Монстры не живут долго и счастливо

Cause you could have been number one, If you only found the time. © Muse — Uno

Оставив машину за пару кварталов, Том следит какое-то время за подъездной дорожкой полицейского участка. Это не слишком разумно, если учитывать, что копы не любят, когда за ними следят. Но поздним вечером есть шанс никому не попасться на глаза. Через час мучительного ожидания, съеденного бургера и нескольких выкуренных сигарет он видит, как Джоуи подходит к своей тачке. Том быстрым шагом, едва не срываясь на бег, пересекает разделяющее их расстояние и садится рядом. От неожиданности Джоуи дёргается и хватается за револьвер. — Святое дерьмо! Ты здесь откуда? Том улыбается одними уголками губ и пожимает плечами, наблюдая за ним. Джоуи косится на него, заводя машину. Едут в молчании. Дом Джоуи пахнет морем и нагретыми за день деревянными досками пола. Он забыл закрыть одно из окон, и ветер свободно гуляет по гостиной, вздыбливая занавески, перелистывая разбросанные на столе журналы. И как его ещё не обнесли с такой рассеянностью? Джоуи идёт на кухню, чтобы заварить кофе, и Том следует за ним. Когда он принимает в руки чашку и делает глоток, обжигается и кашляет. Он чувствует себя непривычно скованным, растерянным. Тишина угнетает, но он боится её нарушить. Джоуи долго молчит, потом начинает говорить, и Тома охватывает липкий холодный ужас от его слов. Его обвиняют в действительно страшных преступлениях. Но самое невыносимое — взгляд Джоуи. Тяжёлый, недоверчивый, словно он уже всё для себя решил. Том хочет сказать хоть что-нибудь, объяснить, что не совершал ничего подобного, но не может выдавить из себя ни одного оправдания. Он уже ни в чём не уверен. Они выходят на террасу за домом и спускаются к пляжу. На побережье ни души. Здесь ветер разгулялся в полную силу, гоняя волны в хаотичной безумной пляске, ещё не штормовой, но определёно меняющий погоду. — Мы могли бы отправиться куда угодно. Вместе. Подальше отсюда, — Том выпаливает это на одном дыхании, пристально всматриваясь в реакцию Джоуи. Каждая чужая эмоция на таком родном лице отдаётся болью где-то меж сломанных рёбер. Джоуи стоит на два шага от него вполуоборот, смотрит то в море, то него. Сверлит недоумённым взглядом. Он сам не в меньшем шоке от всего происходящего, но и вполовину не знает, каково сейчас Тому. И он уж точно не хотел, чтобы всё привело к этому. Но разве он может уехать? Да ничерта он не может. Джоуи вообще не видит выхода из этой дерьмовой ситуации. — Тебе нужно валить из города, понимаешь? — пытается он объяснить. — Я не хочу без тебя, — тихо произносит Том, совсем его не слушая. — Я же коп, блять! Я не могу с тобой бежать! Я… Джоуи не успевает договорить, как Том приближается вплотную и целует его глубоко и настойчиво, вдавливаясь, сминая рубашку, стискивая плечи сильными руками, чтобы заткнуть или убедить в побеге, может за тем и другим вместе взятом. Потом отстраняется, судорожно выдыхая, но не отпускает. В ушах шумит кровь, бьёт по нервам всё громче и громче, заглушая все звуки, стирая их напрочь. Только кровь, заполняющая сосуды мозга. И чужое сердце, бьющееся в унисон с его. Джоуи тоже пытается отдышаться, прижимаясь лбом к его лбу и зарываясь пальцами в волосы. — Тебе нужно ехать. Я волнуюсь за тебя. Мы же друзья, — Джоуи хотел сказать совсем не это… Что-то меняется в глазах Тома, он касается губами его уха и тянет еле слышно: — Друзья? Видимо, у тебя совсем нет сердца, Джонни-бой. Холодный, пустой голос и такой неправильный, что Джоуи отшатывается в сторону, но Том не даёт вырваться, держит стальным захватом предплечье, и грудь пронзает внезапная, ни с чем не сравнимая боль. — Том… Охотничий нож пронзает грудную клетку где-то под солнечным сплетением, задевая рёбра и ломая их. Том вырывает нож и, примериваясь, перехватывает его поудобнее. Джоуи уже видел однажды этот взгляд, но никогда не думал, что он может принадлежать убийце. Том краем глаза замечает движение, отпускает его и отходит в сторону. Джоуи обмякает без держащих его рук и падает навзничь, со стоном ударяясь о мокрый песок. И видит склонившегося над ним Декстера. Это по меньшей мере странно, если не сказать удивительно. Но почему бы ему здесь не быть? В глазах Декстера столько удивления и потерянности, что это становится ещё одним необыкновенным событием этого дня. Джоуи почти счастлив, если не считать того, что умирает. Он пытается улыбнуться, и на губах пузырится кровь. Взгляд тускнеет, застывает тёмной бездной в провалах глаз в цвет неба, смотрит пустотой в душу Декстера, разрывая её такой знакомой и непонятной тоской и болью. Закатное солнце сливается с кровью, пропитавшей песок и пену волн, с неистовством ударяющихся о берег. Он мог бы взвыть раненым зверем и броситься на убийцу в безумном порыве, но нужно попытаться сохранить ясность рассудка, чёртову трезвость ума. Таким открытым, с незащищённой спиной, Декстер ещё не был. Ханнингер давно мог бы напасть, но ему явно нет до него дела. Он бродит по берегу в отдалении и ведёт разговор сам с собой, судя по доносившимся сквозь шум прибоя репликам, это один бесконечный монолог без зрителя, без ответа. Декстеру это хорошо знакомо, он постоянно разговаривает с отцом, реже — с братом. И если бы не призрак отца, неотступно следующий за ним, возможно, он уже давно слетел бы с катушек, потерял к чёрту контроль, и был бы пойман каким-нибудь копом, сестрёнкой, к примеру. Сейчас ему нельзя ни на что отвлекаться, хоть он и каждую грёбанную секунду скашивает глаза на Джоуи, теряя из виду Ханнингера. Он ведь способен сосредоточиться, верно? Кодекс отца позволил ему подчинить жажду крови, сдержать чудовище внутри себя и не дать ему вырваться. Декстер загребает мокрый песок руками, успокаивается. Поднимается и, не оглядываясь, медленно движется в сторону Ханнингера. Противник знает о его намерениях, следит за каждым движением, чуть прищурившись. С ним явно не прокатит обычный трюк с транквилизатором, преимущество неожиданности давно потеряно, но ничего другого не остаётся. Он не собирается его отпускать. — Видишь, Томми, я предупреждал, ничем хорошим это не кончится. Вечно мне приходится за тобой прибирать… Голос Ханнингера отстранённый, безразличный. Глаза мечутся по горизонту, при этом не выпуская Декстера из поля зрения. Нож мелькает то в одной, то в другой руке. — Ханнингер? — привлекает Декстер его внимание. Нужно отвлечь его, нельзя же бросаться на нож, как долбанный камикадзе. Сделать всё надо тихо и, желательно, без последствий. Для себя, разумеется. Для Ханнингера же подготовлен стерильный контейнер в доках, обитый пластиковой плёнкой, и персональный стол. Всё, что нужно. — Я Гарри Уорден, а вот кто ты такой? — задаёт Ханнингер встречный вопрос. Он притворяется или у него действительно расстройство личности? Декстер с таким ещё не сталкивался. Обычно ему попадались адекватные убийцы. Ну, более или менее адекватные. Он, конечно, не проверял их душевное здоровье, как-то не до того было. А здесь всё как по учебнику. Я — не я, и трупы не мои. Смешно даже. Вот только смеяться совсем не хотелось. — Декстер Морган. Судмедэксперт. — Вот даже как, — Ханнингер растягивает слова, словно задумавшись, но дальше говорит резко. — Обычно я не спрашиваю имён. Вот Джоуи я знаю. Точнее… Томми его знал. Я бы с ним поболтал, не с тобой. Но уж очень хотелось оценить удивление Джоуи, когда лучший друг его убивает. Слово «друг» он выплёвывает точно ругательство. Красивое лицо искажается яростью и отвращением. Судя по всему, ублюдку ещё и выговориться нужно. Декстер такое не понимает. Проще же убить и пойти домой. Ну и, конечно, все улики убрать, тело уничтожить, куда ж без этого. Его завораживал сам процесс подготовки, каждая мельчайшая деталь этого действа. — Вспорол ему грудь, хотел до сути добраться. До лживого сердца. Томми так переживал, когда увидел Джоуи с тобой в машине. ЕГО сердце действительно разрывалось. И зачем только вернулся?.. А тебе, смотрю, похуй. И когда про любовничка твоего говорю. И вообще… да, Декстер Морган? — более весёлым голосом поддевает Ханнингер или кто он там, чуть ли ни светится от производимого эффекта, издевается. Они кружатся как дикие звери напротив друг друга, сближаясь, сокращая круг. Декстер уже максимально близко — самое время для удара. Он заходит сбоку и бросается на Ханнингера, шприцем метя в шею, но тот выбивает его из рук. Стоило ли сомневаться — это была херовая идея. Тем не менее, Декстер зажимает его в тиски, утягивая на себя и выкручивая руки, чтобы Том выронил нож. Но Ханнингер с лёгкостью вырывается из захвата, не смотря на то, что даже здоровяку Доуксу это было не под силу. Впрочем, Том и крупнее и выше что Доукса, что Декстера. Он разворачивается, хватает Декса за плечо одной рукой, а другой всаживает нож под рёбра. Декстер от неожиданности и нечеловеческой боли, разливающееся мучительной агонией по всему телу, теряет на мгновение контроль и заваливается на Ханнингера. Том его чуть приобнимает, вытаскивая нож. — А с тобой куда интереснее, чем с этими слабаками. С охотником всегда интереснее, — горячим шёпотом обдаёт его губы не-Том. Декстер вздрагивает, перехватывает руку Ханнингера жёстким захватом, вынуждая бросить нож на землю. Не то, что бы преимущества стало намного больше, но это хоть как-то уравнивает их. Том в ответ нагло скалится и толкает Декстера вперёд, заваливаясь вместе с ним. Но Декстер изворачивается, не давая себя подмять, и сам наваливается сверху, с силой вдавливая Тома лицом в мокрый песок. На какое-то время он замирает, не пытаясь вырваться… Но не проходит и несколько минут, как Том начинает елозить задницей, тереться об него. А уж задница у Ханнингера просто нечто, и никак не реагировать на это чертовски трудно. — Дееекстер, — с придыханием шипит Том, продолжая двигаться и сводя этим Декстера с ума. Левая часть тела немеет и горит огнём, вот только и предательский стояк, упирающийся Тому в задницу, мучительный и совсем неуместный. Наплевав на всё, Декстер снимает латексные перчатки, стаскивает брюки, потом джинсы с Ханнингера, который буквально подставляется и пошло стонет. Он трахает его быстро и жёстко, вымещая всю злость, гнев и боль. Вот только это не то наказание, которого заслуживает Ханнингер, но куда-либо его тащить сил просто нет. И даже если бы у Декса была совесть или чувство вины, он всё равно не смог бы отрицать, что это, возможно, был лучший блядский секс. Тогда почему так паршиво? И нет, потихоньку покидающая его тело кровь не совсем та причина, хотя это определённо херово. Декстер скатывается с Ханнингера, кое-как натянув брюки, и пытается не терять сознание, но оно медленно покидает его. Да уж, потрахаться перед смертью вместо того, чтобы прикончить противника, что может быть нелепее? Ещё ни разу Декс так не срывался… Том переворачивается на спину, и они вместе смотрят на облака. Идиллия, мать её. Тёмное небо заволокло тучами, звёзд не видно, но, скорее всего, скоро рассвет. Раньше утра Декса конечно не найдут, а за это время он точно успеет сдохнуть. Он слишком долго торчит на этом проклятом пляже. Охота затянулась. Жертва оказалась нихуя не жертвой, а невъебенным хищником, что и так подозревалось. А Джоуи погиб. И это только его грёбанная вина. Его просчёт. Ханнингер поднимается, натягивая джинсы и отряхиваясь от песка. Поднимает свой нож, убирает его под куртку. Декстер запоздало думает, что лезвие ножа не просто внушительное, что рана от него должна быть действительно хреновой, хоть сердце, судя по всему, и не задето. Впрочем, он и так это чувствует. Кровь пропитала одежду, и жизнь вытекает вместе с ней в песок, смешиваясь с солёной водой. Том находит шприц с транквилизатором и давит его носком ботинка, ковыряется в осколках. — Предпочитаешь сначала обезвредить жертву? Вполне логично. И захват у тебя мощный — ты меня чуть не удушил. Сильные руки, я оценил. В полной мере. Том подходит ближе, присаживается рядом. Губы растянуты в улыбке. Шальной взгляд мечется по лицу Декстера, впитывая эмоции, запоминая каждую черту, каждую деталь. — На кого обычно охотишься? — голос ровный, серьёзный. Кажется, Декстер уже слышит пение ангелов или это шум в ушах, хрен разберёшь. Ханнингер уж точно на ангела не тянет, хотя с такой задницей можно быть и ангелом. Похоже, он уже бредит. Том дотрагивается до его раны, проводит по ней пальцами. Декстер дёргается от боли, почти теряя сознание. — На убийц, — еле слышно произносит он. — То есть, на таких же ублюдков, как мы. Надеюсь, ты не какой-нибудь мститель в маске, — Ханнингер усмехается, но смотрит недоверчиво. — Ублюдков, как мы, не ищут. — Умно. «Когда мы творим плохие вещи с плохими людьми, нам хорошо»*, — задумчиво говорит Том. — Лектер что-то подобное говорил. Думаю, ты бы ему понравился. Декстер уже с трудом различает, что там несёт Ханнингер. И голос его, и он сам — всё погружается в спасительную тьму, и из неё совсем не хочется выныривать. — Кстати, по мою душу наверняка уже выслали агентов ФБР, так что передавай привет Уиллу Грэму, если встретишь его. И… надеюсь, мы ещё увидимся, Декстер Морган.