То что осталось от нас...

— О нет. Нет. Боже, нет! Я настолько сильно ударила руками по раковине, что на коже остался кровоподтёк, но больно не было, я все ещё не могла прийти в себя от того, что совершила. Я даже подумать не могла о таком, Максон завтра женится на Крис, а мы… О Господи, какой же низкой я сейчас себя чувствовала. Милая Крис, в розовом платье, улыбалась и принимала поздравления в зале, пока Максон изменял ей со мной в саду, прямо на сырой, холодной траве. Это было настолько аморально, что не укладывалось в голове. — Америка! Америка, ты выходишь? Марли звала меня уже третий раз, и мне пришлось выходить из уборной. Возвращаясь в зал, в углу коридора я заметила Максона с Крис, которая явно нервничала. — Где ты был? Я искала тебя везде, даже в сад спускалась, тебя нигде не было. О, Господи, нет, как же ужасно! Значит это Крис, заходила в сад, она искала Максона, который… со мной, там… прямо за кустами… Было настолько невыносимо смотреть на розовые кружева её платья, что я обогнала Марли, пулей залетев в зал. Как я могла совершить такую подлость? Никогда, даже в пребывая в отчаянии, я не желала Крис такого. Я любила Максона, страдала по нему, но это было неправильным. Настолько неправильными, что самым лучшим решением сейчас было бы моё сожжение. Ну, почему я не ушла, почему позволила? — Амес? Что с тобой? — подошла Николетта и взяла меня за руку. — Ты бледная, но щеки красные. Может у тебя жар? — Нет. Нет. Всё… В порядке. Просто… Очень душно. — Больше не пей. Пойдём сядем. — и принцесса потянула меня к столу, напоив холодной водой. — А сейчас! — загремел голос Гаврила. — Танец жениха и невесты! Ваше Высочество, просим! Максон, выглядевший так, будто полчаса назад не валялся на грязной траве, за руку повёл Крис в центр зала, заиграла музыка, и полы длинного розового платья взметнулись на полом. Он вёл уверенно, лицо не выражало никаких эмоции, было лишь видно, как плотно сжаты зубы. Я смотрела не отрываясь, при этом не убирала руку со стаканом от лица, чтобы не было видно распухшие от поцелуев губы. Максон выглядел, как каменная статуя, смотрел прямо перед собой и совсем не улыбался. Крис же светилась от радости. Её тихий смех, я слышала лучше грохочущей музыки. Зачем Максон поступил так с нами? Чего хотел добиться? В Италии он не сказал мне не слова, хотя мы несколько раз оставались на едине. А тут… завтра свадьба, Крис и куча гостей дышат в затылок и он… Или от этих мыслей, или от шампанского у меня начала кружиться голова и я встала из-за стола, направившись к выходу. — Америка! — Селеста догнала меня на лестнице. — Что случилось? Ты говорила с Максоном? — Говорила? Аха-ха…да, говорила. — усмехнулась я, продолжив подниматься. — Что у вас произошло? Мы с Селестой вышли на крышу, и я села на пол, прислонившись к стене. Плевать на платье. — Амес? Что-то случилось, да? Что-то нехорошее, я чувствую. Вы поругались? — Селеста… Я… Я осеклась, потому что язык не мог выговорить, то что случилось. Девушка опустилась рядом, обняла меня за плечи и посмотрела в глаза. Я посмотрела в ответ и сморгнула слезы. — Нет. — замотала головой Селеста, похоже догадавшись. Да и я не Максон. Мне не удалось после катания по мокрой траве, выглядеть так же. — Нет. Америка, это не то, о чем я… Ох, черт! Я поняла, что больше не смогу сдержаться и истерика накрыла меня. Было противно от себя. Это ужасное чувство, когда ты чувствуешь отвращение к самому себе. Был противен Максон, эта любовь, вообще вся эта жизнь. Какое дело людям до нашей драмы? Это неправильно, аморально и отвратительно. Крис, похоже, действительно влюблена в Максона, искренне счастлива. Ей нет печали до моих страданий и любви, она полностью погружена в свои. И то, что мы совершили жестоко и нечестно. — Ладно, Амес, успокойся! Крис не знает? Я подняла на Селесту распухшие глаза. — Нет, точно не знает. Так, всё! Успокойся немедленно! Он, вон не плачет, его всё устраивает! — приводила меня в чувство Селеста. Но все же лучше это получилось у ливня, который вдруг обрушился на нас ледяной лавиной. Я захохотала, как сумашедшая, вспомнив наше с Максоном свидание на этой крыше. Тогда тоже шёл дождь и мы промокод до нитки, танцуя под ним. Селеста схватила меня за руку и затащила обратно на лестницу. — Успокойся! — пыталась угомонить меня девушка, но меня трясло. — Так, в зал тебе нельзя. Пошли-ка в комнату… Я не помню как уснула и что было до этого. Лишь помню, как Селеста расшнуровала корсет, дала мне что-то выпить и я отключилась. Я была в своей спальне, во рту стоял сладкий привкус и все тело ломило от боли. Окно было плотно завешено, красивое, вечернее, мокрое платье висело на стуле у зеркала, туфли сиротливо валялись посреди комнаты. На столике «кто-то» заботливо оставил бутылку и салфетку с отпечатком красной губной помады Селесты. Глотнув, я почувствовала тепло в груди и рухнула на кучу подушек. Нещадно болел затылок и я гадала не приложилась ли я где-то. Вчерашнее всплыло в памяти, как паук, которого ты видишь на окне. Неприятно, противно, но не цепляет. Я не знала, сколько было времени, но ждать больше не могла. Достав с верхней полки свой чемодан, я начала швырять туда вещи, попутно, ища карандаш. Написав девочкам записку, я закуталась в шубу и вышла из комнаты.