Благословение Луны

6 Полгода Мороз пробирает до костей. Здесь такая холодная осень! Что наши зимы. Сердце рвется назад, к тебе. Разум говорит: он прогонит, а сердце все равно рвется. Так хочется увидеть тебя, что почти больно. Но сейчас превыше всего – дело. Если победит северная стая, а не мы… что они сделают с деревней, когда придут сюда? Что будет с тобой? И подгоняемый этими мыслями, я иду вперед. Иду биться. Они сильные, мы тоже. Сколько это будет продолжаться? Чем кончится? Одной Луне известно. Но когда я думаю, что защищаю твой покой, у меня словно второе дыхание открывается. Знаешь, я обязательно вернусь. Чтобы хотя бы издалека увидеть тебя еще один раз. Листья опали быстро. Наступила пора сильных ветров. Лайел хозяйничал в своем домике, не выходя ни в лес, ни в деревню. Малуша больше не приходила. Что ей нарассказал Саз неизвестно, но помощи ждать неоткуда. А дров только на треть холодов, и запасы продовольствия не пополнены на зиму. Лай посмотрел на растущий живот и усмехнулся. Какие дрова с такой-то наградой? Какие запасы? Он и так последнее время чувствует себя из рук вон плохо, а к зиме… Ветер взъерошил длинные темные волосы. На глаза выступили слезы. От ветра. Плакать лекарь разучился в то злополучное полнолуние. Точнее днем позже. Это был последний раз, когда он лил слезы. Ничего, со всем можно справиться, главное – не хандрить. Волноваться вредно. Зима в этих краях – страшная штука. Такие снегопады могут дома замести не то, что несчастный отряд. Вчера еле отогрели Рыжую. Белым конечно лучше, они относительно на своей территории. Рвутся в бой. Мы пока «стратегически отступаем». Если получится, заведем их в ловушку. Если нет… не хочется об этом думать. Без тебя дни идут мучительно медленно. Превращаюсь в сопливого юнца. А ведь я не одну драку выиграл… Короче, мне плохо. Очень. От того, что я сделал, от того, что не рассказал про Сазира, от того, что тебя нет рядом. Снег опротивел. Белый-белый. А я все вспоминаю твои серые глаза и темные волосы. Такие длинные, мягкие… как бы было приятно ими играть по утрам… Ты сейчас с ним? Или нет? Этот вопрос выматывает душу. Если бы Смертозубая не отправила нас в этот демонов поход, я успел бы тебя предупредить! Но с Вожаком не спорят. И теперь ты далеко, а я мучаюсь неизвестностью. Когда вернусь, обязательно разузнаю, как ты там. Этим и живу. Лай подкинул дров и залез на печку. Это было более-менее теплое место в доме. Отапливать всю хату никак нельзя – дров и до середины зимы не хватит. А вот если очень-очень экономить… Все равно не хватит на зиму. Но, возможно, он дотянет до родов. А там оправится, и можно попробовать заняться тяжелым трудом. Физической подготовкой Лай никогда не блистал, но и бессильной барышней не был. Хотя, на что он надеется? Дров не хватит. Сестра не приедет – он ей отписал, что отзимует с другом. А теперь… даже если послать письмо, оно не дойдет. Дороги позамело все. И даже если каким-то чудом она его получит, то пока соберется да доедет, он успеет окочуриться. Что делать? Лайел сам себе ответил: жить. По крайней мере, можно попытаться. Три дня был без сознания. Говорят, еле выходили. Мы выиграли, представляешь? Мы победили! Стая белых отползла на север, дав клятву никогда не ходить на наши земли. Нас тоже сильно потрепали. Ушастый, Черный, Сталь, Клык… мы многих похоронили. Но мы выиграли. Это главное. Как ты там? Я жду не дождусь, когда можно будет взглянуть на тебя. Хоть издалека, хоть одним глазком. Очень хочу увидеть Лайзу, а не Сазира на твоем крыльце. У тебя замечательная сестра. Она в прошлом году даже рассказывала мне о тебе. Я ей так благодарен! Как вернусь, обязательно сделаю ей подарок. Пусть девчонка порадуется. Ты ведь с ней, да? Лай окинул глазами недра своего сарая и горестно вздохнул. Дров не хватало катастрофически. Еще немного… Взгляд опустился на раздувшийся живот. Мы одни с тобой, малыш. Я сделаю все, чтобы ты появился на свет. Но если вдруг что… ты же простишь меня? Дома ждала последняя мука. Еще остались две упаковки какой-то крупы и банки в подвале. А потом… Лай полез на печку с тарелкой лепешек. Залезать с таким животом было трудно, но это было самое теплое место. Закутавшись в одеяла, лекарь с тоской смотрел в заледеневшее окно. Он не был уверен, что доживет до весны.