за ЧонДэ, – фермер потряс головой, словно прогоняя от себя призраков прошлого. – А я остался их ждать, стоя... Над ней.    Антрополог открыл глаза и забарабанил по деревянной столешнице. – А Кан СольХён? – бросил он. – Ты её знал? Только отвечай честно, хорошо? У меня нет времени на сказочки про белого бычка.    Земледелец скривился, словно от боли, и осторожно откинулся на спинку стула. – Я совсем с ней не общался, – упрямо проговорил юноша. – Между нами было восемь лет разницы, так что ничего общего и не могло... – Подожди, – встрепенулся ЧонИн. – А ну-ка повтори, что ты сказал! – Я сказал, что не общался с СольХён, – удивлённо протянул молодой человек. – У нас была большая разница в возрасте, и общих тем для разговоров просто не имелось. – Нет, не то, – раздраженно махнул рукой антрополог. – Ты назвал количество лет. – Ну, да, – фермер пожал плечами, о чем сразу же пожалел, поморщившись от боли. – Восемь. – Но ей же было восемнадцать на момент смерти! – поднял брови городской гость. – Значит, семь лет. – Нет, – СеХун потер шею. – Ей было бы восемнадцать сейчас. У неё День Рождения в январе или феврале, не помню точно.    ЧонИн внимательно посмотрел на юношу. Тонкое лицо того было непроницаемо, словно выточенное из гранита. Разница в возрасте между той жертвой и теперешней, составляющая, по иронии судьбы, и временной разрыв между убийствами, могла что-то значить, а могла и нет. ЧунМён мог с одинаковым успехом иметь её в виду и писать о чем-то совершенно другом. – Хорошо, – антрополог решил поразмыслить об этом на досуге, а в данный момент бросить все силы на добычу фактов. – Где ты был с августа по декабрь?    СеХун насупился и словно закрылся от всего мира невидимой бронёй. – Я не могу вам сказать, – упрямо вымолвил юноша, сурово глядя перед собой. – Что ж, как хочешь, – ЧонИн хлопнул ладонями по столу и резко встал. – Видит бог, я пытался помочь...    Он пошел к выходу, и фермер, неловко поднявшись со стула, засеменил следом, чтобы проводить гостя.    У самой двери антрополог повернулся и, посмотрев юноше прямо в глаза, четко выговорил: – Если передумаешь и захочешь всё-таки посодействовать расследованию, ты знаешь, где меня найти.    СеХун склонил голову, и гость, не прощаясь, подошел к воротам, перемахнув через них, огляделся и пошел направо, спрятав руки в карманы.