Дьявол

      Утром следующего дня я встретился с Тоцукой на высшей математике, которая была поставлена первой парой. Я был в прекрасном расположении духа. Уже несколько недель проходили стабильно, я чувствовал себя на своём месте и позволил себе немного расслабиться. Последние полгода жизни прошли будто в трясущемся поезде: эти неожиданные скачки, какие-то перестановки и постоянная смена привычного образа жизни заставляли чувствовать постоянное напряжение. Сейчас проблем стало ненамного меньше, но даже так я мог дышать свободно.       Однако всё это не значило, что нет ничего, что могло бы выбить меня из колеи.       Я вальяжно сел на привычное место и посмотрел на Татару. В отличие от меня, он был напряжён и подавлен. Я легко распознал в его взгляде тревожность: он бегал глазами по тетрадке, но было заметно, что не читал. Одной рукой он нервно сминал уголок тетради, который уже сильно потрепался, рискуя вскоре оторваться. — Как прошла прогулка? — осторожно начал я.       Татара отвёл взгляд и стал ещё более подавленным, чем прежде. Несчастный уголок тетрадки всё-таки порвался. Я начал задавать наводящие вопросы, но Тоцука отвечал размыто и неопределённо.       Видеть своего друга в таком состоянии мне приходилось впервые. И всё же, немного надавив на него, я добился того, что он поддался моим уговорам и сказал, что объяснит всё на перерыве. Я согласился. Скорее всего некоторые однокурсники могли греть свои уши где-то недалеко. Все знали, с какой скоростью разносятся слухи, особенно если дело касается чьих-то отношений.       Высшая математика прошла скучно. Я писал неохотно, часть объяснений мне была, мягко говоря, непонятна. Когда я уже собирался уходить, ко мне подошёл преподаватель и посоветовал больше не пропускать семинары и для убедительности пригрозил отчислением. Я хотел было поспорить, но не стал — лишь кратко кивнул и вышел из аудитории.       На перерыве я пошел прогуляться с Тоцукой во двор. У нас он был очень уютным. Деревьях отдавали золотом, а некоторые из них стояли уже полностью голые. Мы шли по тропинке, которую немного усыпало листьями. Сейчас их стало гораздо меньше, ведь приближалась зима. На заднем дворе был декоративный пруд, который мы обошли несколько раз.       Осенью здесь редко появлялись студенты, поэтому нам удалось спокойной поговорить. Тоцука объяснял мне всё тихо и немного смущённо. Он выглядел немного забавно, но сейчас я совсем не хотелось смеяться над его поведением, потому что искренне сопереживал ему. — Так вы поцеловались? — поинтересовался я, чтобы убедиться, что правильно понял Тоцуку. На протяжении рассказа он очень умело избегал слова «поцелуй». — Да, — ещё тише добавил он.       Мне казалось, что он должен был радоваться сложившимся обстоятельствам, но он вёл себя иначе. — И что произошло дальше? — с любопытством спросил я. — Ничего.       Я не понял его. — Он никак не отреагировал? Ему не понравилось? — Нет, просто… — Татара ненадолго замолчал. — Я ушёл. — Что? Просто взял и ушёл? — я был искренне удивился его словам. — Не совсем так. — Это называется "сбежал".       Тоцука немного нахмурился. — Ты не был в моей ситуации. Откуда ты знаешь, что поступил бы по-другому? — Ну, я бы точно не стал сбегать в такие моменты. — Я не сбежал! — возразил он. — Тогда поговори с ним сегодня.       Тоцука внезапно притих. Сегодня кибернетика была последней парой. И если я верно мыслил, он был намерен прогулять её. Но этого я ему точно не позволю. — Ты должен поговорить с ним. Ты же понимаешь, что не сможешь постоянно его избегать? — пояснил я, казалось бы, очевидную вещь. — Я и не собирался. — Тогда сегодня.       Тоцука продолжал противиться, но длилось это недолго. Он и сам лучше меня понимал, что этот разговор был необходим.       На кибернетике Суо был особо жесток. Он решил сделать устный опрос, и «атаку» в основном пришлось взять на себя мне. Если раньше Тоцука всегда спасал группу от подобных нападок Микото, то сейчас он едва шевелил губами при виде Суо.       Не без язвительных комментариев, но я получил хороший балл. Это спасло меня от угроз ещё одного учителя. Когда семинар закончился, я посмотрел на Татару. Он был бледный, как мел.       Я подумал, что если бы мне вдруг понравился такой тиран, как Суо, то я бы, наверное, также волновался. Особенно если он был бы не в настроении.       Я немного подбодрил Тоцуку, а потом поторопился уйти.

***

      Татара просто переволновался. Он и сам понимал это, но не мог справиться со своим беспокойством. Когда впервые оказываешься в ситуации, в которой никогда прежде не был, мозг отказывается рационально мыслить, а ты сам поддаёшься панике. Так и случилось в тот день, когда он поцеловал Суо. Вместо того, чтобы объясниться, он просто сделал вид, что ничего не произошло. Сбежал       «Может, не в буквальном смысле, но Ята был прав», — именно так подумал Татара.       Он должен был принять тот факт, что этот разговор рано или поздно произойдёт.       Татара медленно поднялся, убрал тетрадку в сумку. Он не мог не заметить, как пристально за ним следил Суо, и из-за этого становилось не просто неуютно, а по-настоящему страшно. Он не понимал, куда делась его прежняя уверенность в себе, которая была несколько дней назад. После произошедшего её будто и не было.       За те несколько секунд поцелуя всё резко перевернулось с ног на голову.       Татара медленно подошёл к кафедре и остановился, дав понять, что уходить он не собирается. И тогда Суо подошёл к нему. — Я хотел извиниться за тот… — Ты не хотел извиниться, — спокойно сказал Суо, будто констатируя факт.       Он был прав. — Я поступил неправильно. Мне не стоило делать этого, — он, конечно, хотел поговорить не об этом.       Микото чуть нахмурился, а потом одним движением прижал его к стене. Татара почувствовал, как ноги подкосились, сердце бешено застучало, и новый поток эмоций хлынул, переваливая через край. Оставаться спокойным в такие моменты совсем не было сил. Суо взял его за подбородок и заставил посмотреть в глаза. Грубые пальцы сжимали его подбородок так, что даже пытаться вырываться было бесполезно. Татара сотню раз видел его глаза, но сейчас они были похоже на черные искрящиеся скважины. — Достал уже, — довольно раздражённо произнёс он, но ответить не дал, почти сразу же накрывая его губы своими.       Этот поцелуй полностью выбил Татару из колеи. Он не знал, как реагировать на его слова и действия, но отталкивать Суо не хотелось. Руки невольно потянулись, цепляясь за мускулистые плечи преподавателя, сжимая их и сминая края футболки. На место волнению пришло чувство абсолютного спокойствия. Грубые действия Суо постепенно смягчались, когда всю инициативу на себя взял Татара. Он был куда мягче и чувственнее. Именно этого никогда не хватало Микото.       Постепенно Татара поднимал ладони выше, поглаживая шею с выступающими венами, а затем скулы. Он делал всё мягко, осторожно, желая как можно больше сгладить жесткость Микото.       Прошло несколько минут перед тем, как они оторвались друг от друга. Татара тяжело дышал и не хотел поднимать взгляд на Микото. Тот же пристально смотрел на него и игнорировал своё чуть сбившееся дыхание. — Я хотел сказать, что ты мне нравишься, — быстро проговорил Татара, и больше не добавил ни слова, не пытаясь оправдаться или как-то дополнить свои слова.       Всё, что он действительно хотел сказать, это всего лишь три слова.       Суо ухмыльнулся.

***

      Последующий день мне пришлось работать с кодами. Работа не из самых интересных, но я не стал показывать своё недовольство. Вспоминая то, как я занимался отчётами, приходилось признать, что нынешняя работа далеко не самая худшая. А будь я несколько внимательнее, всё было бы совсем легко. Сегодня Химори предпочёл оставить меня в покое, чтобы я мог поработать самостоятельно.       Естественно, через пару часов мне стало скучно, но я старался усидеть на месте до конца рабочего дня и не отвлекаться слишком сильно. Когда я в очередной раз увлёкся работой, то уловил, как кто-то провёл по моим волосам ладонью. Я даже дёрнулся из-за лёгкого испуга. Этим самым кем-то оказался Фушими. Он наклонился и посмотрел в монитор моего компьютера.       Я что, не услышал, как он подошёл ко мне сзади?       Он убрал руку с моей головы, от чего мне стало значительно легче, а потом поднёс её к клавиатуре и легко перепечатал одну из строчек, в которой я всё никак не мог найти ошибку. Его движения были настолько отточенными и быстрыми, что он управился с этим почти за несколько секунд. Мне будто намеренно не позволили рассмотреть его утонченную ладонь, за которой я с интересом наблюдал. — Спасибо.       Он ничего не ответил и даже не взглянул на меня. Но ни холода, ни злости в его глазах я не заметил. Хотя за последнее время работы я начал догадываться, что распознать его эмоции — задача не из лёгких.       Я обернулся и увидел, как несколько моих коллег смотрели на меня. Один из них был нашим художником, который почему-то отвлёкся ради этого от своей работы, застыв со стилусом в руках.       Изумо пододвинулся ко мне сразу же, когда Фушими вышел из кабинета. — Я думаю, это можно считать за похвалу.       Я посмотрел на свой код ещё раз, а потом всё же перевёл взгляд на Кусанаги. Почему он счёл это похвалой, я не стал спрашивать. Я продолжил печатать, и лишь через несколько секунд понял, что в воздухе до сих пор витал запах тех духов, что я подарил ему.       Чтобы скрыть свою широкую улыбку, мне пришлось закрыть рот рукой.