~~~
Хонбин высыпал содержимое своих карманов на стол, а порывшись нашел немного мелочи и в джинсах. Ему было неловко. Под пристальным взглядом знакомого Санхёка он почему-то отчётливо ощущал себя обнажённым. Хотя мужчина, кратко представившийся Тэгуном, даже и не смотрел-то на него особо. Его куда больше интересовали монеты. И пусть он не выдавал свою реакцию так же щедро, как и мальчишка, было очевидно, что он готов отдать за них гораздо больше назначенной суммы. Но Хонбин не стал спорить, ему хотелось, чтобы полностью одетый в тёмное мужчина вновь ушел прочь. И когда это, наконец, свершилось Ли выдохнул с облегчением и перевёл взгляд на Санхёка. — Я всё равно не понимаю, что ценного может быть в этих медяшках, — он пригубил пива уже из второго стакана и удивлённо уставился на парня. Тот не был многословен. — Время. — Время? — наверное, в глазах Хонбина плескалось слишком много наивного непонимания, раз Санхёк, наконец, решил пожалеть его и оторвался от монотонного занятия протирания свежевымытых стаканов. — Ты так до сих пор и не понял, да? — немного щенячья мордашка помрачнела под скорбным настроем Хана и тот продолжил. Голос его звучал непривычно серьёзно и оглушающее громко. — Ты умер, Ли Хонбин. Мне сложно убедить тебя в этом сейчас, никто не верит поначалу, но чуть позже ты поймёшь и сам. Просто подожди и почувствуй. Этот холод не спутать ни с чем. А монеты… они почему-то дольше иных предметов из материального мира задерживают тепло. Сейчас ты сам не поймёшь их ценность, но те, кто здесь давно, они отдадут состояния за такую редкость, как людское не растаявшее тепло. Помнишь обряд, когда умершему на закрытых глазах оставляют монеты? Так вот это не оплата. Не совсем она. — И что теперь? — нет, Хонбин не верил, не хотел верить, ни одному слову мальчишки, но неотвратимость правды настигала с головой. Он внезапно, и не совсем к месту, вспоминал слова молодой женщины, у которой он купил квартиру. Она упоминала, что та принадлежала родителям её матери, умершим некоторое время назад. Тогда, абсолютно не суеверный, он не принимал этого факта, а теперь внезапно понимал, кто именно занял его жильё. — Теперь? Понятия не имею, — по тону Санхёка можно было догадаться, что он считает данный вопрос абсурдным донельзя, он с громким стуком опустил очередной стакан на столешницу и наполнил его искрящимся напитком, а следом за ним и следующий, салютуя кому-то в сторону двери. Хонбин не счёл должным поворачиваться — любопытства не было совершенно. — Хочешь, можешь пожить у меня. — Ты узнал меня, тоже? — вновь изумился Хонбин и почувствовал себя полнейшим идиотом. Конечно же, его узнали, иначе бы откуда мальчишка знал его полное имя. Он с укором посмотрел на старшего и тот сдался. — Да, было бы неплохо первое время побыть с кем-то знакомым. Пока… — Пока не обвыкнешься здесь. — Верно, — Ли попытался улыбнуться, но мышцы лица будто бы свело где-то между выражением испуга и изумления, он беспомощно посмотрел на Хана. — Всё нормально, это тоже пройдёт когда-то. Ты только не нервничай и не злись сейчас особо, иначе тебя выбросит обратно к живым, а они не любят этого. — Мне нужно… мне нужно к живым! — Хонбин был слишком возбуждён этим осознанием, внезапной памятью о голодном коте в доме, о наверняка беспокоящемся Хакёне, о незаконченной картине, так и оставшейся стоять посреди комнаты. Ли не сразу понял, что закрыл глаза, уходя в воспоминания, и очнулся только когда его усиленно потрясли за плечи. — Так, парень, давай без истерик, — знакомый голос заставил приоткрыть веки и увидеть не человека даже, а белёсую тень, бледную, молочно-белую… Хонбин не сразу понимал, что это всего лишь белизна высветленных волос мужчины. Тот склонился слишком близко и видеть всё удавалось лишь через преграду его волос. Ли отстранился, чтобы тут же попасть в плен других крепких пальцев и оказаться ослеплённым ярким светом маленького фонарика, что вгрызался в зрачки нещадно. — Думаю, всё в порядке до той степени, до какой вообще может быть, — второй голос был мягче, будто бы пропитанный заботой насквозь, он совершенно точно гармонировал с внешностью его обладателя. Крупные черты лица, взлохмаченные волосы, пожалуй, Хонбин мог быть уверен, что оба незнакомца являются противоположностями друг друга, но он их абсолютно не знал, чтобы судить так сразу. — Меня зовут Ли Джехван. И, должен признать, ты нас заставил немного побегать. — Они всегда шарахаются от вас, как от преступников, — едко подметил Санхёк и засмеялся, таким искусственным и лживым смехом, что Хонбин едва не выдал себя гримасой ужаса. Утыкаясь в кружку с пивом, он исподлобья следил за обоими пришедшими мужчинами, что ещё недолгое время перепирались с мальчишкой, а после уходили за один из свободных столиков, напоминая Хонбину, что он может обращаться к ним в любое время. — Есть слишком много вещей, которые я ещё не могу принять, — признал Хонбин, не выдержав на себе пристального взгляда младшего. Тот явно ждал пояснений, дожидался их, а после уверенно кивал, обещая всё прояснить. — Я могу позвонить отсюда? — Конечно, — Санхёк легко кивнул в сторону невзрачной двери и не стал оглашать тот факт, что Ли, в принципе, некому теперь звонить. — В подсобке на стене справа, включишь свет и сразу увидишь. Благодаря младшего за помощь Хонбин уходил в указанном направлении, абсолютно не замечая на себе сочувствующего взгляда пришедшей недавно парочки.~~~
— Да, я слушаю, — Хакён выскочил из-за стола тут же принимая входящий звонок, он не видел имени звонящего, но надеялся, что им окажется Хонбин. Покидая накрытый в гостиной стол он шагал к более тихому месту на балконе и невольно слышал, как жена рассказывает друзьям о занятости Ча в последнее время. О его делах, проектах и прочей крайне важной деятельности, от которой невозможно было сбежать и в выходное время. Те наверняка понимающе кивали, но Хакён уже не видел этого, он прикрывал за собой полупрозрачную дверь. — Алло, Хонбин, это ты? Молчание послужило ему ответом. А после динамик, чуть зашипев, и вовсе стих, заставляя Хакёна слышать лишь гул недремлющего города. Он удивлённо покосился на экран, но не обнаружил на том ничего, кроме привычной стандартной заставки и скупого меню — ни пропущенных, ни завершенных вызовов. Ещё раз тщетно пролистав журнал последних звонков, он даже попытался позвонить Хонбину самостоятельно, но телефон того до сих пор был отключен, что заставляло неприятный холодок предчувствия от самого низа расползтись дальше, к ногам. — Всё в порядке, милый? — тёплые ладони Тэён заставили Ча вздрогнуть и оторваться от продолжительного лицезрения городских огней, мертвенных и одиноких, как и сам мужчина сейчас. — Гости тебя заждались. — Всё в порядке, я уже иду, сейчас, — благодарно принимая чужое понимание, Хакён оставался на балконе ещё на мгновения, а после, наслаждаясь последним глотком прохладного воздуха, надевал маску вновь и спешил внутрь квартиры.~~~
— Я тебе говорил, что ничего не выйдет. — Не говорил. — Тогда говорю теперь. В итоге, за последние два часа своего рабочего времени Санхёк толком не смог рассказать практически ничего, настаивая на том, что пара дней и Хонбин поймёт всё сам. И сам же всё сможет почувствовать, а то что расскажет ему Хёк… — Это не покажется тебе интересным, — завершал он, прикрывая дверь опустевшего бара на ключ. Пока он возился с проржавевшим механизмом, ругая тот отборными словечками из лексикона истинного подростка, Хонбин продолжал вглядываться в небо, серое, как и два часа назад, как раньше, когда он только открыл глаза. — Здесь всегда так, солнца можешь не ждать. И уже определённо утро. — Ты чувствуешь это? — Я работаю в ночную смену, а сейчас валюсь с ног, значит уже утро и самое время поспать, — монотонно проговорил младший — от его прошлого озорного настроя не осталось и следа, будто бы Санхёк снимал его вместе со своей незамысловатой униформой и оставлял до следующего вечера в тёмной каморке. Когда они стояли друг напротив друга в лифте, Хонбин, потерпевший поражение с попыткой телефонной связи, не смог скрыть волнения. Хан даже несколько оживился, наблюдая за столь яркими эмоциями, несвойственными для людей его обычного окружения, и всё же легонько кивнул, позволяя тому задать все интересующие вопросы, ну или хотя бы часть из них. — Ты уже слышал, что мне довелось нарваться на психопата с ножом, но… как здесь оказался ты? У тебя ведь была такая состоятельная семья, да и охрана, я помню, как тебя постоянно сопровождала парочка телохранителей, пусть и на расстоянии, но… — Я не брал этих парней с собой на ночные тусовки, — горько усмехнулся Санхёк. Да если бы и брал, думаешь, они бы стали пробовать за меня ту дрянь, которая привела меня сюда? — Ты… — Хонбин вдруг осознал, что квартира, к которой они подошли, ему знакома. Санхёк жил в ней и раньше, когда они общались и приходили друг к другу, выполняя различные заданные на дом работы, требующие совместной деятельности. — Наркотики, — легко отрезал Санхёк, убивая любые более миролюбивые догадки на корню. — Знаешь, говорят с первого раза ничего не бывает, вроде привыкания или чего-то подобного, а мне удалось с первой же попытки схлопотать передоз. А мои, так называемые, друзья, так напугались, что мой отец будет их ругать, что попросту и не рискнули вызвать скорую или кого-то ещё. Отвезли меня под дверь этой квартиры, и вот, мы пришли! Санхёк так легко переключался с прошлого на своё настоящее, как Хонбин не умел, как не хотел даже учиться уметь. Ему не нужно было это. Даже мысли о Хакёне никак не давали смириться с реальностью. Следуя за хозяином квартиры тенью, Ли чуть смутился, когда тот, направляясь к душевой кабине, принялся скидывать с себя одежду прямо по пути. Санхёк не смущался, даже если чувствовал на себе чужой взгляд и блаженно выдыхал, заходя под нежащие кожу струи. — Обратно ведь можно попасть, верно? — Ли не видел смысла ходить вокруг интересующего его факта, напирая именно на него. Он смотрел в зеркальную поверхность и… не отражался, отчего шарахался в сторону и едва не сбивал стопку полотенец с полки за собой. — Можно, но незачем, — Хан продолжал смывать с себя следы несуществующей грязи и даже не оборачивался к своему гостю и будущему сожителю, догадываясь, что именно могло привести того к подобным резким действиям и шуму. — Здесь всё точно также как и там, но здесь нас видят. А в прошлом мире мы ещё более пусты, чем ветер, тот хотя бы может давать о себе знать лёгкостью касаний, мы же не можем абсолютно ничего… — Хан… — У тебя там остался кто-то, да? — мальчишка не выдержал, распахнул створки душевой кабины и внимательно посмотрел на Хонбина, замершего в дверном проёме. По его плечам ударяли тяжелые капли воды, разлетаясь в разные стороны, а губы чуть подрагивали от невысказанных слов. — Забудь. Хонбину требовалось немало времени, чтобы собраться, прикрыть глаза и, досчитав до десяти, успокоиться.~~~
— Ты можешь сниться им, но только тем, кто тебя действительно ещё помнит, — наконец, не выдержав на себе по-собачьи преданного и мученического взгляда, признался Санхёк. Они сидели на просторной кухне и цедили свежий только заваренный младшим чай. Несмотря на дорогую упаковку заварки Хонбин понимал, что абсолютно не чувствует вкуса, а вот приторно-сладкий аромат вспыхнувшей надежды ощущался им сполна. Он доверчиво хлопал глазами и подсаживался ближе, готовясь выслушать длинную поучительную речь. Но Санхёк был краток. — Просто ложишься спать и думаешь о том, кого хочешь видеть больше всего. — И всё? — изумился Ли. — И всё, — устало заверил Санхёк, но тут же посерьёзнел. — Тем не менее, я не советую тебе пользоваться этим способом. Ты и сам ничего не добьешься и человека того зазря потревожишь. Ну, а если он уже знает о случившемся? Представь, каково ему будет, а? Хонбин промолчал. Он знал, что, скорее всего, заваленный делами Хакён так и не обнаружил его пропажи. Разве что не смог дозвониться, но это было бы большим из всех возможных зол. И всё же желание попробовать, желание, ещё хотя бы раз, увидеть Хакёна, доводило его до нужной точки безумия. Получивший от младшего последние советы о разности временных течений там и здесь, он отправился спать уже сейчас, занимая любезно предложенную ему Санхёком гостиную.~~~
Тяжело дыша Хакён откинулся на подушки. Ему стоило большого труда подавить отвращение к самому себе и не отстраниться от кратких поцелуев Тэён, осыпающих его шею и щёки. Ещё разгорячённая после случившейся близости, она всё никак не могла успокоиться, сонно роптала о том, что на душ её хватит только утром, нелепо благодарила Хакёна за всё и уверяла, что в этот раз всё обязательно получится. Сам Ча верил в это с трудом. Дожидаясь, когда его супруга мерно засопит, он выбирался из ненавязчивых объятий и шел на кухню, чтобы заварить себе крепкого кофе. Спать не хотелось совершенно, особенно сейчас, когда он по уже устоявшейся привычке видел и чувствовал слишком много. Он видел Тэён чрезмерно помешанной на желании заиметь ребёнка. Ему думалось, что этот порыв связан вовсе не с естественным предназначением женщины, о котором роптала его супруга, а с банальным желанием быть как все. И он чувствовал себя бесполезным, потому что из раза в раз близость ни к чему не приводила. А врачи удивлённо разводили руками, вновь и вновь говоря, что пара полностью здорова и проблем с репродуктивными функциями не наблюдается ни у одного из партнёров. Хакён видел эту проблему слишком глобальной, но лишь только из-за того, что Тэён выглядела жалко, пытаясь постоянно бодриться и не раскисать, ему никогда не нравился вид плачущих женщин, а уж плачущих близких и подавно. Но больше всего сейчас он чувствовал себя предателем, потому что понятие близкого человека и близости как таковой давно исказилось в его мозгу одним удивительно прекрасным пареньком, о чьей улыбке он вспоминал даже сейчас. Ему было горестно знать, что тот совсем не готов был стать пленником в золотой клетке, и цвёл только пока свобода ласкала его своими бесконечными лёгкими крыльями. Он знал и, кажется, прощал, даже если, как сейчас, сходил с ума от банального желания обнять. А пока он вновь уходил в свои мысли, вода в турке окончательно выкипала ещё до того, как Ча вспоминал о кофе. Обжигаясь о металлическую ручку, он негромко вскрикивал и всё-таки шел в постель, попутно укрывая Тэён, отбросившую во сне лёгкие простыни. Он прикрывал глаза с мыслью об одном единственном мужчине, и почти не корил себя за то, что совершенно другой человек… женщина спала рядом с ним.~~~
Он шел по залитому солнцем полю и касался распахнутыми ладонями высокой травы, пушистые кисти которой достигали пояса Хакёна. Он щурился, и прикрывал веки лишь бы защититься от солнечного света, но ладоней от травы всё равно не убирал, будто бы этот жест действительно мог что-то значить. Но когда из ближайшей поляны цветущего ликориса на Ча вылетел разом десяток крупных бабочек, ему всё же пришлось отмахнуться от их назойливых крыл и, спохватившись, Хакён слишком поздно понял, что ни поляны, ни солнца больше нет. Есть лишь серая крыша высотки и снег, такой же серый, больше напоминающий пепел. Но он кружил каплями заледеневшей воды и таял, касаясь невзрачного бетона, окрашивая тот темнотой собственных слёз. На краю, у самой пропасти, высотой в десяток этажей, виднелась знакомая фигурка. И сердце Хакёна, даже преисполненное уверенностью, что это всего лишь сон, пропустило удар, а за ним и ещё один. Ча не дышал, не своими ногами добираясь до края, но с каждым шагом становился только дальше от понурой фигуры подростка. — Хонбин! — мальчишка вздрогнул от громкого выкрика и каменная крошка под его ладонями скользнула вниз с крыши. Он обернулся, медленно, будто бы в замедленной съёмке и Хакён вновь, как при первой встрече, задохнулся, преисполненный восхищением от красоты молодого любовника. Тот не спешил вставать с насиженного места, лишь развернулся вполоборота и улыбнулся грустно. — У меня для тебя не самые приятные новости, хён, — начал он совсем тихо, но ему и не требовалось кричать — его голос звучал не в застывшей прохладе воздуха, а сразу в голове старшего. Тот замер, не пытаясь приблизиться больше. — Бинни, я так соскучился, так устал без тебя, почему ты пропал не предупредив меня? — пересохшие губы царапал неожиданно жёсткий воздух, а оседающие на коже снежинки не таяли вовсе, жгли сильнее дорожек непрошеных слёз. — Я не смог, глупо так вышло. И мне самому ещё не верится, но... ты хотя бы поверь, ладно? — Хонбин поднялся с места, поднимая новую порцию каменистой крошки и отряхивая её с рук и одежды спешными хлопками. — Позаботься о Момо, пожалуйста. — Когда ты вернёшься? — Хакён предпринял ещё одну попытку к приближению, но вновь тщетно. Ему не нравились слова Хонбина даже если он привык с глубочайшим равнодушием относиться к подобного рода видениям. Это, слишком реальное, заставляло его сходить с ума от дичайших и пугающих догадок. — Хонбин, когда ты вернёшься?! — Никогда, видимо. И ты с этим смиришься, потому что ты сильный и ещё многого не сделал в этой жизни, — Ли склонил голову в бок. Мир вздрогнул под силой сильнейшего удара, происходящего будто бы из вне, и снежинки начали подниматься обратно к затянутому серостью туч небу. — Ты не будешь сильно грустить, потому что… ты ведь меня любишь, верно? Ещё раз улыбнувшись и уже напрямую посмотрев на Хакёна своими большими и самыми влюблёнными глазами, Хонбин намеренно оступился, падая с огромной высоты. Пожалуй, эта часть сна ему нравилась меньше всех вместе взятых прочих, но только так ему можно было вернуться обратно в отличие от Хакёна, чей мир продолжал трястись всё сильней. Серость непроглядного неба порвалась под напором яркого света. Хонбин закрыл глаза.~~~
— Хакён! Да проснись же ты, Хакён! — Тэён, вцепившись в плечи, трясла мужа уже обеими руками, включив светильник возле кровати и продолжая оглядывать никак не просыпающегося мужчину испуганно. Наконец, тот открыл глаза. — Что случилось? — щурясь от яркого искусственного освещения, Ча приподнялся на локтях и подполз ближе к спинке кровати. — Ты кричал во сне и… плакал, — Тэён потянулась было к чужой влажной щеке, но оборвала себя на полпути, обнимая себя за предплечья. — Я испугалась. — Прости, должно быть мне приснилось что-то… — Хакён выключил свет и только тогда, в наступившей кромешной тьме позволил себе стереть с лица следы от слёз. — Всё в порядке, давай ляжем спать и всё. Несмотря на густящиеся тени Хакён прекрасно знал, что получил в ответ кивок. Тэён была достаточно кроткой и покорной, чтобы не вмешиваться туда, где её вмешательства и не ждали вовсе. Она быстро легла на прежнее место, а спустя время нерешительно уткнулась в лопатки мужчины, обнимая его со спины, и только после, уснув, задышала ровней. Хакён не спал, он всё продолжал всматриваться в тьму и с внутренним трепетом припоминать обрывки приснившегося сна. Кажется, на завтрашнее утро у него появлялись дела важнее работы.~~~
Набрав полные лёгкие воздуха, до значительной ломоты и боли в груди Хонбин поднялся с места, открыл глаза и вздрогнул, видя перед собой Санхёка, сидящего с дымящейся чашкой ароматного напитка. Тот радушно улыбнулся, поздравляя с возвращением, а Хонбин скривился невольно, от этого гостеприимства было в пору бежать, так оптимистично и неуместно выглядело оно теперь, когда его угораздило испытать принеприятнейшие последствия перехода в чужой мир и из него на собственной шкуре. Казалось, каждую косточку ломило от соприкосновения с твёрдой поверхностью, даже если того, как такового и не произошло. — Уже утро? — по привычке поинтересовался Ли, потирая глаза и касаясь взглядом поставленной перед ним чашки. Он благодарным кивком отмечал эту заботу о себе и едва не обжигал горло первым глотком. — Вечер, если быть более точным, — пояснил Санхёк. — Мне нужно на работу и, прежде чем уйти, я решил дождаться твоего пробуждения, чтобы предложить отправиться вместе со мной. Там особо нечего делать, но и тут, как видишь, тоже, — помолчав пару мгновений и позволив Ли осмыслить услышанное, он отметил будто бы мимоходом: — Если хочешь, могу одолжить что-нибудь из своей одежды. — Так важно в чём я одет? — Хонбин, встав, осмотрел себя с ног до головы, убеждаясь, что его неброский и в тоже время оригинальный стиль всё ещё составлял его наряд. Да, именно в этой одежде он и спешил к Хакёну ещё так недавно и так неожиданно давно. — Не знаю, просто предложил, — Санхёк пожал плечами и засобирался к выходу, зная, что компанию ему составят наверняка. Это ни коим образом не рушило серости устоявшейся рутины и всё-таки младший не сдержал лёгкой улыбки. Так нельзя было говорить и даже думать, но он был рад появлению Хонбина здесь. — Всё может быть лучше, чем кажется, правда. Ты главное, не вспоминай. Хонбин промолчал. Его и так слишком пугала та стремительно рушащаяся картинка прошлых событий, что могла его раньше подолгу греть одинокими холодными вечерами. — Ты добился чего хотел, не так ли? — Я не знаю, — Хонбин, если по-честному, то попросту не был уверен, что этим порывом вообще пытался добиться чего-то особенного. Он просто скучал и скука эта, тоска по человеку, неотвратимо росла с каждой минутой. Он вдохнул поглубже и сделал шаг за порог, в новую, как бы это абсурдно не звучало, но всё-таки жизнь. Точно он знал только одно — если нельзя добиться дельных ответов от Санхёка, то наверняка можно набраться храбрости и спросить всё у того тёмного малоприятного человека, который наверняка должен был знать гораздо больше.