Куколка

— Как по мне, это ужасная идея, — честно сказал Микеле, следуя за Недотрогой по коридору. — Я заговорю с ним и выведу из комнаты. Тебе всего-то нужно забрать ключ от администрации, — напряжённо прошептала девушка в ответ. — Напомни мне, какого чёрта ключ от администрации делает у Папочки? — Дов свалил куда-то сегодня, вернётся только вечером, так что отдал ключ на хранение. Безумие, но это единственный шанс выкрасть наши документы, пока он у Папочки. — Думаешь, ты сможешь отвлечь его? — Смогу, конечно, только… — Недотрога грустно усмехнулась. — Демон убьёт меня за это. — Я не позволю, — улыбнулся Микеле, желая подбодрить подругу. Пройдя ещё немного, они остановились перед довольно красивой дверью из тёмного дерева, на которой висела небольшая белая табличка «Солаль (Папочка)». Недотрога на секунду замерла, лёгким кивком веля Мике отойти в сторону, после чего слегка дрогнувшей рукой постучала в дверь. — О, какие люди! — услышал Микеле глубокий, чуть хрипловатый голос. — Моя дорогая Недотрога… Чем могу быть полезен? — Ты смог бы уделить мне минуту? — таким сладким голос Недотроги не был никогда. — Мне нужно тебе кое-что показать. — Для тебя я всегда найду время, — Мике поморщился — слишком очевидно. Его едва не заметили. Отскочив к двери, он увидел, как Папочка с Недотрогой уходят в сторону спален. Постояв минуту, перебарывая сковавший его страх, Микеле проскользнул в комнату. Она оказалась просторным кабинетом, отделанным в тёмно-фиолетовых тонах. Шмыгнув к большому столу, заваленному какими-то бумагами, разбросанными купюрами, и недокуренными сигарами, Мике снова поморщился и принялся разыскивать ключ. По рассказу Недотроги, он был небольшим, и к нему был прикреплён ярлык — «склад макулатуры», специально для соблюдения конспирации и показного неуважения к юридической работе. Микеле осторожно перекладывал бумажки и выдвигал ящики стола. Мысли текли неровно. Вот сбегут они и что будет дальше? Теплилась надежда, что они смогут вернуться к своим семьям, у кого они ещё остались, хотя, честно, этого Микеле о труппе не знал. Он мог бы вернуться к отцу, но, говоря откровенно, ему не хотелось. Микеле подумывал уехать в другой город и начать работать в цирке, как он всегда мечтал. Одна из танцовщиц, никнейм её был Ева, говорила, что жизнь циркачей — самое прекрасное, что она когда-либо могла познать. И Мике ей верил. Отвлёкшись от мыслей о цирке на мгновение, Микеле опять подумал о чём-то совершенно другом. Точнее, о ком-то совершенно другом. Он снова вспомнил того молодого мужчину, что смотрел на него в тот вечер, чей взгляд так легко заставлял Мике забыться и забыть обо всём. Может быть, он сможет найти его? Может быть, они смогут встретиться, но не когда Микеле будет изгибаться на сцене, словно кошка в конце марта, а когда он будет… просто человеком? Что-то блеснуло перед глазами Мике, и он, вынырнув из столь необъяснимых для него мыслей, к которым стал возвращаться так часто, вновь начал шарить взглядом по столу. Ключ. Он лежал сразу под листом с речью для следующего выступления, и Микеле чуть его не проморгал. Лихорадочно, едва не сметя все листы со стола, он схватил поблёскивающее изделие и быстро сунул его в карман. Теперь бегом отсюда. … *Jena Lee — Mon ange Из спальни слышалось множество голосов, о чём-то очень громко дискутировали, были слышны крики. — Что я пропустил… — начал было Мике, но осёкся, не договорив. На кровати, замотавшись в простыню, сидела Недотрога, её прелестный стан то и дело сотрясала дрожь рыданий, лицо было спрятано в ладонях. Рядом с ней сидела Полукровка, осторожно обнимая девушку за плечи. Её тонкие черты лица были напряжены и лучились истинным недовольством и жалостью. А остальные… — Пустите меня! Я ему самолично руки вырву! — орал Демон, яростно отбиваясь от повиснувшей на нём труппы, состоящей из Вишни и ещё какого-то незнакомого Микеле парня, судя по всему, только вернувшегося со сцены (его костюм состоял только из тёмно-зелёных брюк и странной, порванной жилетки). Глаза Демона метали молнии, его всего потряхивало, и он в бешенстве тянул руки к Папочке, который сидел, забившись в дальний угол ближайшей к стене кровати. — Ещё хоть раз… — прохрипел Демон, едва хватка держащих его рук ослабла, и он смог с силой сжать горло замеревшего в ужасе ведущего. — Хоть раз увижу лишний жест в её сторону — ты не досчитаешься пары конечностей. Про зубы и не заикаюсь: не люблю мелочиться. Микеле впервые видел его таким. Продолжая стоять у стенки, он мог наблюдать, как Демон отшвыривает Папочку к стене, и как тот, хрипло откашливаясь, спешно скрывается за дверью. Следом за ним плавной походкой выскользнул парень в зелёной жилетке. — Ну — прорычал Демон, садясь рядом с Недотрогой, едва не сбросив с кровати Полукровку. — Объяснишь, какого чёрта?! — Куколка… — слабо прошептала девушка в ответ, поднимая к Микеле заплаканное лицо. — Прошу, скажи, что ты раздобыл ключ. — Да! — отозвался Мике, прикусив щёку. — А что тут у вас?.. — Неважно! — тут же ответила девушка, опуская голову на руки. Микеле успел заметить надорванную петельку её платья, сползавшую с неприкрытого простынёй, смугловатого плечика. — Теперь, пока есть возможность, мы пойдём в администрацию и найдём документы… — Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь, какого хрена это опять произошло! — рявкнул Демон, и было видно, что на спокойную реакцию он сейчас не способен. — Я схожу, — тут же сказал Микеле, понимая, что поговорить эти двое всё-таки должны. — Я с тобой, — отозвалась Полукровка, поднимаясь с постели. — И я, — вздохнула Вишня, явно не желая оставаться третьей лишней. Оставив Демона и Недотрогу наедине, они поспешили в сторону кабинетов и складов с «макулатурой». — Думаешь, их разговор закончится сексом? — внезапно спросила Вишня шёпотом, тут же вогнав Микеле в краску. — Ну ты! — возмутилась Полукровка. — Что? Ты не хуже меня знаешь, как близки эти двое. — Не так хорошо, как ты думаешь. Со мной, знаешь, Недотрога общается поменьше твоего, — Мике смутился ещё сильнее, в голосе Полукровки звучала плохо скрытая ревность. — Я просто уверена, — Вишня же, казалось, этого совсем не слышала. — Демон был готов разорвать Папочку в самом буквальном смысле этого слова. Недотрога пыталась только вытянуть время беседой, но вышло не очень… Он определённо полез к ней, и тогда зашёл Демон… — девушка продолжила рассуждать вслух, но ни Микеле, ни Полукровка её не слушали. Мике думал. Думал о том, что это может быть вовсе не его история. Что он — всего-навсего зритель в этом театре закулисья, получивший место с самым лучшим видом, но ничего в этом не смыслящий. В какой-то степени было обидно. Но не так, как могло бы. — Танцоров туда пускают крайне редко, если пускают вообще, — прошептала Полукровка, когда они остановились перед тёмной дверью, на которой висела табличка «Склад Архивов». Вишня на мгновение приоткрыла дверь и заглянула внутрь. — Там за столом сидит какой-то лысоватый хряк, — сообщила она, вернувшись назад. — Он точно не спит, но вряд ли сильно увлечён своими бумажками. — Как мы пройдём мимо? — справедливо спросил Микеле. — Будем ждать, когда он выйдет? — Неа, — поморщилась Вишня. — Столько ждать мы не можем… Кто знает, когда он решит размяться… — Его нужно отвлечь. — И как же? — Вишенка явно нервничала. — Я могу спросить его о чём-нибудь, а вы… — Дело пары минут, — внезапно прервала её Полукровка, надменно хихикнув; Мике это не понравилось. — Я отвлеку его. Ждите. — Куда ты собралась!.. — встрепенулась Вишня, но девушка уже скользнула за дверь оставляя её слегка приоткрытой. — Мы должны смотреть, чтобы не прозевать момент! — догадался Микеле, наклоняясь к проёму. Рядом слышалось очень недовольное шипение Вишни. — Мне придётся стоять на стрёме, — вдруг сказала она. — А ты покопаешься в документиках… *Ginie Line — Qui peut le juger Микеле уже не слушал. Он видел, как раскрылись в изумлении глаза того пухляка, стоило только его маленьким бегающим глазкам упасть на стройное тело Полукровки. Она же, не теряя времени, начала что-то напевать, явно желая создать нужный антураж. Осторожно поднявшись на носки, она медленно закружилась вокруг себя, плавно двигая руками, сплетая и расплетая их, точно два шёлковых шарфа. Опускаясь, заставляя взгляд следовать за ней, она склоняла голову на плечо, касаясь ладонью нежных губ, словно посылая воздушный поцелуй. На щеках горели розовые пятнышки румянца, ресницы легко взлетали вверх и вниз, добавляя Полукровке образ смущающейся кокетки. Руки следовали за станом, стройные ножки двигались подобно спицам — такими же ровными и отточенными движениями. — Красиво, — прошептал Мике, поднимая голову на Вишню. Взгляд той был намертво прикреплён к танцующей девушке, губа подрагивала, щёки горели. — Мне пора, — зачем-то шепнул Микеле и быстро шагнул в комнату. «Вахтёр» даже не взглянул на него, продолжая таращиться на Полукровку. Дрожа внутри, как тогда, в кабинете Папочки, Мике едва ли не бегом бросился к множественным полкам и шкафчикам, забитыми досье и всякой прочей «макулатурой». Явно считая, что одного жирного охранника достаточно, никто даже не думал повесить здесь замки или типа того. Однако, похоже, не веря в хорошую память персонала, шкафчики были подписаны алфавитными буковками, чтобы было проще в них ориентироваться. Микеле скривился — слишком просто. Найти труппу труда не составило, так как для них оказалась выделена отдельная стопочка папок и листов, лаконично подписанная «Элита». — Они знают, что сроки на исходе! — в ужасе прошептал Мике, внезапно осознавая подобную публичность этих документов. — И пора искать замену… Сжав зубы, подавляя дрожь, он принялся листать досье и трясущимися руками искать в папке паспорта и прочее, что могло им пригодиться. Пришло время всё узнать. Имя: Мерван Рим. Никнейм: Демон. Возраст прибытия: 23 года. (Рядом написано ручкой: срок истекает 13.06 текущего года) Причина: отдан за долги матери. Выплатил 12.03 текущего года. Финал: (Микеле передёрнуло, на пустом поле стояло лишь одно слово) избавиться. Имя: Мелисса Марс. Никнейм: Полукровка. Возраст прибытия: 25 лет. (Срок истекает 3.09 текущего года) Причина: отдана отцом, свихнувшимся после смерти супруги. Финал: избавиться. Имя: Клэр Перо. Никнейм: Вишня. Возраст прибытия: 24 года. (Срок истекает 30.01 через 3 года) Причина: перекуплена из клуба «Кабаре». Родня отсутствует. Финал: … Папка Недотроги лежала не так далеко, сразу под Папочкой (его досье Мике смотреть не стал). Имя: Маэва Мелин. Никнейм: Недотрога (Ведущая) Возраст прибытия: 24 лет. (Срок истекает 20.01 через год) Причина: выдана эскорт-агентством «Skinny Love» Финал: … Под анкетами начинался подробный очерк жизни труппы, но это Микеле смотреть не стал — от одних только первых листов становилось плохо. Быстро вытащив паспорта, Мике замер. Самое страшное было ещё впереди. Перед ним лежала его папка. Открыв первую страницу, он бросился взглядом к строчке «причина» и замер на ней, не в силах отвести глаза. Причина: заказан Доктором (оплата за «обучение» внесена оптом), отец не оповещён; обставлено, как похищение Руки дрожали, Мике перевернул страницу и сглотнул. Он должен сделать это. … Он видел мельком этого человека. Несколько лет назад. В музыкальную школу, которую Мике посещал почти ежедневно, приехало несколько спонсоров, чтобы обсудить что-то насчёт капитального ремонта классов. Дабы уверить, что деньги школе необходимы срочно, их всех водили по кабинетам, показывая, насколько всё плохо. Микеле любил эту школу любой, но класс фортепьяно тянул его к себе больше всех других. Несмотря на старые парты и слегка облупившиеся стены, именно здесь он чувствовал себя свободным, как говорили, «настоящим музыкантом». Его называли таковым, когда видели иногда за фортепьяно. Видели, как тонкие длинные пальцы резво бегают по стареньким клавишам, извлекая поистине волшебные звуки. Тогда-то Он и заметил его. Мике воспользовался тем, что на перемене класс пустовал и самолично уселся за рояль. Сегодня он хотел играть Моцарта, хотя и сам не знал, почему. Отдавшись порыву, лишь краем глаза он смог заметить, как приоткрылась дверь, позволив ему увидеть лишь мелькнувший взгляд тёмных глаз. Не отдав этому должного внимания, Микеле продолжал играть, не зная, что человек, которого он мельком заметил в дверях, продолжил наблюдать за ним, и каждое новое его движение вызывало в этом человеке новые волны накатывающего вожделения, которым вскоре пропиталось всё его естество. … — Ты бы ещё разделась перед ним! — шипела Вишня, когда они все вместе шли по коридору назад. Зритель Полукровки потерпел моральное поражение и теперь пребывал где-то между мирами, так что уйти незамеченными не составило труда. Всю обратную дорогу Мике молчал, прижимая к груди спрятанные под серым свитером паспорта и документы. Краем уха он слышал: — Не разделась же! — фыркнула в ответ Полукровка. — Зато это великолепно его отвлекло! — По-твоему это было идеальным выходом из положения? Вертеть перед ним задницей?! — Ты до этого не додумалась! — Он тебя взглядом просто жрал, пардон за выражение, — скривилась Вишня. — Ещё бы немного, и завалил бы тебя прямо на своих бумажках! — А тебя, так понимаю, не впечатлило? — Да я была готова вспороть ему горло своими же ногтями! Это было так мерзко… — Какое тебе дело, перед кем я трясу задницей? Думала, я разрешения у тебя спрошу, прежде, чем пойти? Или настолько не доверяешь мне?! — Как будто ты ничего не понимаешь! — Я?! Микеле только морщился: какими же шумными казались ему их голоса. Когда они вошли, Демон и Недотрога уже спали, крепко обняв друг друга. Вещи валялись на полу, около демонской кровати, на что Мике только хмыкнул. Головка Маэвы (теперь Микеле мысленно звал её только так) лежала где-то на плече Мервана, в то время, как его рука трепетно сжимала её обнажённое плечо. Девушки же вошли в комнату молча, друг на друга не глядя. За пару секунд расправив постели, они забрались в них, и вот уже Микеле слышал их наигранное, неестественное сопение. Прежде чем самому закрыть глаза, он поднял взгляд на своё окно, где сейчас виднелось ночное небо, затянутое облаками, в которых маленькими проталинами были заметны россыпи звёзд. Мике вздохнул. Теперь у него нет выбора. Он обязан сбежать отсюда любой ценой. Он не позволит этому недо-Айболиту даже прикоснуться к себе. Он скорее сдохнет. — Никто не коснётся меня, — пообещал себе Микеле, закрывая глаза. Под веками почти сразу появился образ того кареглазого зрителя, который стал для Мике уже родным. Почему-то, глядя на него, в груди Микеле просыпалось что-то, что можно было назвать доверием. Желанием сохранить себя для кого-то, кто действительно тебе важен. — Никто. Кроме тебя.