Парфюмер. Невостребованные ромашки/Unclaimed daisies

      Дже Хи не обманул. На следующий день я получил записку с указанием адреса и времени. Встреча с родителями Ю-Ми обретала реальность, а я испытал чувство, будто моя судьба посылает мне в этой записке какой-то знак, но расшифровать его я не мог — то ли сигнал был слабым, то ли чувство распиравшего меня интереса к новому моему занятию и очередной вызов на его поприще заглушали голос интуиции, что нашептывал: "Осторожнее, Нед, ты же не собираешься связываться с Дже Хи, парнем, которого знают все, но никто, ничего о нем самом, кроме вот этого: «кладбищенский смотритель»?       Я подъехал вовремя, но навороченный байк Дже уже стоял на подъезде к типичному американскому коттеджу в два этажа, с аккуратным заборчиком, подстриженным газоном, ухоженными кустами и клумбами. Видно — семья, проживающая тут, нужды ни в чем не испытывает, что подтверждал большой бассейн в глубине двора и дизайнерские райские кущи с водопадиками и ручейками, созданные по последнему слову ландшафтной моды, за ним.       Мистер и миссис Чхве были убиты горем, как ни пытались этого скрыть, и только восточное воспитание сдерживало их эмоции хоть как-то.       О деле говорили в гостиной, обставленной со вкусом и заметными предпочтениями жильцов — можно было понять, что миссис Чхве увлекалась цветами: книги, журналы по садоводству лежали на журнальном столике в большом количестве, на мольберте у окна неоконченный рисунок желтых ирисов акварелью, достаточно талантливо исполненный в стиле Сёи — я задержался возле него ненадолго, любуясь, вспоминая Чак и ее маленькие лекции об истории искусства для меня, наши вечера с альбомами репродукций и наши походы на вернисажи... О предпочтениях хозяина дома говорили две витрины. Одна с коллекционным оружием, и можно было догадаться по фотографиям рядом с некоторыми экспонатами, принадлежавшим мужчинам фамилии. Сразу становилось понятно, что военная служба в семье Чхве династическая традиция. Во второй витрине с любовью были расставлены фотографии и награды отца Ю-Ми, его фуражка офицера авиации и множество прочих памятных вещиц, о которых полковник-лейтенант в отставке Чхве, наверное, раньше мог рассказывать часами. Сейчас для оплакивающего потерю ребенка отца это были безликие, утратившие смысл предметы. Родители девушки выглядели восковыми экспонатами в этой уютной, домашней обстановке. Плюшевый заяц, забытый на диване, казался более живым по сравнению с лицами хозяев дома: маска вежливого внимания едва прятала напряженное ожидание конца визита посторонних людей, прервавших их скорбное одиночество — горе проступало в их застывших, невидящих глазах.       Как ни странно, все цифры, заявленные в контракте, соответствовали сказанному Дже ранее. Я удивился неожиданной правде и все же не собирался доверять Дже Хи в будущем, если у нас вообще может быть что-то общее с этим типом. Знаю таких «наперсточников», они уступают в малом, но на крупной ставке исчезают без следа, прихватив весь банк. Бумаги были подписаны быстро, и, конечно, у меня не было желания спорить по поводу тридцати процентов «моего агента», как он сам себя называл. Но контракт — контрактом, я не просто так решил встретиться с родителями девушки. У меня было важное дело: узнать о Ю-Ми как можно больше, чтобы аромат был под стать ее натуре, насколько это возможно. Миссис Чхве провела меня наверх, в комнату дочери. Там меня ждало приятное открытие. Всегда считал, что семнадцатилетние, любимые родителями и неограниченные в средствах девушки оформляют свою территорию во что-то похожее на домик для Барби, как минимум, максимум — склад дорогих безделушек, неиспользуемых новомодных гаджетов и горы косметики в каждом углу. А тут — никакого розового и ничего кричащего, вся обстановка в бело-бежевых тонах и цветовыми акцентами - легкие вкрапления бирюзового: несколько рамочек с фотографиями, пара подушек на белой кушетке и, особенно, полупрозрачные шторы напоминали об океанской волне, движении ветра и свободе. Туалетный столик не заставлен множеством баночек-флакончиков. Простой увлажняющий крем, без отдушек, гигиеническая помада с ароматом персика и туалетная вода, недорогая, но по-девичьи нежно пахнущая. Ландыш, жженый сахар, немного зеленого чая, нотка ванили и лимонно-мятное послевкусие. У девочки был прекрасный вкус... Пожалуй, я возьму эти запахи на заметку, да и родителям итоговый аромат будет больше по душе, если они почувствуют нотки ее последнего парфюма. Сам я в ее гардероб «вламываться» не стал, мало ли что пикантного там можно найти, такие «правильные» девочки могут хранить очень необычные вещи. Потому просто попросил миссис Чхве показать мне любимое нарядное платье дочери и одежду, которую она носила чаще всего вне школы. С привычной одеждой не ошибся — простые джинсы и такая же клетчатая рубашка, как у всех тинейджеров в наши дни, а вот с выходным нарядом вышла осечка, я ожидал что-то эфирно-воздушное, но при этом не пышное, а как бы слегка прибитое дождем. А мне показали наряд, который могла бы носить и юная девушка, и искушенная соблазнительница. Темно-коричневый бархат, почти черный. Свободный крой, но при такой тяжелой, пластичной ткани, он должен был обволакивать фигуру, как мокрый мох, а при каждом движении подчеркивать силуэт и изгибы тела с манящей откровенностью. Простой вырез лодочкой — отсутствие декольте уводило мысль в мечтательные размышления о том, что скрыто под этой непроницаемой мягкостью бархата, будоража мужское воображение. Теперь я понимаю, почему на такую скромницу делали ставки! Девушка с секретом, который хочется отгадать. Хммм, корица, кайенский перец и самый горький шоколад — надо только придумать, как сделать их завершающей нотой, после чистого и невинного запаха первой.       - Дже Хи, ты можешь достать амбру? Настоящую? — почти чеширская улыбка на лице этого интригана и его ленивое «Могу, но по отдельному тарифу, к моим комиссионным не относящемуся» заставили меня закатить глаза к небесам. Только присутствие родителей Ю-Ми остановило от более конкретного проявления эмоций — хотелось врезать ему прямо в его улыбку. Врезать Дже Хи хотелось частенько — последним беспомощным аргументом. Но я не раз замечал, что в ту самую секунду, когда его оппонент уже готов вырвать победу в противостоянии грубой физической силой, Дже театральным жестом, медленно и изящно, поправлял очки, а его противник, загипнотизированно следя за этим представлением, упирался взглядом в самые невинные, самые честные, полные любви и понимания его бед глаза. Вот и сейчас средний палец расслабленной красивой кисти, притронувшись к оправе стильного аксессуара (уверен, что со зрением у этого циркача все в полном порядке!) посылал мне предостерегающий «фак» самым раздражающим из возможных способов, а глаза будто говорили: «Остынь, ковбой, держи себя в руках, малыш Недди…». Обязательно надо будет надрать задницу этому нахалу! Одним словом, дела у господина Дже Хи шли хорошо, в том числе и благодаря очкам, придающим ему вид взрослого, серьезного человека, уставшего от груза разгаданных им тайн жизни. Дже Хи носил очки, я, кажется, уже говорил? Только я подозреваю, что причина у этого азиата сильно отличалась от той, какова была у миллионов его соплеменников — зрению «могильщика» можно было позавидовать, от этих глаз ничто не укрывалось, и я убеждался в этом при каждой нашей встрече. Его "стеклышки на носу" были не более, чем очередной уловкой для одурачивания окружающих, я в этом ничуть не сомневался.       - Разумеется, я заплачу отдельно, если товар будет хорошего качества! — я не остался в долгу и прожег в Дже дыру презрения, я так думал во всяком случае, сверля его сердитым взглядом. Но я не забыл и о главном, ради чего вообще связался с этим типом, и обратился к родителям:       - Я возьму повседневную одежду Ю-Ми с собой. Хорошо, что вы ее не стирали, это очень поможет моей работе. И я верну ее после, непременно, — я поспешил это сказать, видя, как огорчился мистер Чхве. Было ясно, что его лимит потерь исчерпался со смертью дочери — он больше ничего не мог потерять, ни одной мелочи, ни одного воспоминания. Я понял, почему эти люди захотели иметь аромат, напоминающий им об их девочке. Я поклялся, что выложусь на этом деле полностью.       - Конечно, мы понимаем, если еще что-то понадобится, скажите нам, — горе матери было почти осязаемым, я сопереживал ему очень живо. Сказать, что мне было тяжело, мог только тот, кто не подозревал, что боль этих людей накладывалась на мою незаживающую боль - я переживал потерю Чак заново с силой, удвоенной их бедой. Я постарался как можно быстрее попрощаться и уйти из этого дома, который при всей своей красоте превратился в могильник.       - Как скоро будут готовы духи? — это были первые слова Дже Хи после того, как мы вышли за ограду этого «идеального» дома, взгляни на него кто со стороны.       - За три дня сделаю, не затягивай с амброй, она необходима, но не на начальном этапе. У меня есть остальной материал и два выходных, Сурреш не возражает, когда я в выходные торчу у него в лавке, но для завершающего результата надо будет поехать в морг, где находится тело девушки. Ты знаешь, где это?       - Ю-Ми в морге при погребальной конторе, где я служу. Днем я тебя провести не смогу, мисс Михельсен не любит посторонних на территории, а после полуночи — милости просим, — несмотря на браваду, было заметно, что Дже огорчен, настолько, что не сдержался: - Знать бы этого урода, самого бы напоил этой гадостью и смотрел бы, как его причиндалы на куски разорвет от похоти! Подонок мелкий! Я удивился искренности чувств и силе экспрессии в таком всегда уравновешенном циничном насмешнике, и тут Дже окончательно меня добил, сплюнув на мостовую от отвращения, как заправский портовый босяк.       - Прости, Нед, я отвлекся, будет у тебя амбра, а через три дня я заеду за тобой. Думаю, этого времени хватит и мне, чтобы все подготовить. Ты тоже не мешкай и собери заранее инструменты и прочее, что еще может понадобиться для работы на месте. Полчаса спокойной обстановки я тебе гарантирую, но не больше: я смотритель, а не сторож морга, - он улыбнулся каким-то своим мыслям, явно довольный собой, почти по-кошачьи сузив раскосые глаза и мечтательно растянув губы в своей фирменной чеширской манере.