Парфюмер. Невостребованные ромашки/Unclaimed daisies

      Две недели пронеслись одним днем, потом время остановилось. Уже три дня я был опустошен. Духи готовы, они идеальны, любое мельчайшее дополнение, пусть даже от самого прекрасного и нежного цветка, только разрушит хрупкую их сущность. Вытяжка волос Чак, последний штрих в составе, сотворила истинное чудо с ароматом, превратив его, без преувеличения, в неземной — я сделал ВСЁ! Я был горд своим детищем — это было совершенство, но в то же время я лишился цели. Уже несколько вечеров я взял в привычку заходить в лабораторию, скорее по инерции или просто чтобы не идти в пустую квартиру. Лишь с рассветом я понимал, что провел в лавке всю ночь, витая в грезах, без сна. Мне не нравилось принимать душ на работе, я отсутствовал минут пять-шесть, пока смывал контрастными потоками воды с себя дурман очередной странной ночи и чистил зубы, но в лаборатории за это время явно что-то изменилось. Ах да! Как я мог забыть ТАКОЕ! — Дай угадаю… Ты опять заблудился, да настолько, что перепутал мои личные вещи с заказами? — мне не хотелось ругаться, да и раздражения особого не было. Еще неделю назад я бы возмутился присутствию этого хлыща (ОПЯТЬ!) рядом с ароматом для Чак, сейчас я пребывал в состоянии апатии. — Раз ты не настроен устраивать скандал, и да, мне импонирует, что мы теперь на «ты», у меня есть деловое предложение для тебя, в котором…  Мою безучастность сдуло мгновенно, лишь я услышал звук его голоса — вкрадчивый с легкой издевкой, и эта его улыбочка, будто он имеет право, закрепленное печатью от Бога, быть таким засранцем. Я его перебил: — Перейти на «ты» было твоей финальной инициативой нашей, как я надеялся, последней встречи, а иметь с тобой дело я отказался тогда же. Так что проваливай отсюда. Эта территория, которую ты беспардонно обыскиваешь в каждое свое появление, сдана мне мистером Суррешем не для того, чтобы я терпел тут твое присутствие, — мне доставляло некоторое развлечение и даже удовольствие не скрывать за правилами приличия своих мыслей. Вот уж за что я мог быть благодарен Дже Хи: с ним мне было очень легко. Я с удовольствием и без угрызений совести посылал его ко всем чертям. — …мои комиссионные — тридцать процентов, никаких торгов по этому поводу быть не может, — с невозмутимостью Будды Дже пропустил мимо ушей мой великолепный спич, и я понял, что посылали его часто и намного дальше, чем только что я, и его это не трогало от слова «абсолютно». — Не буду тянуть, духи на твоем столе прекрасны, и тем не менее я тут не ради того, чтобы засвидетельствовать тебе мои восторги ароматом и уж точно не для того, чтобы меня подозревали в глупом подглядывании, и ни за чем из того, что еще сможет подсунуть в твой восхитительный ум твое мощное воображение, — Дже явно был не в духе, он был резок, не в пример нашей первой встрече, тогда он посмеивался над моим раздражением, да и вообще, забавлялся ситуацией. Сейчас же был похож на сжатую пружину. — Мои клиенты в одночасье лишились единственной дочери, девушке едва исполнилось семнадцать лет. Какой-то придурок на очередном балу старшеклассников поспорил, что она сама будет прыгать на него, как мартовская кошка. В итоге малолетний идиот переборщил с дозой в ее напитке. «Крейзи-секси»! Знаешь, что это такое? Вот и молодец. Девочка умерла от остановки сердца. Передозировка, непреднамеренное убийство. И ничего уже не исправить. Бедные родители… — Дже снял очки. Неужели он думает, будто без них он сможет выглядеть более искренним? Фигляр! Мне было жаль незнакомую девушку, еще совсем малышку, но я не был готов выслушивать чужие душещипательные истории или разделять чужое горе, не выпустив наружу свое, так старательно и безуспешно забываемое мной. Тем более в компании Дже — он первый, кому я не покажу, что у меня на душе. Ни за что. — И потому ты пришел в мою лабораторию? Думал, что перебирая мои вещи и действуя мне на нервы, сможешь проще смириться с несправедливостью мира? Я помогу тебе - вот, масло фей-хоа. Полезная штука для нервов, тебе продам со скидкой, натуральное, такое во всем Нью-Йорке не сыщешь, — глядя на меняющееся лицо Дже Хи, — я впервые за последнее время испытал что-то похожее на азарт. Он явно увидел препятствие и, судя по всему, его это заводило. — И это тебя я посчитал сентиментальным романтиком… Ближе к делу: мои тридцать процентов все так же не подлежат обсуждению. Я видел у тебя в прошлый раз флакончик с вытяжкой из волос девушки. Или Чак — это парень? Впрочем, неважно, родители за духи с "частичкой" Ю-Ми готовы заплатить пять тысяч долларов. Тебе, если согласишься, достанется три с половиной. Неплохие деньги для нашего района. Факт — у тебя осталась уйма заготовок, так что много времени и усилий изготовление не займет. Тело девушки до погребения будет в морге столько, сколько понадобится для твоих экспериментов. Родители согласны на все, но затягивать со сроками не советую. Задача ясна, ковбой? По рукам? — Дже протянул мне узкую сухую ладонь, но куда этой сухости было до его выражения лица? Острые скулы стали еще заметнее, красиво очерченные губы слегка подрагивали победной улыбкой, а глаза... Глаза смотрели испытующе. — По рукам! Но прежде я встречусь с родителями девушки, мне нужно узнать ее вкусы, предпочтения, заодно и контракт подпишем все вместе. А я узнаю реальную цену своих услуг, — я произнес эту фразу с легкой улыбкой: без всяких встреч был уверен, что Дже Хи запросил сумму на порядок выше, но Боже, как же приятно обыгрывать профи на его же территории! Забытое чувство, но такое живое! Жизнь, жизнь возвращалась ко мне мелькнувшим уважением в раскосых глазах моего новоявленного партнера! — Договорились, встреча с родителями состоится завтра, о точном времени я сообщу предварительно, — смущаться Дже тоже не умел, он был опытным игроком в подобных вещах, я понял это по его безапелляционному «мои слова о тридцати процентах — это не пустой звук, и в контракте они будут оговорены». — Не смею больше задерживать Вас, мистер Никерсон. Дела, сами понимаете… — он со всей серьезностью пожал мою руку, глядя прямо в глаза, так наверное учат в высшей школе бизнеса, не уверен. И упорхнул с таким видом, будто это он поймал меня на чем-то предосудительном, а не сам только что чуть не попался на нечестной игре!       Оценить, насколько хорошим игроком был Дже Хи, мне могла бы помочь небольшая история, случившаяся в офисе Дже двумя днями раньше нашего рукопожатия. Я даже не знал, что днем Дже выполнял обязанности заместителя владельца кладбища, за которым присматривал ночью, собственно, делая всю работу за босса за «скромные тридцать процентов» от дохода предприятия, разве что пропуская подписания крупных договоров, на которых было нужно личное присутствие мисс Ник. Кстати, по совместительству он занимал еще несколько должностей, от юриста до делопроизводителя, по сути, ведя все дела конторы. Так вот, знай я содержание того разговора раньше, бежал бы от Дже Хи и его предложения на другой континент без оглядки. — Офицер Код, рад видеть вас, как всегда, в первый вторник месяца. Что ж, город стал чище на одного мерзавца. Но Вы, я вижу, не в настроении; впрочем, как я заметил, всякий раз после встречи с мисс Михельсен — уж не влюбились ли в нашу красавицу-босса? Я бы не удивился, — Дже подписывал сопроводительные бумаги на захоронение казненного вчера в окружной тюрьме очередного приговоренного к смерти и непринужденно болтал со своим новым приятелем, старшим офицером Эмерсоном Кодом, пытаясь хотя бы немного расшевелить этого угрюмого чернокожего здоровяка. — Влюбился? Не болтай, юноша. Дело в том, что директор кладбища чертовски, вернее, почти как две капли воды похожа на погибшую… на погибшего напарника. Ее первая смерть чуть не разрушила мой бизнес, а вторая разрушила мою жизнь. — Я как специалист могу утверждать, что никто не умирает дважды, — Дже Хи уже не писал; его цепкие орехового цвета глаза впились в Эмерсона мертвой хваткой — внутренний доберман взял след, и Дже почуял добычу. — Поверь, малыш, на своем веку мне доводилось видеть много невероятного, и будь здесь Нед, он бы тебе подтвердил мои слова. — Нед? — Нед Никерсон, пирожник. — Парфюмер... — Что? Что ты сказал?! — Да так… Ничего… Просто имя показалось знакомым. Не стоит внимания, офицер, — с небрежной улыбкой отмахнулся Дже Хи.