Перевернуть страницу

      Что за невезуха, неделю снимали эпизоды с поездом и все было в порядке. Даже страховщик успокоился, не носился по площадке, не совал свой нос куда не надо, а спокойно сидел на стуле Тео, глазел по сторонам и пил кофе. Отрабатывали сцену, в которой бесстрашные под дурью грузятся в вагон. Он просто стоял на рельсах, никуда не двигался, не нужно было бежать или прыгать, как я умудрилась удариться головой, никто толком не понял. Нога соскользнула, запнулась или равновесие потеряла, но впечаталась затылком со всей силы в дверной проём. Перед глазами поплыли разноцветные круги, вспыхнули на секунду сотни ярких звёздочек и я медленно сползла на землю. Хорошо, что сцена эта массовая и меня подхватили чьи-то руки. Через несколько минут пришла в себя: лежу на полу вагона, под головой жесткая куртка, ко мне склонились Тео, Майлз и Нил. У них испуганные лица, никто не видел, что произошло. Слышу как Зои говорит:       — Что вы, так орёте, от вашего крика кровь сворачивается.       И визжащий голос страховщика:       — Всех засужу, вы не обеспечили безопасность актрисы. Почему на площадке нет медика? Скорую вызывайте, быстрее.       Я пытаюсь встать:       — Не нужно, со мной всё в порядке, — голова раскалывается, но хочу улыбнуться, чтобы они успокоились.       — Шейлин, не геройствуй, как ты себя чувствуешь? — Нил помогает мне сесть.       — Серьёзно, не стоит беспокоиться, просто ударилась немного. Можно продолжать, — я уверена, что готова работать дальше.       — Нет, пока её не осмотрит врач, я запрещаю. Отнесите актрису в вагончик и ждите. Я вызвал бригаду, если медики разрешат — пусть снимается, — страховщик опять срывается на крик. Интересно, на всех больших съемках они такие противные или это только нам «безумно повезло».       Вижу две пары рук протянутые ко мне: Майлз и Тео готовы нести бедняжку Шей на край света. Уверена, что обойдусь без их помощи, опираюсь на руку Тео, хочу встать, но голова предательски кружится и я прислоняюсь к стенке вагона. К горлу подступает тошнота, перед глазами всё плывёт.       — Не упрямься, ничего не произойдет, если мы отнесём тебя, — Майлз боится, что я опять упаду, поддерживает под руку, помогает сохранять равновесие.       Тео, смотрит на происходящее с беспокойством, за всё время он не проронил ни слова. Молча подхватывает меня на руки и несет к трейлеру. Не дошёл совсем немного, громкий звук сирены «Скорой помощи» режет уши. Машина тормозит прямо перед нами, двери открываются, и вот уже лежу опутанная проводами, в глаза светят фонариком, цепляют к голове датчики, подключают к приборам. Через несколько минут выдают заключение: лёгкое сотрясение мозга.       Немолодой, внимательный доктор, улыбаясь уговаривает меня:       — Ничего страшного, не волнуйся, сейчас прокапаем один препаратик, стабилизируем работу сосудиков, и ноотропов добавим, и седативных, и витаминчиков. Сейчас, сейчас всё сделаем, будешь как новая, — его монотонный говор успокаивает меня, даже голова болит меньше, почему-то хочется доверять этому человеку. Протягиваю ему руку, он быстро затягивает жгут, вводит тонкую иглу в вену на кисти. Я с интересом наблюдаю, как очень длинная игла проходит под кожей, кажется, что если чуть пошевелиться, она проткнет запястье насквозь. Но врач делает незначительную манипуляцию и вынимает страшную металлическую иглу, оказывается, внутри неё была гибкая пластиковая трубочка, которая осталась в вене.       Доктор, насвистывая незамысловатый мотивчик, подключает капельницу, потом обращается ко мне:       — Полежишь минут тридцать, но имей ввиду, необходимо, как минимум, сорок восемь часов покоя. Поэтому, ближайшие дни придётся провести в постели, — затем пристально смотрит на Тео, — в одиночестве провести, слышите, молодой человек, в одиночестве.       Если бы не жуткая головная боль, я бы рассмеялась после его слов. Каким образом мужчины узнают такую информацию друг о друге. Какие секретные коды они считывают и вмиг определяют, что перед ними пара. Он же просто сидел рядом и даже слова не произнёс.        Доктор собирается открыть дверь и оборачивается к нам:       — Пойду успокою общественность, а то возле машины целый митинг собрался. Потом мы отвезем тебя домой, передадим родным, пусть позаботятся о своей девочке.       Как только врач уходит, Тео пересаживается поближе ко мне, в его глазах тревога, но старается говорить бодро и жизнерадостно:       — Шей, как ты умудрилась вляпаться в такое дерьмо. Нужно сильно постараться, чтобы разбить голову на ровном месте. Я уже выходные распланировал, всё продумал, а ты решила два дня проваляться в кровати, да ещё без меня, — он гладит мою свободную руку и улыбается.       — Правильно понял, я решила пожертвовать собственными мозгами, чтобы разрушить твои планы. Ты догадливый, — мне нравится, что он не изображает заботливую сиделку, а хочет поднять настроение. Но голова болит так сильно, что не особо весело. По-моему, добрый доктор подмешал в свою капельницу снотворное, глаза закрываются, сквозь наваливающийся сон слышу голос Нила:       — Слава богу, всё обошлось. Я до конца не разобрался, почему она ударилась так сильно. Тео, сможешь побыть с ней? Если нет, мы придумаем что-нибудь. Врач заедет завтра утром, проконтролирует всё ли в порядке. Представляешь, он не понял, что это актриса, они часто выезжают по вызовам страховой на травмы с каскадёрами, доктор был уверен, что это такой случай. Нужно спросить, что делать когда она проснётся… — дальше ничего не слышу, проваливаюсь в пустоту.       Интересно, сколько прошло времени, доктор не пожалел сонного зелья, я с трудом пытаюсь разлепить тяжёлые, непослушные веки. Голова почти не болит, но безумно хочется спать. Затуманенный мозг соображает медленно, пытаюсь разобраться, где я нахожусь. Нет сомнений, что в постели, под одеялом. Кто-то раздел меня. В комнате полумрак, глаза привыкают к неяркому свету, поворачиваю голову и сразу появляется тупая ноющая боль, но она несравнима с той, что была сразу после удара, всё терпимо. Наконец понимаю, что я в своём номере, рядом с кроватью в кресле спит Тео; на столе: настольная лампа, четыре стакана из Старбакса и картонная коробка от пиццы. Всю ночь боролся со сном, выпил столько кофе, пытался читать — на коленях лежит планшет. Я протягиваю руку и тихонько, чтобы не потревожить его сон, тяну iPad к себе, хочу посмотреть, который час.       На устройстве нет пароля, не хотела подсматривать, но страница не закрыта — на экране красивое красное платье. Так вот, значит, чем занимался мой герой, он не читал, он по модным сайтам лазил. Упрямый. Но, может даже не мечтать, в обычной жизни я не надену такое платье никогда. Очень глубокий треугольный вырез спереди и почти такой же сзади. Я знаю, что эти модели очень популярны, можно покрасоваться в таком платье на красной дорожке, позировать фотографам, сидеть с прямой спиной на краешке стула, стоять с бокалом на премьере. В жизни такое носить нельзя, и это не обсуждается. Существует масса силиконовых наклеек и даже специальный скотч, чтобы удерживать откровенные декольте на груди, но даже с этими фишками, носить такие наряды — целое искусство. Наивный Тео! Он всерьёз уверен, что я добровольно соглашусь это надеть, чтобы ему понравиться. Пусть ждет премьеру, ещё надоест смотреть на откровенные платья. Мне не нравится, когда мужчины подгоняют внешность девушек под свой вкус. Мы не автомобили, нам тюнинг не нужен, я и без «блестящих дисков, панорамной крыши и перламутрового покрытия» себя устраиваю.       Смотрю, как он спит и сердце переполняется нежностью. О чем я думаю, что себе накручиваю, он захотел сделать мне подарок, это же хорошо. Не хочу это платье, всегда можно найти компромисс и выбрать другое.       Перевожу взгляд на часы — семь утра, проспала целую вечность. Шторы закрыты, в комнате неяркий свет от лампы, и кажется, что время остановилось, а за окном уже новый день и очень хочется встать, влитая в меня жидкость причиняет некоторый дискомфорт. Стараюсь двигаться бесшумно: откидываю одеяло, приподнимаюсь, опускаю ноги на пол и понимаю, что без посторонней помощи до ванной мне не дойти — голова кружится, перед глазами всё плывёт. Сижу на краю кровати и соображаю, что делать дальше. Придётся его разбудить. Умираю от комичности ситуации: полуобнажённая беспомощная девушка с воспалённым мозгом и рядом фантастический красавец , который спит и видит, как прикрыть её наготу роскошным платьем. Да уж, выходные можно было провести с большим удовольствием. Шейлин! О чем ты думаешь? О чем, о чем. В настоящий момент об одном — как добраться до ванной.       — Тео, — я негромко зову, он сразу открывает глаза.       — Шейлин, зачем ты поднялась. Тебе нельзя… — и замолкает на полуслове, смотрит на меня, сцепляет пальцы, так, что от напряжения выступают вены на руках. — Черт возьми, какая ты красивая. Глаза совершенно безумные и волосы и те… Немедленно прячься под одеяло, или я забуду, что ты с повреждённым мозгом, — он наконец справился с собой, улыбается, шутит.       — Не буду я прятаться, сам догадаешься зачем я хочу встать или объяснять нужно? У меня голова кружится, я сама не дойду.       Он удивленно таращится на меня, затем шлёпает себя по лбу:       — Вот я идиот. Держись за меня, поднимайся потихоньку, не делай резких движений, а то упадёшь. Обнимает за талию и ведёт в ванную, оставляет меня и закрывает дверь. Я слышу, как звонит телефон, он разговаривает с кем-то, затем подходит к двери:       — У тебя всё в порядке? Можно открыть?       — Да, можно — я опираюсь на край раковины, чтобы не упасть и разглядываю себя в зеркале: очень бледная, огромные глаза с расширенными зрачками, растрёпанные волосы, похожа на пациентку психиатрической клиники. Что в этом красивого?       Тео обнимает меня, нежно прикасается губами к шее:       — Не переживай, всё будет хорошо.       Потом приехал доктор, опять целый час вливал в меня всякую гадость, от которой хочется спать, развлекал медицинскими анекдотами. Сказал, что моё состояние его радует и завтра вечером можно возвращаться к нормальной жизни. Тео ушёл переодеться и что-нибудь съесть. А я даже думать о еде не могу, хочу только спать.       — Давай прощаться, чудесное создание. Я тебя немножко глюкозкой подкормил, поэтому кушать не обязательно, тошнить может, спи больше, сон — лучшее лекарство. Заключение на столе оставлю, с понедельника можешь работать, но на неделю необходимо ограничить физические нагрузки: бег, прыжки, драки, погони. Мы отправим сообщение в страховую компанию, они проконтролируют. Рад был с тобой познакомиться, «Оскар» будешь получать, не забудь пригласить. Парню своему привет передай. Удачи! — он собирает свои медицинские штучки, на всякий случай оставляет номер телефона, ещё раз прощается и уходит. Тео до сих пор не вернулся, а я безумно хочу спать. Закрываю глаза, сквозь сон слышу как открывается дверь, еле бормочу:       — Не нужно это платье, пожалуйста.       Просыпаюсь, еще не открыла глаза, слышу странные звуки. В комнате полумрак, лампа на столе выключена, свет пробивается снаружи через неплотно задёрнутые шторы. Ищу источник непонятных звуков, глаза уже привыкли к темноте. Господи, лучше бы не просыпалась, или это галлюцинации моего больного мозга. Мужчина в кресле, рядом с моей кроватью, страстно целует длинноволосую блондинку, сидящую у него на коленях.       — Тео, нет! — я не хотела, слова сами вырвались.       — Хей, подруга, ты действительно головой повредилась, ничего себе, как тебя несёт, — девушка соскакивает на пол и подходит ко мне. Черт возьми, это Кели. Майлз, покатывается со смеху, не может даже говорить.       — Вудли, тебе капельницу не перепутали? Что ты орёшь? Или ты от своего Джеймса окончательно свихнулась. Мы тут уже четыре часа сидим.       — Почему вы здесь? Где Тео?       — В Лос-Анджелесе твой ненаглядный Тео. Свалил от тебя подальше, — Майлз смеётся.       — Где? Ты шутишь? — я нервничаю и голова снова начинает болеть.       — Ему агент позвонил: договорились пробовать его в какую-то драму с Ричардом Гиром. Они долго состыковывали графики Дакоты и Тео. Получилось только на сегодняшний вечер. Он отказывался, не хотел лететь, но уже билеты купили, и второй раз договариваться всегда сложнее. Завтра к вечеру появится, не грусти. — Майлз обнимает свою девушку, она прижимается к нему.       — Заканчивайте свои брачные игры, мне на вас смотреть больно. Валите к себе, — я пытаюсь шутить.       — Не можем, у нас по графику - работа сиделками у Вудли. Я показ отменила, на деньги попала, летела к своему тигрёнку, — Кели заигрывает с Майлзом, изображая злую кошку, — прилетела, мать твою, сидим тут полдня, — она смеётся, но мне не весело, напрягаю стольких людей.       — Шей, не слушай её, Кели шутит. Скоро Зои придёт, нас сменит. Тебе что-нибудь нужно? — Майлз поправляет моё одеяло. — И не надо мне прелести демонстрировать. Можно в 911 звонить, пожарных вызывать, от меня уже дым идет. Одна три часа на коленях просидела, теперь вторая ноги показывает. Где уже эта Зои? — он так смешно говорит, что я не могу удержаться, и забыв про свой несчастный мозг, хохочу вместе с ними.       — Майлз, выйди пожалуйста ненадолго, я хочу встать. Кели, ты, мне поможешь?       — Господи, Шей, я не видел тебя раздетую? Нашла кого стесняться, — взглянул на свою девушку, тараторит ей: — Понял, понял, молчи, я уже за дверью, моя королева.       — Иногда, Майлз меня бесит. Ведёт себя, как идиот, — она помогает мне встать. Голова почти не болит и не кружится, пытаюсь идти сама. Кели рассматривает меня, оценивая с ног до головы, — В отличии от этого придурка, я не видела тебя без одежды. Согласна, есть на что посмотреть. У тебя отличная фигура, не думала моделью поработать?       — Ага, буду играть невинных девочек, а в свободное время трусы демонстрировать, — мы хохочем и мне кажется, что мой мозг вернулся в нормальное состояние. — Слушай, я в порядке, иди к Майлзу, няньки больше не нужны, сама справлюсь.       — Уверена? — она сомневается.       — Абсолютно. Беги к нему. Он хороший и очень любит тебя, — мы обнимаемся, я вижу следы страсти на её идеальной коже, прикасаюсь к этому месту на шее пальцами, улыбаюсь, она перехватывает мой взгляд и с криком:       — Майлз, я убью тебя, — выбегает за дверь.