Ярость тигра

       По странной иронии судьбы, самые прекрасные деньки выпадают на будние дни.    Четверг, семнадцатое марта, являлся довольно ярким примером этого прискорбного факта.    Уже с утра на лазурном небе ярко светило солнце. Оно не прогревало землю так интенсивно, как летом, но все же создавало тот неповторимый и по-весеннему свежий уют. В общем, погода царила прекрасная.    ЧонИн не мог оценить этого – ему так и не удалось уснуть, и всю ночь антрополог проворочался в постели. Как итог, с утра он пребывал в отвратительном расположении духа, меланхолично прихлебывая кофе и изредка потирая налившиеся свинцом виски.    ЧунМён с утра пораньше умчался в школу, на ходу сочувственно бросив другу, что освобождает его от обязанностей на сегодня.    И ЧонИн остался с доктором, с удовольствием поглощавшим свой сэндвич.    Слегка оправившись от бессонной ночи, смуглый молодой человек, глянув исподлобья на Исина, поджал губы. Ему всё ещё не давала покоя загадочная личность эскулапа, и сейчас наступило подходящее время для того, чтобы прояснить пару моментов.    Антрополог прочистил горло и осторожно спросил: – Исин, ты помнишь, когда мы с тобой говорили об убийстве восьмилетней давности, ты сказал, что СеНа была «такой прекрасной в своём персиковом платье»? – Я говорил это? – флегматично протянул врач. – Вполне возможно... Она ещё вставляла в волосы искусственный синий цветок. – Вот как? – поднял брови ЧонИн. – А откуда ты об этом узнал? В то время ты учился за границей и, по твоим собственным словам, не приезжал домой. – Да? – китаец спокойно откусил от сэндвича ещё один кусочек. – Скорее всего, я прочитал об этом в газете. – БэкХён сказал, что средства массовой информации не освещали тот случай, – категорично отрезал городской гость. – Значит, кто-то мне рассказал, – улыбнулся врач. – Какая разница?    ЧонИн сжал пальцы левой руки в кулак. – Разница есть, – сурово вымолвил он. – Расследование того убийства снова открыто, и я занимаюсь им. – Что ж, удачи, – бросил доктор, доедая свой завтрак и отряхивая ладони. – Надеюсь, ты добьёшься того, на что нацелился.    С этими словами эскулап, преспокойно встав из-за стола, вымыл тарелку и поставил её в сушку. Выйдя из кухни, он затворил за собой дверь, оставив одного из своих жильцов в гордом одиночестве.    Антрополог стиснул челюсти и с шумом втянул в себя воздух, стараясь успокоиться. Манера изъясняться, характерная лишь для Исина, безумно раздражала антрополога, привыкшего к конкретике и четкости. Китаец же никогда не давал определенного ответа на заданный вопрос, заставляя собеседника теряться в догадках, что же именно имел в виду доктор.    Обычно в таких ситуациях ЧонИн отступал на шаг назад, но сейчас он не намеревался сдаваться. Резко поднявшись со стула, он выбежал из кухни и, пройдя по коридору, буквально ворвался в кабинет врача. – Исин, идет расследование убийства, – жестко произнес смуглый юноша. – Если тебе что-то известно, то сообщить это – твой гражданский долг.    Китаец поднял голову и очаровательно улыбнулся. – Но ты же ведь не полицейский, – резонно заметил он. – Ты вряд ли имеешь право вести допрос. – Я официально помогаю ЧонДэ, потому что у меня, в отличие от него, есть обширный опыт в раскрытии тяжких преступлений, – отрезал антрополог. – Я слушаю тебя.    Доктор вдруг посерьёзнел и печально опустил глаза. – Мне нечего сказать, – прошелестел он.    Городской гость подошел ближе и присел на свободный стул, предназначенный для пациентов. – Ты ведь понимаешь, что тем самым включаешь себя в число подозреваемых в убийстве, – с нажимом проговорил он, пристально глядя на собеседника.    Врач помотал головой, не издав ни звука. Он стиснул тонкие пальцы своих ладоней в замок и как-то напрягся.    «Вот-вот расколется», – с радостью подумал ЧонИн, придвигаясь чуть ближе. – СеХун провел восемь лет своей жизни за решеткой, – произнёс он вслух. – Мальчик был вынужден впустую потратить свои лучшие годы. Если тебе хоть что-то известно об этом деле, и ты скрываешь это, то тут есть часть и твоей вины.    Желваки на челюсти эскулапа напряглись, но он упорно продолжал молчать, уставившись в пол. – В тот день оборвалась не одна юная жизнь, а две, – продолжил антрополог, внимательно наблюдая за китайцем. – Своим поведением ты усугубляешь ситуацию. Один раз ты уже позволил ни в чем не повинному человеку угодить в тюрьму, и если ты хочешь повторения того ужаса, через который прошел парнишка, то могу тебя уверить: ты делаешь всё возможное для этого. – Я её любил.., – прошептал вдруг Исин, не поднимая головы. – Что?! – нахмурился ЧонИн. – Девушка, СеНа, – хриплым голосом вымолвил врач. – Я любил её. Мы встречались. Изредка я приезжал её навестить, но мы держали наши отношения в тайне, потому что она была несовершеннолетней. В тот день... С утра... Я увидел её в последний раз.    Он моргнул, и на кипенно-белой ткани халата появились два темных кружочка.    Антрополог оторопело молчал, уставившись на собеседника. Он не мог и подумать, что история примет такой оборот. – Я... сочувствую тебе, – медленно проговорил смуглый молодой человек, смущённо потирая заднюю часть шеи. – Всё в порядке, – доктор вытер глаза тыльной стороной ладони. – Это было давно...    ЧонИн посмотрел в сторону и вздохнул. – Извини, но я вынужден задать тебе ещё один вопрос, – тихо сказал он. – Ты веришь в то, что СеХун... убил её? – Но ведь больше некому, разве нет? – безучастно бросил эскулап.    Антрополог открыл было рот, чтобы попросить Исина уточнить эту фразу, но тут с порога донеслось деликатное покашливание. Смуглый молодой человек резко обернулся. В дверях кабинета стоял МинСок. – Доктор, вы скоро освободитесь? – спросил он. – Дело в том, что я звонил вчера и записывался на это время... – Да, конечно, проходите, – китаец глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Я не занят.    Городской гость, поняв намек, поднялся и, заставив пациента посторониться, молча вышел из кабинета, провожаемый любопытным взглядом МинСока.    Накинув куртку, ЧонИн вышел на улицу и перевел дух. Ему удалось расколоть свидетеля, но на душе было как-то мерзко.    Неужели, оперативные работники и следователи чувствовали себя именно так?..    Встряхнувшись, антрополог резко выдохнул и, спрятав руки в карманы, пошел по улице. У него была уйма времени, пока ЧунМён в школе, и он уже знал, как именно распорядится этими часами.    Нужно пообщаться с оставшимися вольными или невольными участниками трагедии восьмилетней давности.    И начать, пожалуй, стоило с одного из бывших лучших друзей осуждённого. ***     Традиционно считается, что лесопилка – это шумное место, и, как правило, так оно и бывает. Промышленные дисковые пилы жужжат, перерабатывая дерево, а рабочие, общаясь друг с другом, исключительно кричат, стараясь перекрыть визг оборудования. В дальнейшем это входит у них в привычку, и они используют повышенный тон даже в тишине.    ЧанЁль тоже обладал привычкой громко говорить, в чем ЧонИну пришлось убедиться, как только владелец лесопилки отвёл своего гостя в звукоизолированный офис.    Небольшой кабинетик был явно тесен для долговязого юноши, но последнего, казалось, это не смущало. Он сидел за низким столом так естественно, что создавалось впечатление, будто ему абсолютно комфортно.    ЧанЁль, как и всегда, широко улыбался, предложив гостю выпить и прошептав (оглушительным басом): «Лучший папин виски! Только ему не говорите, иначе мне не сносить головы!». ЧонИн не особо жаловал алкоголь, но молодой человек был столь очарователен, что антрополог уступил и сделал небольшой глоток из толстостенного стакана, на два пальца наполненного янтарной жидкостью. – А ведь я пришел к вам по делу, – проговорил городской гость, устраиваясь на старом стуле поудобнее. – Мы расследуем дело об убийстве, и мне понадобится ваша помощь. – Что угодно для восстановления справедливости, – сверкнул белоснежными зубами юноша. – В детстве я часто бегал на мельницу МинХёка и сделаю всё, что в моих силах, для того, чтобы поймать злодея, лишившего его дочери! – Я бы хотел начать не с этого, – антрополог покосился на стол, заваленный всякой всячиной. – Дело восьмилетней давности, смерть Им СеНа...    Молодой человек тут же помрачнел и опустил голову. – Скажу честно: не хотел бы я об этом вспоминать, – пробормотал он, поигрывая стаканом в длинных пальцах. – Этот кошмар до сих пор преследует меня... Понимаете, всё сложилось как-то не так... Наш выпускной должен был пройти иначе! – Я согласен, – кивнул городской гость. – Но у меня есть основания подозревать, что это преступление совершил не тот, кто понес за него наказание.    Владелец лесопилки остолбенел. Через несколько секунд он медленно поднял взгляд и шокированно уставился на собеседника. – Не может быть.., – прошелестел ЧанЁль. – Вы хотите сказать...    ЧонИн отодвинул в сторону неопрятную кипу каких-то документов и поставил свой стакан на освободившийся уголок стола. – Да, скорее всего, СеХун невиновен, – вымолвил он. – И наша задача состоит в том, чтобы узнать, кто стоит за всем этим.    Рослый юноша вдруг задрожал. Поставив свой напиток прямо на пол, он обнял себя руками. – И все эти восемь лет.., – простонал он. – Все эти... – Пока мы ещё ничего не доказали, – ЧонИн наклонился к хозяину кабинета. – Но мы, как и вы, сочувствуем СеХуну и хотим восстановить справедливость.    ЧанЁль вдруг распрямился и перевел дух. Когда он, наконец, посмотрел на своего визитера, во взгляде хозяина лесопилки не было ни тени улыбки. – Спрашивайте, – произнес он. – Я готов ответить на любые вопросы. – Отлично, – антрополог откинулся на спинку стула. – Пожалуйста, расскажите всё, что помните о том дне.    Молодой человек наморщил лоб и закусил губу. – Это было довольно давно, – задумчиво сказал он. – Но я помню, как светило солнце, радовались все вокруг... День был таким ясным, и мы с СеХуном и БэкХёном пошли украшать зал. Помню, мы шутили насчет традиций и того, как нам повезло... БэкХён ещё лопнул шарик... Красный такой. Он на него сел, представляете? Пытался снять старые портьеры, что служили занавесом, потянул их на себя, потерял равновесие и упал. Было так забавно! А после официальной части мы пошли на пикник. СеХун делал бутерброды, и они у него вышли все разные, но неожиданно вкусные. СеНа сама вешалась на него, и... Я хочу сказать, это была её вина... Если ей что-то не нравилось, она могла бы закричать, сказать ему, чтобы он не трогал её... Сами понимаете, то вино, что стащил БэкХён... Ну, мы тогда были практически детьми и раньше не пробовали ничего алкогольного. Нас всех слегка унесло. СеХун и СеНа ушли, а мы двое остались. Мы приканчивали последние бутерброды, когда услышали тот крик. Знаете, он был такой... Полузадушенный, что ли. Мы помчались к старой мельнице и увидели СеХуна с ножом, стоявшего над телом. Я слабо помню, что было потом... Кажется, мы с БэкХёном побежали за ЧонДэ... Ему тогда было всего двадцать пять – столько же, сколько мне сейчас. Видимо, мы потребовали от него слишком многого. Слыхано ли, убийство, да ещё в наших краях! А затем... Я припоминаю только какие-то разрозненные отрывки... Вот я сижу перед следователем и рассказываю всё, что знаю... Вот отец собирает меня и увозит к родственникам... Вот я просыпаюсь посреди ночи из-за кошмаров...    Юноша замолчал и закрыл лицо руками. – ЧонИн, я уважаю вас как профессионала, – тихо проговорил он. – Но не могло быть так, что вы всё же ошиблись? Понимаете, я привык считать СеХуна виновным во всём... Кроме того, если не он убил девушку, то кто же? Нам было по семнадцать лет, у нас не могло быть никаких врагов... – Тут вы правы, – антрополог, встав с места, потрепал молодого человека по плечу. – Как я уже сказал, ещё ничего не доказано, но есть основания полагать, что осужденный может быть невиновен, и пока хотя бы малая вероятность этого остаётся, совесть не позволяет мне успокоиться. – Я понимаю вас, – внезапно севшим голосом отреагировал ЧанЁль. ***  – Виновен, как сам дьявол! – не терпящим возражения голосом выдал МинСок.    Владелец отеля, уже вернувшийся от врача, работал во дворике и при виде ЧонИна с удовольствием вышел тому навстречу. Любезно согласившись уделить несколько минут своего времени, хозяин гостиницы провел антрополога в весьма изящную беседку белого цвета, располагавшуюся в дальнем конце садика.    Тут было тихо и привольно, и издалека доносилось пение птиц. Пол беседки был дощатым, и каждая панель была подогнана под предыдущую с особой тщательностью. Лавки, отмытые до блеска, так и манили к себе, и оба беседующих с удовольствием присели.    И тогда городской гость и рискнул выдвинуть свою необычную теорию, которая оказалась встречена местным жителем не особо дружелюбно. – Виновен, как сам дьявол, – повторил МинСок, которому явно понравилась собственная фраза. – Кому же ещё её убивать, бедняжку? По всему выходило, что он это провернул, и я не вижу, чтобы что-то изменилось    ЧонИн нахмурился, и владелец отеля, истолковав этот миманс по-своему, тут же принялся объяснять: – Вы только не обижайтесь, но, согласитесь, это как-то странно. Суд, следователи, ЧонДэ, мальчишки-свидетели – все в один голос твердили, что убийство совершил СеХун, и тут появляетесь вы, разрушая все теории. – Я понимаю, это выглядит необычно, – антрополог потер лоб большим и указательным пальцами. – Но, во-первых, эта теория не совсем моя; первым её высказал ЧунМён. Во-вторых, вы сами никогда не рассматривали такую возможность? – Никогда, потому что её не существовало, – упрямо вымолвил МинСок. – Дело было закрыто восемь лет назад, и это являлось оправданным и разумным. Парень совершил убийство, и об этом говорят и традиции, и расследование. Пора уже прекратить раскапывать прошлое, предоставив ему оставаться там, где ему должно.    ЧонИн медленно кивнул, но потом встрепенулся. – Прошу прощения, – он поднялся с лавки. – Какие ещё традиции?! – Ну.., – хозяин отеля замялся. – Был один глупый обычай, но после смерти девчушки мы от него отказались. Не стоит и говорить об этом.    И местный житель, уперев руки в колени, встал. – Извините, но я настаиваю, – антрополог удержал владельца гостиницы за локоть. – Что это была за традиция?    МинСок глубоко вздохнул. – Существовало поверье, что пара, поцеловавшаяся в вечер выпускного, будет вместе навеки. Действовало это правило раз в восемь лет, – нехотя поведал он. – Значит, СеХун и СеНа.., – прошептал ЧонИн. – Может быть, – развел руками местный житель. – Я точно не знаю. У меня с СоХи это сбылось. А потом всё пошло кувырком, и бог знает, что теперь в голове у этих детей... Убивают друг друга, словно у каждого по девять жизней...