Дьявол

      Сегодня был особенно холодный день.       Улицы были устланы хрупким слоем снега. Можно было бесконечно наблюдать за тем, как каждая снежинка медленно опускалась на землю и ложилась среди других, словно она была недостающим элементом паззла.       Главное, не думать о том, что это невероятная красота, которую так редко можно увидеть в Японии, превратится на следующий день в грязь.       Я поправил наушники и перед тем, как выйти из дома, проверил свой смартфон. Но сегодня, как и за всю неделю, не пришло ни одного сообщения. Чувство разочарования душило меня. Я вышел на улицу и надел капюшон.       Я думал, что если приеду к Химори, то смогу отвлечься, но со временем начинал всё больше и больше сомневаться в этом. Мне хотелось провести с ним время, чтобы хотя бы ненадолго забыть о том безразличии, которое проявлял ко мне Фушими. За дни размышлений я понял одно: мне нужно как можно быстрее перестать думать о произошедшем. Но между «осознать, что сделать» и «сделать» была огромная бездна длинной в километры самокопаний и чувств, преодолеть которые сложнее, чем я думал.       Я сел в полупустой вагон метро. Днём везло больше: людей в вагонах было мало. Найдя в своём плейлисте самую позитивную из всех песню, я включил её и сделал погромче. Под мощные биты и громкий голос солиста безумно хотелось петь. Я закрыл глаза, наслаждаясь чувствами, приходящими вместе с мелодией.       И почувствовал касания губ к шеи. Они прихватывали кожу, оставляли влажные следы, иногда грубо и порывисто, иногда совсем нежно, едва касаясь. Я чувствовал руки, поглаживающие живот, опускавшиеся ниже и ниже…       Я открыл глаза и резко вытащил из ушей наушники. Ко мне вернулась реальность: в поезде была тишина, прерываемая шумом вагона и тихими голосами.       Меня одолевала тоска. Я хотел прикасаться к Сарухико и чувствовать его касания. И это единственное, о чём я мог думать.       Когда я вышел из метро, то открыл карту. Район был мне не знаком, он находился далеко от тех мест, где я обычно проводил время. Написав сообщение Химори, я убрал телефон. И даже когда он завибрировал, оповещая о перешедшем ответе, я не удосужился прочитать его.  — Привет, — я снял наушники, когда оказался на пороге его квартиры.  — Привет, — его голос был наполнен какой-то неопределённой радостью. Он резал спокойствие и тишину, он казался мне слишком громким.       Химори пропустил меня в дом. Больше всего в его квартире была примечательна разного рода техника. По дороге в зал я заметил дорогую плазму и электронные часы. Когда я обратил внимание на наличие комнат, мне стало интересно, почему спальни было две. Может, квартира просто досталась ему по наследству? Или он жил здесь с кем-то? Спрашивать мне показалось наглым, и я решил промолчать или узнать позже. Мы недолго думали, чем нам заняться: Химори сразу же предложил поиграть в приставку.  — Я редко играю в игры, — говорил Химори, подключая джойстики. — Это как работать в каком-нибудь кафе или фуд-корте, когда после этого тебя тошнит от этой еды.       Я тихо засмеялся.  — Но иногда можно, ведь так?  — Иногда — да, — он сел рядом и отдал мне один джойстик. — Главное, не в игры нашей компании.       Он улыбнулся и нажал на старт. Я не сразу влился в игру и поначалу растерялся. После нескольких проигрышей пришлось взять себя в руки и сконцентрироваться на игре. Тогда Акияма начал пихаться и всячески мешать мне играть. Это одновременно и злило и веселило меня. Прошло несколько часов до того момента, как мы сравнялись. Пальцы уже устали, а глаза болели от яркого экрана. Я потёр их и посмотрел на Акияму. Он разглядывал меня, словно я был игрушкой на полке магазина. Так внимательно и медленно, не заглядывая мне в глаза; словно боясь. От его внимания я чувствовал ещё большее волнение.  — Перерыв, — он отложил джойстик. — Пойдём.       Я поднялся и пошёл за ним на кухню. Химори поставил чайник.  — Насчёт игр и работы, — сразу спросил он, доставая кружки с верхней полки. — У тебя уже появились идеи?       Когда он спросил об этом, я сразу же засиял. За недели работы мне ещё ни разу не приходилось рассказывать о своих идеях.  — Да, я думал об этом. Ты помнишь первую выпущенную игру компании?       Акияма задумался, размешивая сахар.  — Да. Новелла о королях. Оттуда и эмблема.  — Мне кажется, эту идею можно было бы немного преобразовать и… сделать из неё экшн историю с продолжением.        Химори удивлённо взглянул на меня. Он поставил кружки на стол и задумался.  — Этой игре второй десяток лет, Ята…  — Да. Но ведь это достойная идея, — я сел рядом  — Скорее, это наглая кража, — Акияма усмехнулся.       Мы сели вместе и начал пить чай. Я решил не оставлять без ответа его замечание.  — Но сюжет будет совсем другой, и можно проработать больше деталей, которые раньше в игре не затрагивались.       Химори задумался и сделал глоток перед тем, как кивнуть мне. Я заметно занервничал, когда не услышал слов поддержки. Сжав в руках кружку, я попытался успокоиться. Акияма увидел это.  — Не переживай. Не все любят сиквелы, но если ты грамотно продумаешь идею, то это может стать моментом возрождения для нашей компании. Ведь именно после этой игры она стала набирать аудиторию.       Я улыбнулся. Его слова меня успокоили. Я был уверен, что мыслю в нужную сторону. Оставалось справиться с некоторыми деталями, и уже тогда я мог бы показать свою идею Фушими.       Что-то внутри щёлкнуло, и пришедшее совсем недавно вдохновение исчезло. Я чувствовал лишь неприятную пустоту. Мне всего лишь нужно было не вспоминать о нём хотя бы ближайшие несколько часов. Но даже с такой глупой задачей я не смог справиться.       Мы ещё несколько минут пили чай, наблюдая, как за окном медленно темнело. — Когда ты собираешься домой? — поинтересовался Акияма.       Я допил чай и поднялся, чтобы помыть кружку. — Думаю, что мне уже пора, — я медленно промывал кружку. — Спасибо за день.       Я выключил кран, и меня внезапно развернули к себе. Акияма был настолько близко, что мне захотелось сделать шаг назад. Он смотрел мне в глаза, будто спрашивая разрешения, но я не мог понять, чего он добивается. Я чувствовал страх и тревогу, я понимал, что сейчас случится что-то, что случиться не должно, но был слишком растерян, чтобы сделать хотя бы что-то.       Он наклонился ко мне совсем медленно, едва ощутимо касаясь моих губ своими. Я ошарашенно смотрел на него, не зная, стоило ли мне отстраняться. Но единственное, что я испытывал — это смятение, смешанное с чувством отвращения. Я дёрнулся, и Химори посмотрел на меня. — Что ты делаешь? — тихо спросил я.       Он сразу же отстранился. — Извини, — его голос звучал сухо, с грубостью, совсем неприсущей ему. — Химори… — я не знал, что в таких ситуациях принято говорить. — Я тебе нравлюсь? — Да. А я тебе — нет, — в воздухе повисло молчание на несколько секунд. — Я ведь не Сарухико.       Я почувствовал, как все мои слова начали застревать в горле. Щёки горели от чувства стыда, пришедшего из ниоткуда, вместе с нарастающим страхом. — Причём здесь он? — Ты смотришь на него щенячьими глазами, — с каждой новой фразой Акияма повышал тон. — Только последняя тупица не заметит, что ты сохнешь по нему. — Это не так! — Тогда чьи это были засосы?       Моё сердце падало, глухо стукаясь о рёбра.       Он снова подошёл ко мне, обнял, но мне казалось, что я уже не чувствовал его прикосновений вовсе. — Он переспал с тобой, как переспит с другим новичком из другого отдела, как с секретарём или с кем-то ещё. Думаешь, ты первый такой? Никто давно не удивляется подобным вещам. Ему никто не нужен, и ты тем более. А мне нужен.       Я молчал. Всё, что я мог выдавить, это озлобленное: «Не трогай меня».       Он опустил руки и отошёл.       Какое-то время мы стояли молча. Я не хотел находиться рядом с Акиямой больше. Я чувствовал боль и злился одновременно. Я даже не мог определиться, какое чувство сейчас брало вверх надо мной. — Мисаки, пожалуйста. Дай мне шанс.       Я поднял голову и посмотрел ему в глаза. Я видел, какая огромная надежда была сосредоточена в выражении его лица. И я чувствовал, что видел такие же грустные глаза совсем недавно в зеркале.       Мне стало противно от себя. Мне стало противно от того, что я ничего не могу сделать с чувствами, которые испытываю, и с теми, что не испытываю вовсе. — Извини.

***

      Когда я возвращался домой, снег уже превратился в мокрую серую грязь, которая сливалась в сумерках с асфальтом и моим настроением.       Я не хотел идти домой или куда-то ещё.       Единственное, что мне оставалось делать — это оттягивать момент понимания того, насколько бессильным иногда можно быть. На полках в книжном магазине в разделе психологии всегда есть книги с громким мотивирующим лозунгом: «Жизнь в твоих руках». Но в какой-то момент взросления ты понимаешь одну важную вещь: жизнь никогда не будет справедлива. И когда-нибудь с тобой произойдёт ситуация, в которой как бы ты ни хотел, ты ничего не изменишь. Ты не сможешь полюбить человека, которого не любишь. И не сможешь влюбить того, кто тебе нравится. Пару месяцев назад я думал, что жизнь действительно в моих руках.       Но жизнь — это череда случайностей, в которой лишь изредка можно найти закономерность.       Я уверен, что Акияма заслужил шанс быть со мной. И я испытывал разрушающую боль от факта, что я не могу дать ему этот шанс.       Я скинул обувь в коридоре и медленно прошёл в комнату. Главное — пройти мимо зеркала.       А потом обессиленно упасть на пол возле стены и расплакаться.