Записки заключенного

Все изменилось, когда Артур ответил взаимностью. Признаюсь, иногда Артур бесконечно разочаровывал меня. Я никогда не жалел о том, что положил начало тому, что регулярно происходило между нами, но иногда чувствовал себя обделенным. Я понимал, что Артур, вероятно, еще был травмирован нападением Винса и предпочел бы нынешнюю ситуацию давлению на него и потере друга. Я еще кончал так, что каждый раз перехватывало дыхание, но от своей руки я начал уставать. Было трудно продолжать отсасывать Артуру и не знать — но желать узнать, — каков будет его рот на моем члене. Я завел дурную привычку представлять Артура между своих коленей – между прочим – весь день. Я начал дрочить в туалете, как стыдливый мальчишка в старшей школе. Однако, я никогда не заикался об этом, довольствуясь тем, что имею. В тот день был мой день рождения. Я никому не говорил об этом, потому что в тюрьме особенно не попразднуешь. Я планировал провести свой тридцатый день рождения, отметив его только кивком головы, не более. Я провел в тюрьме семь с половиной лет. Я знал Артура два с половиной года. Я отметил Артура как мою собственность двадцать месяцев назад. Двадцать раз. Артур кончил мне в рот шесть раз, а на лицо — дважды. Я кончал, думая об Артуре, бессчётное количество раз. День прошел так же, как и другие до него. К этому моменту я едва помнил о том, что у меня день рождения. Время в тюрьме всегда тянулось медленно, неразличимым сгустком. Я весь день работал в прачечной, пока Артур помогал реорганизовывать библиотеку. В тот день я видел его только за завтраком. Мы оба выстроились перед своей камерой для переклички перед отбоем, так же, как и в любой другой день. Когда перекличка кончилась, мы зашли в камеру, глядя на то, как решетка скользнула на место. Я разрывался между тем, чтобы попытаться пораньше лечь спать и спросить, что за новую книгу принес из библиотеки Артур. У меня не было шанса сделать выбор, потому что Артур схватил меня за плечи и подтолкнул спиной к кровати. Я бы ударился головой о металлический каркас, если бы мой сокамерник вовремя не заставил меня наклонить голову. Задняя часть коленей наткнулась на край матраса, и я внезапно сел. Мои мозг и сердце отказались работать, когда Артур плавно опустился на колени, почти грациозно устроившись между моих ног. — Артур, что?... — Я был слишком растерян, чтобы верить происходящему, не доверяя обнадеживающим доводам разума. — С днем рождения, — сказал Артур; от его улыбки захватывало дух, хоть она и была с легким оттенком нетерпения, когда он возился с молнией моих брюк. Я попытался помочь ему избавить себя от ткани, но мои пальцы дрожали от желания, и Артур только отмахнулся от моих рук. Его ладонь терлась о меня, когда он расстегнул мои штаны и спустил их вниз под колени. Он улыбнулся, когда заметил мое возбуждение, увидев, что я был уже наполовину тверд. Я был смущен своим рвением, тем, что оно, вне всяких сомнений, подразумевает, но Артур выглядел так, словно воспринял это за комплимент. Его рука, которая до этого терлась между моих бедер, теперь обхватила мой член у основания; движения Артура были едва ли не робкими. Я задумался о том, был ли это первый раз для него, но пришлось прекратить думать об этом. Я не хотел его останавливать. Вместо этого я наблюдал, как мой член твердел под ласками его руки; прикосновения были слишком горячими и сухими, но движение за движением я все равно втрахивался в его ладонь. Как только я стал полностью тверд и подрагивал в руке моего друга, желая большего, Артур коротко взглянул на меня перед тем, как наклониться, взяв в рот. Я застонал его имя, словно оно было ключом к спасению. Я сам не понял, насколько громко это получилось, пока Артур угрюмо не отстранился. — Веди себя тихо! — зашипел он на меня так, словно это, черт возьми, была только моя вина, что я чуть не словил сердечный приступ. Артур снова опустил голову, и все, что я мог сделать, — это зарыться одной рукой ему в волосы и прикусить ладонь другой, чтобы помалкивать. Несмотря на то, что Артур с момента его прибытия посылал все чужие предложения — и я знал, что он получил и отклонил их еще больше, чем рассказывал мне, — он словно был рожден для того, чтобы сосать член. Я не уверен, был ли у него опыт или дело только в том, как он смотрелся на коленях между моих ног. Но я знал, что теперь надолго займет главное место в моих фантазиях. Щеки Артура выглядели впалыми от того, как старательно он отсасывал мне, и я крепче стиснул зубами свою руку, чувствуя во рту едва ощутимый вкус моющего средства из прачечной. Когда я понял, что мне можно портить Артуру прическу, то по полной воспользовался этим преимуществом. Скользил пальцами по мягким локонам, поглаживал его по затылку, когда был в сознании не сделать больно, впившись ногтями в кожу его головы. Лучше всего было, когда Артур стонал, обхватывая ртом мой член, что отзывалось вибрацией в нем и что отдавалось в моем позвоночнике. Я чувствовал, что Артур, самодовольный ублюдок, улыбается, сжимая губами мой член, тогда как я стонал в свою ладонь. Мне хотелось сжать его волосы крепче и заставить его брать глубже, быстрее, но я позволил ему держать этот мучительно медленный темп. Было безумно горячо позволить Артуру целиком и полностью контролировать моё удовольствие. Это были прекрасные ощущения, совсем иные, нежели ласкать себя самому. Когда я совершенно ничего не контролировал, каждое неожиданное движение, прикосновение языка и посасывание заставляли меня крепко зажмуриться и поощряюще постанывать. Рот Артура не был похож ни на что из того, что я чувствовал до этого. Его язык и губы были скользкими от слюны, которая поблескивала на губах в маленьком луче лунного света, пробивающегося через крошечное окно. Его рот был так горяч, что я подумал, будто у него температура, обжигающая прикосновением, когда он снова втягивал щеки, плотно обхватывая мой потекший член. Рука моего друга все еще держала его у основания, придерживая под удобным углом. Время от времени его пальцы дрязняще касались ниже, лаская мои яйца, что заставляло меня издавать неловкие тихие поскуливания, рождающиеся глубоко в моем горле. Другая его рука лежала на внутренней стороне моего бедра, для опоры. — Артур… — Я убрал от лица руку, тихо простонав. Я видел, как расширились его глаза, когда он поднял на меня взгляд, еще двигая головой на моем члене. Он полуопустил веки, когда наши взгляды встретились, и издал прекраснейший стон, приглушенный моим членом, раздвигающим его губы. — Поласкай себя для меня, зайка, — мягко попросил я, пытаясь не кончить от вида того, как Артур смотрит на меня, пока отсасывает мне. Артур на мгновение отстранился, тяжело дыша, возясь со своими штанами. Я почти соблазнился предложить отсосать друг другу, но это был мой день рождения, и я был жаден; мне нравилось видеть его стоящим на коленях, зная, что он не сделает подобное ни для кого больше. Я схватился за раму кровати, чтобы держаться в сидячем положении, не желая пропустить ни секунды происходящего. Артур спустил штаны достаточно, чтобы освободить только свой текущий смазкой член, обхватив его пальцами и заглушив собственный стон тем, что вобрал мой член обратно в рот. Но перед тем как вернуть былой ритм, Артур снова выпустил его изо рта. Это повторялось несколько раз: Артур принимал мой член до задней стенки горла, старательно сосал, отступал, пока моя блестящая от слюны плоть подрагивала на открытом воздухе, а затем начинал сначала. — Издеваешься, — слабо укорил я, мой голос сорвался. Артур усмехнулся мне в ответ, его губы припухли, глаза блестели, а затем он вернулся к работе. Я знал, что не смог бы продержаться еще дольше, глядя на то, как Артур сосет мой член и трахает собственную руку. Его язык двигался лихорадочно, как и его рука; мы оба были близки к концу. От усердия Артур давился раз или два, но продолжал двигаться разгоряченней, с удвоенной энергией. — Твой ротик — врата рая, зайка, — сообщил я ему на одном дыхании. Я подумал, что ему стоит это знать. — Ты — само чертово совершенство, когда принимаешь в него мой член, — сбивчиво говорил я, а Артур позволял мне самому толкаться в его рот; мы оба были близки к тому, чтобы кончить. Я старался, чтобы мой голос звучал тихо, не громче, чем мое тяжелое дыхание, но достаточно громко, чтобы слышал Артур. Каждое слово все сильнее распаляло его, из-за чего он сосал усердней, брал глубже, крепче стискивал пальцами свой член. Мне это нравилось. А потом все закончилось. Я успел только приглушенно произнести имя Артура, предупредив, прежде чем залил этот чудесный ротик своим семенем. При этом Артур громко простонал, едва ли не громче, чем я. Мне казалось, что я никогда не закончу, заполняя рот моего друга, еще скользя редкими движениями между его губ. Я наконец-то отпустил затылок Артура, когда до меня дошло, что я не помнил, чтобы держал его, пока кончал. Когда Артур отстранился, чтобы сделать глоток воздуха, тонкая нить спермы протянулась от его губ к головке моего члена. Еще одна волна дрожи прошла по моему телу. Рука Артура еще двигалась вдоль его ствола, он все еще стоял на коленях с закрытыми глазами. Другая его рука лежала на моем бедре для равновесия — правда, мне казалось, что это было еще и для того, чтобы удержаться на месте, пока он отчаянно подводил себя к финалу. Я еще приходил в себя, пульс скакал, в ушах звенело, но я схватил Артура под руки и втащил его на постель. Он недовольно всхлипнул, лишившись движений руки на собственном члене, но я не дал ему времени что-нибудь с этим сделать. Я прижал его бедра к кровати, а затем с заглотом взял член, страстно горячий, и снова почувствовал его тяжелый вес на языке. Артур скулил, вскидывая бедра под моими руками, но я удерживал его на месте; я был благодарен ему еще и за то, что он доверял мне достаточно для того, чем он сейчас занимался. Я один раз приласкал языком отверстие на головке его члена, перед тем как взять его в рот на всю длину. Этого было достаточно, чтобы Артур испустил самый тонкий жалобно-стонущий всхлип, который я когда-либо слышал. Если бы мой предыдущий оргазм не был таким всепоглощающим, у меня бы снова встал от этого звука. Но как бы там ни было, я старательно сглатывал его горячую сперму, облизнув несколько капель, упавших на мой подбородок. Кончив, Артур повалил меня на матрас. Моя нога зацепилась за его ногу, и я почти прижимался грудью к его груди, моя голова устроилась у его плеча, лицом к стене. Я знал, что сейчас мы слишком близко, но несколько минут мы так и лежали, стараясь восстановить дыхание. Когда я ощутил, что мое тело, наконец, немного успокоилось, я немного отпрянул, от опасной близости к объятьям. — Держу пари, это слышали все, — прошептал Артур, звуча неуверенно в себе. Я вслепую на мгновение дотронулся до его волос, не желая, чтобы он сожалел о произошедшем. — Мне плевать, — тихо признался я, понимая, что это действительно так. — В любом случае, они уже думают, что мы вместе. Кого волнует, если мы начнем доказывать это, верно? — Да, — согласился Артур, его голос звучал намного спокойней. Между нами воцарилась уютная тишина. Проблеск нервозности мелькнул только тогда, когда я понял, что мы, вероятно, звучали более интимно, чем звучала бы бóльшая часть тюремных рандеву. Но я забил на это, решив, что оно того стоило. Я уже заявил права на Артура без каких-нибудь негативных реакций. Маловероятно, что случится что-нибудь еще, если люди подумают, что мы больше, чем друзья — чем мы и не были. Затем другая мысль пришла мне в голову, и я распахнул глаза. Я мог видеть его тело в бледном свете, но не понять, спал ли он уже. — Артур? — проверил я. И получил в ответ вопросительное хмыканье. — Как ты узнал о моем дне рождения? Поначалу Артур не отвечал, хоть я и слушал мягкий шорох простыней, с которым он передвинулся, чтобы взглянуть на меня. — Я говорил тебе, что специализировался на добыче информации? — Да, но как же тебе удалось? — давил я; мне стало любопытно. Мы, наконец, делились своими историями жизни до тюрьмы, объясняя, как попали сюда, а еще надеждами и планами, которые могут сбыться или никогда не стать правдой. Но с тех пор как Артур объяснил, как он собирал информацию и как в конце концов был пойман, я пристрастился к тому, чтобы знать больше. — Я читал твое личное дело, — легко заявил Артур. — Брехня, — усомнился я. — Оно в кабинете начальника тюрьмы. Артур вздохнул. — Ты знаешь, что я хорош в получении информации, и все еще не можешь поверить, что я в состоянии выучить рабочие графики начальника и охраны. Понадобилась всего лишь пара минут, включая время на то, чтобы уйти и вернуться в библиотеку. Времени тратится не больше, чем при обычном походе в туалет, что скажешь? Я не смог сдержать короткий смешок. — Ты невероятен. — Это показалось глупостью, когда я произнес эти слова вслух, но я хотел бы думать, что Артур улыбнулся в подушку, услышав это. — Когда твой день рождения? — спросил я, чувствуя себя странно нерешительно. — Оно было месяц назад, в феврале. — Я уничтожил незваных бабочек в животе, когда Артур зазвучал так же нерешительно. — Мне сейчас двадцать шесть. — Ты ничего не сказал, — упрекнул я, жалея, что не знал. — В любом случае, тогда была отличная ночь. — Он сделал паузу, а затем продолжил, зная, что я спрошу, если он не объяснит сам. — Это была наша утверждающая ночь. После этого я понял, что разговор окончен, потому что Артур отодвинулся на кровати к дальней стене. Мое сердце быстро билось в груди, сбиваясь в ритме, как новорожденный жеребенок, который только учится ходить. Я заставил себя отвернуться от сокамерника и окончательно подавил теплое чувство, распространяющееся по моему телу как болезнь. Тем не менее, я улыбался в простыни, пока мысли заворочались медленней, а веки отяжелели. Это был лучший день рождения в моей жизни.