Записки заключенного

Все изменилось, когда мы в первый раз переспали. Был день рождения Артура. Ему перевалило за двадцать семь и я был полон решимости сделать что-нибудь для него, ведь предыдущие дни рождения я пропустил. Мы проснулись в моей кровати, сонно смотрели друг на друга, пока не пришло время подъема. Метка, поставленная ночью на шею Артура, выглядела темной и грубой, но его самого это мало волновало. Я спрашивал его, чего он хочет, но он неизменно говорил, что не знает. Он пообещал, что подумает над этим, но так и не дал ответ. А теперь, если я буду выторговывать для него что-то из-за стен тюрьмы, то мой подарок опоздает. Артур, несмотря на то, что еще казался безразличным, чуть улыбнулся мне, перед тем как отойти в угол, чтобы скромно переодеться. Я видел его за завтраком, но всю остальную часть дня Артур отсутствовал; он был вынужден тяжело работать в свой праздник. Я не говорил никому из ребят о том, что у него сегодня день рождения. На мой взгляд, решающим доводом было то, что я не у себя дома, чтобы делиться такой информацией. Глубоко внутри себя я знал, что хочу его только для себя. Был еще только обед, когда я узнал новость; Артур зацепился ногой за зубчатый кусок щебня и вывихнул лодыжку. Его доставили в лазарет. К счастью, Дом рассказал мне это еще до того, как мы расселись за столы, так что я имел возможность справиться со своим беспокойством и натянул на лицо маску невозмутимости, пока никто не заметил обратного. Все знали, что я присвоил Артура. Все знали, что это значило, что мы доставляли друг другу удовольствие. Но никто не должен был знать о моей внутренней борьбе за то, чтобы сохранить наши отношения на этом уровне. После года отсосов и передергиваний друг другу, было сложно сохранить нужную дистанцию. Но я был обязан. Артур должен был выйти из тюрьмы через три года. Несмотря на то, что мне хотелось немедленно броситься в лазарет, я заставил себя спокойно доесть свой ужин и вернуться в камеру вместе с остальными. Тюремная охрана в любом случае не позволила бы мне заявиться туда без уважительной причины. Однако, когда я вошел в свою камеру и решетки закрылись, я увидел, что Артур уже лежал на моей кровати на животе. Сегодня была не ночь для оставления на нем меток; синяк на его шее еще выглядел свежим. Кроме этого, обычно, когда один из нас собирался сделать другому приятно, Артур ложился на спину, чтобы показать, что он готов и не против. Я не знал, что делать в этой, новой, ситуации. Он лежал, подложив руку под голову. Его голова покоилась на левой руке, которая лежала прямо перед изголовьем кровати. Он устроился лицом к двери, его глаза были открыты; он видел, как я пришел, но не стал ничего говорить. Его тело удобно распростерлось, его правая рука свешивалась с края постели, а пальцы касались бетона. Его ноги, покоились на остальной части матраса, немного разведенные в стороны, обуви на нем не было. Я подошел, сев на край кровати, быстро, осторожно коснувшись нерешительным прикосновением пальцев повязки, обернутой вокруг лодыжки Артура. – Ты в порядке, зайка? Я заметил легкую улыбку, расцветшую на лице Артура. – Не волнуйся, - его голос успокоил меня. – Это не по-настоящему. Юсуф просто перевязал меня, чтобы охрана не догадалась. - Зачем тебе симулировать? – я продолжал поглаживать по повязке на лодыжке моего друга, признав, что обеспокоен одновременно со вспышкой раздражения на самого себя. - Я понял, что хочу на день рождения. Я не понимал, было ли это немного не в тему или нет, но я продолжил вести диалог туда, куда его вел Артур. – И чего же ты хочешь. Артур взглянул на меня вниз, через всю кровать, наблюдая, как мои пальцы выводят узоры на бинте. Дрожь прошла по всему его телу. – Я хочу, чтобы ты выебал меня, Имс. Мои пальцы замерли. Дыхание перехватило. Сердце остановилось. – Ты… - Хочу, чтобы ты выебал меня, ага, - повторил Артур, закатив глаза. Я мог бы назвать его нетерпение притворным, блефом, чтобы скрыть собственную нервозность. - Будет больно, - было моими первыми словами, снова изменив своему порыву, так как я даже не собирался спорить, или заявлять, что я этого не хочу. Но одна только мысль о том, что Артуру может быть больно помогла мне обрести самоконтроль, притормозить и по-настоящему обдумать его предложение. Щеки Артура порозовели, а глаза потемнели. – Вот почему я симулировал вывих лодыжки. Юсуф дал мне это, - мой сокамерник перевернулся и вытянул левую руку, раскрыв ладонь, чтобы я видел. По ней растеклась капля лосьена, достаточно небольшая, чтобы спрятать от охранников, сопровождающих Артура обратно в камеру. Удары моего сердца были такими сильными, что я мог их слышать. Я облизнул губы, осознав, что они пересохли. - Этого не достаточно. Все равно будет больно, - предупредил я его. В моем порыве предупредить не было фальши. Артур был смущен, но решителен; ему тоже стоило притормозить и немного все пообдумать. - Этого достаточно, - пообещал мне Артур. – Все со мной будет хорошо. Честно говоря, в тот момент я хотел его поцеловать. Я хотел забраться на кровать и украсть его дыхание, как он украл мое, поймать его губы, так же как он захватил мои мысли с момента своего прибытия. Вместо этого, я наклонился над кроватью, встав на четвереньки, окружив Артура так, словно он был шедевром, который необходимо оберегать. – Ты уверен? – я смотрел в его глаза, ища в них тень сомнения. Я не думал, что, если начну, смогу остановиться. - Да, - Артур кивнул, снова улыбнувшись, когда понял, я не отвергаю его за эту просьбу. Но я уловил проблеск страха в этих глазах и от этого застыл на месте. Я напомнил себе, что в последний раз, когда Артур делал это, все происходило абсолютно без его согласия. Кажется, он все равно заметил мое замешательство и обвился рукой вокруг моей шеи. На секунду я подумал, что Артур собирается меня поцеловать, не знаю, что бы я делал, если бы именно это он и предпринял. Но он просто держал меня над собой, глядя цепко. – Я доверяю тебе. Искренность его слов, и сдерживаемые, но еще очень сильные эмоции, настолько, что сердце пропускает удары от того, что он сказал. Артур доверяет мне сделать это даже после изнасилования. Никому другому; я не был просто доступным телом. Только самим собой. Мое желание поцеловать его вернулось. Я был так близко, что мое дыхание взъерошило его челку. Чтобы избавиться от искушения и не сделать что-нибудь опасное, я наклонился и впился поцелуем в шею моего друга, оставив на ней засос. Какая-то наивная, глупая часть меня надеялась, что он разглядит в моих действиях привязанность к нему. Когда я нехотя отстранился, рука Артура продолжала обнимать меня вокруг шеи, желая удержать ближе. Улыбка Артура потеплела. – Теперь ты прекратишь вести себя как джентельмен? – спросил он. – Мы же в тюрьме, мать твою. В любом случае, несмотря на его надменное отношение, я знал, что Артур заметил нежность прикосновений моих губ на своей шее. Смутившись, я отстранился и потянулся к другой руке Артура. – Как пожелаешь, - я ухмыльнулся ему сверху вниз, перехватив лосьон в свою руку. Улыбка Артура дрогнула, когда я начал переворачивать его на живот, но я с трудом сглотнул, заставив себя проигнорировать это. Если бы эта поза вызвала негативные воспоминания, то Артур сказал бы мне об этом. Но если его улыбка пропала по какой-то другой причине, то вероятнее всего, этой причиной был я, признать подобный вариант я не мог. Мы и так уже двигались вокруг опасной черты; нельзя позволить всему стать слишком личным из-за более интимных отношений. Артур и я, мы оба, спустили штаны по бедра; остальная наша одежда осталась на нас. Затем Артур оперся на локти и колени, а я встал на колени позади него, поглаживая свой член, глядя на шикарную картинку, созданную моим сокамерником. Мы оба были уже возбуждены и разогреты, наполнены страстным желанием от каждой мелочи плавно подводящей к этому моменту. Я дотянулся свободной рукой до члена Артура, приласкав парой движений, убедившись, что его тело неплохо отзывается в этой позе. Артур сорвано простонал от моего прикосновения и подался бедрами вниз, прижимаясь к моей ладони, эффектно и дразнящее качнув задницей. Пока моя рука была занята, я наклонился, прикусив кожу между двух симпатичных ямочек на его пояснице, едва видной из-под подола рубашки. Я жадно слизал вкус его горячей, потной кожи, вдыхая его запах. Наконец, я отстранился, позволив себе незаметно усмехнуться, когда Артур заскулил от того, что прикосновения прекратились. Он здорово повысил мою уверенность в своих действиях. Я опустил один палец в маленькую лужицу лосьона на моей противоположной ладони, делая все возможное, чтобы использовать его экономно. Я знал, что если мы когда-нибудь захотим сделать это снова, делать это придется без вспомогательных средств. Мы не могли постоянно симулировать травмы и отправляться за лосьоном в лазарет каждый раз, когда захотим потрахаться, и с посторонней помощью смазку не достать. Даже если найдем кого-нибудь, у кого ее можно выторговать, то все равно нельзя позволить себе кого-либо, кто знал бы об этом; здесь, в тюрьме не заботятся о партнере настолько, чтобы вдруг захотеть тратить на него тюбик смазки. В прочем, на данный момент я надеялся сделать это как можно более безболезненно, с лосьоном, который Артур стащил для нас. Я надавил подушечкой смазанного пальца на тугую дырочку, толкаясь в нее осторожно, смазывая лосьоном. Я слышал, как у Артура в горле перехватило дыхание, резкий вдох и напряженные плечи, единственные признаки боли. Я медленно проникал глубже, вызвав у Артура, сжимающегося на моем пальце, тихий стон удовольствия. Я ненадолго остановился, а затем медленно начал двигаться, стараясь как можно лучше смазать лосьоном внутри. Я понял, что смазки потребуется больше, когда почувствовал сопротивление его тела, так что я полностью вышел из него. Артур еще стоял, опираясь на уже дрожащие руки. Я уличил минутку, чтобы задрать его рубашку повыше, не снимая, но оголяя немного больше его безупречной кожи для моего взгляда. Я погладил ладонью по его спине, надеясь успокоить его тело, перед тем, как погрузить в лосьон два пальца. Для начала, я все еще разрабатывал одним пальцем, распределяя лосьон и облегчая место под второй. Затем я осторожно втиснулся им, тесно прижимаясь к первому, растягивая принимающие меня стенки. Тихое, обрывистое поскуливание в глубине горла моего друга и я услышал шорох плотно сжатой в кулак простыни – Тшш, зайка, ты отлично справляешься, - похвалил я, мой голос звучал мягко, пока мои пальцы медленно двигались в нем. Артур издал тихий довольный вздох и развел колени немного шире, пока я еще находился в его теле. Кажется, мой голос успокоил его, может быть, напомнив ему, что это я, а не Винс позади него, так что я продолжил шептать то, что приходит на ум, пока я разрабатывал Артура. – Ты идеален, Арти, - тянул я, - Я так рад, что ты мне доверяешь… - возможно, я должен был остановиться, пока не сказал что-то, чего не должен был говорить, но к этому моменту я раздвинул пальцы, растягивая Артура так сильно, как мог. У меня не хватало лосьона, чтобы покрыть третий палец, если я, конечно, хотел еще смазать и свой текущий от возбуждения член, – Ты готов? - Да… – уверенно ответил Артур, хоть я и не мог не заметить, что он до сих пор и пошевелиться не смеет, подавшись навстречу моим пальцам. – Да, давай, Имс, - и все-таки его голос звучал хрипло, и я не мог больше сдерживаться. Когда я коротко прикоснулся к нему, он все еще был полностью возбужден, так что боль которую он испытывал не была слишком сильной. Я украдкой собрал естественную смазку с его члена, старательно размазав ее по пальцам, и быстро толкнулся ими обратно, вырвав у Артура удивленное мычание от вторжения в его тело. Я собирался покрыть всю длину своего члена оставшимся лосьоном, когда нерешительно замер прикусив губу. Внезапно я осознал, что у меня не было презерватива. На самом деле, казалось бы, глупая мысль, учитывая тот факт, что мы были в тюрьме; возле блока не было удобно расположенного магазина, в который можно было бы быстро сбегать. Я никогда раньше не думал об этом, никогда на полном серьезе не заботился о безопасном сексе. – Артур… - начал я осторожно, не зная, что сказать; останавливаться я не хотел. - Я читал твое личное дело, помнишь? – неожиданно огрызнулся Артур, звуча в тишине нашей камеры коротко и резко. – Я знаю, что ты чист. И я тоже чист, черт подери! – Артур даже не взглянул на меня, вместо этого опустив голову между напряженных плеч. Я убеждал себя, что он язвил, потому что ему было больно, но все-таки сощурил глаза от его слов. – Это блядь что, первое свидание? – продолжил Артур, голосом низким и злым. Я сглотнул, гнев подпитываемый моим смущением сыграл более лично, чем должен, и я вернулся к делу без лишних слов. Я быстро провел рукой вдоль своего члена, получив минимальное удовольствие от прикосновения, которым я покрыл его остатками лосьона. Затем я поднялся выше, устроив ладони на бедрах Артура, чтобы удержать его на месте и медленно толкнулся внутрь его тела. Артур издал короткий жалобный всхлип и упал вперед, опираясь на локти, тяжело и тихо дыша. Это больно. Я знал, что это должно быть больно, хоть Артур и не сказал ни слова, чтобы попросить меня остановиться. Я сказал себе, мне все равно и толкнулся глубже, пока наконец не почувствовал, что мой член вошел полностью. Но я не терял голову. Даже если я был еще смущен и зол, беспокоился достаточно, чтобы помнить, это Артур подо мной и он сам позволяет мне это делать. Я чувствовал, как его тело сопротивляется, напряженно сжимаясь на моем члене, без сомнений, вспомнив как в последний раз в него вторгался Винс. В то же время, я ощущал, что Артур пытается побороть инстинкты, заставляя себя расслабиться и принять меня глубже. Даже если большая часть моего внимания была сосредоточена на ощущении погруженного в тело Артура члена, я все еще чувствовал себя привелигерованно, потому что Артур настолько сильно мне доверял. Это было… прекрасно. Словно свело на нет мою злость – на себя и на Артура – и мое смущение, заставив эти эмоции отойти на второй план, я более полно сосредоточился на том, как поддается тело моего друга. Одной ладонью я успокаивающе, по кругу погладил по пояснице Артура, наклонился, целомудренно целуя его вдоль позвоночника. - Я здесь, Артур, - напомнил ему я, улыбнувшись тому, как его тело расслабилось вокруг моего члена от звука голоса. Не голоса Винса, не гомона насмешек ребят Винса, окруживших его. Только я. Только Артур. - Извини за грубость, - попросил он прощения, дрожа всем телом, его лихорадочно горячие стенки пустили меня глубже. Короткое фырканье вырвалось из моего рта до того, как я мог сдержать его. Сразу все мое раздражение – в результате него, решение взять Артура так резко и отчужденно, как мог – растаяло. Было бы неправильно, если бы Артур не чувствовал себя настолько хорошо, его тело пробно сжималось на толщине моего члена. – Ты сосредоточен на дохуя неправильных вещах, лапочка, - предупредил я его, попытавшись помочь ему перенацелить его внимание на другое. Я был уверен, что мои движения были медленными и плавными, когда я вытащил член и снова толкнулся в его тело; лосьон помогал нашей плоти скользить лучше, но Артур не сказал бы спасибо за любые быстрые движения. Я держал одну руку на спине Артура, растопырив пальцы и, когда достаточно осознавал свои действия, массировал его напряженные мышцы. Другая моя рука оставалась на его бедре, напоминая, что не стоит опускаться на матрас и менять угол проникновения. После этого я начал двигаться в устойчивом темпе, скользя туда и обратно и отыскивая тот комок нервов, который поможет Артуру забыть о боли. По началу Артур помалкивал, тело все еще было напряжено, пока я скользил в нем, тревожа растянутые мышцы. Он еще ощущался обжигающе бархатно, тесно сжимая меня, когда я погружался так глубоко, как мог снова и снова. Мне нравились коротенькие вздохи, срывающиеся с губ Артура на каждом толчке, потому что даже если они вырывались от боли, Артур начал подаваться назад, осторожно встречая каждое из моих движений в нем. Я знал, что нашел тот самый угол, когда его спина выгнулась и он резко двинулся на мне, прижимаясь бедрами. Мы оба отозвались довольным мычанием от ощущений, но после Артур испустил самый прекрасный стон, в котором прозвучало мое имя. Я отозвался стоном и вжался глубже, стараясь задевать простату на каждом жестком движении. Сначала мне было мало голоса Артура, которому я позволял вести меня и мои действия, пока не было ничего, кроме наших тел, двигающихся в унисон. Но потом он начал звучать все громче и громче. Не подумав я протянул руку и прижал ее ко рту Артура, пытаясь приглушить. Если бы мы были одни, я бы просто двигался жестче, стараясь сорвать крик с его хорошеньких губ. Но мы были не одни, и мы должны быть уверены, что не перебудим всю тюрьму звуками совокупления. Почти тут же я понял, что сделал что-то не то, Артур хрипло вскрикнул в мою ладонь, сопротивляясь моим прикосновениям к нему и сжался так тесно, что мне пришлось полностью выйти из его тела. - Черт, Артур, извини, - отчаянно прошептал я, тогда как сам Артур отстранился от меня, я почувствовал, как мое сердце болезненно сжалось, когда я увидел страх в том, как он двигался. Я последовал за ним в постель, мучаясь чувством вины, я слышал его болезненный стон, когда он неожиданно калачиком свернулся на матрасе. Он не выглядел слишком заинтересованным в том, чтобы сбежать еще дальше, когда я лег на бок, лицом к нему, убрав пряди волос с его лба, глядя на него. – Я не подумал, лапочка. Мне так жаль; пожалуйста, не плачь. - Я, блядь, не плакал! – рявкнул Артур, отбив от себя мою руку, а затем сердито стирая с щек следы слез. – Почему ты остановился? Я недоверчиво взглянул на него, но не желая более враждебного восприятия своих действий, не стал лезть в его личное пространство. – Из-за моей глупости ты только что явно вспомнил что-то плохое, - Артур уставился на меня, словно я сейчас все это сделал просто так. – Не волнуйся, мы можем закончить на этом, - настаивал я, подумав, что он мог быть раздражен тем, что прервался, когда почти кончил. Артур оскалился и на секунду я подумал, что он собирается меня убить. А затем он крепко схватил меня за волосы, заставив вздрогнуть и прошептал на ухо. – Если не трахнешь меня прямо сейчас, я найду кого-нибудь, кто сделает это завтра. Тошнотворная вспышка ревности встряхнула меня не хуже взрыва, оставив меня потрясенным и мыслящим нелогично; все мои мысли фокусировались только на его словах. – Ты ни за что этого не сделаешь, - угрожающе прошипел я, придвинувшись ближе и прижавшись всей длинной своего горячего члена к бедру Артура, демонстративно потираясь о ткань его наполовину спущенных штанов. - Тогда не заставляй меня ждать, - вызывающе сообщил мне Артур, размазанные дорожки слез высохли на его лице; он уже и забыл об этом. Часть меня этого понять не могла, я не понимал, как Артур все еще мог хотеть продолжать, испытав что-то настолько травматичное и вновь пережив эти воспоминания. Но большую часть меня это не волновало, мое тело все еще отчаянно хотело кончить, так что я опустил руку, чтобы коснуться Артура. Мой взгляд метнулся обратно, встретив его взгляд, когда я почувствовал, что его эрекция сникла с его кратковременной паникой. – К черту, - дрожащим голосом пробормотал Артур, щеки покраснели от неловкости. – Проехали. Я встревожено наблюдал, как Артур отвернулся к стене, повернувшись ко мне спиной. Мне было его жаль; пожалуй, больше, чем следовало. И в тот самый момент, когда мои ревность, возбуждение и сочувствие запутанно сплелись в моей голове, я решил нарушить пару своих правил. Я притиснулся ближе к Артуру, моя грудь тесно прижалась к его спине. Потом я завел одну руку за его бедро, снова сдвинув его штаны вниз, и дразняще касаясь кончиками пальцев его члена. Одновременно с этим, я прижался губами к не тронутой следами укусов коже шеи Артура. Мои действия далеко вышли за рамки, на столько, что я уже понятия не имел, что теперь делать или как объяснить это себе утром. В тюрьме засосы, оставленные на чьей-нибудь шее, ставились чтобы пометить свою собственность и без особых эмоций. Но прикосновения моих губ, блуждающих по шее Артура были нежными и успокаивающими, вперемешку с мягкими любовными прикусываниями, которым, в нашем положении, не было адекватного объяснения. В то же время я обхватил пальцами член Артура и слегка погладил, улыбнувшись в его шею, когда он выдал довольный вдох и буквально растаял, прижимаясь ко мне. Посчитав это хорошим знаком, я продолжил нежно действовать рукой и прикосновениями губ. В тот момент я нарушил все правила, кроме двух: Не целуй. Не влюбляйся. Я беспокоился о Артуре сильнее, чем было бы разумно, но не думал, что любил его. Мы были друзьями и это все, чему следует быть. И даже если я осыпал поцелуями шею Артура, это все равно не встряхнуло бы меня, я точно это знал, как если бы соприкоснулись наши губы. Как только член Артура встал, снова и снова толкаясь в мою ладонь, а сам он тяжело и тихо задышал в неподвижном вокруг нас воздухе, я осторожно убрал руку. Я придвинулся ближе к нему, бедрами к его бедрам и прижался членом к его дырочке. Я хотел поднять его ногу, чтобы открыть его для себя немного сильнее, но мешали полуспущенные брюки. Он не возражал, оставшись на своей части постели, пока я занимал нужную позу. Я сплюнул на ладонь, чтобы смазать свой член получше, надеясь, что повторное проникновение после этого, будет чуть более безболезненно для моего партнера. Когда я толкнулся в его тело на этот раз, мои движения были уверенными, размеренными, но неторопливыми. После того, как я вошел на всю длину, я перекинул руку через талию Артура, снова касаясь длины члена моего друга. Мы двигались навстречу друг другу без неловких заминок, наши тела снова двигались в унисон, пока я ласкал Артура, прижимая его самого ближе к себе. Прошло совсем немного времени и мы уже были на взводе, несмотря на проблемы до этого. Артур кончил первым, сделав мои пальцы скользкими и липкими. Он шептал мое имя, словно не хотел, чтобы я слышал это, и при этом не хотел ничего сильнее, чем довести меня до края. И это случилось. Я тихо вдохнул, кончив глубоко в Артура, коротко толкаясь бедрами, сливая свою сперму глубоко в его тело. Прошло немало времени, прежде чем я был полностью опустошен, меня трясло, когда сверхчувствительная после оргазма плоть продолжала тереться внутри тесной задницы Артура. Я совершенно не хотел покидать его тело, не хотел снова вынимать из него член, но в конце концов я был вынужден это сделать. Когда мы отстранились друг от друга, то не забыли привычно лечь по разные стороны кровати, впрочем, между нами все равно осталось не так много места. И все же, в сонном, послеоргазменном мареве, я небрежно протянул руку в сторону Артура. Я ненавязчиво зацепил его предплечье. Артур ничего не сказал, и последним, что я додумался сказать, перед тем, как мы оба отключились было, - С днем рождения, зайка. С этого момента, мы как следует трахались каждую неделю. Нам пришлось позаботиться о том, чтобы заниматься этим только в ночи понедельников, в ночи после того, как Артур приходил с тяжелых общественных работ. Он работал в поле по понедельникам и пятницам, тогда как я работал по вторникам и субботам. Мое расписание не имело значения, потому что я всегда был сверху, как и требовала моя репутация. Но секс давался телу Артура не легко, даже если я использовал так много слюны, как только могло произвести мое тело. Он не жаловался и проблем с дурными воспоминаниями не было, после того, как я заметил, что их можно заменить новыми, но от моего внимания не ускользнуло, что его движения были скованными на следующий день после того, как мы трахались. Однажды, почти тогда, когда мы начали новый уровень наших обменов удовольствием, мы не вытерпели и я взял Артура в четверг; мы полагали, что его тело уже ко мне привыкло. Мы ошиблись, хоть Артур и ни слова мне об этом не сказал. Это выяснилось только когда я вернулся из прачечной в тот же вечер и вошел в камеру с Артуром, рассказавшим мне, что произошло днем. Судя по всему, он не мог наклоняться и поднимать те же по весу камни, как обычно и получил за это от одного из особо темпераментных надзирателей. Той ночью я отсасывал Артуру, чтобы помочь ему отвлечься от боли. Он в своей привычной манере шептал мое имя в холодный воздух зимней ночи. После первого раза, мы больше не вели себя так лично. Нам все-таки удалось избежать траха лицом к лицу в наш первый раз, но прижаться своим телом к телу Артура и трахать его лежа на боку, не было беспристрастно. В остальное время я заботился о том, чтобы Артур стоял на четвереньках, а я на коленях позади него. Он никогда не жаловался, но так же и не подарил мне ни одного из тех тихих довольных вздохов. Во время секса мы переходили сразу к делу, без прелюдий и не делая ничего сверх этого. Ни один из нас ничего не говорил о том, как я иногда наклонялся вперед и прижимался мокрой от пота грудью к спине Артура, упираясь лбом в ямочку между его лопатками, пока втрахивался в него. Может быть наши тела становились слишком близко, двигались слишком осторожно и синхронно, но, серьезно, это было просто удобное место, чтобы положить голову, пока я отчаянно пытался восстановить дыхание.