***
Эмбер чувствовала кровь везде: во рту, в легких, даже на локтях. Она стекала по рукам неровными ручейками, окрашивая грязно-черную майку в мокрые, бордовые пятна. Росс запрокинула голову, пытаясь остановить течение: тщетно. Кровь водопадом захлестала по носоглотке, и ее чуть не стошнило. Бесстрашие превратилось в минное поле, в котором каждый шаг для Эмбер оборачивался взрывом. Смена одежды помогла лишь на время. Она смогла затеряться в черной мессе лихачей, но ненадолго: центр внимания вновь изменил свою локацию. Росс старалась быть предусмотрительной, осторожной, только выходило это до отвращения убого. Поворот не туда скрывался за каждым углом, и она не могла предугадать дальнейшего развития событий. — Кто это был? Пол? Криста? — показавшийся в проеме Фор выглядел взбудораженным и обеспокоенным. Эмбер давно не удивлялась. Все происходящее было вполне ожидаемо — бывшие бесстрашные предупреждали. Она воспринимала ситуацию даже с каким-то ненормальным спокойствием, до того обыденными стали нападки лихачей. Эмбер вспомнила свой первый день пребывания в уборной в полуразложившимся состоянии. Она отделалась ушибами мягких тканей, за исключением того, что неофиты попытались ее утопить. Хуже всего было то, что они не преследовали цель избавиться от нее. Росс со страхом понимала, что все эти действия обусловлены лишь жаждой поизмываться, расслабиться и даже поднять свою собственную самооценку. Они начали действовать в тот день, когда официально подтвердилось: лидер от нее отказался. Это словно дало старт: Эмбер была игрушкой, которую можно было сломать и не понести за это никаких последствий. Но они не собирались ее убивать, совсем нет, и это пугало ее даже больше. Имена тех, кто оставил свой отпечаток на ее теле, были выжжены на сетчатке глаза, и их лица каждую ночь горели огнем в ее голове. Курт. Пол. Криста. Джесс. Роланд. — Не важно, — гнусаво ответила Эмбер, зажимая нос. Кровь, казалось, даже и не думала останавливаться. Фор покачал головой — Росс заметила это через зеркало. — Ты так и будешь это терпеть? — он спросил это так, словно она — жалкий изгой — могла что-либо сделать. Судя по всему, Фор именно так и считал: его глаза пытливо всматривались в ее лицо через зеркало и даже осуждали. Было лишь одно но: их миры находились по разные стороны бесконечности. Эмбер бы фыркнула, если б кровь не стекала по подбородку. — А что я могу сделать? Подготовительные этапы в Бесстрашии казались тремя бесконечными кругами Ада, в которых Росс заживо коптилась. Она не была сильной, не могла выкарабкаться из котла, в который ее скидывали раз за разом. Эмбер не раз возвращалась к мысли отказа от проекта, однажды возникшей в ее голове. Та казалась показателем слабости, но Росс была именно что слабой. Слабым человеком, слабым изгоем, слабым звеном в цепочке. Не способная ни на что. И сейчас эта идея казалась самым правильным и адекватным выходом из положения. Эмбер была на исходе. — Скажи мне, кто это был, — Фор не переставал настаивать. Фракция не была такой, какой она являлась во времена его собственной инициации, и он пытался хоть что-то исправить. Только попытки были тщетны: один в поле не воин, и Эмбер это понимала. Четыре относился к ней иначе, нежели другие фракционники, и она не хотела ставить его под удар. — Нет. — Эмбер. Они переглянулись. Фор давил, но не так, как все остальные. Он всего лишь пытался добиться правды, вытянуть хоть одно имя из окровавленных губ. Четыре не помнил Эмбер без ссадин и синяков, не держащейся за бок или не ползущей по стенке. Не помнил человека и видел лишь тень. Эмбер не выдержала взгляда. За ним бы последовал допрос, которого она хотела избежать. Не дождавшись, когда кровь остановится, она сполоснула лицо и руки. — Мне нужно переодеться. Я скоро буду готова. Фор не поверил собственным ушам. — Ты собираешься заниматься? — Да. Итон спокойно себе признавался: Эмбер ему нравилась. Но не так, как нравится девушка, скорее, как сильный человек. Несмотря на то, что Росс считала себя бесконечно слабой, Фор не раз ловил себя на мысли, что не смог бы выдержать то, что терпит она. Раз за разом, день за днем. Ее словно сжигали, а она возрождалась, как Феникс. В трансформации происходили проблемы: Эмбер было трудно, но она собирала себя по кускам и почти всегда приходила на тренировки. Но сегодня он ей этого не позволит. — Нет, Эмбер. Ты не готова. Она кинула на него глубокий, пронзительный взгляд. — Если я не пройду этап, меня отправят обратно, Фор. Это намного хуже, чем все эти нападки. У них уже был такой разговор. Еще в самом начале, когда скольжение Эмбер вниз по рейтинговой доске только-только началось. Фор сделал для нее слишком многое: она смогла задержаться на своей позиции, но вверх не продвигалась, а грядущий этап определял дальнейшую судьбу. Эмбер не хотела возвращаться обратно. Сама мысль об изгойстве уже сводила ее с ума, заставляя мозг биться в истерике. Фор пытался взворошить ее прошлое, только она не позволяла: он бы не понял. Нет, Четыре, безусловно, был другим. Он имел моральные ценности, определенно, да только ее жизнь… Та жизнь, частью которой являлась Эмбер — он был далек от этого. Фор имел по отношению к ней самые благие намерения, но что бы он сказал, узнай, что шутка лихачей про каннибализм имела основания? Что почти все насмешки лихачей, созданные их собственным воображением, не были пустым звуком? Эмбер было двенадцать, когда она впервые увидела тело. Тело было холодным, мертвым, уже не принадлежавшее человеку. Оно словно было ничье, и другие этим воспользовались. От тела не осталось почти ничего: ни внутренних органов, ни прочей требухи, только обгрызенные кости… Эмбер передернуло. В какой-то мере они были похожи — изгои и лихачи. Такие же жестокие, эгоистичные, готовые убить. Только одни сражались за жизнь, а другие ни за что. У них не было правды, нравственность — только у некоторых. — Я скоро приду, — кинула Росс. Четыре не выглядел дружелюбным. А может просто воображение Эмбер играло с ней злую шутку и искажало лицо лихача. В любом случае, она боялась, хотя внутренний голос пытался успокоить. — Как тебя зовут? — кинул он, и ее на мгновение прошиб пот. Эмбер назвала свое имя, зачем-то подкрепив его фамилией. Фракционники всегда говорили, что им — изгоям — это не нужно: фамилия говорит о корнях, а их в изгойстве, априори, быть не могло. — Ты знаешь, зачем ты здесь? — Эмбер удивил этот вопрос. Нет, она знала о цели проекта, безусловно. Может быть, даже лучше, чем кто-либо другой, но вопрос лихача внезапно стер все мысли, бесновавшиеся в голове. — Да, — совсем не уверенно ответила она. — И зачем же? Эмбер словно отчитывали. Как маленького ребенка, поставленного в угол, из нее пытались вытянуть какую-то правду, заглянуть вглубь проблемы. Только Эмбер проблем в упор не видела. — Доказать, что изгои могут жить в обществе? — Нет, — Фор отрицательно помотал головой, и в голове Росс возникла тонна вопросов. Она не понимала, к чему лихач клонил, даже примерно не могла догадаться. Эмбер не любила загадки. — Для того, чтобы доказать: Джанин Мэттьюс всегда права. Истинная цель ее проекта — выявление отличий между афракционниками и принадлежащими к фракции. Изгоев нигде не ждут. И никто. Ни в Дружелюбии, ни в Отречении. На вас поставили метку, и эта метка видна даже в твоих движениях. Она задала тебе определенную модель поведения. И ты должна избавиться от этого. Понимаешь? Не совсем. Эмбер чувствовала подвох, чувствовала, что Фор к чему-то подводит. Только мозги упорно отказывались работать: страх сделал ядовитый всплеск в ее тело. Она оцепенела. Лихач тяжело вздохнул и перевел на нее не менее тяжелый взгляд. — Твоя задача стать как все. Не только научиться бороться, но и перенять привычки, манеру. Стать похожей. Чтобы я не смог найти тебя в толпе фракционников. Вот в чем дело… Эмбер перевела взгляд на свои руки. Понимал ли Фор, что это бессмысленно? Что она никогда не станет похожей, даже на чуточку? Ее — изгоя — вообще не должно быть здесь. Не только во фракции, но и в самом Чикаго, и проект Джанин Мэттьюс этого не исправит. — Почему Эрик отказался от тебя? — внезапно спросил Фор. — Если на это вообще есть причина. Вопрос показался Эмбер бестолковым. Похоже, действиям лидера не нужны были основания. — Потому что я изгой? — Логично, — заметил Фор. — Но, если он захочет заняться тобой, я не буду препятствовать. Я не должен быть твоим куратором, это я знаю точно. Эмбер это тоже знала. А еще она знала, что никто не обязан с ней возиться, и лихач оказывает ей гигантскую услугу. Настолько огромную, что Росс никогда с ним не расплатится. — На сегодня хватит, — Эмбер облегченно выдохнула. Фор снял с нее штангу и поставил на место. Ее руки дрожали от перенапряжения, хотя лихач этого не одобрял. Росс пыталась прыгнуть выше своей головы, усиленно занималась и брала на себя даже больше, чем могла, но ее тело было слишком слабое и не выдерживало длительных нагрузок. Ее мозги довольно часто давали сбой. В такие моменты Эмбер сгибалась пополам, обнимала колени и плакала. Все, абсолютно все казалось невообразимо трудным: тренировки до изнурения, презрительное отношение, в особенности — нападки лихачей. Фор думал, что она сильная, но неофитка это опровергала. Он и представить не мог ее внутренние истерики. И хуже всего было то, что они вырывались. Росс больше не могла сдерживаться, не могла молча зализывать раны. Иногда она подходила к краю обрыва и думала. Долго, мучительно, разрушая свой внутренний мир. Смотрела, как в недрах фракции плещется вода и воображала себя частью подводных ручейков. Потом здоровый разум брал вверх, и она в ужасе отходила от края. — Завтра испытания первого этапа. В девять, — Фор смерил Эмбер пронзительным взглядом и не смог не отметить, что ей стало хуже. Психически. — Я помню. Неофитка направилась вон из зала, пытаясь расшевеливать тухлую надежду на то, что в этот день ее приключения остались позади. Хотя кто знал, быть может, она вновь свернет не туда. — Удачи, — пожелал Фор. Эмбер на секунду остановилась, а потом, не оборачиваясь, вновь продолжила движение. Они оба знали, что удача ей необходима.***
В день проверки Эмбер чувствовала себя разбитой. И дело было не в тренировках, в которые она пыталась погрузиться с головой. Ее кровати не было. Совсем. Когда она вернулась в спальню, то нигде не обнаружила своего места. Лишь небрежно брошенное на пол одеяло, как для ссыкливой собаки, заслуживающей «особое» обращение. Неофиты ликовали. Лыбились, издевались и довольно переглядывались. Выродки. Первым испытанием стала стрельба, в которой Эмбер вполне неплохо выступила: пять из пяти пуль попали в манекен, одна застряла в шее. Хорошее начало ее приободрило, несмотря на пожелания провалиться. Вторым — метание ножей. Три попытки, три ножа и одна цель. А еще толпа неофитов и несколько взрослых лихачей, с недоумением глядящих на попытки изгоя осквернить фракцию. Встав в позицию, Эмбер услышала до боли знакомый шепот, желавший ей подохнуть. Слова подействовали: лишь один нож слегка поцарапал цель. Самый край, белую полоску, знаменующую границу. Принимающая испытание коротко усмехнулась — Росс это заметила. Казалось, она с особым удовольствием выводила «не справилась» напротив ее имени. Фор, присутствовавший на испытании, обреченно покачал головой. Эмбер опустила глаза — стало стыдно, но они оба знали, что это большее из того, что она могла сделать. — Отвратительно, — Эрик встал по правую сторону от Четыре. Он вообще не собирался приходить, предчувствуя происходящее, и интуиция его не подвела. — Она даже в цель не попала. Он не узнал ее. Эрик всматривался в лица неофитов и не замечал изгоя. Бред какой-то… Он узнал ее лишь тогда, когда Рэйчел — принимающая испытание — выкрикнула ее имя. Его мысли и представления об изгое разбились хрустальными осколками — она была обычная. Никакая. Такая же, как и все, ничем не выделяющаяся неофитка. Не считая того, конечно, что являлась изгоем. Но если бы Эрик этого не знал, то и не догадался бы. Он заметил, что она поправилась. Не разжирела, а именно приобрела форму, присущую здоровому человеку, и совершенно не выбивалась из рядов обученных неофитов. Лихач не заметил даже испуганного взгляда: лишь волнение перед испытанием, как и у всех остальных. Фор ощутимо напрягся. Присутствие лидера заставляло натягивать защитную броню. — Она попала в… — Не считается, — отрезал Эрик. Он не любил слова «почти», «немного» и все прочие фразы с ними связанные. Либо попадаешь в цель, либо промазываешь — третьего не дано. — Я слишком преувеличил твои кураторские способности. Фор даже опешил от наглости. Мало того, что он НЕ был обязан заниматься с девчонкой, он НЕ был ее куратором, назначенным Джанин, он потратил на нее почти месяц СВОЕГО личного времени и вагон эмоций, направленных на ее подготовку, так еще и получает счет на претензии! Фор и забыл, что в этом есть весь Эрик, и он напрасно удивляется. — Ты скинул ее на меня без моего согласия. Лидер усмехнулся. — И что? Разве твоя совесть не била в горн? Где же наш справедливый и честный Итон? Или ты наконец-то научился говорить «нет»? Фор этого не умел, лидер был в этом уверен. Как бесплатная психушка для душевнобольных, он собирал каждого стучащегося в свои двери. Так и самому сойти с ума было недалеко, считал Эрик. — Я сделал все, что смог, — Фор развернулся, не желая видеть испытание на ринге и вообще продолжать этот бессмысленный разговор. Он задержался лишь на секунду, чтобы тяжело выдохнуть и произнести: — Она не пройдет этот этап. Эрик не спорил. Он проследил, как девчонку вызвали на ринг. Она боялась, как и прежде, но ее движения стали увереннее. Перед тем, как озвучили ее соперницу: Эмбер шерстила по толпе и выискивала кого-то глазами. Они соприкоснулись взглядами, и лидер отметил в ее глазах удивление, сменившееся раздражением. Она искала Фора. Милого, доброго и всеми любимого Фора. Эрик пожелал ей провалиться. На его удивление, девчонка держалась довольно долго. Наносила сопернице удары, принимала свои, уворачивалась, однако ее силы быстро иссякли. Впрочем, как и у второй неофитки. Эрик не ожидал чуда, и, когда Эмбер рухнула на ринг, он даже не удивился. Скорее разозлился и направился на поиски Джеффа.***
Первым делом голову Росс пронзила боль. Она лавой прокатилась по затылку, остановившись на левой скуле. Тело еще подавало признаки жизни, хотя Эмбер даже думать о движении было больно: ребра ныли так, что ее начало тошнить. — Черт, — выдохнула она, попытавшись сесть. Затаившаяся в боку боль, пронзившая тело, заставила вытянуться как по струнке и отставить усилия приподняться. Второй волной накатили воспоминания. Нога Ивы в ее голове врезалась сначала в ребра, потом с размаху проехалась по скуле: кожу содрало, рану саднило. Эмбер еще балансировала на грани, и лихачку это не устроило: удар повторился, и Росс почувствовала краткую боль и невесомость: ее тело летело с комической скоростью куда-то далеко, куда-то в темноту. — Как ты? — склонившееся над ней лицо расплылось. Лишь голос запустил в ее голове систему распознавания. Фор. — Я прошла? — все, что она смогла спросить в ответ. Этот вопрос долбил ее голову уничтожающей мигренью, хотя интуиция вещала о другом. Росс заталкивала плохие мысли подальше в черепную коробку, пыталась не слушать внутренний голос, предполагающий самые неутешительные прогнозы — не получалось. Фор промедлил и тяжело выдохнул. И ее ожидания подтвердились. — Ты двадцать первая. Этап прошли двадцать человек. Эмбер внезапно поняла все: и то, насколько она слаба, и то, насколько глупа. И даже то, что вернется обратно и никогда не обретет фракцию, оставшись никем по призванию. Росс знала, что могла лучше. Она могла больше заниматься, меньше спать, абстрагироваться от тех, кто не желал ей ничего хорошего. Но она предпочла пожалеть себя и оправдывать раз за разом, пока не стало слишком поздно. Слабый изгой. Жгучая боль пронзила грудь: так близко к черте она еще никогда не оказывалась. Обычно Эмбер плелась в конце, обычно на тридцатом месте, а иногда и вовсе выпадала за рейтинг. И сейчас было еще больнее. Фор не хотел ее торопить. Он видел, какие крупные слезы выступили на глазах неофитки, и ему стало ее жаль. По-настоящему. Через него прошло много новичков. Четыре видел целые водопады слез, но на этот раз, казалось, принимать участие в изгнании будет сложнее. Эмбер была хорошим человеком. Безусловно, она была бы плохим защитником и бойцом, но Итон не видел в силе смысла, когда человек не имел стандартных человеческих качеств вроде сожаления. Комбайн «Бесстрашия» выпускал воинов, с этим он поспорить не мог, но эти воины по-большинству были похожи на роботов. Фракция стремилась уничтожить эмоции, оставить хладный ум, медленно скатываясь в адскую машину по производству настоящих мазохистов. — Эмбер, — его голос выражал сочувствие. — Сейчас подтвердят рейтинг. А после неофитов… изгонят. Тебе нужно идти. Росс кивнула, но промедлила. Горечь разочарования не оставила никаких сил: она еле стащила мертвое тело с кушетки, поддерживаемая Итоном, и поплелась в сторону Ямы. Тошнота усилилась, головная боль уже больше походила на кувалду, которая била по затылку. Самое худшее, предстоявшее впереди, заставляло вытирать слезы намокшим рукавом и прятаться от довольных взглядов лихачей, явно надсмехавшихся над изгоем, попытавшимся прыгнуть выше своей головы. — Те, кто окажутся за чертой в красном секторе, обязаны покинуть фракцию незамедлительно, — известила лихачка с фиолетовыми волосами, стоявшая на возвышении. Она отошла в сторону и экран, на котором мелькали имена, потух. Спустя секунду он вновь загорелся. Эмбер думала, что сможет сдержаться. Что будет сильной хотя бы сейчас — черта с два. Конец будущего имел привкус соленых слез и запекшейся крови.20. … _______________ 21. Эмбер Росс 22. …
— Извини, — Эмбер ощутила на своих плечах руку Фора, и потрескавшийся барьер окончательно рухнул. Изгой… Эмбер считала, что у каждого человека есть предназначение, для которого он был рожден. Как роли в театре — каждый, как она думала, рождался именно для чего-то, а не просто так, и это предназначение становилось его жизнью, наполняло ее смыслом. Похоже, на изгоев это не распространялось… А, может, это оно было — волочение своего существования посреди мусорных гор и развалин. Одно Росс знала точно — ей придется вернуться. Правда, она еще не знала, чем будет заниматься. Быть может, сможет найти применение приобретенным навыкам — в изгойстве это определенно пригодится. Попытается дальше развиваться… Да черта с два! Все! Конец! Ей больше некуда двигаться… Фор не любил слезы. Плачущие неофиты вызывали в нем только желание отдалиться от ревущего объекта, но сейчас… Он корил себя. Он мог сделать больше, определенно, только веры в девчонку не было. Фор не верил в изгоев, он их только жалел. Его глаза вновь скользнули на рейтинг. Всего одно чертово место, один ничтожный неофит, вроде Роланда — не заслуживающего своего места. Если бы Фор мог, он бы поменял их местами. Плевать, что Роланд был сильнее. — Итак, — продолжила лихачка. — Все, кто в красном секторе отправляетесь за Куртом. Остальные…. — Мэй, — внезапно окликнул ее парень, стоявший справа. — Глянь. Его рука указала на резко отключившийся список с именами. Тот ненадолго замигал, а потом и вовсе исчез, возвратившись через несколько секунд. Фор не поверил собственным глазам. — Что за… — Ничего не понимаю, — кинула бесстрашная, — кто-то выбыл. Эрик наблюдал за происходящим не без скуки. Сопливые неофиты с рыданием покидавшие фракцию вызывали у него отвращение. Плакали даже парни — лидер это особенно презирал. Он плакал лишь в детстве, и то по весомым причинам. И больше никогда — он не был слабым. Да даже если бы Эрика и выгнали — он покинул бы фракцию с гордо поднятой головой, высокомерно смерив везучих ублюдков колким взглядом. Его глаза скользнули по толпе неофитов, с презрением заметив девчонку. Она плакала, нет, скорее всхлипывала. Подергивала плечами с покоившейся на плече рукой Итона. Слабая ш… Шаркающие шаги уберегли от новой порции яда. Так ходил только Джефф. — Все в порядке, — грубый голос резанул по ушам. — Врачи признали его недееспособным. — Отлично. Эрик кинул взгляд на рейтинг. Теперь он был такой, каким он хотел его видеть.20. Эмбер Росс. ____________ 21.....