Секрет Детектива и Загадка Танцующих Цветов

Из списка проклятий, действия которых когда-либо были обнаружены на Джерарде или Майки, или особняке, или территории особняка, или на любом субъекте, попавшем на территорию дома и распространившем своё проклятие на окружающих. Вред Бодо* (12) Новоиспечённые друзья (13) Проклятие Меркури** (14) Заклятие, не позволяющее сесть (15) Неизвестное перманентное проклятие ткани (16) (12) набросился на Джерарда во время одного исследования. Был удалён прежде, чем успел подействовать на ногти. (13) двойники Джерарда были обнаружены и истреблены прежде, чем смогли бы неконтролируемо размножаться между собой. (14) появилось у Майки на акции протеста. Обнаружилось, когда он продолжал спрашивать меня о моём дне седьмой раз за час. Проклятие было снято прежде, чем успело бы нанести вред всему лексикону пострадавшего. (15) оно попадало в карету дважды, прежде чем я, наконец, смог выявить переносчика. Им оказался Джерард, который, к большому удивлению, имеет иммунитет на проклятия, передающиеся от вещей или прикосновения к ним. Но я не рассказал ему этот факт, чтобы, обнадёженный, он на радостях не начал щупать всё подряд. (16) проникло в основную комнату для опроса свидетелей посредством не выявленного предмета. В настоящее время возможности избавиться от заклятия или от предмета нет. Проклятие является причиной всей скопившейся в доме пыли.       Фрэнк встречает Спенсера на каждом, начиная с первого, собрании клуба камердинеров с необычными хозяевами в месте под названием «Живая после смерти устрица». Спенсер выглядит удивлённым, когда, войдя внутрь, сталкивается с Айеро. — Я думал, ты больше не служишь камердинером, — начинает разговор Спенсер. — Ну... Я всё равно пришёл, так же, как и ты, — беззаботно отвечает ему Фрэнк. Спенсер улыбается и присаживается на стул. — Окей, но я ведь всё ещё слуга, а мой хозяин занимается нераспространённым видом деятельности, и это условие является объединяющим для всех собравшихся, — пожимает плечами Спенсер. — Наше сообщество расширяется, а значит, появляются новые лица, так что я решил прийти сюда и посмотреть что да как. — Ну а ты как поживаешь, Фрэнк? — интересуется Спенсер. — Я в порядке, — отвечает ему Фрэнк, потому что всё ещё не научился произносить что-то более похожее на «Я болею и мне будет становиться хуже до тех пор, пока смерть не облегчит мои страдания». — А как поживает твой хозяин? — в свою очередь интересуется Айеро. — Ты уверен, что больше не служишь камердинером? Ты же знаешь, что можешь звать его просто Брендон? По крайней мере, он постоянно просит меня называть его так. — Не сомневаюсь, — поддразнивает его Фрэнк, отчего щёки Спенсера приобрели слегка более розовый оттенок. — Миленько выглядишь, — обозначает своё присутствие Гейб. Он подходит к ним от других столиков и, как только подбирается достаточно близко, кладёт руки на плечи Спенсера, отчего тот сразу напрягается. — Не забудь обновить свою клановедческую регистрацию, мистер Смит. Этот момент снова настал. — Как же ты хорошо в этом разбираешься, — язвительно цедит сквозь зубы Спенсер. — Понятия не имею, что ты хочешь этим сказать. Я ведь чётко определен по классу клана, — парирует Гейб. — Ага, ты наглядный пример мерзкого подлипалы, — острит Фрэнк. Это заставляет Гейба восхищённо рассмеяться; затем он рассеянно отходит от них и убредает прочь, словно сейчас вообще ничего не происходило. — Не позволяй себе волноваться из-за него, — даёт дружеский совет Фрэнк, когда Спенсер возвращает себе прежний, расслабленный вид. — Все знают, что он просто-напросто любит обсирать бывших полуденников. — Я никогда не был полуденником, — рассеянно признается парень. Фрэнк на мгновение замирает. — Ой, я извиняюсь. — Нет-нет, ты не обязан извиняться. Мне стоит это объяснить. В общем, было время, когда я считал себя полуденником, так что, возможно, это считается. — Правда? — неверяще переспрашивает Фрэнк. — Ты был кем-то типа непроявившегося полуночника, или как? Я слышал, что бывают такие случаи, когда у кого-то признаки клана не проявлялись десятилетиями. — Нет, я нечто переменное, — отвечает Спенсер. Фрэнк внимательно оглядывает собеседника, будто пытаясь так найти подтверждения его слов. — Просто так по мне такого не скажешь, верно ведь? Я вот сам не знал до подросткового возраста. Помнишь, я рассказывал, что я и Райан были друзьями? Так вот однажды я пошел с ним в клановедческую клинику на один из его ежемесячных осмотров и стал причиной сигнала тревоги. — Сигнала тревоги? — Да. Раньше в каждом клановедческом офисе обязательно должны были быть такие, и только потом уже их признали средством вторжения в частную жизнь. При разработке этих сирен обращались к помощи магов, чтобы они устанавливали волшебный определитель видов клана. В основном это делали для того, чтобы обычные люди знали, что перед ними стоит создание ночи, даже если оно само ещё не поняло свою сущность. Это было похоже на оглашение диагноза: «О, ты вампир», «О, ты селки», «О, а ты наполовину водная тварь, вон там у нас стоит пульверизатор». Этот порядок во многом упростил работу клановедам, да и процесс самоопределения для затрудняющихся в этом вопросе полуночников. Короче говоря, Райана заставили зайти и выйти через двери примерно дюжину раз, прежде чем стало понятно, что причиной сработавшего сигнала тревоги был я. — И к какому классу тебя определили? — задаёт вопрос Фрэнк, хотя ему кажется, что именно в этот момент он раскашляется. — Не может же быть такого, что ты нимфа. — Думаю, я мог бы быть этим видом, даже специалисты предполагали это, — рассказывает Спенсер. — В их природе заложено детское поведение, что очень ярко продемонстрировала Алисия, как бы во имя всех нимф, когда Райан однажды попытался устроить с ней чаепитие. В общем, на самом деле я неудачник, который привык постоянно находиться в поисках себя вне клики. Гейб явно специально проходится довольно близко от них и по пути подмигивает Спенсеру, отчего того передёргивает. — Хочешь уйти? Мне кажется, что если он будет продолжать так делать, я скоро ему врежу. — Нет, — отвечает Спенсер, — пожалуйста, не надо никого бить. Фрэнк делает движение, чтобы встать, или так ему, по крайней мере, кажется, но затем он, должно быть, спотыкается о свой стул, потому что вскоре оказывается лежащим на полу. Когда он пытается подняться, чтобы сесть, Спенсер аккуратно надавливает ему на грудь, заставляя сохранять горизонтальное положение. — Полежи тут немного, Фрэнк, — начинает уговаривать его Спенсер этой своей вежливой камердинерской манерой речи, которой слуги говорят чисто из этикета, пока их мысли заняты совсем другим. — Я всего лишь поскользнулся, — пробует отмахнуться Фрэнк, но на самом деле ему плохо настолько, что, смотря на комнату, он ощущает себя так, будто бы он до сих пор находится в полёте после своего поскальзывания. — Не надо врать, — пресекает его Спенсер и спрашивает: — Ты что-то принял? Наркотики. Фрэнку сразу думается о наркотиках. Ведь об этом его сейчас спрашивает Спенсер? — Нет, — отвечает Фрэнк и сразу же закашливается, да так сильно, что Спенсер переворачивает его набок, на всякий случай. — Надо отвезти его в больницу, — кричит Спенсер Трэви, который буквально только что вышел из кухни, чтобы узнать что происходит. Фрэнк хотел бы отказать им, но был слишком занят кашлем, чтобы говорить. Его горло грубеет и отнимается с каждым новым хриплым вздохом и приступом кашля. Он чувствует, как Тревис поднимает его, и пытается как-нибудь усмирить свои сотрясания, но неотступный кашель не позволяет ему сделать это и продолжает заставлять резко дергать плечами и сокращать солнечное сплетение. Следующее, что Фрэнк может разобрать — это то, что он уже находится в клановедческой клинике, а доктор Ашер просит Спенсера разуться. — Но я же не кашляю от своих ног, — вступается за приятеля Фрэнк. Он всё ещё выглядит покрасневшим; кашель хоть и прекратился, но Фрэнк всё ещё может чувствовать его угрожающее присутствие в своей грудной клетке, хотя это может быть также и обычная боль, которая воспринимается его ослабшим телом слишком ярко. — Ух ты, он снова с нами, — комментирует Виктория. — И, похоже, он знает анатомию. Спенсер решает всё-таки разуться. Но а Трэвис практически заходит, проигнорировав просьбу доктора. — Трэви, твою мать, стой там, — кидает ему Фрэнк, потому что не хотел бы, чтобы его кто-нибудь увидел в таком странном положении, когда женщина подняла его ногу, чтобы внимательно изучить. — Эй, ты вообще-то отключился прямо на мне, и мне пришлось проявить акт милосердия, притащив тебя сюда, так что, думаю, я заслужил достаточное доверие, чтобы войти, — пытается добиться разрешения Трэвис. Виктория оставляет ногу Фрэнка в покое, осмотривает обе пятки, а затем берёт какое-то голубенькое стеклышко, которое прикладывает к груди пациента, а потом и сама прислоняется ухом к стекляшке. Это напоминает Фрэнку детей, которые подслушивают под дверью с помощью перевёрнутого стакана. Он уже собирается поделиться с ней своей заметкой, но она тут же шикает на него, стоит ему только открыть рот, и это заставляет притаиться в тишине каждого в комнате. — Ладно, Фрэнк, оставайся лежать здесь и никуда не уходи, я сейчас вернусь, — говорит ему Виктория. — Так что со мной произошло... происходит? «Это из-за моих лёгких?» — так и не решается спросить он. Просто ощущения говорят красноречивее слов, и если им верить, то его состояние ухудшается. — Я скоро вернусь, — повторяет Виктория и испаряется за дверью. Конечно же, Фрэнк сразу предпринимает попытку сесть, но тут Спенсер, который, кажется, никогда не выключает свой режим камердинера, толкает Айеро обратно на койку с суровым выражением лица. Трэвис, будто ничего не замечая, меряет шагами комнату. — В чём дело? — удивлённо спрашивает Фрэнк. — Это ты мне расскажи, в чём дело, — кидается на него Спенсер. — Я тут, значит, пляшу перед новичками, чтобы они запомнили, где какое хранить блюдо, а ты вот решил устроить себе вскрытие лёгкого или как это ещё можно понимать, при условии, что ты вампир, а у вампиров никогда не бывает кашля, а? Фрэнк не знает, что на это ответить, потому что думает точно так же. Он просто смотрит в ответ на Спенсера, и того передёргивает. — Серьёзно, в один момент ты стоял рядом, а в следующий уже лежал на полу. За дверью слышится какая-то суета, и, когда она распахивается, вместо Виктории, как ожидал Фрэнк, там возникает Дьюис, который объявляет: «Пожаловал мистер Уэй», — и не успевает слуга договорить, как в комнату заявляется Джерард. Он резко останавливается, когда замечает Фрэнка на хирургическом столе. Сам Фрэнк так и застывает в незаконченной попытке сесть, а рука Спенсера по-прежнему ощутимо отталкивает его назад. — Фрэнк, — произносит лишь имя Джерард и звучит при этом до боли в сердце потерянно. Даже Дьюис принял обеспокоенный вид. — Со мной всё хорошо, — отвечает Фрэнк. — Ты попал в больницу, это не признак чего-то хорошего, — говорит Джерард, а затем, будто очнувшись, обращает внимание на других присутствующих. — Здравствуй, Спенсер, Трэви. Простите меня за эту нетактичность. — Не беспокойтесь об этом, — отвечает ему Спенсер. — Вот. Присаживайтесь, мистер Уэй, — говорит Трэви и пододвигает стул поближе к столу, на котором лежит Фрэнк. Сам Фрэнк опять пытается встать, и Спенсер на этот раз лишь кидает на это неодобрительный взгляд. — Можешь рассказать мне, что произошло? — просит Джерард. Выглядит так, будто он рыскает взглядом по Фрэнку в поисках каких-либо повреждений. — Это был такой же кашель, как и прежде? — Я пришёл в себя только несколько минут назад. — Ты был без сознания? — уточняет Джерард, и его голос резко повышается на октаву. — Здравствуйте, мистер Уэй, — приветствует детектива вернувшаяся в кабинет Виктория. Фрэнк вздыхает. — Так. Мне стоит попросить вас всех выйти и дать нам с Фрэнком немного времени для разговора наедине. Простите, но вас это тоже касается, мистер Уэй. — Конечно, — рассеянно соглашается с ней Джерард и встает, чтобы уйти. Фрэнк быстро дотягивается до его руки и слегка сжимает, посылая знак. Джерард сразу оборачивается и ловит взглядом его лицо. — Я в порядке, — снова говорит ему Фрэнк. Джерард просто кивает, будто соглашается, но Фрэнк чувствует, что этот разговор развивался бы совсем по-другому, не будь здесь сейчас так много лишнего народа. — Пожалуйста, дайте мне знать, когда закончите. Я буду ждать снаружи, — просит Джерард, используя свой особый авторитетный голос, и Виктория кивком показывает, что услышала его. Фрэнк наблюдает, как каждый выходит за дверь, и Дьюис, идя последним, захлопывает её за собой. — Я знаю, тебе страшно, Фрэнк, — начинает Виктория, и Фрэнк хочет с ней согласиться, но он здесь один на один с доктором, и вот это действительно пугает. — Ты же говорил, что сообщишь мне, если что-нибудь изменится. Я так понимаю, что ваш маг так и не определил конкретную причину? — Причина в каком-то сбое, — предполагает Фрэнк. — Чтобы это был сбой, нужно знать порядок, а никто этого точно ещё не знает, если речь идёт о созданиях ночи, — отвечает ему Виктория. — Это также относится и к вампирам, к виду которых очевидно относишься ты. — Но кашель... — Это странно, да, — соглашается Виктория. — И я знаю, что ты там себе надумал. — Фрэнк сражённо прикрывает глаза. — Я просматривала твою историю болезней. Я знаю, когда ты обратился и сколько до этого болел. — Фрэнку хотелось бы, чтобы Виктория не была такой проницательной. — Конечно, возможно, твои лёгкие всё ещё ослаблены после той болезни или всё ещё подвергаются разрушению из-за какой-нибудь ещё болезни дневных людей, но это очень маловероятно. Если говорить честно, то мне кажется, что всё, что с тобой сейчас происходит, — это побочный эффект от той стрелы, которой ты был серьёзно ранен несколько месяцев назад. Фрэнк кивает, потому что на самом деле не думал в таком русле, хотя эта идея кажется более адекватной, чем страх из-за возвращения пневмонии. — Можно тебя попросить класть на грудь лёд на пятнадцать минут дважды в день ежедневно? — спрашивает Виктория. — Не клади его прямо на кожу — подложи полотенце или что-нибудь такое. Не держи больше пятнадцати минут: это быстро снизит твою температуру тела, и мне бы не хотелось снова встретиться с тобой в клинике из-за переохлаждения. — Окей. — Мне надо провести некоторое исследование, так что я собираюсь попросить мистера Уэя воспользоваться его библиотекой. По её тону Фрэнк может определить, что речь, скорее всего, идёт об Обмене. Его также вдруг охватывает любопытство, будет ли Джерард более открытым с ней на эту тему, чем с ним. — Не волнуйся, Фрэнк, мы что-нибудь придумаем. А пока я пойду принесу тебе лёд и позову Джерарда, ладно? Виктория возвращается с какой-то тканью, в которую обёрнут лёд. Она расстёгивает Фрэнку рубашку и устраивает компресс на его груди. Фрэнк позволяет своим глазам закрыться и впитывает ощущение распространяющейся облегчительной прохлады. Через несколько минут в комнату входит Джерард и шепчет: — Привет, Фрэнки. Фрэнк пытается двинуться, чтобы увидеть его, но Джерард останавливает его прикосновением тёплой ладони к руке, и затем Фрэнк чувствует, как Джерард наклоняется ближе к нему и оставляет мягкий поцелуй на лбу. — Ты в порядке, Фрэнки? — шелестит шёпотом Джерард. — Ненавижу кашель, — отвечает ему Фрэнк, удивляя даже самого себя. Джерард запускает свою кисть в волосы Фрэнка и гладит его по голове, спускается к лицу. Его ласки производят гораздо более утешительный эффект, чем Фрэнк мог бы предположить чуть ранее. — Ты не сердишься? — спрашивает Фрэнк. — Почему я вообще должен сердиться? — интересуется Джерард. Фрэнк теряется в ответе, потому что и сам не знает, что происходит. Но почему тогда Джерард реагировал так зло ранее? — Потому что это случилось. И на глазах людей. — О, Фрэнк, — говорит Джерард. Его пальцы останавливаются на щеке Фрэнка. — Я просто хочу, чтобы всё было хорошо. В комнате воцаряется тишина, и никто не собирается её нарушать. Джерард сидит около Фрэнка и плавно гладит его по линии челюсти, пока Виктория не возвращается в кабинет. Она тихо открывает дверь, и тогда Фрэнк понимает, что практически спит. Джерард встаёт и подходит к доктору, они о чём-то шепчутся, но Фрэнк легко может различить каждое слово. Виктория интересуется, перестал ли Фрэнк кашлять после того, как приложили лёд, и передаёт Джерарду пачку бумаг. — Ты можешь пойти сейчас с нами, — предлагает Джерард Виктории. — Брайан пустит тебя, если я его об этом попрошу. — Я лучше выделю себе ещё несколько часов для печатных дел. Они должны будут в обязательном порядке быть перед ним к завтрашнему вечеру. — Хорошо. Я уверен, он оценит твою формальность. — Ох, я не уверена насчёт этого, — смеётся Виктория, — но его Порядку это точно понравится. — Она снимает с Фрэнка ледяной компресс и заставляет вампира подняться в сидячее положение. Затем она прижимает ту самую стекляшку, напомнившую Фрэнку про детей и стакан, к его спине и сама прижимается ухом. — Мне надо, чтобы ты следовал инструкциям, которые я оставила мистеру Уэю. Если у тебя снова случится приступ кашля и ты почувствуешь, будто снова теряешь сознание, я хочу, чтобы ты либо сам пришёл в больницу, либо хотя бы позвонил мне. Фрэнк кивает и изумляет даже самого себя тем, что никак не протестует против подписи всяких бумаг в больнице и сопровождением в экипаж. — Ну, Фрэнк, — произносит Дьюис после того, как помог Фрэнку забраться внутрь кареты после Джерарда. Его тон голоса звучит больше с беспокойством, чем так, будто он хочет сделать выговор. Фрэнк чувствует облегчение, когда опирается на Джерарда, и тот начинает гладить его плечо, а вскоре голова больного удобно устраивается на широкой груди детектива. — Что Виктория имела в виду под печатными делами, которые ей надо подготовить? — задаёт вопрос Фрэнк. Страх и нервы отпускают его с каждым сантиметром, на который они отдаляются от больницы: в его памяти всё ещё нарывными ранами таятся плохие воспоминания о том времени, когда он тяжело болел и был окружён лишь людьми в белых халатах, а время тугой тянучкой растягивалось из минут в дни. — Брайан занялся поддержанием порядка, — отвечает ему Джерард. — Не то чтобы он раньше этим не занимался, просто теперь он в полной мере следует своему Порядку, потому что понял его суть. Одно из правил гласит, что если дом посещает профессионал и хочет воспользоваться нашими ресурсами, то он должен предоставить магу просьбу о разрешении на это. Маг также должен знать сферу деятельности профессионала. — И это всё из-за какого-то там пятого уровня? — спрашивает Фрэнк из любопытства. — И того, что он привязан к нашей семье. — Ты смог это сделать прежде, чем он стал настоящим магом? — И да, и нет, — отвечает Джерард. — Он сам уже был привязан к дому так же предопределённо, как и был магом. У нас некоторое время не было мага, знаешь, и нам его недоставало, а когда маме захотелось познакомиться с её друзьями в саду поближе, тогда настал мой шанс найти колдуна, причём такого, которого я бы захотел. — И ты этого действительно хотел? — Мне такой был просто необходим,— признаёт Джерард. Фрэнку кажется, что это не всё, что на самом деле хотел сказать Уэй. Но затем тот продолжает: — Ну, для работы, понимаешь? А теперь всё, хватит вопросов. Закрывай глаза и отдыхай, пока мы не приедем. Фрэнк повинуется без каких-либо возмущений и погружается в сон, отпустив крутившиеся в голове мысли и вопросы о Шехтере.