То что осталось от нас...

— Да, Аспен, все в порядке. — в сотый раз устало повторяла я, стоя на пороге и зябко кутаясь в платок. — Америка. Не делай из меня идиота! — всплеснул руками офицер Леджер, после чего треснул этими же самыми руками по дверному косяку. — Ты вернулась из Италии роковой красоткой, улыбалась, ворковала с Крис, уверяла нас всех, что ты в порядке! И тут ты неожиданно уезжаешь из дворца, не дождавшись свадьбы и не кого не предупредив. Америка, черт тебя подери, немедленно говори, что случилось! — Аспен! — разозлилась я. — Я сказала, что все в порядке! Подумай сам, ну что мне делать на свадьбе Максона! — Ты сама настояла, на том, чтобы приехать, Николетта предлагала тебе остаться. — напомнил мне Аспен тот непростой разговор в Италии, при котором Николетта действительно уговаривала меня не ехать. Я тогда отмахнулась, пытаясь казаться и себе и им, сильной и независимой, что, наверное, сейчас выглядит особенно глупо. — Да, я ошиблась! — не сдержалась я, качнувшись вперёд на Аспена. — Ошиблась в себе, переоценила свою выдержку, стойкость, черт знает, как это назвать! Не смогла я, не смогла! Ты доволен? Вот такая я слабая и самоуверенная, строила из себя пофигистку, а в итоге сбежала! Теперь ты доволен?! — Амес… — растерянно сказал Аспен, вытаращившись на меня своими большими удивленными глазами. Потом вдруг шагнул вперёд и крепко обнял меня. — Прости меня, не следовало на тебя давить. Я понимаю, как тебе тяжело. Но не расстраивайся, Амес… Ты уже через это прошла, он этого не стоит. Я хмыкнула и отодвинулась от него. — Все в порядке. Серьёзно. Иди, Люси ждёт. Аспен ещё раз глянул на меня с сомнением, глянул через плечо и кивнув пошёл прочь. Все-таки любовь к Люси стояла для него выше всего, наверное даже выше меня. Но мне грех обижаться; у меня была любовь Аспена, я сама ею пренебрегла. Еще раз тяжело вздохнув прохладный утренний воздух, я зашла в дом. Голова болела нещадно, хотя я даже почти не плакала. Нет серьезно, я не устраивала истерик, не пила и ничего не разбила. Накатила какая-то устрашающая апатия, по телу волнами разливалось тихое спокойствие, но голова почему болела. Еще немного подташнивало, но это мелочи жизни, по сравнению с тем, как мерзко было на душе. Стоило мне закрыть глаза, как голос Крис, кричащий имя Максона в тишине ночного сада, пульсировал в ушах, грозясь лишить меня чувств. Его руки везде. Теплота грубой, шершавой ладони чудилась на спине, руках… черт… Я тысячу раз задавала себе вопрос: зачем? и не находила ответа. Думала ли я о подобном, когда садилась в самолет? Скорее всего нет. Надеялась ли поговорить? Да. Я надеялась поговорить с Максоном, по-человечески ему все объяснить, хотя знала, что напрасно. Я хотела казаться счастливой, сильной, самовлюбленной. Детское желание доказать Максону, что он ранил меня не так глубоко, как думал, что он для меня ничего не значит, победило логику. Я действительно не должна была появляться во дворце. Я начала ту игру, в которой изначально считаюсь проигравшей. И я понимаю Аспена. Мои поступки кажутся глупыми и непонятными, но боль грызла с удивительной ожесточенностью и я ничего не могла с собой поделать. Глупая, наивная идиотка, что и кому ты хотела объяснить? Максон не стал бы слушать, он ведь столько сил потратил, чтобы поставить меня на место, но… Зачем тогда та ночь во дворце? Он ведь сам… Я не звала… и не начинала… Я дернулась от стука в дверь, стакан выпал из моей руки и разбился, разрезав мне ноги осколками. Я зашипела, из-за двери раздался голос Селесты и я перешагнув стекло подошла к двери. — Аме… — начала новый вопль девушка, но я распахнула перед ней дверь. — О, Господи, что это за кошмар? Ты, что совсем не спала? — Что? — не поняла я. — Ты в зеркало-то смотрелась за эти четыре дня? Зеркало? Да какое к черту зеркало? Селеста сунула руку в сумку, достала пудру, открыла и развернула ко мне. Я моргнула. В маленьком зеркальце отражалось лохматое, бледное нечто, с синяками на пол лица, впавшими щеками и искусанными до мяса губами. — Так ладно. — Селеста захлопнула пудру и зашла в дом. — Это мы сейчас исправим, а пока… Будем тебя кормить! Опа! — с этими словами она раскрыла перед моим носом коробку с клубничными бисквитными пирожными. Как только их запах достиг моего носа, все внутренности взбунтовались и я, прикрыв рот рукой, побежала в туалет по осколкам, даже не чувствуя боли. — А-Америка… И тут состоялось прощание желудка с пищей. А так как я за эти дни почти ничего не ела, то и прощаться особо было не с чем. — Америка, что с тобой? Я пожала плечами, полоская рот водой. — Америка… — Селеста развернула меня к себе. — А… кхм… Максон… когда вы… ну… он.? — Селеста! — возмутилась я. — Даже не думай о подобном! Это просто… от нервов. И потом, я же ничего не ела. Да, это от голода. Селеста смотрела на меня с большим сомнением, давая всем своим видом понять, что у неё имеется собственное мнение на этот счёт. — Что ж…- Вздохнула она. — Тогда будем пить чай? Пирожные — м-м-м — объедение! Я взглянула на коробку и поняла, что не смогу проглотить ни кусочка. — Что такое? Ты же в порядке. Тем более голодная, давай! — Ладно-ладно, Селеста! — отвернулась я от коробки. — Не могу я их съесть! — Америка тебе нужно к доктору. — По какому поводу? «Извините, я переспала с принцем, за несколько дней до его свадьбы с другой и теперь немного не в себе!». — Ты можешь быть беременна! — стукнула кулаком по столу Селеста и меня бросила в жар. — Нет, Селеста… Эт-того не м-может быть… — Тебя тошнит от еды, — начала загибать пальцы девушка. — Ты плохо себя чувствуешь, не можешь спать, рассеяна! Америка, я не утверждаю, что это действительно так, но тебе нужно быть уверенной. — Селеста… Прошло всего пять дней…- устало оправдывалась я. — Скажи это своей яйцеклетке! — Селеста! — Ладно, как хочешь! Если я не могу достучаться до тебя, постучу по голове Максону! — Нет, Селеста, пожалуйста не делай! — закричала я, поймав её за руку у двери. — Хорошо. Если ты хочешь быть уверена, что я не беременна, мы пойдём к врачу.