Дракон, Снусмумрик и платяной шкаф

      На краю познанного мира, за изолинией галактики Райз, от которой начинают свой бег время и пространство, была страна Люмен. Правил ей великий конунг Стеллар. Среди подданных снискал он славу за мудрость, справедливость и особенно — за отвагу. Из солярного цикла в солярный цикл конунг во главе четырёх флотов защищал освоенную вселенную от ксеноморфов, живших на её внешней стороне.       У конунга была жена Асфодель — женщина благородного происхождения, добрая сердцем и красивая настолько, что на её фоне звёзды типа Вольфа-Райе казались коричневыми карликами.       Разумеется, от подобного союза не могло не появиться чудесное дитя: вскоре после свадьбы у правящей четы родилась дочь, которую назвали Астрид. Принцесса унаследовала от матери доброту и тонкие черты лица, а вот нравом пошла в отца. Вместо раутов предпочитала она охоту, вместо танцев и файв-о-клок — чаепитий — симуляторы для пилотов и три-дэ-шахматы.       Люди частенько поговаривали, что великий конунг родился под счастливым звёздным аспектом. Ведь, куда ни посмотри, во всём он был удачлив: и в правительственных делах, и в семейных. Однако волновая функция вселенной вершительница прихотливая: одним схлопыванием одарит — нарадоваться не сможешь, другим отнимет — и глазом моргнуть не успеешь.       Когда Астрид встретила свой десятый солярный цикл, Асфодель тяжело заболела и через неделю умерла. Непосильным ударом это стало для Стеллара, и с тех пор его будто подменили. Если раньше он ни в чём не препятствовал Астрид, беря её на лётные испытания и усаживая в соседнее кресло на ассамблее, то после смерти жены им овладел страх и желание защитить дочь ото всех возможных опасностей. Отныне Астрид не покидала пределов одного, самого безопасного крыла резиденции, а прогулки её проходили в небольшом саду, окружённом высокой оградой.       Шли годы, и она потихоньку смирялась со своей невольничьей судьбой. Когда Астрид стукнуло четырнадцать, в замке стали появляться первые претенденты на её руку — сыновья военачальников и племянники сенаторов, все, как на подбор, богатые и образованные. «Да ещё и лицом недурные», — порой нашёптывали гувернантки принцессе. Астрид только вздыхала: лицом-то, может, и недурные, только вот ни при ком из них не ускорялся у неё пульс.       Однако ничего не поделаешь — рано или поздно, а выбор придётся сделать. Так она думала, пока волновая функция вселенной вновь не схлопнулась, по-своему определив события.       Однажды вечером, сбежав в свой сад со скучного приёма, Астрид повстречала юношу. Как он оказался на закрытой территории, было непонятно. Но когда она уже намерилась вызвать охрану, незнакомец поспешно объяснил, что злого умысла у него нет, а через стену он перебрался лишь для того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на жизнь в резиденции конунга и на принцессу, о красоте которой во всём Люмене молва не стихала.       «Вижу, что правдива она», — восхитился он. Астрид на этих словах зарделась как никогда и смущённо позволила поцеловать свою руку. Высокий юноша с волосами цвета аурума и лучистой улыбкой сразу пришёлся ей по нраву.       Звали юношу Стерн, и так началась их дружба.       Два-три раза за лунный цикл они встречались в саду на условленном месте. Со временем Астрид показала юноше тайный проход в ограде, чтобы тому не приходилось преодолевать крутой подъём, становясь мишенью для секьюрити-ботов.       Оказалось, отец Стерна был учёным, да не простым, а служащим в разведкорпусе, что исследует новые миры. Поэтому юноша всегда приносил с собой что-нибудь интересное — то камушки со стеклянных пляжей, загорающиеся сами собой в темноте; то флейту, музыка которой заменила язык одному маленькому племени на соседней планете; то засушенные хищные цветы с зубами в три ряда. Астрид же потихоньку таскала экспонаты из семейной коллекции прототехники вроде шлема водолазной трёхболтовки или микроскопа, работавшего от линз и света.       Стерн часто звал Астрид с собой, за стену, но та отнекивалась, ссылалась на слабое здоровье и строгий график комендантских часов в резиденции. А сама тайком всё больше мечтала и правда последовать за ним — в широкий мир, полный шума, красок и приключений.       Миновал ещё один солярный цикл, и в один ничем не примечательный день Стеллар сообщил Астрид, что жениха ей уже выбрали. Им оказался выходец из военной аристократии, лорд Шеделинг, владевший большей частью земель на западе Люмен. Спесивый, грубый и властолюбивый мужчина видел в принцессе лишь средство укрепления статуса и украшение себя любимого. А уж в какую ярость он пришёл, когда на первом свидании Астрид предложила развлечения ради провести матч по стрельбе, ещё и вдобавок выиграла! «Лучше бы исполнила музыкальный номер или станцевала что-нибудь», — возмутился он.       В прежнюю пору за такие слова Стеллар бы прогнал наглеца в три шеи, но теперь он стремился лишь вверить Астрид в надёжные руки, что будут оберегать дочь, даже когда его не станет. Посему, невзирая на увещевания и мольбы принцессы, сватовство было принято и почти сразу же назначена дата свадьбы.       Стерн, узнав об этом, пришёл в негодование. «Как можно во времена цивилизации второго типа выдавать замуж силой?!» — воскликнул он. Увидев, как к глазам Астрид подступают слёзы, юноша исполнился решимости и предложил сбежать.       «Да разве убегу я далеко? — всхлипнула Астрид. — Я ведь совсем не знаю жизни за стеной».       «По старинным легендам, каждой принцессе полагается рыцарь, который будет сопровождать её и оберегать ото всех опасностей. Поэтому, — юноша присел на одно колено и взял её за руку, — позволь мне стать твоим рыцарем. Давай уедем далеко-далеко, возьмём другие имена, поженимся и станем независимыми первооткрывателями. Помнишь, как мы мечтали?»       У Астрид перехватило дыхание. Она уже давно поняла, что если бы с кем добровольно и пошла под венец, то только со Стерном. Но, конечно, отец никогда не одобрил бы кандидатуру юноши из семьи незнатной, скромного достатка.       Скрепя сердце Астрид согласилась, и той же ночью, перебравшись через ограду, они под покровом тьмы покинули резиденцию…       Инь приоткрыл один глаз и наугад ткнул пальцем в прикроватную консоль. Веб-радио затихло, а под потолком вспыхнуло созвездие светодиодов. Жмурясь от яркого света, он с наслаждением потянулся: впервые за долгое время ему удалось проспать положенные восемь часов. Даже чуть больше — ведущий радиостанции, случайно выбранной системой, успел перейти от утренней сводки новостей к популярной аудиосказке.       Инь помнил её ещё с детства, только в более традиционной версии. Современным же малышам были куда ближе подобные адаптации — технические термины и магия с точки зрения квантовой механики, упакованные в архаичный былинный стиль. Смесь выходила гремучая, но для пробуждения — не самый плохой вариант. Во всяком случае, лучше, чем вчерашний вёрсус хип-хоп — монахов.       Чистя зубы, Инь скроллил на коме ленту отчётов, пришедших, пока он отдыхал.       Так, одиннадцать средних десантных кораблей, два тяжёлых крейсера WAW и авианесущий разрушитель «Ирвинг» прибыли с опозданием на шесть условных минут. Погрешность вполне позволительная, так что можно ставить галочку. Дальше — три десятка строительных фрегатов, которые должны заняться обшивкой скелетной матрицы будущей космической базы.       Система Эребор оказала им гостеприимный приём, порадовав наличием пяти планет — потенциальных источников полезных ископаемых и двух спутников, поддающихся терраформированию. Так что правительство уже вовсю снаряжало геологов и системы климат-контроля. Конечно, это была дополнительная головная боль: на правах первопроходцев экипаж «Акхора» временно взял на себя все хлопоты по координированию освоения системы. Но команда вкалывала с энтузиазмом — всё-таки работа интересная и украшающая послужной список.       Глядишь, через условный годик-другой сюда подтянутся фермеры и промышленники, а там и до туристов недалеко.       Последние новости Инь просмотрел вскользь — что-то о пополнении фауны их зимнего сада, жалобы на сбои системы допуска в машинный отсек, объявление о заключительных мероприятиях ежегодной спартакиады. С этим есть кому разобраться. Как ни крути, а Хайнер был прав: он должен больше доверять своим подчинённым.       Инь промокнул полотенцем умытое лицо, наслаждаясь ощущением свежести и пытаясь отделаться от мыслей о германце. Вот так всегда — стоило впустить их в голову, и уже не выдворишь. Это при том, что с прибытия в Эребор они виделись раз в два-три дня, а за последнюю неделю и вовсе не пересекались вживую. Спуск учёных на SR-345 — ту самую, седьмую, планету с телепатической биосферой, ещё не получившую полноценного названия, — всё время откладывался. Профессора из НИИ боялись нарушить хрупкий баланс её экосистемы и безвылазно сидели в своих лабораториях, ломая мозги, как минимизировать первичное вмешательство.       Правда, это не мешало шкафу каждый день засорять ком Иня неисчислимым количеством сообщений по типу «Как настроение?», «Что нового?» и «Мне нужна срочная доза эндорфина — твоё селфи из ванной подойдёт». Инь несколько раз порывался пресечь виртуальный сталкинг, особенно услышав, как один из офицеров с улыбочкой сообщает другому, мол, у адмирала, похоже, появилась девочка. Девочка, индукцию им без базы.       Но иногда Хайнер присылал довольно занятные статьи на технические темы. Некоторыми — например, об энтропии Вселенной или перспективах холодной ядерной энергетики — Инь откровенно зачитывался, отчего и временил с блокировкой.       Командный отсек практически пустовал, если не считать нескольких дежурных офицеров. Неудивительно — большая часть состава сейчас находилась в зоне отдыха, пытаясь урвать максимум от последнего выходного.       Больше двух с половиной веков назад Межгалактическая федерация одержала первую победу над агрессивной ксеноморфной расой. С тех пор каждый год в этот период проводились пятидневные празднования с красочной демонстрацией спейс-техники и спортивными состязаниями рядового состава флота. С шоу они, конечно, разогнаться сейчас не могли, а вот состязания показались Иню хорошей идеей. После трёх месяцев нервотрёпки экипажу не помешало бы чуть расслабиться.       — Доброе утро, — поздоровался он с дежурными и под нестройный хор ответных приветствий отпил маття из термостакана, прихваченного в каюте.       Что там дальше по расписанию? Ах да, наслаждение спокойствием.       Слушать пульс своего корабля в гудении панелей управления, наблюдать ровненькие ряды протоколов обмена информацией на дисплеях, перемигиваться с датчиками параметров дрейфа — это была его маленькая ежедневная идиллия, длившаяся не больше нескольких минут.       — Три, два, один… — отсчитал Инь под нос.       Двери в центр управления распахнулись, впуская вопящее двухголовое многорукое существо, устремившееся прямиком на капитанский мостик. При ближайшем рассмотрении существо оказалось Джадой и его первым помощником Вудом. Но оттого, что каждый из них пытался первым сообщить что-то архиважное, отпихивая второго и активно жестикулируя, парочка больше походила на пьяного в дым Ганешу.       — У меня, конечно, два уха, но слуховой центр один, так что давайте по очереди, — предупредительно выставил перед собой ладонь Инь.       Обычно в подобных случаях побеждала Джада, способная словесным потоком остановить и линкор на полном ходу. Но сегодня пальма первенства досталась Вуду.       — Адмирал, министерство сформировало госзаказ на модернизацию рекогносцировочного флота! — на одном дыхании выдал он, потрясая планшетом. — И угадайте, кто попал в список счастливчиков на обновление брони?! Вы бюджет оцените! Да мы не то что уровень сопротивления, мы даже цвета перебирать сможем!       У Иня чуть маття не пошёл носом. Надо же, консул не обманула! Всё-таки не зря он провёл разведоперацию под грифом «Муми-тролли: кто они, твою перекись марганцеву мать?» и вежливо отвечал на её письма, где она подробно описывала поездку с дочкой в тематический парк.       — Не части так, — одёрнул Инь Вуда, едва скрывая собственное возбуждение. — И дай посмотреть нормально.       На некоторое время они выпали из реальности. Учитывая количество нулей в отведённой министерством сумме, «Акхора» можно было приодеть хоть для визита в раскалённый кластер Эль Гордо, и Вуд уже успел подобрать пару десятков вариантов.       Где-то на фоне прозвучало ехидное замечание Джады, что они похожи на школьниц, дорвавшихся до папиной кредитки и выбирающих свой первый взрослый лифчик. Капитан Фостер, заглянувший на огонёк, хотел было с ней согласиться, но узнав, в чём причина шумихи, тоже не устоял перед шопингом за казённые средства.       — Коэффициент линейного расширения тринадцать, и это при четырёх тысячах Кельвинов, — восторженно комментировал он, глядя в таблицу характеристик очередной модели брони.       — Да, а ещё швы поколения Нексус, — кивал Инь, рассматривая крупномасштабный скриншот.       — Такая чешуя выдержит прямое попадание квантового фазера.       — И голубое золото, — пританцовывая, поддакивал Вуд. — Адмирал, «Акхор» бесподобен в белом цвете, но вы только взгляните на это голубое золото!       — Леди, — кашлянула Джада, в очередной раз пытаясь втиснуться в их тесное ритуальное кольцо. — Я понимаю, что не в тему, но, прежде чем вы перейдёте к выбору трусиков, позвольте мне буквально на минуту отвлечь адмирала.       — А, да, извини, — не отрываясь от дисплея, отозвался Инь. — Что там у тебя?       — Сущие пустяки, нужно, чтобы вы кое с чем ознакомились и подписали. Это по поводу сегодняшней спартакиады.       — Без проблем, давай подпишу.       — Но вы ведь даже не посмотрели.       — Что?       — Вы вообще не слушаете меня!       — Да что ты заладила, «посмотрите», «подпишите», — вклинился Вуд. — Твои весёлые старты сейчас никому не интересны. Тебе бы, кстати, тоже не помешало шоппингом заняться. Говорят, женщинам это помогает расслабиться, а заодно снижает уровень назойливости…       — Всё, всё, — перебил его Инь, прижав большой палец к планшету Джады и оставляя в графе подтверждения свой отпечаток. — Надеюсь, конфликт исчерпан.       Конфликта первого и второго помощников ему и правда не хотелось, но настойчивость последнего по такому пустячному вопросу сейчас немного раздражала.       — О, благодарю за внимание.       Премило улыбнувшись, Джада наконец покинула мостик. Лицо у неё при этом было подозрительно довольным, а походка бодрой и чеканной. Инь только пожал плечами — кто этих женщин разберёт. Возможно, она прислушалась к Вуду и мысленно уже планировала предстоящий шоппинг.       «Скука смертная. Головастики решают, какое топливо лучше использовать: химическое или изотопное. Такими темпами к моменту нашего спуска успеет смениться геологическая эпоха. И придётся начинать дискуссию по новой, а я этого не переживу».       Первое сообщение от шкафа пришло до неприличия поздно. Инь даже поймал себя на том, что периодически поглядывает на часы — не сбился ли его внутренний таймер?       От хайнеровского «головастики» на лицо невольно напрашивалась скептическая улыбочка. Интересно, сам-то он кем себя считает? Волкером-рейнджером? Или рыцарем Сидонии? В любом случае полученный меседж означал, что шкаф на месте, занимается чем положено и в ближайшее время не будет отсвечивать. Просто замечательно. Даже если соединить Новый год, Танабата и Обон в один праздник, сегодняшний день уделал бы его.       На волне хорошего настроения Инь в кои-то веки расщедрился на ответ.       «Если хочешь развеяться, приходи на закрытие спартакиады. После финальных игр и церемонии награждения будет сейшн. И маленький междусобойчик для своих».       Текст он довершил стикером в виде чокающихся бокалов.       Ответ прилетел практически сразу и состоял сплошь из смайликов, выражающих крайнюю степень мук.       Инь только что руки не потёр. Обломись, Волкер-рейнджер, куковать тебе сегодня на ранчо и не портить дочек местных трактирщиков. На дочках следовало сделать жирное ударение: среди женской части экипажа за германцем не ухлёстывали разве что ленивые. А это декадентское животное было только радо — заигрывать, целовать ручки и обжиматься. Таисию Драгоманову, их почётного баллистика, — и ту охмурило. Хвала Демиургу, до обжиманий дело не дошло, но всё же — ей ведь за восемьдесят!       Так что пусть теперь сидит страдает.       Правда, радость немного подпортило новое сообщение, пришедшее вдогонку первому.       «Буду наблюдать за действом через вебку, так что сможешь помахать мне рукой. А ещё лучше — воздушный поцелуй».       «Может, ещё имя твоё на груди вытатуировать?» — набрал было Инь, но в итоге передумал отправлять. С озабоченного мамонта станется оттарабанить список проверенных тату-мастеров.       Запасной ангар мелкогабаритных судов, выделенный под проведение игр, был как невеста на выданье: стены украшали гербовые гобелены, огни взлётно-посадочных полос работали в режиме попеременного мигания на манер новогодней гирлянды, а голографические лазеры превращали потолок в ясное голубое небо.       Состязания закончились, и основную часть снарядов убрали, соорудив взамен небольшую сцену у внутренних шлюзов.       Инь не особенно любил официоз и помпу. Но наблюдать, с каким энтузиазмом матросы взирают на офицеров, толкающих с подмостков речи, слышать рукоплескания и одобрительные выкрики при объявлении победителей, вручать знаки отличия и призы — было приятно. В такие дни он лишний раз убеждался, что под его командованием находятся прекрасные, лучшие, бойцы.       Когда Фостер огласил последние имена, Инь приготовился произнести собственную короткую речь, отрепетированную накануне. Но микрофон, передаваемый по цепочке офицеров в его направлении, неожиданно затормозил в руках Джады.       — Господа, — выступив вперёд, зычно произнесла она. — Как и все присутствующие, я хочу поблагодарить вас за безупречную службу, демонстрацию высокого уровня профессионализма и командной сплочённости. И рада сообщить, что в этом году по результатам спартакиады экипаж «Акхора» занял первое место в рейтинге ВКФ.       Строй разразился рукоплесканиями, которые поддержали офицеры. Принимая рукопожатия и обмениваясь поздравлениями, Инь и сам не мог скрыть улыбку. Вообще, он лично собирался озвучить последнюю новость, ну да Локи с ней, главное — ребята получили мотивацию.       — Но это ещё не всё, — перекрикивая шум толпы, повысила голос Джада.       На её лицо вернулась та самая, подозрительная утренняя улыбка, и Иня прошиб холодный пот. Что-то подсказывало — сейчас всё поплывёт по старинной земной реке Убля в направлении земного же Гондураса.       — За блестящие результаты в соревнованиях мы подготовили для вас ещё одно, бонусное состязание с особым призом, — продолжила Джада. — И это… — она выдержала кульминационную паузу. — Ужин тет-а-тет с нашим любимым адмиралом! Кухню, обстановку и дресс-код вы выбираете сами!       Повисшей тишиной можно было прессовать алмазы — настолько плотной и напряжённой она была. Публика внимала, раскрыв рты, а Инь бочком принялся продвигаться к своему второму помощнику, входившему в кураж и уверенно менявшему событийный курс с Гондураса на Гваделупу.       — Но и это ещё не всё, — словно заклёпку к похоронной капсуле, припечатала Джада. — Во время ужина адмирал обязуется ответить на любые вопросы счастливчика-победителя — личные и даже интимные!       На последнем слове она подмигнула, а Инь, продолжавший как бы невзначай сокращать между ними расстояние, нервно фыркнул. Серьёзно? Да кому это вообще интересно?       Он уже почти добрался до цели, протянув руку за микрофоном и пытаясь сообразить, как бы отшутиться, но было поздно. Завороженные матросы отмерли, и ангар буквально взорвался аплодисментами вперемешку с воплями восторга. В воздух поднимались машущие руки, кто-то принялся скандировать лозунги, кто-то и вовсе петь. Складывалось ощущение, что с чинного военного праздника его перенесло на культовую вакханалию ацтекского божества.       — Господа, — обратилась к беснующейся толпе Джада.       Воспользовавшись заминкой, она спряталась за спинами офицеров: видимо, на лице Иня слишком явно читалось обещание возродить испанскую конкисту.       — Вы спросите: каковы же условия игры? Что нужно сделать ради уникальной возможности побыть с адмиралом наедине? Всё просто — для этого вам необходимо всего лишь поймать его!       Инь даже рот открыл, впав в затяжной ступор и глядя попеременно то на неё, то на растерянных офицеров, то в пол. Кажется, где-то там валялась его отпавшая челюсть. К притихшему залу он поворачиваться пока не решался. Хотелось верить, что это просто розыгрыш, и сейчас на сцену выйдут ведущие популярного пранк-шоу «Вас натянули!».       — Вы не ослышались, — разбивая его надежды, заверила Джада. — Правила просты: игра начинается здесь и сейчас. Тайм-лимит — шесть часов. Поле — весь корабль, за исключением орудийных башен и двигательного отсека. Адмирал будет считаться пойманным, как только кто-нибудь из вас сорвёт с него…       Резво подскочив и хлопнув по груди оглушённого Иня, она, как выставочную болонку, развернула его на всеобщее обозрение.       — …этот милейший цветок!       Зал ахнул, а Инь опасливо, будто в слоу-мо, перевёл взгляд вниз. На его строгом мундире красовалась пышная розочка из паутинного шифона. Нелепее выглядел бы только бантик первоклашки на затылке Халка, но у зрителей было своё мнение — судя по затяжному «у-ух», перешедшему в экстатичное «о-о-о!».       — Возможно, адмирал сам захочет отдать кому-то свою розу, — предположила Джада. — Если нет, ему необходимо добраться до капитанского мостика, прежде чем один из вас сорвёт её. В случае если победитель не определится по истечении отведённого времени, будет объявлена ничья.       Инь физически почувствовал, как краснеет до самых кончиков ушей. Что за двусмысленный акцент на словах про розу? Как из пошлого дамского романа, который он, будучи студентом, случайно нашёл в пустой аудитории и, на свою беду, открыл. «Мокрая дорожка из поцелуев», «пульсирующий сгусток мускулов между его ног», «мир, разбивающийся на тысячи осколков» — бр-р, до сих пор вспоминать жутко. У женщин стальные нервы, раз они способны читать подобное, сохраняя здравый рассудок и трезвую память.       — Скажите, госпожа второй помощник, — опасно зашипел он, потянув Джаду за рукав, — не хотите ли вы вечерком заняться любимым делом? Я имею в виду чистку картошки. Килограмм пятьдесят для начала, думаю, хватит.       — Но-но-но, — парировала та. — Вы, между прочим, собственнопальцево дали мне сегодня разрешение. Я не виновата, что вы не читаете, под чем подписываетесь.       Когда до Иня дошло, о чём речь, он чуть не расшиб лоб об собственную ладонь. Интеграл твою биекцию через эксцентриситет! Кажется, он в заднице. Спокойствие, только спокойствие, в конце концов, его экипаж — профессиональные военные, а не стая оголтелых дикарей. Не станут же они и правда носиться за ним по всему кораблю.       Инь с натянутой улыбкой обратился к вставшим наизготовку матросам:       — Послушайте, мы можем договориться…       — Начали! — скомандовала Джада, нажимая на пневматический горн.       Ангар всколыхнулся, и человеческое море пришло в движение.       Какая стая оголтелых дикарей? Это была миграция буйволов. Возгорание леса. Схождение лавины. И он, маленький пещерный человечек чуть больше полутора метров в высоту, стоял на их пути без единого средства к выживанию. Инь часто думал о том, что под его началом находятся прекрасные, лучшие, бойцы, но почему-то ни разу — какие же они все дылды.       Да в точке столкновения двух нейтронных звёзд, и то безопаснее оказаться!       — Сто, Джада, сто! — гаркнул он, бросаясь к внутренним шлюзам.       — Вперёд!       — За ужин при свечах!       — За адмирала!       — В кимоно!       — Классная идея, брат! — перекрикивая друг друга, ринулись ему вслед окрылённые матросы.       Спустя рекордные четыре минуты ангар опустел.       — Лучше бы они на учебной эвакуации такой результат показывали, — поцокал языком Фостер. — Скажите, а что адмирал имел в виду под «сто»?       — Думаю, тысячи юнитов, которые он собирается выдать мне в качестве награды за идею с дополнительным состязанием, — невинно похлопала ресницами Джада.       — О, ясно, — понимающе кивнул Фостер. — И как вы их собираетесь потратить?       — На шопинг, конечно. Говорят, он здорово снимает раздражительность.       Дисплей кома показывал «15:48», значит, с начала охоты прошло меньше часа.       Джада могла сколько угодно называть устроенный ей беспредел «состязанием» или «игрой» — это не мешало Иню чувствовать себя героем «Бегущего человека». Иначе почему бы он, лучший выпускник Военной Академии Объединённых наций, кавалер двух Орденов Восходящего солнца и самый молодой контр-адмирал межзвёздного флота за истекающее столетие, сидел бы сейчас под столом пустующего кафетерия, вслушиваясь в каждый шорох?       Локация была крайне неудачной: пищевой блок располагался в противоположной стороне от командного. Вдобавок разделявшие их четыре километра превратились в опасный лабиринт, по которому рыскали полчища великанов, лелеющих сомнительные на него, Иня, планы.       Но когда убегаешь от настигающего цунами, об удачности локации как-то не думается. Благо ни в самом кафетерии, ни в окошках раздачи в этот час никого не наблюдалось. Сложив ноги в позу лотоса, Инь раскрыл на коме план «Акхора», чтобы составить кратчайший маршрут бегства.       Пятнадцать минут усиленных раздумий дали целых шесть теоретических вариантов, только вот для реализации хотя бы одного из них требовалась тараканья скорость бега.       — Локи! — во весь голос чертыхнулся Инь и тут же заткнул себе рот.       Со стороны выхода послышались чьи-то шаги, словно древнее божество хаоса и неудачных приколов и впрямь решило явиться, услышав своё имя. Или кого-то нелёгкая принесла за поздним обедом, или его засекли.       Пока Инь развивал в себе способность не дышать, звук шагов достиг одного из окошек выдачи. Переговорив с подоспевшим коком, неизвестный побряцал посудой и затопал в обратную сторону.       — Нет, вы шутите, — в сердцах возмутился Инь одними губами.       В пищевом блоке столов было — хоть деревенскую свадьбу гуляй, но почему-то именно его временное убежище показалось пришельцу наиболее соблазнительным. Ещё и уселся аккурат напротив, чуть ли не тыча в лицо коленями, прикрытыми белым халатом.       Погодите, белым халатом?       — Шкаф, — тихонько позвал Инь, выглядывая в проём между скамьёй и столешницей. — Это ты?       — Хуемора!       Непонятно, кто больше испугался — он или сотрудник НИИ, оказавшийся отнюдь не шкафом. Младший из головастиков, Эймс вроде бы, которого Инь видел всего раз, принимая на борт экспедицию Хайнера, таращился на него выпученными, как у разбуженной совы, глазами.       — Зачем так грубо? Вы же человек науки всё-таки, — ляпнул Инь первое, что пришло в голову.       — Это «доброе утро» на африканос.       Оклемавшись, Эймс нацепил ту же мину, по которой Инь его и запомнил. Что-то типа: «А с тобой, Хулио Педро Педрито, я на брудершафт пить не буду». Странно всё-таки, откуда такая беспочвенная антипатия? Инь решил, что выяснит это позже, и с места перешёл к делу.       — Понимаю, ситуация вас удивляет.       — Да, есть немного, — сухо согласился Эймс. — Но я слышал о «бонусном состязании» по веб-трансляции, так что сложить два плюс два нетрудно.       — В таком случае надеюсь, я могу рассчитывать на вашу… помощь, — уже шёпотом закончил Инь.       Вспыхнувший в глазах Эймса огонёк не воодушевлял, но в кафетерий зашли новые посетители. Судя по возбуждённым разговорам, на сей раз — по его душу. И главное, заказав ланч, они сели не куда-нибудь, а именно за их с Эймсом стол!       Намазано им здесь, что ли?       Трудно было придумать ситуацию абсурднее. Четверо матросов во главе с сержантом набивали желудки, теоретизируя по поводу передвижений адмирала и отрабатывая схему перехвата, пока тот на расстоянии от силы пары метров сидел под столом, собирая пятой точкой крошки с пола. С розочкой, мать её перемать, выпускницы на груди.       Нужно рвать когти, пока есть возможность.       Инь, приняв коленно-локтевую, повернул в направлении выхода, как вдруг под стол с оглушительным звоном скатилась вилка.       — Оу! — воскликнул Эймс. — Прошу прощения, кажется, она упала где-то возле вас. Не могли бы вы посмотреть?       — Да без проблем, — любезно согласился кто-то из пятёрки дискутирующих.       Инь аж челюстью скрипнул. Ну… Хулио Педро Педрито, услужил так услужил. Чтоб у тебя каждый день начинался с большой хуеморы.       — Адмирал!!! — не своим голосом заорал матрос, сунувшийся под стол. — Вы здесь!       — Вы у доктора Розенберга этим чудесам дедукции научились? — обращаясь в бегство, взвизгнул Инь.       Будь здесь Джада, она обязательно оценила бы комичность погони четверых вояк за своим командиром а-ля человеческая многоножка. «Мужское тоннельное мышление: вижу цель — не вижу препятствий», — посмеявшись, сказала бы она. А вот Иню в роли лисы на королевской охоте было не до смеха. Хорошо, что в узком пространстве он был куда манёвреннее своих плечистых преследователей. Преграду в виде сержанта, стоявшего у другого конца стола и готового подхватить ускользающую дичь, Инь и вовсе преодолел в лёгкую, проехав на животе между его ног.       Оказалось, при должном стимуле тараканьей скорости добиться вполне реально. Шлюза кафетерия он достиг с чувством хоть и маленького, но триумфа. Двери распахнулись, подобно райским вратам, выпуская его наружу… прямиком навстречу заслону новых участников.       Инь был готов срастись со стеной: на него устремилось по меньшей мере два десятка влажно блестящих взглядов, пожирающих его бедную розочку. Даже прикрыть её захотелось от этих мужланов.       — Адмирал… — выступил вперёд самый бойкий, по нашивкам — лейтенант. — Вы позволите?..       Заливаясь румянцем, он протянул к Иню дрожащую от волнения руку.       — Эй!       — Куда вёсла суёшь?!       — Мы так не договаривались! — наперебой завозмущались его товарищи.       — Ну и как нам тогда определить победителя? — подбоченился обломленный лейтенант.       — Камень-ножницы-бумага? — предложил кто-то.       — Нам же не по восемь лет, — осадили его.       — Тогда спарринг.       — Это уже лучше.       Глядя, как его солдаты становятся в подобие круга, набычиваясь и толкаясь, Иню захотелось постучаться лбом о двери, чтобы его пустили обратно. Глубокая и необъятная гипертангенсоида. Что за омегаверс с поединком за право первого укуса они здесь развели?       Самое паршивое, что смыться, воспользовавшись суматохой, не представлялось возможным: эти недоделанные олени-карибу, принявшись бодаться, не забыли отрезать все пути к отступлению. Оставалось только ждать своей участи и надеяться, что помыслы победившего будут максимально невинны и чисты.       — Дорогу!       Командный рёв обрушился на спаррингующихся, как сообщение о биржевом крахе на брокеров. Матросы судорожно расступались, пропуская странный, похожий на холодильник предмет, осёдланный не менее странным наездником в длинном шарфе и антикварном лётном шлеме. События разворачивались так быстро, что Инь и глазом моргнуть не успел: вот таинственный всадник уходит в крутой вираж, вот матросы жестяными болванчиками разлетаются в стороны, а его самого хватают за шкирку и, перекинув через плечо, поддают газу.       — Какого хереса?! — взвыл он.       От непривычной позы и запредельной скорости несущего их агрегата голову закружило.       — Не ругайся, — пожурил его вызволитель знакомым голосом.       — Шкаф! — не поверил Инь. — Припёрся-таки!       — Как видишь.       — Что-то поздно ты.       — О, ты меня ждал, значит?       — Нет, — не задумываясь, отрезал Инь. — Просто официальная часть спартакиады, на которую я тебя звал, уже закончилась.       — А, ты об этом, — махнул рукой Хайнер. — Кто б меня на неё пустил? Мы ведь решаем безумно «важный» вопрос: приземляться на SR-345 или приводняться.       — Как же ты здесь оказался?       — Сбежал.       — Очень ответственно, — закатил глаза Инь.       — Не мог же я оставить принцессу на растерзание злодеям.       — Это кто здесь принцесса?!       — Эй! — получив болючий тычок между рёбер, зашипел Хайнер. — Я за рулём, вообще-то.       Вспомнив об их загадочном транспорте, Инь скосил взгляд вниз. Холодильник холодильником же. Стальной брусок полтора метра в длину, обтекаемой формы, тихонько жужжит, паря в нескольких сантиметрах над полом. На заднике красуется название марки — Moidodyr — и картинка хуманизированного умывальника. Вроде что-то знакомое.       — Это что, бот-уборщик? — озвучил он свою догадку.       — Он самый. К стойлу с вашими флайерами у меня доступа нет, поэтому пришлось чуток поколдовать над этим зверем: он больше пяти километров в час не выжимал.       — То есть мы сейчас на пылесосе едем?       — Ну а что? Заодно полы вам тут чуток помоем, — пожал плечами Хайнер. — Кстати, куда ехать?       — Вовремя спросил, — спохватился Инь, отслеживая на стенах таблички с номерами коридорных сегментов. — Через двести метров направо. Сделаем там короткую остановку — я сяду по-человечески.       — Принято, двести метров, направо, короткая остановка.       — И, шкаф.       — Что?       — Убери наконец руку с моей задницы!!!       К сожалению, через какое-то время Moidodyr-а пришлось оставить. Маршрут бегства, выбранный волей случая, предполагал проход через машинный отсек, а там не то что ездить — шагать нужно было аккуратно. Вдобавок они столкнулись с серьёзной проблемой: выходя сегодня из каюты, Инь не взял капитанские фаланговые кольца с мастер-ключом от корабельных шлюзов. Поэтому всё, что ему теперь оставалось — это подпирать подбородок кулаком и натужно соображать, какой код поможет сдвинуть глыбу бронированной перегородки.       — Может, наугад подобрать? — предложил заскучавший Хайнер.       — Тихо, — пробубнил Инь, сохраняя позу роденовского «Мыслителя». — Ты мешаешь мне думать.       — Силой мысли ты её всё равно не откроешь.       — Если три раза ошибиться с кодом, двери вообще заблокируются!       — Окей, тебе виднее, — сдался Хайнер за неимением аргументов.       Инь тяжко вздохнул. И чего он так вспылил? По правде говоря, других вариантов, кроме угадывания, действительно не оставалось, так что была не была. Он потянулся к сенсорной панели и набрал один из стандартных кодов.       — Приятного времени суток!       Инь отпрянул, спотыкаясь и едва не падая. Посреди коридора, всего в нескольких сантиметрах от него, вспыхнула розовая голограмма, имитирующая человека в полный рост.       — Что это?       — Похоже на симулятор свиданий, — оглядывая проекцию миниатюрной девушки, одетой в кружевное платье, предположил Хайнер. — Притом дорогой. Посмотри, какая проработка деталей.       — О, спасибо, — зарделась та, ковырнув туфелькой пол. — Я Акки, кодовая система вопросно-ответного типа, приятно познакомиться.       — Взаимно, красавица. Я…       — Нам нужно пройти.       Инь нещадно пихнул Хайнера в бок. Ещё не хватало, чтобы тот врубал пик-ап режим с машиной.       — Разумеется. Но сначала вы должны ответить на вопрос.       Цвет голограммы потемнел, уходя в агрессивный красный. Неплохая такая вопросно-ответная система — с эмоциональным интеллектом. Интересно, кто из программистов расстарался?       Горделиво вздёрнув подбородок, Акки щёлкнула пальцами, и воздухе послушно вспыхнула буквенно-цифровая вязь, а чуть ниже — графа для ответа.       — У вас минута, — предупредила она. — Если не успеете…       — Готово, — пробежавшись пальцами по сенсорной клавиатуре, сообщил Инь.       — Так быстро?       Акки поражённо приоткрыла рот, Хайнер разразился короткими аплодисментами, а он только развёл руками:       — Дифференцирование сложных функций — это же школьная программа.       — Я забыла сказать: вопросов пять, — надув губы, поспешно сообщила Акки.       Похоже, её эмоциональный интеллект тянул за собой все сопутствующие человеческие грешки, включая изворотливость и неумение проигрывать. С каждым новым ответом Акки наливалась багрянцем, становясь ещё более раздражительной.       — Упс, оговорилась, — выпалила она, получив очередное верное решение. — Не пять, а шесть.       — Как, как вопросно-ответная система может оговориться? — воздел Инь руки к потолку. — Я что, должен торчать здесь до ночи, заново проходя курс высшей математики?       — По-моему, ты ей просто не нравишься, — выдвинул свою теорию Хайнер.       — Да иди ты… вдоль вектора.       — А вопросик-то совсем простой, — подначила Акки.       Инь недоверчиво сощурился на неё: видно же, что по ушам ездит. Но угрожать виртуальной девушке деинсталляцией было как-то не по-джентльменски, поэтому он кивнул. В конце концов, не такая уж проблема развязать ещё одно уравнение.       — Отлично. Чья весенняя коллекция лучше: Фенди или Версаче? Время пошло.       — А? — не понял Инь.       — Это модные дома такие, — уточнил Хайнер. — Существуют ещё с доколониальной эпохи.       — Но это же бессмысленный вопрос!       — О, многие женщины с тобой бы поспорили.       — Ах да, ты же у нас специалист по женщинам.       Инь скрестил руки на груди, награждая Хайнера максимально осуждающим взором.       — Ну, не сказал бы, что прямо специалист, но разбираюсь, — скромно признался тот.       — Лучше бы ты в работе так разбирался. Три месяца решать, как спуститься на пригодную для жизни планету — это постараться надо.       — А ты чего так взъерепенился? — Хайнер наклонился, заглядывая ему в лицо: — Ревнуешь, что ли?       — Не нависай надо мной, — привычно огрызнулся Инь. — И к кому там ревновать? К Таисии Драгомановой? Не смеши.       — А что не так с Таечкой? Женщины как вино — с годами только хорошеют. И поверь, это не просто цитатка из сети.       — Я сделаю вид, что не слышал этого, — процедил Инь с каменным лицом.       Предательница-фантазия уже успела подкинуть пару картинок, от которых хотелось накапать в глаза растворителя. Сам виноват — знал же, на что идёт, поднимая излюбленную тему этого питекантропа, пережравшего йохимбе. И почему он сияет, как лампочка на сто ватт?       Определив что-то в своей извращённой голове, Хайнер радостно протянул лапищи в попытке сгрести в объятья.       — Ревнуешь.       — Назад! — голосом испуганного дрессировщика скомандовал Инь, уворачиваясь.       — Время почти вышло, — напомнила о своём существовании Акки.       Замерев в скульптурном ансамбле «Укротитель и лев», Инь с Хайнером синхронно повернулись к таймеру: осталось меньше десяти секунд. Маловато для поиска несуществующего ответа.       — Не-е-ет!       Инь в панике схватился за голову, а Хайнер беззаботно махнул рукой:       — Спокойно, щас всё будет. Если говорить о весенней коллекции, то лучше — H&M.       — Тебе тестостерон все мозги разъел? Такого варианта вообще не было! Клянусь, если мне придётся идти на этот ужин, половина картошки Джады — твоя. А с вашим разработчиком, юная леди, — перевёл Инь указующий перст на Акки, — у меня будет отдельный разговор.       — Ответ правильный.       — Теперь я понимаю, откуда жалобы на сбои… Что?       — У Фенди в последней коллекции использовали джинс с шёлком, — вся розовея, проворковала Акки. — Это же моветон! Версаче заигрались с бохо-стилем. А вот платья с запахом и прямые брюки H&M стройнят и делают меня выше. Можете проходить.       — Спасибо, красавица. — Хантер галантно поцеловал её полупрозрачную руку. — Обязательно пришлю тебе проекцию их лучшей модели.       Створки шлюза разошлись, приглашая их в сумеречный, наполненный низким гудением машинный отсек. Аллилуйя-рес-миранда-парес-форма-гаудеамус. И хотя дарёному флайеру под капот не заглядывают, Инь не удержался:       — Это совершенно нелогично.       — Вполне нормальная логика потребителя, секущего в моде, — не согласился Хайнер. — Плюс немного женской.       — И что, её можно как-то просчитать?       — Даже не пытайся. Получишь бо-бо, в худшем случае — тю-тю головки. Идём.       Уже у шлюза Акки догнала их и, сложив ладони в извиняющемся жесте, прошептала только для Иня:       — Прости. Я не знала, что вы встречаетесь. Думала, ты просто бука. — Она подмигнула: — Я бы такого красавчика сама к каждой проге ревновала.       — Что? Да я… мы не… — захлебнулся подступающей бранью Инь.       — Счастливо, — помахала рукой Акки сквозь закрывающиеся двери.       Мысль о том, чтобы пересидеть оставшееся время в машинном отсеке, была соблазнительной, но недальновидной: с разных сторон сюда вело множество шлюзов, которыми могли воспользоваться ошалевшие от гона игроки, и тогда они окажутся в ловушке. Вдобавок Хайнер, как малое дитя, впервые попавшее в контактный музей, норовил помацать каждый винтик, встреченный по дороге.       — Мутацию мне в игрек-хромосому, — протянул он, задрав голову и с интересом изучая огромные цилиндры генераторов, уходящие в полумрак потолка. — Теперь я понимаю, каково быть проглоченным драконом.       — Это вряд ли.       Инь суетился вокруг него, как курица, пытающаяся уберечь неугомонного цыплёнка.       Вообще, он и сам любил пройтись по машинному отсеку. Расположенный в самом низу, практически у днища звездолёта, тот являл собой его душу и сердце. Рубки, ангары, орудийные башни, каюты, даже командный центр — всё можно было восстановить, как восстанавливают тело после ранений. Но если разрушить двигатель и материнское ядро управления — сколько ни пытайся их повторить, это будет уже немного другой корабль. Поэтому Инь всегда с трепетом относился к подобным вылазкам и напрягался, если кто-то не проявлял должной осторожности. Хотя в случае со шкафом нервничать приходилось скорее за сохранность его конечностей.       — Не трожь!       — Ай! — возмутился Хайнер, получив шлепок по ладони и отдёргивая её от стального рукава, тянущегося вдоль пола. — Снусмумрик, хорош драться.       — Хорош совать везде руки. Там жидкий гелий, от него бо-бо будет побольше, чем от твоей драгоценной женской логики. И мы пришли, кстати.       Инь указал на стену слева — там, в хитросплетениях кабелей и сетевых проводов, прятался скобяной трап, уходящий вверх.       — И куда он ведёт?       — Увидишь.       — Я полезу за тобой, — оценив предстоящий подъём, решил Хайнер.       — Да ну, — изогнул бровь Инь, хватаясь за первую ступеньку. — Неужто храбрый рыцарь струсил?       — Отнюдь. Просто мне тебя так легче поймать будет, если что.       Фыркнув, Инь в гордом молчании начал восхождение. Язык чесался ответить колкостью. Подумаешь, один раз удержал от свободного дрейфа, когда они устанавливали лидар. Тоже мне, подвиг. Но дух гири́, морального долга, в котором его воспитывали, не позволял язвить на эту тему: помощь есть помощь, пусть и номинальная. К тому же он до сих пор никак за неё не расплатился.       — Не думал, что ты умеешь мухлевать, — отвлёк его от размышлений голос снизу.       — В смысле?       — Джада вроде говорила, что играть можно везде, кроме машинного отсека.       — Кроме двигательного отсека с сингулярным реактором. Он идёт отдельным блоком ближе к хвостовой части.       — Не напрягает летать с чёрной дырой на борту?       — Нет, — уверенно ответил Инь. — У меня на борту уже три месяца, как появилось кое-что пострашнее.       Хайнер прыснул:       — Ты когда ворчишь, становишься ещё милее. Я готов слушать это бесконечно.       — Обойдёшься: лестница кончилась.       Скоботрап венчался небольшой площадкой, окружённой символическими перильцами. Они по очереди забрались на платформу, и, пока Хайнер наслаждался видом с шестидесятиметровой высоты, Инь незаметно встал на цыпочки, максимально вытянув руки вверх. Нет, всё-таки не получится.       — Слушай, — дёрнул он за шарф Хайнера, увлечённого выверенным танцем валов и турбин. — Видишь там люк?       Рассмотрев очертания прямоугольника на хромированном монолите потолка, тот кивнул.       — Видишь, да… — Инь смешался, не зная, куда девать глаза: произнести это оказалось труднее, чем подумать. — Так вот… значит… ты… ты…       — «Поцелуешь меня»? «Пойдёшь со мной на свидание»? «Переедешь ко мне»?       — Ты можешь подсадить меня?!       — А, вон оно что. — Наивность Хайнер отыгрывал почти безупречно — только лыба выдавала. — И чего так мяться? Я тут, может, уже свадьбу нашу планировать начал. Залезай.       Он присел на корточки, позволяя пунцовому Иню взгромоздиться себе на плечи.       На ширину рамы генофонд Хайнера не поскупился. Ещё бы на мозги и чувство такта расщедрился — и цены бы ему не было.       В последний раз Иня вот так носил отец, лет в пять-шесть. Потом проблемы с его ростом стали очевидны, начались комплексы, и больше он никому подобного не позволял. Может, зря? Ощущения были очень даже ничего — тепло, удобно. Кажется, что сидишь на могучем дубе, оглядывая окрестности, как царь — свои владения.       Чувство комфорта ушло, как только шкаф до конца разогнул ножки.       Нет, лучше уж экстремальный альпинизм, перегрузки и невесомость, чем раскачиваться на загривке двухметрового, не поддающегося дрессуре чудовища. Мало ли, что ему в голову взбредёт.       — Ты сейчас скальп с меня снимешь, — посетовал Хайнер, пытаясь отодрать пальцы Иня от своих волос. — Как ощущения?       — Как у Энн Дэрроу, когда Кинг-Конг тащил её на небоскрёб.       — Да не бойся, не уроню.       — Думаешь, если бы Кинг-Конг сказал это Энн Дэрроу, она бы успокоилась?       Скрепя сердце Инь опасливо отпустил шевелюру Хайнера и надавил на люк. Крышка поддалась с первой попытки. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы откинуть увесистую пластину, но дальше дело пошло легко — крепко вцепившись в край образовавшегося проёма и подтянувшись, Инь ловко выбрался наверх. Хайнеру и вовсе не потребовалась помощь: для того чтобы повторить эту операцию, ему было достаточно просто вытянуть руки и подпрыгнуть.       Нос приятно защекотал чистый, насыщенный кислородом воздух с примесью озона, но полнейший мрак не давал понять, туда ли они попали.       — Свет, — как всемогущий творец, громогласно скомандовал Инь.       В ответ темнота взорвалась настолько нестерпимо ярким сиянием, что стало больно. Глаза обожгло, и он, зажмурившись, придушенно пропищал:       — На тридцать процентов, на тридцать процентов!       Свет послушно сбавил интенсивность, но под веками ещё какое-то время плавали разноцветные круги.       — Ты бы хоть предупредил, — просипел Хайнер. — Ещё немного, и мою роговицу подавали бы на завтрак вместо бекона.       — Да, прости, я давненько здесь не был.       Проморгавшись, Инь наконец смог оглядеться и облегчённо выдохнул. Хвала пасхальным яйцам, они пришли, куда нужно.       — Это ваш зимний сад? — присвистнул Хайнер.       Казалось, люк в потолке служил порталом прямиком на Землю. Всё вокруг укрывала сплошная зелень. По обе стороны от каменной дорожки, на которой они стояли, величественно вздымались ели и сосны, под набегающим ветерком шелестели кусты орешника, а из густой травы проклёвывались соцветья лютиков, похожие на маленькие солнышки.       — Юнитов вы не пожалели, — резюмировал Хайнер, вслушиваясь в журчание ключика где-то неподалёку. — Это же имитация тайги?       Инь кивнул:       — Да. Есть ещё тропический лес, древесная саванна и английский, персидский и японский сады.       На самом деле последний назвать садом можно было лишь с натяжкой — так, небольшой участок с несколькими сакурами и клёнами, пара-тройка пихт, пара-тройка каменных фонарей и крошечный прудик посередине. Кроме Иня, японцев на борту больше не было, а держать огромный участок исключительно под себя казалось нечестным.       — Впервые вижу такую заботу о психологическом комфорте команды, — одобрительно изрёк Хайнер.       — Правда?       — Конечно. Для людей, надолго оторванных от естественных пейзажей, очень важна зелень. Мы давно вышли из пещеры, но во многом сохранили пещерное сознание. И реальность для него куда желаннее, чем жалкая симуляция. Странно, что капитаны многих судов до сих пор этого не понимают.       Похвала шкафа оказалась приятной — словно по шёрстке погладили.       Капитаны других судов действительно считали зимний сад «Акхора» чудовищным расточительством. Учитывая положение и заслуги отца Иня, открыто, разумеется, никто не высказывался, но недовольные перешёптывания не стихали по сей день. Поэтому для него была важна любая поддержка — а тем более от специалиста.       Он даже не имел бы ничего против, если бы Хайнер сейчас его погладил — не по ментальной шёрстке, а по голове. Как всегда, бесцеремонно опустил бы свою большую ладонь на макушку, взъерошил волосы — и по шее вниз побежали бы мурашки. Хайнеру о них, конечно, знать совершенно ни к чему. Инь и сам пока толком не разобрался, чего в подобные моменты хотел больше: вгрызться в лапу германского йети до хруста хрящей или уютно приластиться, чтобы…       Нет-нет, о чём это он. Само собой, нужно кусать.       Инь неловко кашлянул, прогоняя непрошеные фантазии. Идиотский шкаф со своим идиотским обаянием.       — Кстати, на смотрителей мы тоже раскошелились. Поэтому мне безумно интересно, почему, — он сверился с часами, — в четверть седьмого в летней тайге стоял режим ночи?       — Давай у них и спросим, — указал Хайнер в сторону хвойной чащи.       Инь проследил за направлением его жеста: сквозь разлапистые ели к ним медленно приближалась фигура в салатовом комбезе. Человек пошатывался и что-то неразборчиво бормотал под нос, а достигнув бордюра, отделяющего газон от дорожки, и вовсе чуть не упал — благо Хайнер успел его подхватить.       — Эй, приятель, осторожнее.       Он аккуратно, поддерживая голову, уложил обмякшее тело на землю, а Инь присел на корточки, чтобы провести первичный осмотр. Молодой мужчина, мулат, покрыт какой-то прозрачной субстанцией, руки-ноги целы, следов крови или ожогов вроде бы не заметно. Судя по бейджу, зовут Ндимубан Рафики, биотехник третьего разряда.       — Что с вами? — Инь с беспокойством похлопал его по щеке и, не дожидаясь ответа, схватился за ком. — Я вызываю медиков.       — Погоди, — остановил его Хайнер. — Похоже, ему не плохо, а как раз наоборот.       — Ты о чём?       — По зрачкам, пульсу и температуре я бы сказал, что у него наркотическое опьянение.       — Что?! — задохнулся от бешенства Инь.       Он тут, значит, переживает за жизнь и здоровье бесценного сотрудника, а этот лоботряс просто обширялся?! Схватив биотехника за грудки, Инь нещадно его затряс:       — А ну-ка быстро очухался! Сейчас я тебе, бодяга пресноводная, такую реабилитацию устрою — ДНК-цепочки заново собирать придётся!       — Да не надрывайся ты так, — попытался успокоить его Хайнер. — Он раньше, чем через пару часов, всё равно не оклемается.       — Хочешь попасть под раздачу?!       — Смотря, что ты раздаёшь.       — Даже. Не думай. Сейчас. Шутить, — отчеканил Инь, не забывая попинывать Рафики в бок. — Давай, давай, открывай свои бесстыжие зенки.       Кажется, подействовало — веки биотехника и правда приподнялись. Зафиксировав сначала подёргивающуюся губу, затем нервно раздутые ноздри, а затем и целиком гневное лицо своего адмирала, он блаженно улыбнулся:       — Это вы…       — А это вы. Теперь, когда мы разобрались, кто из нас кто, вы можете объяснить, какого интервального ряда здесь происходит? Почему вас допустили к работе в таком состоянии?       Хайнер как бы невзначай отодвинул Рафики подальше — и от греха, и от Иня. Пожалел, так сказать, по-братски. Огромная кобра страшна в гневе, но ещё страшнее маленький разъярённый мангуст: убить не убьёт, но без глаз точно оставит.       — Адмирал, вы вблизи такой… такой… — благоговейно пролепетал Рафики. — Как у Пушкина, знаете? «Счастливый юноша ты всем меня пленил, душою гордою и пылкой и незлобной, и первой младости красой женоподобной…»       Как для наркомана под кайфом, дикция у него была поразительно чёткой — ни разу не запнулся. И это явно не сыграло ему на руку. Бледный, с горящим взором Инь никак не походил на «счастливого женоподобного юношу» — скорее на жаждущего крови Ареса. Но кайф, разумеется, существенно ретушировал картинку.       — Дайте я вас обниму-у… — счастливо промямлил Рафики, пытаясь подняться.       — Спокойно, приятель, — уложил его обратно Хайнер. — Стихи мне понравились, но это уже лишнее.       — Где? — едва слышно прохрипел Инь. — Где ваше начальство?       Рафики почесал подбородок и задумчиво уставился вверх — словно намерился решать как минимум парадоксы мультивселенной.       — Все там, — спустя минуту разродился он, тыча пальцем в еловую чащу, из которой пришёл. — У тропического озера. «Там резвятся и играют, веселятся и поют, детки в той стране живут…»       — Это тоже какой-то старый земной поэт? — воодушевился Хайнер. — Знаешь, я тут на досуге собираю стихи…       — Идём, — бросил Инь, рванув его за ворот. — Нам всё равно в ту сторону нужно. И этого вдохновенного декламатора с собой прихвати.       Хмыкнув, Хайнер, как котёнка за шкирку, поднял Рафики на ноги и мягким толчком задал направление.       — Только веди себя прилично. Полезешь к адмиралу, и я оторву тебе руки. Без обид.