Перевернуть страницу

      Выпроводив Майлза и Кели, я долго сидела в кресле, пыталась думать, но организм включил защитный механизм: мысли зарождались в моей голове, и вспыхнув яркой звёздочкой, умирали почти мгновенно. Состояние овоща на грядке. Невероятным усилием воли заставила себя подняться, дойти до ванной, встать под душ, и даже попытаться вымыть волосы. Вот тут-то мозг и дал команду: ваша активность вышла за пределы допустимого. Голова закружилась и я сползла на пол. Струйки теплой воды льются сверху. Я овощ: обычная брокколи, молодой огурец или упругий кабачок. Нет, я большая безмозглая тыква. Подставляю свои бока, меня поливают из лейки и мне хорошо. Совсем скоро приедет мой заботливый садовник и будет трогать нежные листочки, гладкую оранжевую кожицу… Кажется, доктор добавил в свою капельницу немножечко веселящей дури, такой бред никогда раньше не посещал меня. Интересно, сколько можно так просидеть?       Дверь в ванную распахивается, на пороге Зои.       — Шейлин, какого дьявола! Почему ты одна? Где Майлз? — она машет руками, разгоняя пар, наклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза. — Блять, подруга, я не смогу поднять тебя, ну, что за человек, почему он ушел не дождавшись, договорились же…       — Не кричи, от твоего голоса в ушах звенит, подай полотенце, пожалуйста. Со мной всё в порядке.       Через несколько минут сидим за столом. Зои, под моим руководством, заварила чай, нашли небольшую шоколадку и теперь со смехом делим её, препираясь, кому больше достанется.       — Ты меня до жути напугала. Захожу — в комнате никого, и в ванной, как в хаммаме — влажно и пар. Подумала, что ты без сознания, — Зои улыбается.       — Не волнуйтесь, вы, так! Столько беспокойства из-за ерунды. Подумаешь, головой на съёмке ударилась, — мы смеёмся.       — Будешь тут волноваться, весь фильм на тебе завязан. Нам дали выходные, массовку распустили, Нил не знает, что снимать. Все динамичные эпизоды сдвинули на неопределённое время. Страховщик совсем озверел, хочет чтобы ему помощника прислали, будут ещё строже следить.       — Строже невозможно, осталось запретить нам дышать. Знаешь, мне уже намного легче, завтра ещё отлежусь, а в понедельник доктор разрешил возвращаться к обычной жизни.       — Правда? Тогда хорошая новость для тебя: если сможешь работать, то будут снимать забавную сцену «Покажи мне своё тату», — Зои хохочет и подмигивает мне, — я бы тоже не отказалась Джеймса без одежды поразглядывать — там есть на что посмотреть. Ты, надеюсь, этот экземпляр уже подробно изучила?       — Зои, перестань, ничего не было! — меньше всего я хочу обсуждать свою личную жизнь.       — Кому ты рассказываешь, я не вчера родилась. Уже все про вас говорят. Продюсеры в восторге, они и не надеялись на такую удачу. Ничего придумывать не надо, толпы восторженных фанаток обеспечены. Девочки любят романтику. Я почти уверена, к премьере замутят крутое промо: в Европу поедете, фотосессии, интервью, обложки. Они из вашей симпатии друг к другу выжмут всё, что нужно.       Я слушаю свою подругу, хочу ответить, но понимаю, что мои глаза сейчас закроются. Сколько можно спать? Ненавижу состояния выходящие из-под контроля. Коварный доктор обещал облегчить головную боль, но спать день и ночь мы не договаривались.       На столе завибрировал телефон Зои. Она внимательно слушает, очень вежливо отвечает и удивлённо смотрит на меня:       — Шей, это тебя, — протягивает мне iPhone в чехле с радужным флагом, я смотрю на экран, первая мысль: кто ей рассказал?       — Мама? — как снежный ком на меня накатывается эмоциональный словесный поток, она хочет успеть сказать всё сразу. Мой любимый психолог забывает профессиональные установки, когда дело касается её драгоценных детей. — Успокойся, со мной всё в порядке. Телефон? Забыла про него, валяется без зарядки, я сплю всё время. Что? Зачем он приезжал к тебе? Я знаю, какой он, не нужно говорить об этом. Я не голодная. Уже не болит. Нет, приезжать ко мне не нужно. Мамочка, успокойся. Я тоже люблю тебя.       С облегчением, отключаю телефон. Я обожаю свою семью, мама — мой лучший друг, но сейчас не могу сдержать раздражение:       — Зои, ты представляешь, Джеймс притащился к моей маме. Как он узнал наш адрес? Зачем? Он делает всё, что хочет. Это нормально?       — Адрес узнать дело пяти секунд, он же в Лос-Анджелесе на пробах, познакомился с кем-то, кто тебя знает; твой городок недалеко, доехать до вашего дома — проблем нет. Голливуд — большая деревня, информация о Шейлин Вудли не секретная. А ещё проще: можно спросить адрес у Майлза. Вот только зачем он это сделал, большой вопрос.       — Я устала, не хочу думать об этом. Не обижайся, я спать буду. Можешь не сидеть возле меня, всё в порядке, ничего не болит, голова не кружится…       Проспала до утра, встала с хорошим настроением, наконец открыла шторы, комната наполнилась солнечным светом; глаза, привыкшие к полумраку, сначала заслезились, но адаптировались быстро. Хочется выйти на воздух, поехать на источник за водой или просто погулять. Но перспектива одна — провести ещё один день в постели. Лежать не хочу, есть тоже не хочу. Не спеша привожу себя в порядок, завариваю чай, нахожу мёртвый телефон, включаю в сеть — нужно поискать музыку для настроения. Если нельзя читать и смотреть фильмы, то слушать музыку, наверное, можно. Телефон включился не сразу, на экране: миллион пропущенных звонков и сообщений. Никому не хочу отвечать, пусть думают, что я не в состоянии общаться. Есть огромное желание написать пару слов британскому наглецу, но буду терпеливой, дождусь когда он появится здесь.       Ждать пришлось недолго. Открывает дверь. Вот я разиня, почему до сих пор не забрала у них ключи, мой номер напоминает проходной двор: приходит кто захочет, когда захочет и с кем захочет.       Похоже, заявился ко мне из аэропорта: на плече дорожная сумка, в руках два пакета и большая коробка. Фантастическая улыбка, счастливый и довольный, по хозяйски скидывает сумку на стул. Я молча смотрю на него.       — Привет! Рад, что тебе лучше, — он подходит ко мне и наклоняется чтобы поцеловать. Нет, не хочу. Упираюсь руками ему в грудь и слегка отталкиваю.       — Почему, ты, поехал к моей маме? Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь? Хорошо устроился: «Шейлин, извини, в моей жизни ничего не изменится». В твоей, значит, ничего не изменится, а в мою можно беспардонно лезть?       — Послушай! — он пытается вставить хоть слово.       — Не хочу ничего слушать, уходи!       Он разочарованно смотрит на меня:       — Успокоишься и захочешь меня увидеть, звони! Если, ты, еще не читала сценарий, он на столе, это на понедельник. Пока! — резко разворачивается и уходит. Ничего себе! Я приготовилась к оправданиям и мольбам о прощении. Он непредсказуем. Сказала: «Уходи!». Он и ушёл. Сильный характер. Мне нравится. Психанул, даже пакеты свои гламурные оставил. Шей! Мозги до сих пор на место не встали? Это не его пакеты, это подарки для тебя. Кто сказал, что они нужны мне? Ничего не нужно! Не буду даже открывать. Не буду. Не буду? Уже открыла. Короткое светлое платье, куртка из очень мягкой кожи, крутейшие лаковые ботинки и стильные украшения. Я знаю! Я знаю, кто это выбрал. Есть только один человек, так хорошо знающий меня. Тео нашел её через маму, я наконец всё поняла. Ему помогла моя подруга, я же сама рассказала, что если бы не она, я и по красной дорожке ходила бы в джинсах. Не люблю агрессивную сексуальность, поэтому так сопротивлялась красному декольте до пупа. Если уж надевать платье, то должна быть какая-то недосказанность и загадка. Темперамент предпочитаю проявлять в постели, а не в одежде. Но то, что лежит перед мной на столе, нравиться мне безусловно, на сто, нет, на тысячу процентов.       Теперь необходимо решиться: позвонить прямо сейчас или подождать немного. Я до дрожи в коленках хочу его видеть, но признавать свои ошибки очень трудно. Ладно, почитаю сценарий, успокоюсь немного, потом позвоню. Открываю папку, строчки сливаются перед глазами. Разнервничалась, опять заболела голова. Как я завтра буду сниматься, какие эмоции смогу изобразить? Глаза фокусируются на строчках, начинаю читать: текста совсем немного, выучу быстро, но сколько чувства в этой сцене, как красиво придумано. Я смутно помню, как описывался этот момент в книге, но почему-то именно сейчас мне кажется, что это будет самое лучшее и волнительное в фильме. Я не буду ему звонить, завтра за меня все скажут мои пальцы, которыми буду водить по его спине, и мои глаза, заглянув в которые, он всё поймет. И все, кто будет смотреть эту сцену на экране, тоже смогут почувствовать, что это не только актёрская игра, а нечто большее…       Кто бы знал, чего мне стоило продержаться целый день и всю ночь. Рука сама тянулась за телефоном, моё влюблённое сердце придумывало причины, почему нужно позвонить немедленно. Слава богу, есть хороший помощник — мой недостаточно здоровый мозг: он немного болел, быстро уставал и почти всё время хотел спать.       Однако, доктор оказался прав, сорок восемь часов относительного покоя помогли мне. Проснулась бодрая, с ясной головой и хорошим настроением. Позвонил ассистент Нила, сказал, что мне отправят машину к полудню. Тео уехал очень рано, художники будут рисовать татуировку на его спине. Процесс очень долгий и утомительный. Нил рассказывал, что сначала художественный отдел разработал множество вариантов рисунков, потом понравившиеся рисовали на теле моделей. В итоге выбрали один — его и будут наносить на спину актёра. До этого, ему рисовали только часть, которую видно на шее, но сегодня впервые сделают тату целиком.       Гримеры провозились со мной дольше обычного: привели в порядок волосы, долго колдовали над лицом. Старались. Режиссер решил, что из этой сцены, возможно, возьмут материал для постеров, но потом передумал — будет отдельная фотосессия. Я так и не видела Тео, художественная роспись спины подзатянулась. Слоняюсь без дела по площадке, Нил замучил вопросами о моём самочувствии, ещё и страховщик лезет с дурацкими рекомендациями.       Не выдерживаю:       — Послушайте, в этой сцене нет ничего интересного для вас. Обещаю, я не потеряю сознание, увидев Джеймса без футболки, и не свалюсь с балкона от избытка чувств. Других рисков здесь нет. Пожалуйста, посидите где-нибудь тихо, вы мешаете мне сосредоточиться на работе.       Нил, услышав мои слова, гонит всех с площадки. Остались только операторы и осветитители, которые заканчивают выставлять свет. Странно, но сегодня режиссер ни слова не говорит о предстоящей сцене, ничего не объясняет и дублёров не видно. Неужели, он настолько верит в нас.       Ожидание затягивается, я немного нервничаю, может быть нужно было поговорить с ним вчера, уже совсем не уверена, что поступила правильно.       Наконец появляется, но не один, с ним — художники с красками, на случай если нужно будет что-то подправить. Нил смотрит рисунок, довольно улыбается и обращается к нам:       — У вас есть немного времени подготовиться, пообщайтесь, обсудите детали. — Мы отходим к краю, где потише и нет яркого света от прожекторов.       — Привет! — я хочу взять его за руку. Улыбаюсь. Он удивлённо смотрит на меня. Выглядит задумчивым и усталым.       — Привет! — замолкает, переплетает свои пальцы с моими и смотрит на город. Никаких объяснений не будет. Мы понимаем друг друга без слов. Мне было плохо без него, я скучала без этих рук и без этих волшебных глаз. Я хочу быть рядом с ним и уверена, что он тоже этого хочет. Поворачивается, смотрит на меня, облегчённо вздыхает, подносит мою руку к губам и целует. Невероятно, но невинное прикосновение и лёгкое дыхание на моих пальцах возбуждает сильнее, чем страстные объятия и горячие поцелуи.       Молча смотрим в даль и не замечаем, что за спиной — Нил, улыбаясь наблюдает за нами:       — Всё то же самое, но на камеру. Готовы?       — Four? Четыре страха?       — Тогда и сейчас. Пытаюсь избавиться, но никак не получается.       — Можно кое-что спросить?       — Конечно.       — Какое у тебя тату?       — Показать?       — Стоп! Снято! Замечательно! С первого раза! Молодцы. Очень хорошо! — Нил хвалит нас, мы переглядываемся и довольно улыбаемся.       — Может, ты ещё что-нибудь хочешь посмотреть, не стесняйся, я сегодня добрый, «хотя над добротой ещё нужно поработать», - Тео шутит. Я делаю вид, что замахиваюсь на него, все смеются.       — Успокоились, из образов не выходим, снимаем дальше. Поехали! — режиссёр прерывает внезапную вспышку веселья.       Мы смотрим друг на друга, он поворачивается ко мне спиной, снимает футболку. Я видела этот рисунок только на бумаге и сейчас он совсем не нравится мне: языки пламени по бокам напоминают осьминога. Будто он обнимает Тео своими холодными щупальцами. Бррр. Но моя героиня думает иначе:       — Потрясающе! — я провожу пальцами по рисунку, чувствую как он напрягается от нежного прикосновения. Я так и думала, язык тела красноречивее слов. Наши персонажи рассуждают о фракциях, а я думаю о том, что мечтаю поскорее оказаться подальше от камер и софитов.       — Стоп, стоп! Шейлин о чем ты думаешь? Девочка восхищена увиденным, мне нужен восторг, а у тебя, что?       — Потрясающе! — стараюсь думать, как Трис, не отвлекаться. Фракции, ого тут все фракции, какая красота, какой удивительный рисунок. Тео говорит свою реплику про доброту, я внимательно слушаю, смотрю на него с интересом.       — Хорошо, снято! Переходим к последнему эпизоду. Вам нужно время, чтобы подготовиться? Репетировать будете? — Нил улыбается.       — Нет, снимайте сразу, — мне не терпится закончить быстрее.       Он целует меня, сначала нежно, затем сильнее. Камера совсем близко, но мы не замечаем её, я понимаю, как скучала по его губам, как он нужен мне. Всё переплелось в моей душе: невинная девочка Трис, её первый поцелуй и мои собственные совсем не детские чувства. Я никогда не испытывала особых эмоций на площадке. Всегда воспринимала интимные сцены, как часть работы. Но сейчас у меня реальные эмоции: это не суровый инструктор целует нежную Трис. Это безрассудный Тео восстанавливает отношения с Шейлин. Ему не нужно ничего объяснять, наши тела лучшие миротворцы.       — Стоп! Никуда не годится. Вы как молодые животные, которых держали в разных загонах и сейчас выпустили на свободу. Как она может так целоваться? Это первый поцелуй в её жизни. Она выросла среди запретов и ханжества. Просит подождать, не торопиться, а глядя на вас, сразу понимаешь: она просит совсем другое. Шейлин, пойдем со мной, — Нил отводит меня в сторону, — Что происходит? Ты профессионал высочайшего класса. Я видел тебя в фильме с Майлзом и в «Потомках», и знаю твои способности. Почему личное перешло на площадку? Мы все очень рады за вас. Но нужно уметь переключаться. Это твой фильм, Джеймс только помогает, прошу, не разочаровывай нас. Надеюсь услышала? — я молча киваю.       — Камера! Мотор!       Я прикасаюсь большим пальцем к его губам, отстраняюсь, мы нежно улыбаемся друг другу:       — Я не хотела бы торопиться.       — Конечно. У меня есть пригретое местечко на полу, — он тихо вздыхает.       Глупая девчонка Трис, все уже знают, чем закончится твоя история. Не нужно ждать, успей получить от жизни хоть немного счастья.       Коварная Вероника дописала свою третью книгу, шансов у тебя больше нет.